Эпитафия Эдэль

      Сегодня девочки легли спать несколько позднее, отчасти по тому что доделывали домашнюю работу, отчасти по тому что ждали Саломею. Но короткая стрелка уже давно минула отметку в одиннадцать часов, а девушка так и не возвращалась, поэтому было принято решение ложиться спать без неё, дверь же оставили открытой. Теперь, после победы над Мари в постоянном закрывании входной двери на ночь не было особого смысла. Студенты по ночам не шастали, ну разве что в столовую, и то таких находилось немного, ибо нарваться на профессора Семпронию после отбоя означало попрощаться с академией, может на год, а может и навсегда, это уж смотря где она тебя поймает.       Ава в отличие от остальных девочек, что уже видели сны, посидела ещё немного, дождавшись, когда стрелки часов подойдут ровно к полуночи. К этому времени действие жидкой смерти введённой ей доктором Сапфиром истекло, и девушка выпила другой препарат. Омут памяти представлял собой небольшие белые таблетки, жутко горькие на вкус, поэтому во рту Авы ещё долго оставалось мерзкое послевкусие, несмотря на то что девушка выпила достаточно много воды. Напоследок, перед тем как лечь спать Ава поставила будильник на час ночи, чтобы проснувшись вновь ввести себе жидкую смерть.       Ложиться спать девушке было немного страшно, но это был другой страх. Не тот от которого стынет кровь в жилах, и волосы встают дыбом. А тот, сладостное ощущение которого пробегает приятными мурашками по коже, и заставляет сердце биться чаще. Повернувшись на бок Ава осторожно прижала к себе крохотного тёплого котёнка и, укрывшись одеялом, закрыла глаза. Она не должна бояться и не важно, что она увидит во сне. Первородный страх — вот что является сильнейшим катализатором для ускорения процесса отторжения и разрушения её тела, разума и души.       Девушка думала, что не сможет быстро уснуть, ей казалось, что она слишком взволнованна, чтобы забыться сном за короткий промежуток времени, и просто пролежит с закрытыми глазами весь отведенный час, как это часто с ней бывает. Но вот её веки сомкнулись, а сознание стремительно проваливалилось в глубокую черноту. Это было приятное ощущение, хотя и немного странное. Она определённо испытывала его раньше, но сейчас оно казалось таким новым и необычным. Голову не сжимали тески острой боли. Она не охватывала тело, не растекалась по нему пульсирующими волнами. Лёгкий звон, точно серебряный колокольчик. Он не резал уши, разрывая барабанные перепонки, он походил на нежную колыбельную. Но девушке от чего-то стало страшно. Это не тот сладостный страх, который она испытывала перед тем как провалиться в сон. Это тот самый животный страх, от которого замерзает кровь. Ава не понимала почему ей страшно. Что её тревожит? Что не даёт лежать спокойно? Что наполняет мягкую перину острыми иглами? На её лбу выступил холодный пот, а дыхание участилось. Она жадно глотала воздух, который отчего-то обжигал лёгкие. Она хотела убежать, спрятаться где-нибудь, но мир вокруг неё, казалось, был сплошь усыпан иглами, что впивались в плоть при каждом неосторожном движении.       Но вот сквозь мрак агонии девушка вдруг отчётливо услышала незнакомый, но отчего-то такой родной мужской голос. Он был ровный и сдержанный, но в нём тоже присутствоваои нотки страха и беспокойства. Он велел забрать ребенка и следовать за ним. В этот момент Ава ясно ощутила приятное теплоё прикосновение нежных женских рук. Они ласково вырвали её из острых объятий мириадов игл. В этот миг девушка почувствовала, что может спокойно вдохнуть — воздух больше не обжигал лёгкие. Она может спать спокойно, всё будет хорошо. Только в этот момент веки её распахнулись, да так быстро и неожиданно, что глаза обдала острая боль. Ава вновь зажмурилась, но это не особо помогло, боль была настолько сильной, что буквально сдавливала глазные яблоки. Девушка дышала уже неровно, ей было несколько тяжело вдыхать и выдыхать воздух. Её лёгкие будто что-то давило, они будто были заполнены жидкостью. Во рту ощущалась уже не горечь, а сладковатый привкус крови. В горле будто застрял колючий комок, от которого внутри всё чесалось, вызывая нестерпимое желание хорошо прокашляться. Ава осторожно поднялась. Её тут же бросило в холодный пот, а перед глазами стало совсем темно. В животе ощутился некий дискомфорт, лёгкая боль и тяжесть. Его тянуло вниз, а к горлу отчётливо подступало навязчивое ощущение тошноты. Тяжело дыша Ава вновь упала на кровать. Ей жарко и, откровенно говоря, хочется блевать. Ей нужно в туалет, прямо сейчас, ни то её вырвет здесь. Но слабое тело, пробираемое мелкой дрожью, совершенно её не слушалось. Девушка отчётливо слышала, как бешено стучит её сердце. Голову давитла странная боль, а густая тьма перед глазами будто вращалась по кругу вызывая сильное головокружение.       Вдруг Ава ощутила пробирающий до дрожи холод. Кто-то совершенно точно осторожно взял её на руки, бережно прижимая к себе. Это его руки были подобны льдинкам, но их обжигающая прохлада была невероятно приятной. Спустя ещё мгновенье босые ноги Авы коснулись холодного мрамора. В этот момент её сознание окончательно прояснилось. Девушка с трудом приоткрыла всё ещё болящие глаза. Но в этот раз её, буквально на миг, ослепил свет свечей. Обычно такой мягкий, сейчас он казался очень ярким. Ещё несколько секунд Ава тупила в серый пол. Она сидела в ванной, ей отчего-то стало лучше, даже тошнота слегка отошла. Может это от того, что здесь прохладно? Девушка осторожно повернула голову, рядом сидела Никки, это её холодные руки она так ярко ощущала до этого.       В этот момент Аву обожгло чувство вины. Она разбудила Никки, опять… Ей было жутко неудобно, хотелось извиниться, но она ощущала себя такой слабой, что была не в состоянии даже промычать хоть что-то. Впрочем, по Никки вообще нельзя было сказать, что она испытывает хоть какое-то неудобство, помимо того что ей дико страшно. Её пугала сама Ава, как жуткий, сложно объяснимый феномен. Её пугали метаморфозы происходящие внутри Авы, да и само её состояние. Но больше всего её пугало то, что в условиях этой цивилизации Аве мало чем можно помочь, основываясь на собственных знаниях. С другой стороны, ИИ чётко понимала — у девушки достаточно сильная айва, и вполне неплохая регенерация, а это значит если токсин хоть немного ослабнет, у Авы будут все шансы не только прийти к стабильно нормальному состоянию и выжить, но и жить. Именно поэтому Никки решила ограничиться универсальным средством, которое вроде, как и навредить не должно и помочь может. Да и сейчас девушка выглядела не так плохо как в прошлый раз. На личике Авы не было той болезненной бледности, напротив, оно выглядело весьма живым с характерным для альбов лёгким алым румянцем около глаз.       — Это просто вода, выпей. — с этими словами Никки подала Аве небольшой гранёный стакан.       Ава осторожно протянула дрожащие руки, уже на этом моменте Никки стало понятно, девушка была слишком слаба, чтобы удержать его. Тем не менее ИИ позволила Аве сомкнуть пальцы на стакане, а после помогла поднести его ко рту. Ава сделала несколько небольших осторожных глотков, ибо вода была горячей. Она слегка обжигала горло, но это было приятнее, чем колющая боль. Вдруг живот девушки вновь сжало в тугой комок, а к горлу подкатило куда более сильное ощущение тошноты. Ава придвинулась чуть ближе к унитазу, терпеть она больше не могла. Никки, поставив стакан на пол, собрала волосы Авы, дабы они не испачкались. Девушка чуть наклонила голову, и с её раскрытых губ тут же потекли тонкие алые струйки. Ава отчётливо ощущала, что в её голе застрял крупный комок, но ей просто не хватало сил, чтобы как следует прокашлявшись, сплюнуть его в унитаз, вода в котором понемногу багровела. В глазах Авы вновь начало темнеть, а на лбу проступил холодный пот.       — Ещё воды? — обеспокоенно спросила Никки, мягко поглаживая Аву по спине холодной рукой.       Девушка вяло мотнула головой, с её лба котился холодный пот, больше воды она точно не хотела. В глазах Авы уже совсем стемнело, тогда девушка сунула два пальца в рот и наконец срыгнула густую тёмно-красную жижу. Горло жгло, но ей правда стало легче. В прямом смысле. В лёгких больше ничего не давило, и живот отпустило. Но Ава всё ещё сидела над унитазом, дыша очень часто, её всё ещё немного трясло. Никки, отпустив волосы девушки оторвала немного туалетной бумаги и протёрла испачкавшиеся в кровавой рвоте пальчики Авы, потом вновь подала ей стакан с водой. В этот раз Ава пить не стала. Она просто прополоскала рот, избавившись от мерзкой сладости, которая казалась ни чем не лучше горечи.       Никки осторожно взяла Аву на руки и отнесла обратно в её кровать. Темень комнаты несколько облегчила режущую боль в глазах, и как только тело девушки вновь было отдано в мягкие объятия пуховой перины, она поняла — произошедшее сейчас действительно сильно вымотало её. Веки, всё это время казавшиеся Аве очень тяжёлыми, сомкнулись в ту же секунду. Никки ещё некоторое время сидела рядом наблюдая за состоянием девушки, будто боясь пропустить момент, когда ей вновь станет плохо. Время ползло медленно, стрелка мучительно долго добиралась до часа ночи. В этот момент прозвенел будильник, но Ава спала так крепко, что не слышала его. Никки, выключив будильник, облегчённо выдохнула. Взяв с тумбочки флакон с жидкой смертью она набрала препарат в шприц и осторожно ввела его Аве. Сейчас Никки стало немного легче, правда её ещё долго не отпускало знакомое чувство страха. Она просидела рядом с Авой до тех пор пока её айва полностью не уснула, но и после уходить ей было тяжело. Она боялась, что могла что-то упустить. Что Аве вновь может стать хуже. В итоге, не сумев совладать с собой девушка не сомкнула глаз на протяжении всей ночи, вслушиваясь в спокойное дыхание своей соседки.       9 эгригорхаса. Суббота.       В следующий раз, когда Ава открыла глаза, было уже семь. В окна её комнаты во всю светило солнце, а с улицы доносилось привычное воронье карканье. Шесть часов глубокого сна не принесли особых результатов. Девушка чувствовала себя немногим лучше. Её веки всё так же были тяжёлыми и хотели захлопнуться. Её голова кружилась, а тело было настолько слабым, что Ава с трудом смогла подняться. Девушка бросила быстрый взгляд на часы, и сумку с учебниками, что стояла около кровати, а потом, с мыслью, что ни на какие занятия она сегодня не пойдет, взяла с тумбочки стакан с водой, запив горькую таблетку. Пару секунд она ещё сидела на краешке кровати, а потом, вновь упала в объятия тёплой, уютной постели.       Сон, как и в прошлый раз, мгновенно захватил её разум, встретив Аву не самыми приятными ощущениями. Девушка снова ярко чувствовала страх, а в её ушах раздавался мелодичный перезвон серебряного колокольчика. В этот момент ей захотелось проснуться, открыть глаза! Она хорошо помнила, что произошло ночью, ей не хотелось повторять это по второму кругу. Но выкарабкаться из объятий сна не выходило, они были куда крепче чем обычно. И именно тут девушку озарило. Она спит! Да, всё это происходило с ней. Эти чувства принадлежат ей, это её страх. Но он уже прошёл. Сейчас, это не более чем воспоминание. Тотчас её буквально выдернуло из маленького тела. Её сознание будто воспарило над миром сна, позволяя разглядывать всё со стороны. Тогда же пропал и страх, и мелодичный звон в ушах. Она не переживала этот момент заново, она наблюдала за ним.       На улице было сумрачно — это на небе сгустились серые тучи, предвестники дождя. Его первые капли уже упали на тропинку выложенную белым камнем, на лепестки крупных бутонов роз, которыми был наполнен розалий. «Это я?», — сквозь сон подумала Ава, рассматривая маленькую девочку. На вид ей точно не больше шести, может меньше. У неё худенькое овальное личико с большими льдисто-голубыми глазами. Длинные серебристо-белые волосы распущенны, они имеют лёгкий персиковый отлив и вьются у кончиков. Рядом с ней, держась за руку, идёт другая девочка. Она немного ниже. Её личико по-детски округлое, немного вытянутое с большими небесно-голубыми глазами, широким кошачьим носиком и хорошенькими губками, что по своей форме напоминали заячью губу, только намного более аккуратную и красивую. «В тот момент по моему телу пробежала волна страха. И тогда я вырывалась из объятий Бэллы», — подумала Ава. В этот момент маленькая она и правда выдернула свою руку из цепких пальчиков другой девочки и, прижимая к себе старую, потрёпанный временем книгу, побежала вперёд. Она бежала так быстро, что не совсем успела затормозить и немного врезалась в стоящую перед ней тётушку. Она подняла глаза, испуганно глядя вверх и сжимая в свободной руке её белое платье. Тётушка в ответ ласково погладила маленькую Аву по макушке и немного улыбнулась. «Я знаю это лицо обрамленное тёмно-алыми прядями волос, что спускаются лёгкими волнами на спину и плечи, я знаю эти нежные голубые глаза», — сквозь сон прошептала Ава. А маленькая она всё ещё не отпуская платья тётушки, осторожно выглянула в сад, перепугано смотря на деву, стоящую у калитки. «У неё были длинные светлые волосы, что мелкими кудрями стекали почти до середины спины. Тогда я не понимала почему испытываю страх пред этой милой леди, да и не похоже чтобы тётушка боялась её», — мелькнуло в мыслях Авы, как только сквозь розы она увидела Маримьяну. В этот момент Бэлла, коснулась руки своей хозяйки, маленькая Ава обернулась, несколько неосторожно, позволяя Мари на миг увидеть то, что она держит в руках. В этот момент раздался оглушительный выстрел. Малышка резко обернулась, смотря на мир, что стал подобен замедленной плёнке. Её глаза безумно широко распахнулись, а зрачок настолько сузился, что стал подобен крохотной чёрной щёлке. Ткань платья тётушки, которую она так плотно сжимала, выскользнула из ослабевших пальцев, а самый дорогой ей человек без чувств упал рядом. Она замерла не в силах отвести глаза от тётушки, белое платье которой, стремительно окрашивались в тошнотворно-алый цвет. Бэлла, стоящая сзади, слегка потянула маленькую Аву, сжав свои пальчики на её запястье так, что девочке точно стало больно. От этого малышка переместила взгляд с земли, на деву, стоящую у калитки. Мари безразлично направила револьвер в её сторону. «Ей действительно было всё равно, сколько и кого она убьёт для достижения свой цели. Сейчас её глаза были совершенно пусты, она смотрела на меня так будто перед ней был не человек, а просто кусок мяса. Когда она спускала курок, её рука даже не дрогнула. Я должна была умереть ещё там, если бы не…», — в этот момент мысли Авы оборвались, ибо Бэлла утянула маленькую её в червоточину — небольшой портал, время и пространство вокруг которого, искажалось, закручиваясь внутрь подобно золотистой спирали. Он выбросил девочек в непролазный лес, глухую чащу. Вокруг были лишь высокие сосны и мохнатые ели, оплетённые паутиной, словно коконами. В вышине ветер шумер макушками деревьев, а где-то вдалеке журчала река. На высоком, незнакомом небе, блестели звёзды и холодным светом сияла полная луна, слегка серебря землю, усыпанную шишками и старыми иголками. Здесь было заметно холоднее чем в городе. Возможно именно от этого белые волосы малышки приняли рыжий цвет, а прозрачно-голубые глаза потемнели.       Бэлла, крепче сжав запястье своей хозяйки, потащила её вперёд, уверенно ступая по сухой земле, раздвигая мохнатые лапы. Но эта прогулка была не долгой. В этот раз уже Бэлла, подскочив, на мгновенье застыла в ужасе, оглядываясь назад. Маленькая Ава, безвольно шедшая за ней невольно врезалась в девочку и лишь тогда остановилась, постепенно приходя в сознание. Пред её глазами всё ещё всё было красное… Бэлла же отпустив руку хозяйки чуть толкнула её вперёд, и побежала обратно.       — Бэлла! — испуганно-вяло крикнула малышка, потянув руку за девочкой.       — Уходи! Ау-ау, я их задержу! — прощально-весело крикнула Бэлла помахав хозяйке рукой и скрылась в чаще.       Казалось маленькая Ава так и будет неподвижно стоять, смотря перепуганными глазёнками в лесную глушь, в которой скрылась её Бэлла. Но из ступора малышку вывел пронзительный, громкий лай. Тот самый, что заставил Бэллу броситься в обратную сторону. Ава, вздрогнув, огляделась. Сейчас её окружала лишь чернота совершенно незнакомого леса. От страха у малышки задрожали коленки. С её глаз потекли крупные горячие слёзы. Вдали вновь раздавался полный злобы и жажды крови рык. В этот момент девочка ясно поняла — она должна бежать.       «Именно в этот миг нити наших судеб перепутались. Я сломя голову выбежала из леса, очнувшись в совершенно незнакомом мне месте, а её, настоящую Анастасию, загрызла собака… Бэллу я больше не видела, как и Настю. Меня, бабка Варвара приняла за свою пропавшую в лесу внучку. Я была такой же маленькой, рыжей веснушчатой девочкой, которая к тому же легко подстроилась под новый мир и новых людей. А что ещё мне оставалось делать? Вернутся домой я не могла. Некуда мне было возвращаться, да и не к кому, ведь моя любимая тётушка, как я тогда думала, была мертва. Так меня и стали звать Анастасией. Но я, я Аурум Пхонерис», — сев на кровать прошептала Ава.       Она сидела неподвижно, несколько тупо смотря в пространство безумно широко распахнутыми глазами, зрачок в которых был невероятно узким. Она снова проснулась так неожиданно, что не сразу осознала это. Казалось, она может сидеть так бесконечно долго, медленно приходя в себя. Но вот об её руку обтерлось что-то мягкое и тёплое. Ава, прикрыв глаза, перевела взор на Белочку, что тёрлась о неё своей маленькой головкой. Ава слабо улыбнулась уголками губ и взяла котёнка в руки. Он был такой крохотный, такой лёгкий и хрупкий, что девушке было несколько страшно держать его.       — Бэлла, я знаю, это ты. — с легкой улыбкой, осторожно поцеловав котёнка в розовый, немного влажный носик прошептала Ава.       «Где же ты была всё это время?», — упав на подушку и посадив котёнка себе на грудь подумала Ава. Ей было всё равно сколько сейчас времени, на первый урок она точно опоздала, а на второй и третий Аве идти не хотелось. Сейчас ей вообще ничего не хотелось. Девушка чувствовала себя слишком слабой, слишком разбитой, даже для того чтобы просто подняться с кровати и дойти до ванной. Но если в прошлый раз это ей мешало сделать физическое состояние, то теперь — моральное. У неё не болела и не кружилась голова. Её не бросало в холодный пот, и мурашки не бегали по её коже. Грудь ничего не давило, было легко дышать, и даже в горле не было того отвратного ощущения тошноты, но всё это сменилось другими, не менее неприятными чувствами. Куда более сильными и их нельзя было просто выблевать, они сидели глубоко, противно царапая душу.       На глазах девушки проступили крупные слёзы, скатившись тонкими струйками по щекам на волосы. Ава тяжко вздохнула, казалось, вот сейчас, сейчас она заплачет так как никогда . Она вспомнила всё, всё что так хотела забыть! Уже в шесть лет она поняла, что осталась совершенно одна. Более того, в смерти тётушки она винила себя, себя и только себя! Если бы она предупредила её хоть чуть-чуть раньше, ничего этого могло бы и не произойти. Но таковы лишь мысли маленькой девочки, что всё ещё жила внутри Авы. Что она могла сделать, если даже не знала чего бриться, и что должно произойти?       Утром, очнувшись в доме Варвары Петровны — бабушки Насти — она совершенно не знала как себя вести. Старушка явно видела в ней другого человека, но почему? Ава не знала, она не знает и сейчас, но тогда малышке стало особенно страшно. Нет, по началу она испугалась не того, что пожилая женщина раскусит её маленькую ложь, она испугалась того, куда пропала настоящая Настя. Ава ждала, когда вернётся эта девочка, а ещё она ждала Бэллу. Только вот лето быстро подходило к концу, но ни загадочная Настя, ни её любимая Бэлла так и не объявились, а сама Ава незаметно для себя очень привязалась к Варваре Петровне. Старушка явно очень любила свою внучку, и Аве дарила то же тепло и заботу, сейчас так необходимые девочке. Но эта ласка ни сколько заживляла раны, сколько ещё глубже разрывала душу малышки. Она знала — это не для неё, её вообще не должно быть здесь! А ещё Варвара Петровна готовила так же вкусно, как и тётушка Авы. У старушки получались очень вкусные пироги с клубникой, почти такие же, как у тётушки. Они нравились Аве, позволяя девочке пусть и на миг, но вернуться домой. Но с каждым разом их вкус откликался в малышке всё более ярко, медленно перетекая в горечь, от которой с глаз девочки начинали течь слёзы. Ей очень хотелось вернуться домой. Обнять любимую тётушку, услышать её ласковый голос. Осознание того, что Ава больше никогда её не увидит, приходило долго, каждый вечер, ложась спать Ава надеялась, что этот странный страшный сон наконец закончиться. Ведь так не бывает на свете, чтоб все люди считали тебя другим человеком!       Но вот тёплые дни кончились, а им на смену пришли дожди. В один из таких серых пасмурных августовских вечеров на пороге небольшого деревянного домика Варвары Петровны и появились родители Насти. К концу лета Ава успела понять — эта девочка, очень похожая на неё, не вернётся, как и Бэлла, а она не проснётся. Но только в день, когда порог дома Варвары Петровны переступили Ева и Антоль Вэрэмонд, Ава поняла ещё одну вещь — она действительно привязалась к этой старушке. Но не осознание этого было страшно, девочка боялась, что уж эти то люди наверняка признают в ней подменыша, не своего ребенка. Что они тогда сделают? Что сделает Варвара Петровна? Ещё дома в книжках малышка читала как избавляются от таких существ. Её будут игнорировать? Или быть может высекут розгами? А может выкинут во двор? Или обольют святой водой? Думая об этом Ава сразу вспомнила, что в доме Варвары Петровны есть печь, что если её посадят на лопату и сожгут? Так тоже делали! А ещё рядом есть баня! Ава читала, что от подменыша можно избавиться пойдя в баню и взяв ребенка за ноги с размаху ударить головой о дверной косяк! Ни один из вариантов девочке не нравился. Ах, если бы Варвара Петровна сказала, что родители приедут раньше, а не когда они уже были в доме, тогда она могла бы убежать. Может если бы она убежала, то Настенька бы вернулась? Так или иначе делать что-либо уже было поздно. Они со старушкой сейчас стояли в сенцах, встречая Еву и Антоля Вэрэмонд. Ава боялась их, а потому затравленно смотрела на этих людей из-за большой ноги Варвары Петровны, к слову это была довольно тучная старушка. Но как ни странно, ни новая мама, ни новый папа, не признали в девочке подменыша. Конечно, Ева не могла не заметить, что с её ребёнком было что-то не то. У девочки были большие провалы в памяти. Поэтому, по возвращению в город, она начала активно водить Аву по врачам, дабы понять, что происходит с её Настенькой. По началу Ава особо по этому не беспокоилась. Она поняла, эти люди тоже не раскрыли её обман. Они считают её своей дочерью и любят так же, а всё что она должна была делать — быть удобным ребенком и спокойно переносить все эти походы к людям в белых халатах, которые в один голос твердили, что причина потери памяти может крыться в травмирующей ситуации: падении и ударе головой, или сильном испуге. Так появилась легенда, что в лесу она повстречала собаку, которая сильно её напугала. Отчасти эта история была правдива. В какой-то момент Ава сама начала в неё верить. А однажды в жизни малышки появился интересный врач, он звал себя гипнологом. Правда, как подметила девочка, проку от него было ещё меньше чем от прошлых дядь и тёть, но именно в этом шарлатане Ава вдруг нашла спасение. Она хотела забыть всё то, что произошло с ней до встречи с Варварой Петровной, а он утверждал, что может вернуть девочек память. Может, если ему помочь, может если очень сильно захотеть, он подарит ей новые воспоминания? Это решение далось малышке нелегко. Она всё ещё помнила лицо и голос своей любимой тётушки. Ей не хотелось расставаться с этими воспоминаниями, но вместе с тем она отчетливо помнила то, что единственный дорогой ей человек умер по её вине. Эта мысль буквально грызла Аву изнутри, стирая с лица малышки улыбку, лишая её возможности смеяться и жить. Но не только это терзало девочку, она всё ещё не знала, что случилось с настоящей Настей. Где сейчас эта девочка? Почему она не вернулась? Что если она тоже умерла? Тогда, получается она тоже погибла по вине Авы? Ведь это именно из-за неё в лесу оказалась та собака. Что если эта псина загрызла Настю вместо неё? А Бэлла? Она не могла её бросить! Получается, её любимая Бэлла не вернулась к ней потому что её тоже больше нет? Под гнетом этих мыслей, в один из сеансов гипноза Ава сдалась, искренне возжелав забыть всё и стать той самой счастливой Анастасией. Она сама хотела этого. Она забыла всё потому что не могла с этим жить…       Ава всё так же неподвижно лежала на кровати, гладя мягкую шубку Белочки. В её горле вновь застрял неприятный давящий ком, но уже другой природы. С её глаз в два ручья текли горькие слёзы. Её волосы и наволочка подушки уже были мокрыми насквозь. Всё это время её любимая тётушка была жива, но Настя… Эта бедная, бедная девочка, и правда, погибла из-за неё… От этой мысли Ава так и не могла избавиться. Если бы она не оказалась в том лесу, эта девочка была бы жива!       Из этих мало приятных дум девушку ввел шум в прихожей. Ава распахнув глаза и сев на кровати протёрла лицо от слез. И не зря, поскольку уже спустя пару мгновений в её комнату буквально влетела Ханни. В первые секунды всё в ней выдавало беспокойство, но стоило только девушке увидеть Аву, как её тревоги в миг рассеялись. Широко улыбнувшись, Ханни подсела рядом.       — Как ты себя чувствуешь? — бодро спросила девушка, разглядывая подругу.       Ава выглядела иначе. Она уже не походила на прошлую себя, да и на ту девушку, с которой Ханни познакомилась вчера, Ава тоже не походила. Да, она была всё той же Авой — рыжей девчонкой с веснушками, но что-то в ней изменилось. Нет, дело было не в заплаканных глазах. Само её лицо стало другим — более спокойным и безразличным, будто кукольным. На эту странную ассоциацию Ханни наводила и фарфорово-светлая кожа подруги.       — Не плохо. — с немного вялой улыбкой ответила Ава.       — Я могу взять тебя за руки? — несколько обеспокоенно спросила Ханни, смотря в лицо Авы.       Ава опустила взгляд на свои ладони. Она всё вспомнила. Чисто физически она чувствует себя хорошо. Это значит, что токсин исчез? Она больше не опасна? Девушка медленно перевела взгляд на Ханни и нерешительно кивнула. Блондинка пододвинулась ближе, осторожно коснулась пальцев Авы, а после легонько сжала её тёплые ладони в своих.       — Ну, так как тебя зовут? — несколько нерешительно спросила Ханни, не свойственно робко смотря непосредственно в глаза Авы.       Что-то в этом взгляде было странным. Ава не помнила, чтобы когда-то до этого видела, чтобы Ханни так смотрела на неё или ещё кого-то. Ей казалось, что Ханни уже знает как её зовут и сейчас просто ждёт. Ждёт, когда она произнесет своё имя. Надеется, что ответ будет тем, который она ожидает, который так хочет услышать. Ава опустила взор.       — Я Аурум, Аурум Пхонерис. — тихо прошептала Ава, неуверенно поднимая взгляд, будто боясь, смотреть на девушку.       Ханни придвинулась ещё ближе, в этот раз на её глазах проступил отблеск слёз.       — Почему ты плачешь? — испуганно-обеспокоенно спросила Ава.       — Я, я просто рада, что ты жива. — улыбнувшись ответила Ханни, и пара слезинок скатились по её щекам.       — Рада… — рассеянно прошептала Ава.       — Да, я знала, что где-то у меня есть сестра. Я знала, что она жива, поскольку все лгали о её смерти. Я очень хотела найти её. Найти раньше чем леди Маргарет, и я сделала это, я нашла тебя. — с этими словами Ханни осторожно обняла Аву.       В этот момент девушке стало необычайно хорошо и тепло. Ава осторожно подняла руки, несколько нерешительно обняв Ханни в ответ. «В прошлом я принесла людям много бед и страданий, но теперь я буду защищать всех кого люблю и неважно какой ценой», — прижавшись к Ханни, с некой жестокостью, что отразилась на её лице лёгкой полуулыбкой, подумала Ава.       — О, что я вижу, телячьи нежности. — с язвительной ухмылкой произнесла Саломея.       Эти слова прозвучали так неожиданно, что заставили Аву и Ханни, вздрогнув, сжать друг друга сильнее. Но если Ханни сделала это больше из-за испуга, то Ава в ответной попытке защитить. Но уже спустя мгновенье обе девушки повернули головы ко входу в комнату, где и стояли Саломея, Шама и Никки.       — Полагаю теперь, Ханни может подтвердить мою теорию. — с нетерпеливой ухмылкой, чуть прищурив ярко-зелёные глаза произнесла Саломея.       Ханни ненадолго задержала взгляд на девушке, потом, вновь посмотрела на Аву, что мягко улыбнулась ей в ответ, будто прося окончательно развеять туман сомнений. Ханни вновь повернулась лицом к стоящей в двери троице и с торжественной улыбкой произнесла:       — Позвольте представить, моя старшая сестра — Аурум Пхонерис. — с этими словами Ханни ещё раз обняла Аву.       В этот раз её объятия были более уверенными и крепкими, такими будто она вообще не хотела и не собиралась выпускать Аву. Но Ханни всё же удалось найти ту тонкую грань, при соблюдении которой, её объятия не доставляли Аве дискомфорта.       — Прекрасно. — с наигранно восхищенной улыбкой, аплодируя, произнесла Шама, но после её тон сменился обыденной серьёзностью. — а сейчас об этом открытии лучше молчать.       — Почему? — будто очнувшись ото сна негодующие спросила Ава.       — В этом мире есть люди для которых ты полезнее мёртвой, нежели живой. И ты прекрасно знаешь кто это. — нахмурившись ответила Шама.       — Маргарита Пхонерис. — едва слышно произнесла Ава.       — Верно. — сухо подтвердила Шама.       После этих слов Ава как-то осунулась, но взгляд девушки быстро зацепился за знакомую ухмылочку Шамы, слегка отдававшую таинством. Ава вновь быстро подняла взор на ведьму, ожидая, что ещё она скажет. Улыбка Шамы стала слегка шире, и она продолжила.       — У муртов есть красивая легенда, о голубом цветке ночного неба. Раз в сто лет, эту фантомную комету можно узреть на ночном небе любой из планет и там, где её видели, рождаться ребёнок избранный богиней надежды. И на этом веку ты являешься таковым. — с плохо скрываемым торжеством в голосе произнесла Шама. — Пройдёт время, твоя сила окрепнет. Ты перестанешь чувствовать боль, лишь мелодичный звон крыльев Бэтты будет предостерегать тебя, а твоё сознание начнет всё глубже погружаться в грядущие беды, которые ты сможешь исправить.       В этот момент на лице Авы проскользнуло искреннее восхищение. Боль и звон которым она не могла найти объяснение, но всегда знала, что за ними следует беда, наконец нашли свой первоисточник. Она может предчувствовать беды, она может исправлять их, изменяя будущее так как ей захочется!       — Прошу, расскажи больше! — с восторженным нетерпением попросила Ава.       Казалось Шама только и ждала этой просьбы, а потому с большим энтузиазмом продолжила.       — Мурты именуют её Бэттой — богиней надежды. В нашем же мире её относят к высшим демонам. Как ты уже поняла, основной эмоцией, которой она питается, является надежда, но бабочка неприхотлива и способна поглощать не только её, но и другие положительные чувства. Впрочем, главное не это. Она отличается от прочих тем, что способна питаться и негативными эмоциями, всеми за исключением страха, и они не изменяют её силу, не очерняют её. Главная способность этой бабочки — предвидеть трагедии. Из этого вытекает целый ряд других, сопутствующих сил. И, во-первых, — это власть над временем и пространством, а значит и возможность открывать врата Бездны. Во-вторых, она не восприимчива к мыльным пузырям и их производным. Сознание Бэтты постоянно, её память абсолютна. Проблема лишь в том, что характер у этой бабочки несколько скверный. Она крайне неразговорчива и редко идёт на контакт даже с собственным мастером, а ещё она довольно жестока и злопамятна. Мурты даже именовали её самой беспощадной богиней. И это правда. Бэтта слаба. Она способна использовать магию только через мастера. А ещё, в отличие от других бабочек, она смертна. Её так же легко убить, как и человека. Поэтому она крайне редко показывается в человеческом обличии, даже фантомном. Чаще её можно увидеть в виде сияющей голубой бабочки. — после этого Шама сделала недолгую паузу, как бы позволяя Аве переварить только что полученную информацию. — Маримьяна Наутиш тоже была мастером Бэтты.       После этих слов в комнате повисло напряжённое молчание. Теперь уже всё без исключения обратили свои взоры к Шаме, а ведьма, тяжко вздохнув, продолжила говорить спокойно-серьёзным тоном.       — Большая часть мастеров Бэтты кончила плохо. Её сила очень хрупка, ибо страх неотъемлемая часть всех живых существ. Проблема в том, что как только страх начинает грызть душу мастера, вся сила, что была дарована ему Бэттой в ту же секунду обращается в прах. Не многие способны вынести такое. Кто-то погибает, кто-то ломается, а кто-то как Мари — предаёт Бэтту. Омега идёт по пятам за надеждой, подобно змее искушая её мастеров. И большинство из них соглашаются заключить контракт с более сильной, на их взгляд, бабочкой. Но отчаяние не способно равняться с надеждой. Эта магия ещё более хрупкая, а зачастую лишённая всякой логики из-за чего является ложью — мыльным пузырём. Ава, однажды, когда ты будешь на грани, Омега придёт по твою душу, протянет тебе руку помощи, предложив заключить контракт. Ты можешь принять его, но лишь в том случае если это действительно единственное, что ты можешь сделать. Но запомни, Омега не придёт тебя спасать если ты окажешься в беде, в то время как Бэтта всегда предупредит тебя. Ты для Омеги будешь не более чем пищей, она выпьет всё без остатка, оставив лишь оболочку.       — Ты сказала, что Омега не будет спасать своего мастера, но она хотела спасти Мари! — резко возразила Саломея.       — Тогда почему она сбежала после того, как ты полоснула её мечём по глотке? — слегка грубо спросила Шама, и не дав Саломее времени, чтобы ответить, продолжила. — Твой меч не способен убить бабочку. Нанести её материальной оболочке серьёзную травму, да, но не убить. Твой меч остановил Омегу. Она просто поняла, что Мари не стоит тех сил, что ей придётся потратить на тебя. Токова правда.       Соломея, вздохнув, опустила глаза. Возрозить ей было нечего. Ведь правда, если бы Омега хотела защитить своего мастера, то так просто бы не сдалась. Она бы появилась снова, но нет. Она даже не попыталась предпринять ещё одну попытку.       — Ладно, давайте собираться. Уже почти четыре. — несколько вяло протянула Саломея выходя из комнаты Авы.       До этого момента она верила в другое. Бабочки, с которыми заключен законный контракт, и бабочки, контракт с которыми был заключён насильственно, и те и другие защищали своих мастеров до последнего. Так почему же Омега так беспечна? Быть может от того, что в этом мире слишком много людей, что поддались отчаянию? Ей не надо прилагать много усилий для поиска мастера. Мир в котором сейчас живут люди гнил, в нём каждый сам за себя, а слабые просто станут пищей для Омеги и найти их не так уж и трудно. А поскольку их много, то и за их жизни можно не беспокоиться.