* * *
Уснув, я понял две вещи. Первая — после потери бессмертия ко мне вернулись стандартные полубожественные сны. То есть кошмары, которые поражают склонностью к отражению реальных событий. Вторая — что я уже и забыл, насколько сильно я ненавижу сны. Я очутился в странном большом помещении, которое было похоже на тронный зал. Единственное отличие заключалось в том, что трон стоял лицом к огромному открытому балкону. Стены, пол, сам трон, да и вообще все подряд отливало разными оттенками темно-красного, а местами и вовсе багровым. Я всей своей сущностью чувствовал, что на троне сидит кто-то невероятно могущественный… Аура его силы была почти что осязаема, я слышал отзвуки его мыслей… И он жаждал лишь одного — смертей и крови. Эта аура явно не была божественной. Я находился рядом с разгневанным Зевсом, Аресом, буквально несколько часов назад меня едва ли не сплющивало давление, оказываемое Олимпийским Советом. Но мощь этого существа… Она была совершенно иного рода. Нечто, тянущее словно все соки из меня, все надежды, всю тягу к жизни, саму жизнь и при этом внушающее непосильную злобу, ярость, охватывающую сознание… Абсолютное Зло — вот, что сидело на том красном троне. — Персей Джексон… — внезапный гулкий рычащий голос разорвал загробную тишину, доносясь будто бы отовсюду, но одновременно из ниоткуда. — В моем царстве тебя называют Гневом Богов. Всеубийственное оружие Олимпа, сын Посейдона, чье имя в Тартаре боятся произносить. Я понял, что голос не был звуком — чьи-то мысли, чье-то сознание пробиралось ко мне в голову, отдаваясь гулким звуком. Во рту у меня появился неприятный привкус — будто атмосфера здесь приобрела вкус крови. Багровые цвета сменились алыми. И мне это нравилось. Я хотел крови… Его крови. — О, да, я чувствую твою ярость. — Он усмехнулся. — Гнев Богов гневается. Занимательно. Я пошел к трону. Пространство будто искривлялось несколькими способами: по мере того, как я подходил к нему, он увеличивался, однако расстояние между мной и этим существом оставалось прежним. Тогда я побежал. Когда высота трона стала такой, что без проблем могла потягаться с Эмпайр-Стейт-Билдинг, я остановился, чтобы перевести дух. Внезапно существо на троне встало. Резко его накрыла сумеречная тень, и я не мог разглядеть даже смутных его очертаний. На меня нахлынули волны отчаяния и страха. Кто я? Зачем я здесь? Он может уничтожить меня, всю мою сущность одним щелчком пальцев прямо здесь. — Кто ты такой? — Он стоял ко мне спиной, но волны ужаса по-прежнему окутывали меня с головой. Я терял самого себя, моя личность рассеивалась от здешней атмосферы. Мое “Я” таяло на глазах. — Ты не бессмертный, не полубог. Ты человек, который умрет со всеми остальными. Никто не сможет спасти вас, и ты в том числе. — Персей Джексон, — с этими словами Он повернулся ко мне. — Ты никто. Зелено-красные глаза вспыхнули в мраке, источая чистейшую ненависть ко всему живому и существующему за гранью его владений. Негативная незримая энергия впилась в мое сознание, испепеляя его, растворяя мою сущность, искореняя меня из самого себя. Я закричал от боли, страха и абсолютного отчаяния, поглотивших меня, и проснулся, весь мокрый от пота, с трясущимися руками, не понимая, была ли это ужасающая явь, или не менее ужасающий плод моего воображения.* * *
— Боги… — еще минут десять я пытался восстановить дыхание. Я не мог вспомнить ни силуэта этого существа, ни его смутных очертаний, но глаза, эти багрово-лаймовые глаза вырезались в моей памяти навсегда. Он жаждал крови, убийств, Он хотел утопить все живое в их же крови… Но зачем? И при чем здесь эти разные оттенки красного цвета?.. И тут у меня зазвучал старческий женский голос — голос Аннабет. “Рок грядет. Врата Ада распахнутся”. Если я только что побывал в Аду, а это был сам Дьявол… Я потряс головой. В этом не было абсолютно никакого смысла. Никакой из загробных миров, которые я знал, не был похож на этот. Багровый цвет, мрачный тронный зал с балконом, местный царь — все это не увязывалось с моим пониманием мира. Ни в Дуате, ни в Аиде, ни в каком-либо из скандинавских миров не было подобных пустошей, которые я мельком увидел там. И нигде я не слышал о таких повелителях, аура которых будет сильнее нескольких богов сразу. Окей, я понимал, что вселенная делится на столько пантеонов и мифологий, сколько только было придумано человечеством, но нигде не было такого Ада. У ацтеков он расположен на севере, Славянский Ад был под землей и представлял собой кипящую смолу, но я явно видел небо. Значит, это какой-то другой мир. Но разве есть религии с таким Адом?.. Причем я не увидел ничего, что намекало бы на то, что это вообще какой-то загробный мир. Это место не выглядело чем-то таким, куда души попадали после смерти. Не слышал я и звуков пыток. Что же это за Ад такой?.. Я встал, но ноги предательски дрожали, поэтому я ухватился за второй этаж кровати. Я очень давно не испытывал такого страха и отчаяния, какое вселил в меня этот Дьявол. Да и успел я уже забыть, что значит видеть кошмары. И такое резкое напоминание просто выбило меня из колеи. Я не знал, что мне делать с этой всей информацией. Зачем боги отправили меня сюда, на Марс? Почему не оставили мне Анаклузмос и божественные силы, могли бы кинуть меня сразу в этот Ад, если они хотели, чтобы я дал этому Дьябилу в его светящийся глаз. И угроза была бы устранена. Ах да. Я же наказан. Меня нужно было унизить. Ну хорошо. А если я просто сдохну, и пусть боги разбираются с этим Адом сами? Чего меня сразу теребить-то? Я тут же отбросил эту эгоистичную мысль. Они бы послали остальных полукровок на масштабную войну, и были бы колоссальные жертвы. Этого нельзя допустить. Я не могу обречь сразу два лагеря на такую судьбу. Кстати… Только что я понял, в чем схожесть всех богов разных пантеонов — они не хотели, чтобы мы, их дети, потомки, последователи, не суть, соприкасались между собой. Потому что мы опасны вместе. Значит, я навряд ли шел на войну с Адом из другой мифологии. В этом случае этот пантеон богов отправил бы своего героя. Но что за Ад то это тогда… Мои мысли прервало громкое урчание у меня в животе — звук, который я не слышал десятилетиями. Будучи бессмертным, я мог спокойно жить, не задумываясь о еде. Первые лет пятнадцать я безумно тосковал по аромату и вкусу пищи, по сладости голубой колы… Во снах я видел синие оладьи, которые в далеком прошлом пекла мне мама… Но со временем я научился контролировать это чувство. Мне не грозило истощение, я был всегда полон энергии, а на думы о том, как приятно было когда-то надкусывать средней прожарки стейк, впиваясь зубами в нежное мясо, просто не хватало времени. Как только я выполнял одно поручение, мне нужно было сразу возвращаться к Оракулу, чтобы получить еще одно, на которое давалось всего пара дней. И так по кругу. Я иногда не находил времени даже на сон, но с бессмертием пропала и эта проблема. Сейчас же я чувствовал и голод, и жажду, и сонливость. Это было весьма непривычно для меня, но зато у меня было время и на еду, и на питье, и на сон. И не могу сказать, что это не радовало меня. Я подошел к двери. Когда до нее оставался шаг, я интуитивно остановился. Прождав секунды две, дабы убедиться, что в меня не врежется снова какой-нибудь потомок Гагарина, я приложил руку к металлу. Дверь, по своему обыкновению, с характерным голосом Яны ушла вверх. Я выглянул из дверного проема. Никого не было видно. Тишина в коридорах стояла гробовая. Где-то вдалеке едва-едва слышалась сварка, лязг и бренчание металла, но эти звуки доносились из экспериментального блока, а у меня, в казармах было все тихо. Дверь позади меня закрылась. Я решил пойти к дяде Адамсу, узнать, где здесь столовая или какое-то другое место, где можно поесть. Выйдя из коридора с комнатами, я увидел большие настенные часы — классические циферблатные часы начала 21 века. Видимо, Илон Маск решил оставить капельку прошлого в будущем. Часы показывали без двух минут девять вечера. Неудивительно, что я хотел есть — с момента, как я отдал бессмертие Аннабет, прошло больше двадцати четырех часов, если считать, что меня перекинули в тело Таггарта в одно мгновение. И об этом времени мой желудок неустанно напоминал мне вот уже минут десять... Но даже если думать, что уже почти девять вечера. Почему здесь так тихо?.. — ВРЕМЯ УЖИНА ЗАВЕРШЕНО. — Оглушительно громкий голос Яны, внезапно донесшийся до моих ушей буквально отовсюду, заставил подскочить меня на месте. — ЧЕРЕЗ ЧАС ОТБОЙ ВСЕГО КОРПУСА, ВСЕМ РАБОТНИКАМ КОМПЛЕКСА НЕОБХОДИМО БЫТЬ У СЕБЯ ДО ДЕСЯТИ ЧАСОВ ВЕЧЕРА. Яна замолчала так же неожиданно, как и заговорила. Потирая уши, я только спустя секунду осознал, что это значило для меня. — А, так, значит, я ужин проспал... — пробормотал я. — Ну класс. Я дошел до перекрестка коридоров. Направо шла дорога в экспериментальный блок. Прямо был магазинчик дяди Адамса, но к нему идти уже было поздно. Хотя, может, у него есть хоть что-нибудь? Так, червячка заморить. Вдруг до моего слуха донеслись шаги, разговоры и смех. Слева ко мне приближалась, однако, немалая толпа людей. И точно — когда дверь отворилась, я увидел десятки парней такого же возраста, как я. Но как только передние ряды увидели меня, по толпе прошел легкий шепоток, и весь смех разом стих. — Расступитесь! — послышался знакомый ворчливый голос откуда-то сзади. — Ну, чего вы встали как не знаю, кто? Из толпы вышел капитан Джонс. Увидев объект внимания (меня), он лишь усмехнулся. — Как я понимаю, вы все уже наслышаны о нашем новичке, рядовом Таггарте? — смерив меня презрительно-насмехательским взглядом, он повернулся к воякам. Никто не сказал ни слова. Я попытался разглядеть среди толпы Юру, но того не было видно. Где-то промелькнуло вроде бы знакомое лицо, но я успел заметить только светлые волосы, а Юра был русый. — Рядовой Таггарт, — продолжил наш капитан. — А можно ли спросить вас, почему вы не появились ни на ужине, ни на обеде? Я скрипнул зубами. Конечно же, это было начало моих трудных дней в комплексе. Начало издевательств и наказаний со стороны начальства. — Я не был голоден, — сквозь зубы процедил я. — Это достойная причина не появляться в столовой? — К сожалению, нет, мистер Таггарт, — почти сочувствующе произнес Джонс. — Главы подразделений комплекса обязываются делать важные объявления только вечером, во время последнего приема пищи. Пропустить подобное объявление может привести... к весьма плачевным последствиям. — Капитан скосил глаза на меня, будто говоря "плачевным для тебя, но приятным для меня". — Хорошо, — все так же сквозь зубы проговорил я, искренне надеясь, что это конец разговора. — Я учту это. Досадно, но капитан Джонс вновь открыл свой отвратительный рот. — Допустим, это вы учтете. Но теперь еще такой вопрос — а разве вы не должны были сегодня охранять Проектное Помещение во второй половине дня? Мне казалось, вы сюда поступили охранником на вечернюю смену, разве нет? Я смерил Джонса уничижительным взглядом. — Я, конечно, очень извиняюсь, — напрягая всю свою силу воли, чтобы не вмазать капитану в глаз, сказал я. — Но мне казалось, что я имею право в первый день сначала освоиться, а затем уже приступать к работе. К тому же, никто мне не сообщал о моем режиме. — Это уже проблемы только ваши. — Капитан Джонс снял улыбку с лица. — Сегодня отработаешь ночную смену. — Но какой смысл… — попытался возразить я, но Джонс тут же перебил меня. — Смысла нет спорить со мной. Две ночных смены. Свободен. На этом моя экзекуция закончилась. Капитан Джонс ушел в сторону Проектного Помещения. Толпа парней продолжала стоять, с опаской поглядывая на меня, будто малые дети, боящиеся хулигана-старшеклассника. — Чего уставились? — рыкнул я на них. Хотите увидеть пятна крови на моей форме? Не увидите, они отмылись. Но будете лезть — новые появятся, непременно. С этими словами я повернулся и пошел к себе. Голод нарастал, а вместе с ним и моя злость. Джонс не мог знать, что я успел выспаться за день и что поэтому от недосыпа я страдать ночью не буду. Но все равно, то, как он унизил меня перед всеми, вывело меня из себя. Мало того, я сорвался на людей, с которыми мне еще пять лет жить… Это я, конечно, сделал очень даже зря. Но здесь уже ничего не поделать… Надо зарабатывать себе новую репутацию. Нужно быть спокойнее и терпимее. Как нефиг делать. Особенно с Джонсом. Угу. Я вытащил зеленую ключ-карту, приложил ее к двери. Не успела Яна поприветствовать меня, я уже вошел и завалился на кровать. Спать, конечно же, не хотелось, поэтому я просто лежал, тупо уткнувшись взглядом в стену и не зная, куда вылить свою злость. — Здравствуйте, рядовой Гагарин, — внезапно услышал я Яну. В комнату зашел Юра. Не взглянув на меня, он забрался на второй этаж нашей кровати и замолчал. Несколько минут в комнате стояла мертвая тишина, нарушавшаяся лишь редкими скрипами матрацев. — Значит… это правда? — услышал я тихий вопрос Юры. — Ты правда убил своего офицера? Ты за мятежников? Я так и не понял, почему, но мой уровень агрессии после этих вопросов не вырос, а, наоборот, заметно снизился. — Да… — вздохнул я. — Я действительно убил своего офицера. Но те жертвы… Они не были повстанцами. Тот офицер хотел себе должность повыше, поэтому выбрал случайных людей, зная, что его тут же повысят после такого “подвига”. Таг… Я не мог допустить, чтобы невинные жители пострадали. — Понятно. Чувствовалось, что мои слова этого парня не убедили вообще. Теперь я лишился последнего во всем комплексе человека, с которым у меня был шанс завести дружеские отношения… Ну хорошо. Еще несколько минут мы лежали в тишине. Потом я решился задать вопрос. — А во сколько начинается ночная смена? — Во время отбоя, ровно в десять вечера, — донесся голос Юры сверху. — Угу, спасибо. — Не за что. Я встал и пошел к двери. Мне было неудобно и неприятно находиться в одной комнате с человеком, который мне не верит. Думаю, и ему не было очень хорошо лежать прямо над убийцей… До моего дежурства оставалось немногим меньше часа, поэтому я решил потратить это время на обход комплекса. В конце концов, мне нужно же знать, где и что здесь находится.