Эпитафия Эдэль

            Всё тот же день. Столица. Центральный город. Резиденция святого отца. Настоятельский корпус.       — Рад приветствовать вас. — мягко, но в то же время с какой-то язвинкой, произнес молодой мужчина.       На вид ему было лет тридцать, может чуть больше. Он имел совершенно обычную для ши внешность — светлые волосы, что обрамляли его приятное лицо; карие, даже почти золотые глаза и прямой нос.       — Что привело вас ко мне? — обращаясь к Акеану, что всё ещё состоял в дверях, от чего-то не решаясь пройти в небольшой, но очень светлый кабинет, спросил архиепископ Роналд, сняв тонкие очки в серебристой оправе и положив их на дубовый стол рядом с документами.       — Повесть о лунной принцессе. — коротко ответил Акеан, осторожно ступая по дубовому паркету, подходя к рабочему месту главы Искориенителей ереси — то был большой стол из тёмного, покрытого лаком, дерева.       — Присядьте. — указав рукой на стул у стены, произнес Роналд.       Акеан, медленно опустился на предложенное место, сцепив руки в замок и внимательно смотря на Роналда. Архиепископ, нахмурившись, опустил взор в лежащую на столе книгу, будто ему не хотелось пересекаться взглядом с гостем. В комнате повисла на редкость мерзкая, напряжённая тишина.       Акеан впервые сидел на приеме у Роналда. Он не знал этого человека и чего от него можно ожидать. Впрочем, архиепископом овладели схожие чувства, он не совсем понимал, как ему помягче подступиться к сыну церкви. Смотря, очень осторожно, он изучал немного сгорбленную, возможно даже осунувшуюся фигуру инквизитора, что молча сидел напротив него, обращая внимание на нехватку одного важно элемента в образе Акеана — на его шее явно не было креста.       Акеан тоже, довольно быстро, пробежался взглядом по, явно пребывающему в глубоких раздумьях, мужчине. Роналд не сильно выделялся на фоне других сыновей церкви, ответственных за проведение следствий. Правильнее было бы сказать, что форма его совершенно ни чем не отличалась от той, что носила инквизиция и представляла собой всё ту же белую, воздушную блузу и алый плащ с вышитым на нём серебряным крестом. Единственное, что бросилось Акеану в глаза — отсутствие распятия, на шее архиепископа. Тут же он отметил небольшой бюст из белого мрамора, стоящий на углу стола. Была это отнюдь не богиня Айва, а ведьма, имя которой Акеан, скорее всего просто не помнил, ибо лик её казался ему знакомым.       — Печальная история. — наконец, несколько без инициативно, заметил Роналд, неспешно поднимаясь с места, от чего Акеан даже слегка дрогнул, продолжая неотрывно следить за мужчиной. — Знаете, у этой сказки нет конца, она не дописана, но это не самое страшное. До нас дошёл весьма неточный трактат оригинального произведения леди Аньйи. Эту историю столько раз переписывали и перепридумывали, что превратили текст в пустышку, имеющую крайне мало общего с тем, что леди Аньйирак имела в виду на самом деле…       — Хотите сказать, что в нашем распоряжении нет ни единого текста близкого к оригиналу? — чуть сдвинув брови, спросил Акеан.       — Нет. — уже с откровенной жестокостью ответил Роналд, бросив неожиданно осторожный и в то же время полный тихого ужаса взгляд на собеседника.       Архиепископ уверенно подошёл к стене, выкрашенной в жемчужно-белый цвет, на которой висело длинное алое покрывало с серебристой бахромой.       — А ещё я хочу сказать, что ступая в мой кабинет и прося помощи у меня вы соглашаетесь с тем, что Бога нет. — цинично заметил Роналд, не разрывая зрительного контракта.       Это заявление повергло инквизитора в шок, но образ архиепископа теперь полностью сложился в его голове. Акеан сам не совсем понял, от чего он так облегчённо вздохнул, но после сей слов, пребывание в этой комнате, в компании этого человека больше не было ему в тягость. Он расслабил руки, опустив ладони на колени и даже немного выпрямился, сидеть ровно ему мешал тяжкий груз последних событий.       — Есть только вы, я и суровая реальность. — продолжил Роналд спокойно, но лоб его от волнения покрылся липким потом. — Вера в Бога — это фундамент, она закладывает в нас добродетели: целомудрие, умеренность, любовь, усердие, терпение, доброту и смирение. В этом кабинете наша матерь не существует, но остаётся фундамент — единственное, что способно помочь в борьбе с настоящими богами — жестокими и поистине беспощадными. — с этими словами на его аккуратных устах появился жестокий оскал, и Роналд сдёрнул ткань, обнажая множество небольших картин, висящих на стене.       От количества портретов рябило в глазах, их явно было больше сотни. По началу Акеан не мог сосредоточиться ни на одном из представленных людей, их лица едва ли были ему знакомы, а если и были, то инквизитор их уже не помнил, на столько давно он видел их в последний раз.       — Я не стану знакомить вас со всем. Благо большинство из них давно мертвы, и имена их канули в Лету. Я представляю вам лишь двоих. — уже несколько хищно улыбнувшись произнес Роналд, от чего прекрасное лицо его исказилось до неузнаваемости, показывая истинную натуру архиепископа.       Когда опасная часть разговора была позади, и тема плавно перетекла от Бога, навязанного церковью, к тем, кого сам архиепископ по праву считал богами настоящими, и при этом собеседник его не выказал совершенно никакой негативной реакции, Роналд успокоился уже сам. «Да, он не просто безбожник, он чудовище, мало чем отличающееся от волшебников, чьи образы висят на стене», — эта мысль, мелькнувшая в голове Акеана, от части, как бы то странно не звучало, вселила в инквизитора уверенность в человеке, с которым он говорил. «Главная ошибка, которую допускают все дети церкви — опираются на Вето, а ведь большинством волшебников оно и вовсе не читано, а если читано, то не понятно, а если и понято, то не так», — продолжая наблюдать за архиепископом думал Акеан. В это время Роналд, едва коснулся кончиками пальцев перламутровой рамы одной из картин, как бы обращая внимание инквизитора именно на неё. Лицо изображённой там ведьмы не было красивым, просто обычным. Оно не выражало ровно никаких эмоций. Её янтарно-алые глаза безжизненно смотрели в никуда. Её уста не тронула даже лёгкая ухмылка. Длинные седые волосы плавно стекали на плечи, покрытые чёрным плащом.       — Леди Аньйирак. — почти заупокойным тоном произнёс Роналд, его лицо вновь приняло столь красивое выражение спокойного безразличия. — Виновник нашей с вами встречи. — криво ухмыльнувшись, проговорил он, а после указал на соседнюю картину. — Леди Кейтлин.       Акаеан перевел взгляд на девушку, что смотрела на него с соседней из картин. Она была болезненно бледной и худой, но, тем не менее, милой. У неё были добрые карие глаза, её улыбка была тёплой, но преисполненной мукой. У неё были длинные русые волосы, с левой стороны, кокетливо убранные за ушко.       — Не могу сказать о ней ничего плохого, хорошего тоже. — продолжил Роналд. — Она делала ровно то, чего от неё требовала леди Беатрис, не больше не меньше, но этого было достаточно, чтобы люди прозвали её новой Безымянкой.       — Говорят, она тоже прихрамывал на одну ногу. — заметил Акеан.       — Она была больна. — повернувшись к собеседнику произнес Роналд. — Насколько мне известно, она плохо видела и мучилась от страшных болей в руках и ногах, так что хромала только тогда, когда у неё был очередной приступ. Она страдала сама. Иногда ей хотелось, чтобы её боль разделил с ней кто-то ещё. Иногда она хотела исчезнуть, чтобы никто не знал о её боли. Сложно судить кто из них был сильнее, кто более жесток. Но говоря о леди Аньйи и леди Кейт, в какой-то степени их можно противопоставить друг другу. Первые сказки Безымянки были добрыми, хромоножка напротив писала то, что читать без слёз было нельзя. Но с возрастом первая начала сходить сума, а вторая напротив пересмотрела свои взгляды на мир. Кончили, правда, они обе печально. Леди Аньйирак отрубили руки, а после казнили. Леди Кейтлин — перерезала себе горло ножницами… Я говорю о них не просто так. — заметил Роналд. — История, с которой вы пришли ко мне, неразрывно связана с обеими ведьмами. Первая её начала, вторая поставила в ней точку. Вернее как. С позиции этики, леди Кейт буквально надругалась над творчеством своей предшественницы. Она была автором не только множества концовок, но и тем человеком, что буквально всыпал в эту историю отраву горькой правды. Она полностью переписала «повесть о лунной принцессе» от начала и до конца, и справедливости раде, стоит сказать, эта сказка вышла куда более жестокой нежели оригинал, хотя и со счастливым концом… К счастью или нет, но леди Кейт не дожила каких-то двадцать лет до того дня, когда эта история началась. Леди Кейт любила эту книгу, и ей всегда хотелось хоть как-то помочь героям.       — Вы хотите сказать, что сейчас героями движут не мотивы их творца, а желания леди Кейтлин? — осторожно предположил Акеан.       — Возможно. — задумчиво начал архиепископ, возвращаясь на своё место. — Но леди Кейт, всё же недостаточно сильна, а что самое главное недостаточно осведомлена о происходящем в истории, чтобы сильно повлиять на действия героев. То что она написала, может мелькать в их головах навязчивыми мыслями, но не факт, что материализуется. Тем не менее я считаю, что если наш бес действительно принц из сказки, то он поступил ровно так, как-то и прописала леди Кейт. Не важно как давно и почему умерла его принцесса. Он слишком сильно любит её, он слишком силён чтобы не воскресить её. — с этими словами Роналд опустился на стул, сомкнул пальцы в замок.       Архиепископ ещё не был уверен, стоит ли делится с гостем подробностями дела, потому замолчал. Акеан, в свою очередь, не имевший ни малейшего понятия о том, что творится в голове его собеседника, решил воспользоваться этой недолгой, но весьма удобной, паузой, дабы наконец узнать больше о героях истории. По крайней мере, инквизитор надеялся, что Роналду наверняка известно о них больше.       — Кто он, этот принц? — осторожно поинтересовался Акеан, тем самым, выводя архиепископа из глубокой задумчивости.       — Принц? — несколько удивлённо переспросил Роналд, смотря на инквизитора, а после вздохнув и вновь опустив взор начал говорить. — Если сопоставлять рукопись леди Аньйирак и летописи с Юсь, то на принца боле всего походит Ариэль. Взять для начала его мать. Королева, да простят меня мурты, ибо я не помню её имени, не могла иметь детей, ибо была аликорном, говоря проще — она была дочерью Венеры. Хотя, как посмотреть, ведь она всё же родила мальчика… Но будем верить муртам и их письменам, иного нам не дано. Другое дело, что следуя тем же источникам, молодой король был воплощением благодетели и уже как много веков назад покинул этот мир.       Акеан слушал внимательно, совместно с тем, вспоминая слова сестры Дроздопетры, относительно имени и личности принца.       — А принцесса? — спросил он.       — Опять же, если верить настоятельнице монастыря, девушка покинула его всего-то года два, три назад и больше о ней никто ничего не слышал. — ответил Роналд.       — Хотите сказать принцесса всё это время была жива? — почти шокировано произнес Акеан.       — В монастыре у лебединого озера время течёт иначе. Я бы назвал его временной петлёй. Жизнь монахинь там однообразна, ибо все они переживают один и тот же день, каждая свой, пока не поймут и не искупят свой грех. Сестра Эмма не была пленницей монастыря, она скорее была гостьей, и покинула его, когда оказалась готова примириться с тем, что её принц больше никогда за ней не вернётся. — объяснил архиепископ.       — Получается, если следовать вашему предположению, она умерла совсем недавно… — начал размышлять Акеан. — Тогда, у нас есть, пусть и крохотный, но шанс найти её, разумеется если она действительно была возвращена к жизни.       — В ваших последних словах сомнения быть не должно. Принцесса жива и она здесь, в Столице. — резко заметил Роналд и пристально уставился на инквизитора, говоря уже чётко. — Ибо ритуал, совершённый в ночь 27 фовоса, создал мыльный пузырь, единственная цель существования которого — сформировать и поддерживать такие условия, в которых девушка была бы жива.       Откровение это ввело инквизитора в ступор. Во рту у него пересохло, руки похолодели, а сердце и вовсе, точно в пятки ушло. Он вдруг понял всё, но правда эта облегчения и радости не приносила, только ужас, скользящий мурашками по коже. Если всё происходящее иллюзия, то те чувства что он испытал в кабинете врача не навождение, а реальность, которую он забыл, и которая начала просачиваться в его память сквозь трещины в мыльном пузыре, что медленно рушился, когда встречал на своём пути моменты прямо или косвенно пересекающиеся с потерянным прошлым.       — При этом мои люди выяснили, — продолжал Роналд, — на сколько могли, что корни его уходят очень глубоко в века и, изменение это, скорее всего, крайне незначительное, буквально один взмах крыльев бабочки в прошлом, позволил демону создать тот мир, в котором его принцесса жива. — нахмурившись произнес он. — Я часто работаю с мыльными пузырями, но у этого есть одна проблема. — с явной досадой проговорил архиепископ. — Я слабее леди Элизабет, мои люди тоже, а ведь именно её магия породила это мракобесие. Это как яблоко. — решил пояснить он. — С виду оно красивое и спелое, но когда его откусываешь — рот наполняется вкусом гнили. Бес создал дивный мир, в котором его любимая жива и вероятнее всего счастлива, но вместе с ней воскресли сотни людей, что должны быть мертвы — энергетические вампиры. — на этом архиепископ сделал акцент одновременно чуть повысив голос, но в то же время убрав из него всякую эмоциональную окраску. — Они наводнили город, и мои люди тратят всё своё рабочее время на их поиски и уничтожение. Кстати, именно на их примере мыльный пузырь был подтверждён. — уже с лёгкой ухмылкой заметил Роналд. — Его границы известны — он накрыл лишь Столицу, ровным кругом проходя по северо-востоку леса, немного затрагивая восточную пустошь, едва касается Малиновых гор: по старому кладбищу, пересекая мёртвую реку, чуть задевая горную гряду, — далее огибает по западному лесу, через окраину Северного города возвращаясь в северо-восточный лес. Это не гуманно, но мои люди просто толкали вампиров за круг и они рассыпались…       — Вы пробовали проходить сквозь него? — неосторожно спросил Акеан, перебив собеседника.       — Надеюсь это была неудачная шутка. — почти оскалившись произнес Роналд. — Не принимайте близко к сердцу мои слова, великий инквизитор, я говорю в общем-то о всех детях церкви. Между вами и волшебниками огромная пропасть, вы не понимаете, а самое главное не хотите понимать их и их возможности. Правда в том, что как бы силён не был человек, отсутствие достаточного количества маны в его теле непросто лишает его магии, оно делает его намного слабее. У людей лишенных волшебства, рождённых такими, слабое здоровье и медленная регенерация, они буквально могут умереть от чего угодно. Мыльный пузырь — это такое же заклинание, да статичное, больше похожее на барьер, но проходя через который, человек вспоминает всё. В лучшем случае — это чревато сумасшествием, ибо реальность и иллюзия безвозвратно перемешиваются в его голове. В худшем — человека ждёт смерть. Да, я не исключаю, что после кровоизлияния в мозг можно выжить, но человек навсегда останется инвалидом. Мыльный пузырь нужно лопать крайне аккуратно и сделать это качественно способна лишь ведьма правды. Магия правды, разумеется не стирает всех фальшивых воспоминаний сразу, какое-то время человек ещё будет помнить о мыльном пузыре, но со временем это всё померкнет, раствориться в сознании без остатка. — объяснил Роналд.       — Значит, вы ищите ведьму правды. — уточнил Акеан.       — На данный момент — это первостепенная задача ордена. Но пока мы находим только их могилы. — тяжко вздохнув ответил Роналд.       — А как же профессор Семпрония? — уточнил инквизитор.       — Леди Дафна уже стара. — сухо констатировал архиепископ. — Я говорил с ней месяца полтора назад, похоже она и вовсе не заметила, что что-то то не так. Она не помнит того, что было до мыльного пузыря, даже обрывками. Да и, я уже знаю, что произошло вчера в академии, её правда больше не имеет той абсолютной силы. Это нормально… — уже с тяжким вздохом продолжил он. — Возможно, века назад, она и была сильной ведьмой, но сейчас её удел учить подрастающее поколение уму разуму, это у неё получается лучше. Если честно, я был очень удивлён, узнав, что кто-то из членов ордена Света, созванного леди Беатрис, ещё жив. Мне всегда казалось, что леди Дафна была одной из первых, кого убили во время охоты на ведьм. — ссутулившись и потирая подбородок, смотря уже не на Акеана, а на мраморный бюст, почти не разборчиво произнес Роналд, как бы говоря уже сам с собой. — Нам нужен кто-то по моложе… — тихо добавил он.       — Выходит, сломать мыльный пузырь способна только магия правды? — не совсем спрашивая, скорее просто повторяя услышанное, начал Акеан. — Кажется, кто-то когда-то говорил мне, что каждая вечная ведьма может дать абсолютную правду относительно того, что знает, но только ведьма правды способна сделать правдой то, о чём по определению не способна ведать. — вдумчиво, медленно проговаривая каждое слово, сказал Акеан.       Инквизитору казалось, что произнести это будет просто, но на деле, ощущение было такое, точно ему приходилось пересиливать самого себя, дабы выдавить нечто внятное, дабы вытащить это из глубин сознания. На краткий миг Акеану показалось, что его, схватив за загривок, окунули в бочку, только в место воды, она была полна всё тех же отвратных чувств, послевкусие которых, он всё ещё испытывал после разговора с сестрой Дроздопетрой.       — Интересная теория. — скептически начал Роналд, обратив внимание на то, что после этих слов инквизитор прижал пальцы к носу, в этот момент Акеану показалось, что у него снова течёт кровь. — Я полагаю, вам известна вечная ведьма, которая помнит, что находится за пределами мыльного пузыря? — уже чуть нахмурившись спросил он.       — Именно из-за неё я сижу здесь. — ответил Акеан, смотря на свои пальцы, к великому счастью они были чистыми.       — Занятно. — ядовито улыбнувшись и, потирая подбородок, почти с издёвкой произнес Роналд. — Я знал много волшебников, что должны были помнить правду, но, какая досада, сейчас они все мертвы… Хочу заметить, между прочим, вечных в Столице не так уж и много, их имена легко запомнить, разумеется если их знать. Так кто же ваша волшебница, если всех кто помнит правду, за три месяца успели не просто убить, а убить поглумившись над их прошлым, так как это любили делать некоторые ведьмы правды.       — Она чёрная кошка ассоциации магов и вечная ведьма чудес — Ору Гамма Эбуэ. Скажите, это имя вам о чём-то говорит? — с надеждой получить положительный ответ, спросил Акеан.       Роналд напрягся, прикрыл глаза. Имя и, правда, казалось ему знакомым. Вот только образ ведьмы в голове не складывался — точно он ни от кого о ней не слышал и своими глазам, уж точно, не видел. Странное чувство вводило архиепископа в глубокое смятение.       — Помню, кажется, лет двенадцать назад я слышал это имя. — с явным сомнением начал он. — В газете писали, да по городу слухи гуляли, будто леди Селена заключила сделку с вечным существом. Ведьма пообещала ей, что будет оберегать город от самых страшных чудовищ в обмен на то, что ребёнок, коего она вверит Селене, будет расти в любви и заботе, став достойным человеком. У леди Селены не было иного выбора, как принять эти условия, ибо ведьма эта и была худшим из всех монстров, что когда-либо видела Столица. — с затруднением ответил Роналд. — Я бы на вашем месте не стал доверять ей… — уже более уверенно, но всё ещё задумчиво начал он. — Кто знает, что она имела в виду под «достойным человеком», кто знает, быть может этот ребёнок и вовсе уже мёртв. Эту ведьму от предательства отделяет очень тонкая, почти неосязаемая грань. А может она и вовсе, уже, не служит главе ассоциации магов. Но с другой стороны, мы не в том положении, чтобы выбирать союзников. — с явной досадой заметил он. — У неё и демона явно есть некоторые разногласия во взгляде на мир, и мы должны этим воспользоваться. В конце концов, чёрная кошка — это глаза и уши леди Селены, а самое главное её доверенное лицо, знающее намного больше простых волшебников. Нам, детям церкви, никогда не ступить в сердце ассоциации магов, другое дело если туда попроситься кошка, уверен дверь ей откроют.       По правде говоря, собственные слова вызывали у архиепископа глубокое отвращение к самому себе. Его мысли были полны корысти и алчности, хоть и прикрыты благими целями. Он крайне плохо был знаком с инквизитором, и уж тем более не знал леди Гамму, но уже думал, как использовать их, как выжать все соки из этого союза, рассматривая все возможности, но при этом забывая о рисках. Чёрная кошка, да ещё и вечная ведьма чудес — соблазн слишком велик, чтобы не вцепиться в него. Чудо, пусть даже и самое маленькое, но именно его так не хватало Роналду для победы. Но тем не менее, столь лёгкий выход не смог полностью вскружить ему голову. Где-то на задворках сознания он понимал — за всё нужно платить и цена этого чуда, по итогу, может оказаться невероятно высока. Но, несмотря на это, мужчина продолжил свою речь.       — Вы слышали о золотой библиотеке? — спросил Роналд.       — Было дело. — с некоторым замешательством ответил Акеан. — Но, какой в ней прок сейчас? — уточнил он.       — Есть крохотный шанс на то, что она защищена печатью Дельты, тогда, войдя в неё, можно вспомнить всё при этом не потеряв рассудка. По крайней мере, если иметь устойчивую психику.       — Разве в место, защищённое печатью Дельты можно войти? — нахмурившись спросил Акеан.       — Возможно, тут может помочь только чудо. — не двусмысленно ответил Роналд.       — Я поговорю с ней об этом. — поняв, на что намекает архиепископ, произнес Акеан.       — Благодарю вас. — едва улыбнувшись, сказал архиепископ.       Разговор этот, пусть будучи и недостаточно содержательным, ибо Акеан и так половину из этого если не знал, то предполагал точно, смог удовлетворить обоих. Инквизитор смог подтвердить свои опасения и теперь имел, пусть и весьма смутное, но представление о том, куда нужно двигаться дальше. Другое дело архиепископ Роналд. После ухода собеседника, он буквально чувствовал себя грязным, но в то же время, спустя три месяца одиночества и полнейшей уверенности в том, что у ордена нет и шанса на победу, мужчина вдруг ощутил столь лёгкое и трепетное чувство надежды, веры в то, что чудо всё же возможно, и совершенно плевать, сколько за это придётся отдать, он и его люди готовы ко всему.