Перси Джексон и война с Преисподней

      Недоумение, шок, страх, злость — эти эмоции шли у меня по кругу. Где-то минуту я вглядывался в это описание, а потом у меня появилось чувство жуткой несправедливости. Я не заслужил все это! Я заслужил спокойной жизни вместе с Аннабет, где мы живем до старости долго и счастливо! А не пятилетнюю службу охранником какой-то космической организации.       — Прошу прощения… — прервал мои мысли голос дяди Адамса. Я резко поднял глаза на него. — Мой племянник был там, и, по его словам, эти люди были обыкновенными мирными жителями, которые случайно перешли дорогу вашему командиру…       Неожиданно мою голову пронзила резкая боль. Я перестал быть собой, но в то же время я ощущал свое тело как никак подходящее мне. Я уперся на прилавок, который ускользал от моего сознания, и еще один приступ боли прошил мой череп словно раскаленной шпагой. Я зажмурил глаза, дыхание мое участилось.       Внезапно боль утихла.       Я открыл глаза, но я больше не был в оружейной. Я даже не был на Фобосе. Это была Земля. Я стоял в шеренге морских пехотных войск США, все солдаты как один были в ярко зеленой форме, как и я. Я попытался покрутить головой, чтобы осмотреться, но не смог. Тело не повиновалось мне.       Внезапно я ощутил прилив эмоций. Знакомых эмоций, но не принадлежащих мне. Во мне кипела ярость. Чувство несправедливости. Я был на грани срыва. Еще немного, и я бы бросился на человека. Конкретного человека…       Эта едва сдерживаемая агрессия была направлена на одну персону, которая стояла перед всей шеренгой рядовых и что-то выкрикивала по поводу шеренги других людей, абсолютно невинных на вид. Они стояли напротив нас с явным ужасом в глазах. Казалось, они молят Бога лишь об одном: “Спаси нас…”.       Я не слушал офицера (не знаю, как я понял, что этот человек — офицер). Мне не нужно было вникать в его слова, чтобы понимать, что он обвиняет людей в смертных грехах, в продаже Родины нашей. Но я знал, что все его слова до одного — ложь, которую он придумал, чтобы перескочить через кучу рангов на адмирала одного из крупнейших корпусов ВМС США. Зная, что его повысят сразу же, как он найдет национальных предателей, он выбрал самых подозрительных на вид граждан ближайшего города и придумал для них биографии самых отъявленных злодеев. Он собирался убить десятки ради своей должности. А потом пригрозил им, что если они хоть слово вякнут в протест, он убьет не только их, но и их семьи. А нам обещал звания капитанов.       Это были одновременно мои мысли и не мои. Я не мог знать это, но я знал. Я чувствовал подкоркой сознания, что это все правда, а ярость моя вот-вот выльется наружу.       Я повернул голову, но не сам. Она будто повернулась сама, не по моей воле, а по чьей-то другой.       За шеренгой мирных граждан стояло стеклянное здание, все вокруг нас отражалось там как в зеркале. Я смог взглядом найти себя.       Мое тело было действительно моим, но это был не я. Я смог увидеть свои глаза, в них горела ненависть.       Я не был Перси Джексоном. Я был Флинном Таггартом, который был точной копией меня.              

* * *

             — … все они, все до единого — национальные преступники. Нужны ли еще доказательства, что им нельзя жить? — Наш офицер закончил свою речь. Его глаза наполнились злобным блеском, видимо, этот гад уже предвкушал зарплату в десятки тысяч долларов в месяц.       Воцарилась тишина. Были лишь всхлипывания готовящихся к смерти невинных людей.       — Прощайте, предатели. Надеюсь, вы попадете в Ад. — Офицер злобно усмехнулся и подал сигнал “орудия на изготовку”.       “Сейчас или никогда” — пронеслась у меня в голове мысль ФлиннаТаггарта. Я достал свою винтовку и сразу выстрелил, не дожидаясь сигнала. Но не в мирных граждан. А в офицера.       Пуля попала ему в голень.       Офицер вскрикнул и упал, не успев сделать знак для огня.       — Кто это сделал?! — со злобой проорал он.       Я вышел вперед. В висках стучала кровь. Я даже не слышал, как у меня за спиной начали шептаться.       — Я это сделал. — И опять, мой голос был как бы моим, но что-то в нем было иное, то ли он был побасистее, то ли он был более холодный.       — Флинн мать твою Таггарт! — офицер попытался встать, но упал вновь. — Ты мог вырваться в капитаны!       — Я знаю. — А еще мой голос был спокойным, хотя внутри все клокотало от ярости. — И никогда я настолько сильно не разочаровывался в людях. Всем плевать на смерть почти сотни людей, если это поможет им в карьере.       Позади меня начался возмущенный ропот. Я повернулся к шеренге вояк.       — Да, я про вас говорю. Он отдал приказ, а вы исполнили. Никто из вас не воспротивился этому безрассудству.       — Тебе нечего терять, а у нас семьи! — крикнул кто-то из лаймовой шеренги.       У меня в голове промелькнул образы женщины и двух детей, совсем еще маленьких, лет пять на вид. Она — Эмма, а они — Джон и Генри. В груди у меня потеплело.       — Поверь, мне очень даже есть, что терять, — тихо сказал я и, не глядя, выстрелил туда, где, как мне казалось, лежал окровавленный офицер. Раздавшийся вопль подтвердил, что я попал в цель.       — Ты… еще пожалеешь… что не оказался… среди них… — услышал я его голос.       Я повернулся. У офицера в мундире виднелась только что сделанная мною дыра, из которой ручьем текла кровь. Я попал прямо под сердце.       Я подошел к нему вплотную и присел. Этой сволочи все равно осталось жить не больше секунд десяти, но мой гнев все еще был силен.       — Может быть, — шепнул я ему на ухо. — А может, и нет.       Я встал и зажал курок моего орудия, прошивая пулями тело бывшего моего командира. Кровь брызнула как из фонтана на меня, мое лицо, мою винтовку, но я не останавливался. Мое сознание затягивало туманом.       Я услышал голоса, кричавшие мое имя, меня хватали за руки, я вырывался и продолжал всаживать пулю за пулей в уже бездыханное тело.       — Флинн… ФЛИНН!! — голоса становились все четче, у меня вырвали винтовку. Я посмотрел на свои руки. Они были багровые от крови. В голове у меня помутилось.       — Флинн! Мистер Таггарт! Очнитесь!       Я резко открыл глаза.       Я… Я — Перси Джексон. Я был на Фобосе. В филиале ОАК. А дядя Адамс, с которым я познакомился несколько минут назад, хлестал меня по щекам.              

* * *

             Я поймал одну из рук дяди Адамса. Тот облегченно вздохнул.       — Ну слава тебе, Господи, я уж подумал, что придется медпомощь звать.       Я сел. Ощущения были не очень, ну как обычно, когда я теряю сознание. Я говорил уже.       — Что… Что случилось? — мутным голосом спросил я.       — Ты вдруг упал. — Дядя Адамс помог мне встать с пола. — И неожиданно начал говорить что-то про офицера, про какую-то сволочь. Словно ты был в бреду. А потом вдруг затих.       — Да… — у меня в голове резко прояснилось. Внезапно я понял, что к чему. — Этот офицер, на которого Фл… на которого я напал… Он выдавал мирных людей за национальных преступников, рассчитывая на повышение. Он шантажировал их, чтобы они не протестовали, а рядовых хотел подкупить.       — Значит, это правда… — дядя Адамс прерывисто вздохнул. — Мой племянник рассказывал мне что-то подобное, правда про подкуп умолчал.       — Никто из наших не воспротивился офицеру. — Я все еще тяжело дышал, но мыслил уже совсем ясно. — Мне жаль, но ваш племянник не так чист сердцем, как вы считали.       — Да… Даже молодежь нынче продает духовное богатство ради материального… И ничего с этим уже не поделаешь.       Воцарилось напряженное молчание.       — Слушай… — произнес медленно дядя Адамс. — Вон там, в углу наверху висит камера, видишь?       — Вижу.       — Видишь, куда провод от нее идет?       — Угу.       — Если выйдешь из оружейной, справа в стене будет едва заметное углубление. Приложи палец, произнеси “Мэттью Адамс — никто не узнает”. Из стены выйдет специальный нож. Им ты сможешь перерезать внутренний провод, не затрагивая резину.       — Зачем это надо?       — Увидишь. Иди.       Я пошел. Яна сказала “До свидания, мистер Таггарт”, я приложил палец, из стены буквально из ниоткуда появился нож. Клинок был красивый, красноватого оттенка. Я провел им по проводу, который примерно там же выходил из стены. Резина не повредилась, но я почувствовал, как что-то внутри задержало нож. Я потеребил провод — чувствовалось, что внутри был разлом.       Войдя обратно, я отдал дяде Адамсу нож.       — Хорошая и удобная вещь, — проведя по пальцу лезвием, сказал он. Нож прошел сквозь палец. — Ничто не задевает, кроме нескольких металлов, которые режет как масло. Изготовлен из специального плазматического вещества по заказу, больше таких не найдешь.       — Так зачем я отключал камеру?       Вместо ответа дядя Адамс открыл один из ящиков и достал оттуда кастет.       — Пистолет тебе выдан, конечно, хороший, но дополнительное средство обороны не помешает никогда. А еще… Дай-ка мне свою зеленую ключ-карту.       Я дал.       Он нажал что-то в системном блоке своего компьютера (который я заметил впервые) и оттуда выдвинулось что-то вроде CD-дисковода, только форма выемки для диска была не круглая, а как форма ключ-карт. Дядя Адамс положил туда мою зеленую ключ-карту и задвинул дисковод обратно. Затем он что-то напечатал в компьютере, он загудел и через несколько секунд выдвинул мою карту обратно. Дядя Адамс забрал ее и протянул мне.       Я ее взял. Она была горячей.       — Теперь в твой базовый уровень доступа входит уровень зеленой ключ-карты. Если ты каким-нибудь образом забудешь ее, это не будет иметь значения, ты сможешь открыть своей рукой все двери, которые имеют зеленый уровень доступа. Но для вида лучше открывай картой, без крайней нужды. Это все не особо легально.       — Окей…       — А теперь беги отсюда. У нас осталось секунд двадцать до тех пор, пока провод не самовосстановился. А потом могут заподозрить, что мы как-то связаны.       Я повернулся и сделал несколько шагов, чтобы уйти, как вдруг остановился и обернулся назад.       — Зачем вы мне помогаете, дядя Адамс?       Продавец улыбнулся.       — Потому что я не хочу, чтобы такие люди, как ты, оставались в несправедливости.       Несправедливость… Я вспомнил все то, что мне досаждало в последние годы. Боги, их дурацкие квесты, поиски, наказание, упущенная жизнь с Аннабет… Столько несправедливости…       — Спасибо вам, дядя Адамс.       — Всегда рад помочь, мистер Таггарт. И помните — неважно, сколько несправедливости вы получили. Важно то, сколько справедливости вы отдали.       Я на мгновение окинул взглядом оружейную в последний раз и приложил руку к двери.       “До свидания, мистер Таггарт” — сказала Яна.       — До свидания, дядя Адамс, — произнес я.