Мое Аутодафе

       День свадьбы был странным. И счастливым, и нет. Осознание того, что это всё не по их обоюдному желанию и что они всю жизнь проживут без любви, коробило и грызло изнутри. Медея понимала, что не сможет признаться Фролло. Не после того, что он сделал. Платье действительно было сшито по личным эскизам Медеи. Она стояла перед зеркалом, расправляя на шее нити жемчуга. Волосы её были распущены как полагалось, указывая на чистоту невесты. Вуаль и фату соединял между собой золотой свадебный чепец. Рукава платья были узкими и длинными, плечи полностью закрытыми. Лиф и корсет были вышиты золотой нитью в искусном узоре. А вот юбка была трапециевидной. Само платье состояло из множества слоев лёгкой ткани и из - за этого казалось, что невеста плывет по ковру к алтарю, будто лебедка. Золото являлось символом благополучия, а вот жемчуг - слезами. Ведь это день был и радостным, и печальным.       Сначала, Медея не признала Клода, которому очень шли свадебные одежды. Девушка покорно вложила руку в его ладонь и они предстали перед архидьяконом. Клятву, произносимую самой собой рыжеволосая слышала будто через толщу стекла. Затем, она медленно опустилась на колени перед женихом и поцеловала его руку, принимая его власть над собой и соглашаясь стать ему женой.       Медея была прекрасна, если не сказать больше, Фролло смотрел на невесту не отводя взор и ему с трудом удавалось держать лицо, потому как он был буквально заворожен. Этот день действительно был одновременно и радостным, и тяжелым, ко всему прочему, именно в этот день судья собирался сделать еще один серьёзный шаг, только теперь уже полностью по своей воле. Но то случится лишь вечером, когда они останутся наедине друг с другом. А пока он любуется будущей супругой, что плывет к алтарю по ковру и не видит никого более, хотя гостей здесь было достаточно, всё же не абы чья свадьба, а самого королевского судьи.        Многие этот брак будут осуждать, мол какая-то простолюдинка стала женой такого человека, кто-то наоборот будет говорить, что зато на старости лет судья узнал, что такое брак и женщина рядом, а там, как знать, может и отцом успеет стать, супруга-то молода и наверняка достаточно здорова, чтобы родить. Фролло с трудом контролировал себя, чтоб рука его не дрожала, когда он брал руку девушки. Всё то время, пока они стояли у алтаря, произнося поочередно клятву, он неосознанно боялся, что если отпустит её руку, Медея откажется выходить за него и сбежит прямо от алтаря. Но нет, она произносит клятву, а затем покорно целует руку, а затем во всеуслышание их объявляют супругами. Традиционный поцелуй новобрачных едва не затянулся, потому что Фролло вдруг ощутил, что не в силах остановиться и едва не заключил супругу в слишком крепкие объятия.       После венчания был большой праздник и пир, от которого молодожены устали и в какой-то момент судья объявил, что его супруге нужен отдых, поскольку она переутомилась, а потому они вынуждены откланяться и покинуть гостей. Гости некоторые разошлись вскоре, а прочие вообще в какой-то момент забыли, ради чего пришли, потому как в отсутствии виновников торжества, праздновали уже что-то свое.       Супруги Фролло же прибыли домой в карете. Клод сначала подал жене руку, а потом вовсе подхватил на руки и вытащил из кареты, дабы она не оступилась, когда будет сходить с неё в этом роскошном платье. После он увел её в дом, но не отправил к себе в комнату, а привел в свои покои, те самые, где было много жарких и нежных ночей. Плотно закрыв дверь, он бережно снял с девушки фату и вуаль, подойдя к Медее со спины, мягко обнял за плечи и коснулся одного плеча губами. - Я приготовлю купальню. Отдохни немного, - и, сняв камзол, удалился в купальню, чтобы приготовить ванну для них обоих. Пока согревалась вода, судья вернулся обратно в комнату, присел рядом с девушкой, взяв её за руку. - Ты ведь не откажешь своему супругу в первой брачной ночи? - он не ставил перед фактом, он действительно спрашивал её желания, осторожно касаясь губами тонких пальчиков, не сводя при том с неё взгляда. Фролло готовился к серьезному разговору, но чтобы сказать все, что так долго таил в душе, ему нужно было, чтобы Медея хоть немного приняла его и не была холодной и отстраненной. - Хотя, вероятно, я не заслуживаю твоего прощения, ведь я виноват перед тобой, однако я не хочу, чтобы ты думала, будто этот брак был принудительным и ничего для меня не значит.       Медея и сама не понимала, что с ней. Её ужасно тянуло прижаться ближе во время поцелуя, обнять крепче и раскрыть губы навстречу. Но хотелось и уйти. Убежать куда - нибудь. Потому они обменялись обручальными кольцами. Из одинакового белого золота. Только камни были разные по цвету. У Медеи то были изумруды.        Пир утомил её. Все эти гости, большое скопление людей вызывали панику. Но Медея не имела права уйти раньше, чем захочет её муж. Девушка принимала поздравления и была со всеми любезна. И едва не вздохнула с облегчением, стоило им отправится в карету. Её муж всё это время будто пытался заботится о ней. Увел с торжества, когда увидел как она устала, поднял на руки, потому что знал, что она может упасть наступив на подол.       Вскоре они оба оказались в покоях самого Клода. Именно здесь по большей части было множество нежных ночей. Другие ночи проходили по иному и в других местах. Медея тихо вздохнула ощутив сначала свободу от фаты и вуали, а затем, от поцелуя. Что он к ней испытывает? Зачем так играет с ней, если не любит? - Вы сами хотите этой брачной ночи? Медея опять же поставила вопрос по своему. Ведь зачем ложится в постель если он не будет её желать. Сама то рыжая бестия хочет... И ещё как. - Вы хотите попросить прощения? Так все же, что он значит для Вас? Наш брак. Я догадываюсь, что в большей части Вас вынудили пойти на это. И да, я этого не хотела. Не хотела чтобы на мне женились и ломали свою жизнь против воли. Тихо ответила Медея и слегка шевельнула пальцами, дотронувшись до сильной ладони Клода.       Бровь Фролло слегка приподнялась в изумлении. Она ещё спрашивает, желает ли он этого и это после всех жарких ночей, когда он брал её совершенно искренне, не просто ради удовлетворения своей потребности, ведь дарил ей не меньше ласк и удовольствий в ответ. - Если бы я не желал этого, то не задал бы тебе этого вопроса и отправил бы ночевать в твою комнату, - качнул головой судья, впрочем, в его голосе не было ни раздражения, ни жёстких ноток. - Верно, на этот брак меня вынудили, однако это не значит, что я шёл под венец без собственного желания. Ты взрослая разумная девушка, долгое время состоишь при особе верховного судьи и знаешь многое, как ты полагаешь, за столько лет мали ли накопилось у меня недоброжелателей? А теперь вспомни свое похищение и подумай, готов ли был я рисковать снова твоей жизнью и жизнью ребёнка. Я намеревался отослать тебя не потому, что ты мне стала не нужна, а ради твоей же безопасности и дабы меньше народу знало, что у меня есть дорогая мне женщина и наследник.       Фролло чуть теснее сжал ладошку девушки в своей, прильнув губами к пальцам и на несколько мгновений так и замер. Впервые он был настолько откровенен, впрочем, нет, с Медеей это было второе откровение, первое было в тот памятный вечер. - И да, я прошу твоего прощения за то, что незаслуженно обвинил тебя. Ответственность за дитя лежит в равной степени на обоих родителях и этой ответственности с себя я не снимаю. Идем в купальню, тебе нужно расслабиться, позволь я помогу тебе с платьем.       Медея не отвела взгляд даже тогда, когда тонкая бровь мужчины взлетела в изумлении. А чего он ожидал собственно после тех дней, когда они отгородились друг от друга? Что она с радостью кинется в его обьятия? Все простит просто и легко? И все же, девушка с неким напряжением ожидала ответов на свои вопросы. - Значит, Вы все ещё желаете меня. Далее, она слушала Клода и не перебивала. Этот брак оказался для него нисколько не желанным, сколько опасным. Ведь не будь Фролло настолько важным человеком - то завёл бы семью. А так теперь они с ним и с будущим ребёнком ещё в большей опасности... Это пугало. Вспоминались моменты унижения и боли во Дворце. "Дорогая мне женщина..."       Глаза девушки были широко распахнуты, а в них читался не высказанный вскрик. Удивления и нежности, вновь нахлынувшей на неё от осознания того, что Судья любит не только её тело. Но испытывает нечто большее. Тонкие пальчики слегка дрогнули, аккуратно дотронувшись до губ мужчины в ласковом жесте. Он просил прощения искренне и объяснил причины своего недовольства. Возможно, гордыня и страх мешали обоим сделать шаг навстречу друг другу раньше. - Не знаю какими родителями мы будем. Будущее туманно. Но мне будет гораздо легче рядом с Вами. Медея, аккуратно освободила ладонь из теплого плена пальцев Клода. Пусть он и не говорил ей о любви, но всё же дорожил ею. А свои чувства она рано или поздно покажет, но не станет их навязывать. Нет. - Там очень сложная шнуровка, я уже практически не могу дышать, - рыжие пряди волос легли на плечо, освобождая Клоду место для действия. Вдоль спины на платье пролегала красивая, но сложная шнуровка корсета. И долго такую не поносишь. Не то что обычные платья.       - Разумеется, я все так же желаю тебя. И не только твое тело, - отозвался Фролло, серьезно глядя на девушку. Да, он не сказал прямо слова любви, потому что просто не привык говорить об этом прямо, словам он предпочитал поступки, хотя иногда всё же слова значат очень много и их стоит произнести. Но, вероятно, сейчас ещё немного не тот момент, когда они оба признаются прямо. Вот только уже того, что он сказал, оказалось достаточно, чтобы Медея так переменилась в лице, что Клод успел даже в глубине души испугаться, не шокировал ли он девушку таким признанием. Ведь рано или поздно это признание должно было прозвучать вслух.       Фролло мягко целует её пальцы, когда она касается ими его губ. Он понимает, что вероятно простить вот так сразу девушка его не простит, но по крайней мере примет его покаяние и признание. И она готова идти дальше по жизни рядом с ним. - Ничего, - Фролло улыбнулся уголками губ. - Эта шнуровка - не самое сложное, с чем мне приходилось справляться в жизни. Потерпи немного, - пальцы судьи заскользили по сложной шнуровке ловко. Он делал это все не быстро, но явно затруднения это у него не вызвало, так что всего несколько минут манипуляций и корсет был ослаблен, а затем Клод и вовсе снял его, освобождая свою супругу из плена совершенно ненужной уже роскошной одежды. Теплые губы касаются плеча, того самого, где было выжжено клеймо, к слову, которое судья ранее обещал "облагородить", о чём не забыл сейчас напомнить, что он не забыл. Волны медных волос Клод снова с плеча убрал за спину, дабы они рассыпались роскошным потоком.       Сам судья камзол снял ещё ранее, сейчас расстегнул на себе рубашку, выдернув её из штанов и, все ещё стоя за спиной Медеи, положил руки на её бедра, тронув краешек белья. - Ты позволишь? - он потянул кружевную ткань лишь когда девушка дала согласие, опустился на колено, стянув до самого пола, одарив её бедро жарким поцелуем. А затем снова поднялся на ноги, обняв молодую супругу со спины, жарко зашептал на ушко. - Теперь ты поможешь мне немного? - он имел ввиду свою собственную одежду, которая ни в купальне, ни после нее будет ему совершенно не нужна.       В его словах ясно было заметна искренность. Да, Медее потребуется время до того как она будет готова полностью простить Клода за те слова. От его поцелуя по коже пробегают мурашки, а щеки едва краснеют. Этот жест очень откровенный и чувственный. Он не похож на самого Фролло. И от этого в груди рождается комочек нежности. Ведь он сейчас раскаивается перед ней.       С каждым ослабленным узлом шнуровки дышалось все лучше и свободнее. Да и пропало ощущение, словно твою грудь прижало к подбородку. Вскоре, супруг избавил Медею от корсета оставляя в тонкой сорочке. Меди слегка вздрогнула от поцелуя в левое плечо. И ей было приятно, что свою просьбу мужчина не забыл. - Да. Тихо ответила она, стоило седовласому коснуться ткани трусиков. Да, для Медеи шилось особое белье и портниха держала всё в секрете, ведь ни к чему было ей терять хорошие деньги от самой рыжеволосой бестии. Да кандидатура помощницы Судьи играла многое. По спине пробежали мурашки, стоило горячему поцелую коснутся бедра. - Ага. Проклиная себя за свою немногословность, Медея повернулась к мужу и осторожно расстегнула его рубашку до конца, обошла мужчину и помогла снять, слегка обдав его кожу своим дыханием. А затем расправилась с брюками и бельем, не стесняясь опуститься для этого на колени. А сама же затем выпрямилась. Её наготу прикрывала лишь тонкая сорочка до середины бедра. - Теперь можно идти. Девушка решила что брачная ночь должна быть особенной. И потому, сорочку она не снимет даже купаясь. И в постель наденет что - то подобное.       Фролло наслаждался каждым моментом, любым прикосновением к желанному телу, а после каждым касание женских рук к нему, пока Медея справлялась с его одеждой. В отличие от самой девушки, мужчина был полностью обнажен перед тем, как отправиться в купальню, а вот молодая супруга оставалась в рубашке, соблюдая традиции. Между тем, сухие сорочки для обоих молодожёнов уже была приготовлена в ванной слугами. На ложе они должны будут возлечь оба в специальных ночных сорочках для первой брачной ночи. - Идем, - Фролло ведёт супругу в купальни, первым опускается в воду, а затем подает руку девушке, дабы она погрузилась в горячую воду с легким ароматом розового масла, настолько тонким, что он не приносил вреда, лишь расслаблял. - Сегодняшняя ночь, как и день, должны быть особенными и остаться в твоей памяти. У нас прежде было много ночей, и жарких, и страстных, сегодня она будет совсем другой, - негромко произносит Фролло, привлекая к себе супругу, закалывая нее волосы дорогой, но аккуратной и не очень броской заколкой, чтобы не намокли. Затем он садится рядом с Медеей, привлекая к себе и увлекает её в поцелуй, гораздо более нежный и глубокий, чем был в соборе у алтаря. Но как ни странно, в купальне Фролло не позволял себе никаких интимных прикосновений, только объятия и поцелуй.       Спустя некоторое время, омывшись, он первым вылез из бассейна, вытерся насухо и облачился в ночную сорочку, сказав, что будет ждать супругу в спальне и пока расправит их ложе. Вернувшись в спальню, судья стянет бархатное покрывало, постельное, которым была застелена кровать, было традиционно белым, на простыни, по традиции, должны остаться доказательства невинности супруги. Фролло лишь мысленно усмехнулся, ведь его супругу никто проверять не станет, но всё же он отбрасывает одеяло и опускается на край ложа, дожидаясь молодую жену. Сегодня он будет как никогда нежным с ней.       Осторожно она забирается в купальни, опираясь на сильную руку мужчины. И опускается в воду практически рядом с ним, аккуратно прижимаясь к сильному плечу. Горячая вода была как раз кстати, чтобы расслабить обоих и снять некую толику усталости. Тонкий аромат розового масла был практически не слышен, что было весьма хорошо для Медеи, которая масла не переносила. И вот, рука мужа закалывает волосы заколкой, что не удержит их слишком долго. Слишком тяжёлый волос был у рыжей. Она поддается на поцелуй. Нежный и глубокий. Раскрывает губы навстречу, прижимаясь всем телом. Обнимая сильнее. Как же она соскучилась по его теплу и надёжности!       Затем, Медея ещё некоторое время наслаждается теплой водой в одиночестве и снимает мокрую сорочку. Неспешно вытирается и надевает сухую, проходя в спальню. Меди идёт прямо к супругу и останавливает свой взгляд на белье, смущённо отводя взгляд. - Нам нужно будет доказывать что я невинна? Тихо спросила девушка, вынимая заколку из волос, позволяя им упасть на спину. Сама же вещичка отправилась на прикроватную тумбочку...