Эпитафия Эдэль

      После ухода Саломеи из комнаты, Шама тоже задержалась там не надолго.       — Да, нам лучше поторопиться, в четыре мы должны быть у миледи, — с этими словами девушка вышла.       Её намёк Ава поняла моментально. Она была единственная в ночнушке. Поэтому девушка поспешила исправиться. Она довольно быстро умылась и расчесала спутанные волосы, а ещё через пару минут была полностью готова, сменив ночнушку на лёгкое платье.       К миледи шли как обычно — Шама просто переместила всех четверых под тень дерева, что росло у дороги. В Столице сегодня было особенно жарко и душно. Солнце пекло с такой силой, что уже после минуты, вялой ходьбы, девочки были мокрые и уставшие. Из всей четверки, Шама, кажется, хуже всех переносила эту жару, в то время как Ханни и Ава чувствовали себя вполне неплохо. И лишь Саломея отметила, что сегодня хотя бы есть ветер. Правда проку от него было мало. Он был обжигающе-горячим и, вдобавок, дул резкими порывами. Не удивительно, что в этот час улицы старого света были совершенно пусты.       От жары и нехватки воды, растения вяли и сохли. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что плющу, который обвивает калитку и дом Милисы, явно не хорошо. Его листья пожелтели по краям и начали сворачиваться в трубочку. Шама осторожно открыла дверь, оказавшись в саду, розы в котором на вид тоже были не очень. Хотя, стоит заметить, что в тени увядших цветов виднелись свежие, крепкие бутоны.       Мох, которым поросла дорожка, тоже выглядел не важно. В тех местах, куда попадало солнце, он был болезненно-жёлтый, и когда девочки прошли по нему, он издавал шуршащий звук, свойственный только мёртвому растению. Лишь у самого края, где на тропинку отбрасывал тень розалий, мох выглядел ещё живым.       Поднявшись по небольшой лестнице к двери, девочки постучали. В этот раз их уже совсем не сковывал даже лёгкий страх. Ими овладело другое чувство. Так, например, для Шамы и Саломеи эта последняя встреча знаменовала окончание всего. А разве это не прекрасно? Более того, сегодня Шама выполнит все условия сделки с Никки. История, в которую ведьма ввязалась, кончалась хорошо. Да и как подарить ИИ душу, Шама уже знала. Саломею радовало другое: девушка надеялась, что больше не увидится с миледи. Вот сегодня, снова увидит её живой и здоровой, они вручат ей книги и Аву, и всё. После можно идти на все четыре стороны! Подальше от этого дома и его хозяйки.       А если серьёзно, Саломея надеялась, что уже в понедельник, она самолично поставит точку в деле десятилетней давности и сдаст его в архив. В конце-то концов, что может быть лучше, чем раскрытое преступление и наказанный преступник? Ну, разве что только живые и здоровые люди, что пострадали при этом! Все эти составляющие имелись, а потому настроение у девушки было прекраснейшее. Даже недавно мучивший её вопрос, относительно Омеги, ушёл на дальний план.       Ханни ни о чём особо не думала, ей просто было хорошо. Она нашла человека, за которым приехала в этот город, и теперь встреча с Милисой её совершенно не пугала. Теперь девушку заботило уже совсем другое. Она отчетливо поняла, что не хочет возвращаться в свой старый класс! Ведь тогда они с Авой не будут вместе, а теперь ей хотелось ещё больше времени проводить с ней.       А что же сама Ава? Девушка не совсем понимала страшно ей или радостно. Ей очень хотелось побыстрее переступить порог дома и увидеть тётушку. Но что потом? Что она ей скажет? Ведь Милиса считает, что она мертва… Конечно, глубоко внутри Ава надеялась, что тётушка с самой первой встречи узнала её, ну может не совсем с первой… А может и правда не узнала… Ангелы часто узнают друг друга по запаху айвы, а её айву ни Шама, ни Викторика не смогли почувствовать даже сейчас. Поэтому, наверно, будет правильно сказать, что Ава всё же боялась. А ещё, где-то глубоко в её сознании закралась одна очень неприятная мысль. Что если тётушка действительно узнала её с самой первой секунды, но она, Ава, ей просто не нужна? Ава не хотела об этом думать, но и полностью отказаться от этой мысли не могла.       Но вот, спустя полминуты ожидания, дверь открыла Изабелла. Её серебристые волосы всё так же были заплетены в аккуратную корзинку. На ней было всё то же пыльно-розовое платье с белым передником. Мысленно Ава подметила, что за десять лет эта девушка совершенно не изменилась. Всё то-же красивое молодое лицо, всё тот же заботливо-нежный голосок.       Изи, увидев на пороге знакомых гостей, приветливо им улыбнулась и, поклонившись, пригласила в дом. Внутри было заметно свежее и стояла всё та же, отдающая мягкой зеленью, тень. Эта живительная прохлада будто вдохнула в растаявших девочек новую жизнь. Заперев входную дверь, Изабелла повела их в гостиную — большую и уютную комнату, чем-то похожую на библиотеку, в центре которой стоял диван и пара кресел. На одном из них, что ближе всего располагалось к камину, сидела Милиса. Но в этот раз что-то не то было с хозяйкой. Она была болезненно бледна, её глаза имели нездоровый грязно-голубой, почти серый цвет, а обычно тёмно-алые волосы, сейчас казались на порядок светлее и будто вились не так сильно. Одним словом, выглядела она ещё хуже, чем в первый день их знакомства.       Кошка, сидевшая на коленях Милисы, отреагировала на гостей быстрее хозяйки, и в этот раз, с явной агрессией, выгнув спину и ощетинив шесть. Ханни, взвизгнув, шарахнулась назад, прячась за спинами подруг. Ава тоже отступила, а Шама и Саломея просто замерли на месте. Изабелла явно волновалась. Она обвела несколько испуганным взглядом гостей и кошку, которая слегка расправила крылья, что почти терялись в её густой шерсти. Потом вопросительно посмотрела на госпожу. Впрочем, в таком положении, скаля клыки, Лима пробыла недолго. Милиса мягко, дрожащей рукой, пригладила шерсть любимицы, подобрала её крылья. Кошка тут же покорно опустилась, при этом, продолжая, пожирать глазами одного конкретного человека — Саломею. Ещё в первый день встречи с ней, Лима, мягко говоря, не возлюбила её. Она была очень ослабленной из-за раны, что нанесла ей Мари. И потому была готова на месте растерзать возможную угрозу, сидя на коленях у не менее беззащитной хозяйки.       — Прошу, простите её, она сегодня немного не в духе, — продолжая успокаивающе поглаживать спинку кошки, несколько виновато произнесла Милиса, а после, указав на места перед собой добавила: — Прошу, присаживайтесь.       Девочки несколько боязливо прошли в комнату, присев на диванчик напротив Милисы. Саломея, хоть и старалась особо не выказывать испуга, предпочла сесть с краю, подальше от хозяйки и химеры, которая видела в ней потенциальную опасность. Кошка же продолжала всячески намекать на то, что если девушка сделает что-то что на её взгляд может навредить хозяйке, она непременно пустит в ход зубы. Не заметить подобное было просто невозможно, хотя бы даже если просто смотреть на мечущийся из стороны в сторону пушистый хвост, на кончике которого отчётливо виднелось выпущенное жало.       — Я рада видеть вас. Судя по тому, что в эту комнату вы входили в прекрасном расположении духа, то у вас для меня хорошие новости, — обыденно приятно произнесла Милиса, в этот же момент её хрупкие пальчики осторожно впились в загривок нервной кошки.       Животное тут же присмирело, подобрав под себя хвост и опустив голову на лапы. Наверно, стоило сделать это раньше, сразу после того, как Лима проигнорировала первый ласковый намёк на то, что ей стоит сидеть смирно. Что ж, Милиса не особо хотела, да и не нравилось ей причинять боль своей любимице, поэтому молодая женщина до последнего надеялась, что кошка всё же успокоится. Но выбирая между спокойной обстановкой в комнате и своей кошкой, она скрепя сердце выбрала первое, сейчас это было важнее.       — Да, мы выполнили все условия, — Шама слегка улыбнулась и положила на кофейный столик две книги.       Они были одинакового размера, относительно небольшие, в старой бархатной обложке красного цвета, расшитой серебряными нитями. Милиса, улыбнувшись в ответ, взяла в руки один из своих дневников. Казалось на её глазах вот-вот проявятся слёзы. Прощаться с дневниками было больно. Она вложила в них столько трудов, они будто были её частью. Она писала их для себя, чтобы не забыть ничего важного, чтобы не упустить и мельчайшей детали. По сути они были детальным отражением её мыслей, её души, а потому прочесть их могла лишь она сама. Но людей это не останавливало. Каждому казалось, что он особенный, что он уж точно сможет подобрать ключ к разгадке шифра и вкусить запретный плод. Да, за тысячу лет Мари была не единственной, кто искал и убивал ради яблока раздора, но девушка была первой, кто смог попробовать его на вкус, и он, подобно крепкому вину, опьянил её разум. Такова сущность силы, что попадает в руки незрелой души, и как показывает опыт, таковых множество. Они легко поддаются искушению и соблазну, они идут на любые жертвы и риски, и возомнив себя Богами, несут на землю боль и хаос.       Именно поэтому, раде общего блага, от дневников необходимо избавиться. Конечно, это не спасет мир, ибо их место легко займёт что-нибудь другое, с гордостью приняв титул яблока раздора. Но что может сравниться по силе с дневниками Белой розы? Возможно лишь святой Грааль или пресловутый философский камень. И то и другое миф. И то и другое можно получить своими силами. Если можно, конечно. Ибо нет нигде ни карты, что ведёт к священной чаще, ни инструкции как получить пятый элемент.       Милиса, вздохнув, перевела взгляд с книги на Ханни. Девушка невольно вжалась в диван. Чтобы она не думала в начале, а в глубине души Милиса всё же пугала её.       — Ханни, ты кажется назвалась ведьмой правды. Могу ли я попросить тебя об одной услуге? — внимательно смотря в несколько взволнованное лицо блондинки, спросила Милиса. — Тебе просто нужно будет кое-что сказать. Ты сможешь? — видя неуверенность девушки добавила она.       — Да, смогу. — несколько рассеянно выпалила Ханни.       В этот раз у девушки даже вспотели ладони, хотя, казалось бы, она уже не в первый раз будет повторять что-то подобно попугаю.       — Хорошо. Тогда, повтори, дневников Белой розы отныне не существует.       С этими словами Милиса лёгким движением руки отправила в камин сначала одну книгу, потом другую. Горячее пламя жадно лизнуло потрепанный временем бархат обложек, заставив его почернеть. Тонкие пожелтевшие листы быстро темнели, от прикосновения огня, и сворачивались хрупкой трубочкой.       — Дневников Белой розы отныне не существует, — сосредоточенно и спокойно произнесла Ханни, смотря как огонь пожирает книги.       В этот момент пламя в камине вспыхнуло ещё ярче, вмиг поглотив оба дневника и оставив от них лишь почерневшие угольки. Теперь в материальном мире их и правда больше нет. Вместе с ними сгорели мечты и надежды, но что самое главное — зло, рождённое из добрых побуждений. Зло, веками нёсшее боль и смерть. Без сомнения, это зло, подобно фениксу, однажды возродится в новой легенде, о предмете, что дарует обладателю безграничную силу и власть, но пока, пьедестал яблока раздора свободен, а значит, пусть и ненадолго, но в мире утихнет кровавая буря.       Некоторое время в гостиной было тихо. Взгляды всех были обращены к камину, в котором, огонь, искрясь, превращал в прах крохотные остатки некогда величайших книг. За ними охотились маги и колдуны. Их искала инквизиция, но в итоге, все три дневника вернулись к хозяйке, что отправила их в забвение, пеплом вознесла в метамир. Туда, где ни одна живая душа не сможет их прочесть.       Когда треск угольков и искр пламени в камине стихли, Милиса перевела взгляд на девочек. Они, тут же выпрямившись, в ответ посмотрели на неё.       — Теперь я вами более чем довольна, и полагаю, что должна наградить вас за старания, — улыбнувшись девочкам, заключила Милиса.       — Но этого не было в уговоре,— неожиданно возмутилась Ханни, и лишь увидя озадаченное лицо хозяйки, девушка поняла, что сморозила нечто очень глупое.       Лицо Ханни тут же залилось краской. В поисках поддержки она повернулась к Саломее, сидящей рядом, с выражением ребёнка, что вот-вот заплачет. Саломея ничего ей не сказала, лишь закрыла рукой покрасневшие лицо девушки.       — Простите её, она у нас немного дурочка, — сухо констатировала Саломея, обращаясь уже к Милисе.       — Ничего,— слегка насмешливо, но по доброму улыбнувшись, ответила Милиса.       Девочки переглянулись, будто ища в глазах друг-друга ответ, чего они хотят. Но судя по всему ответа не было. Никто из них даже и не думал, что им предложат вознаграждение. По-сути, для них счастливый конец всего этого уже был наградой!       — Вижу, вы не знаете чего хотите попросить. В этом случае, я могу предложить вам такой вариант — если вдруг у вас возникнут проблемы, вы всегда можете обратиться ко мне, и я помогу, — добавила Милиса.       Судя по облегчённому выдоху, этот вариант действительно устроил всех. Да, если бы девочки знали с самого начала, что всё кончится вот так, то наверняка бы заранее придумали чего им хочется. А так, думая второпях, можно было попросить то, что совершенно ни к чему.       — Ава, я вижу, тебя что-то тревожит? — спокойно спросила Милиса, заметив, что лёгкое волнение не уходит с лица девушки.       — Да… — Тихо протянула Ава.       Девушка опустила глаза, будто собираясь с мыслями. Она хотела так много сказать, спросить, узнать! Но просто не представляла как можно начать этот разговор, как вывести его в желаемое русло, как сделать это мягко. Поэтому, спустя несколько секунд мучительных раздумий, Ава, подняв решительный взгляд, с неким нажимом сказала всё прямо и как есть:       — Я хочу знать всё.       После этих слов в комнате, буквально на миг, воцарилась странная атмосфера. Было пронзительно тихо. Так тихо, что даже шум листвы за окном можно было расслышать без труда, не говоря уже о глухом потрескивании дров в камине. Даже Лима, до этого лежавшая на коленях хозяйки и усиленно делавшая вид, что её здесь нет, навострила уши. Девочкам вновь стало неприятно и неудобно сидеть на диване. Прямолинейность Авы, или правильнее говорить Аурум, больше всего восхищала Шаму и Саломею, но вместе с тем пугала и несколько злила. Ханни испытывала похожее ощущение. Ей тоже было некомфортно. Мягкий диванчик под ней будто наполнился иголками, не давая спокойно сидеть. Хотя, казалось бы, её происходящее вообще не касается, так почему ей хочется выбежать вон из этой комнаты? Ава, напротив, вела себя спокойно. Казалось, она и вовсе окончательно успокоилась, после того, как сказала желаемое. Сейчас девушка была готова к любому ответу и реакции.       Взгляд Милисы после этих слов окончательно прояснился. Она без сомнения поняла то, что Ава хотела донести до неё. И в ответ на это в глазах Милисы не было ни злости, ни страха, напротив, она вне всяких сомнений, смотрела на девушку с мягкостью и любовью. Буквально на мгновенье её губы расплылись в лёгкой, мягкой улыбке. Такой же, как десять лет назад. Ава помнила эту улыбку. Последнюю улыбку любимой тётушки, когда десять лет назад она гладила маленькую её по макушке. Это заставило сердце Авы биться чаще. Ей даже казалось, что ему тесно в груди, и оно вот-вот вырвется наружу.       — Что ж, сейчас есть вещи, которые ты должна узнать сама. И принять решение ты тоже должна будешь сама. Я приму любой твой выбор, — тут Милиса тяжело вздохнула.       Сердце Авы замерло. По тону тётушки было понятно, ей предстоит открыть что-то неприятное, что-то о чём говорить не хочется. Но что больше всего испугало девушку, так это последние слова. Милиса будто прямым текстом говорила, что ей очень жаль, что она сильно виновата, а потому поймёт и примет без лишних вопросов, если Ава отвернётся от неё. Сама же Ава отчётливо ощутила знакомый ком застрявший в голе и подступающие к глазам слёзы. Ей хотелось прямо здесь и сейчас обнять тётушку. Ей хотелось сказать, что она любит её, что ни в чём не винит, что ей вовсе не обязательно знать всё, чтобы быть уверенной в своих мыслях и чувствах. Тем не менее Ава продолжила сидеть на месте, пусть теперь и несколько неуверенно. А Милиса продолжила говорить, но уже спокойно.       — На втором этаже есть комната, ключ от неё был очень дорог Еве, поэтому, вероятнее всего, ты найдёшь его в её шкатулке. — после этих слов Милиса виновато опустила глаза.       На этом моменте стало понятно, она более не произнесёт ни слова. Разговор окончен. Девочки, поклонившись, поднялись с мест и вышли из комнаты в след за Изабеллой. Сама же Ава, всё ещё пребывая в состоянии глубокого шока, даже не сразу поняла, что служанка проводила их до выхода и попрощавшись заперла дверь. Сейчас в её голове было столько мыслей, что они путались и перепутывались, сплетаясь в тугой клубок.       — Всё в порядке? — забегая немного вперёд и смотря на Аву осторожно, спросила Ханни.       Этот вопрос вернул девушку в реальность. Она больше не сидела в прохладной гостиной, а безвольно шла по раскалённой солнцем улице.       — Не знаю, но мне нужно домой, — несколько рассеянно ответила Ава, всё ещё пытаясь понять, что вообще происходит.       — Хочешь, я отправлю тебя туда? — неожиданно, в первую очередь для самой себя, предложила Шама.       — А, так можно? — переведя взгляд на девушку удивлённо спросила Ава.       — А почему нельзя? — как-то несвойственно беззаботно спросила в ответ Шама.       Как только девочки вновь оказались под тенью дерева, Шама вскинув руку, раскрыла под ногами Авы огромный глаз. Всё тот же с вертикальным зрачком и красной радужкой. Множество тонких полупрозрачных рук, вытянувшихся из его белка, опутали Аву. В этот момент девушка четко представила прихожую своего дома: обширный коридор с несколькими дверьми и лестницей ведущей на второй этаж. Руки, плотно обхватив Аву, начали неспешно затягивать её во врата Бездны. Ава прикрыла глаза.