Мое Аутодафе

      Обстановка, которая ждала судью с супругой в деревенском домике, конечно, отличалась от той, к которой он привык, но с другой стороны, Фролло не всегда был судьей, были времена, когда ему приходилось ночевать в совершенно непригодных условиях в силу того, что выезжать приходилось нередко и в разные места, в том числе и поездить по провинциям. Да что там, до сих пор ему доводилось спать в карете и на ходу, чтобы успеть сделать дела и быстро обернуться назад. Так что, смутить Клода вполне уютной, хоть и простой обстановкой деревенского домика вряд ли было возможно, разве что если бы их поселили в хлеву, но на такое вряд ли кто отважился бы.       Купальню супруги посетили вместе, в деревне нравы были проще и крестьяне не считали чем-то постыдным, если супруги омываются вместе. Позже, после горячей купальни супругам Фролло принесли и ужин, простое, но сытное селянское кушанье из тушеного мяса и овощей, а так же горячий чай на травах и ягодные пироги. После ужина унесли всю посуду и, наконец, чета могла остаться в тишине и спокойствии, дабы как следует отдохнуть с дороги. - Ты утомилась. Ложись, - негромко произнес судья, обращаясь к Медее, сидя у огня и допивая теплый отвар из трав. - Завтра предстоит выяснить как можно больше. Тому, что здесь творится, должно быть объяснение. Эта деревня не так велика и ценна, чтобы кому-то требовалось изводить её жителей. Вероятно, кто-то из своих же и чем-то промышляет недобрым.       В деревнях, если пара являлась супружеской было и легко, и тяжко. Две стороны медали. Если кто - то изменит в браке, об этом узнает вся деревня. Если ты, оставшись вдовой с ребёнком, вздумаешь снова выйти замуж, а не хранить вечную верность мужу - тебя назовут шлюхой. И деваться будет некуда. Так что и проще, и тяжелее. Бывало, девушки, познавшие мужчину до брака топились сами, лишь бы на их семью не пало клеймо позора.       Ужин был весьма вкусен, напомнил Медее о её далёком доме, о родных. И девушка ощутила укол вины: за этот год она мало вспоминала о своей семье. Ей стало стыдно. Травяной чай на ягодах расслабил и от него прямо - таки клонило в сон. Так что Медея уже почти спала, пришлось нашаривать постель позади себя. - Да, всё станет ясно завтра. Я попрошу доярок и пастухов показать где паслись животные. Рыжеволосая зевнула. И едва коснулась головой подушки, заснула без сновидений. Даже не успела почувствовать супруга рядом.       Зато утром, как встало солнце, девушка мужа в постели не нашла. Видимо, тот поднялся с рассветом, как и большинство селян. Девушка умылась в расписном корыте, привела себя в порядок. Завтрак ей принесла одна бойкая бабушка. Лепешка с медом да сыром, свежий хлеб и кружка молока. - Не бойтесь, мадам, это хорошее молоко. Не то, порченое, из моих запасов. А ещё через минут десять супруга Его Милости уже выискивала доярок. Женщины охотно шли на контакт, ведь скрыть чего от Судьи - себе дороже. К тому же сама Медея лаской располагала к беседе. Затем настал черед пастухов, и мужчины согласились показать поле, но до него полдня пути, трава там более сочная и добраться туда сложнее. Потому, в полдень девушка помогала в не трудной работе женщинам, а ещё слушала и их прошения. Некоторые вещи мужчине - Судье не расскажешь. Осталось обождать мужа и рассказать обо всём.       Да, городские и деревенские нравы всё же отличались. Те же горожанки, даже самого простого происхождения, потеряв мужа ещё могли устроить свою жизнь и их никто не осудит, да и по большому счету, обществу будет практически все равно, даже если и пойдут нехорошие слухи, так же быстро их забудут, ведь появятся другие. В деревне же все на виду друг у друга. Что касается четы Фролло, то в деревне к их союзу народ отнесся двояко, но лишь поначалу, искренне полагая, что судья подмял под себя красивую девушку и сделал её послушной, как рабыню. Но не тут-то было и на следующий день все убедились в обратном, когда Медея начала беседы с народом, располагая к себе и несчастной, забитой она женщинам совсем не показалась, напротив, те даже уверились, что под крылом такого супруга-покровителя ей живется не так плохо. Кое-кто между делом даже нашептал Медее верный способ, чтобы точно понести, мол даже самые суровые мужики тают, когда становятся отцами, а уж если первенец мальчик, так и вовсе. Помимо всего, в разговорах промелькнули ещё и разные лечения хворей и прочее, чего горожанки обычно не знают, все это как-то удачно вписалось в разговор по делу.       Судья же, проснувшись раньше Медеи, отправился поговорить с мужчинами и своими глазами узреть, что же творится с теми людьми, кто успел вкусить дурного молока, самых буйных заперли, с теми, кто уже отошел от воздействия неизвестного "колдовства", Фролло лично побеседовал, но те ничего толкового сказать не смогли, не было толком за что зацепиться. Оставалось фактом только то, что через некоторое время все "околдованные" приходили в себя. Что же, следующим шагом было посмотреть на то поле, куда гоняли коров пастись. После полудня Фролло нашел супругу в компании других женщин - девушка помогала в нетяжелой работе. Первым делом, судья хотел было отчитать молодую супругу, но поразмыслив, всё же пришел к выводу, что если Меди будет сидеть без дела, это будет только хуже для нее самой. Понаблюдав немного за ней со стороны, судья неспешным, как всегда степенным шагом направился к супруге, дабы вместе с ней и ещё несколькими сопровождающими отправиться к полю. - Ты не устала? - он взял Меди за локоток и привлек чуть к себе. - До поля путь не слишком близкий, думаю, стоит взять лошадей, так обернемся быстрее, но поедем спокойным шагом, - галоп и даже рысь он бы не позволил, ведь беременным женщинам верхом ездить нельзя, однако Меди вполне может сесть по-дамски даже в обычном седле, на шаге удержаться в таком положении не трудно.       Девушка прислушивалась ко всему о чём ей говорили женщины. Она поблагодарила за совет, улыбнувшись уголками губ на комментарий о том, как тают суровые мужчины. Её Судья, кажется, уже расстаял. Ведь окружает такой заботой, но при этом делая это так, что с его суровым нравом это логически обоснованно. А не то, что он потакает женщине. Хотя в некоторые моменты Фролло именно это и делал. Ещё из бесед узналось, то что тем, кто выпил "проклятое молоко" и пришел в себя первые три дня постоянно хотелось есть и пить в немыслимых количествах.       Девушка оторвала взор от вышивки, когда одна из женщин прошептала ей: - Его Милость. Передав пяльца и иглу с ниткой одной из женщин, рыжеволосая поднялась с места и сделав несколько шагов навстречу, присела в реверансе. - Ваша Милость. Нет, не сильно, - шепнула она после первой реплики, едва оказалась ближе к Судье. - Да, конечно. Спешить нам ни к чему. Забота в словах мужчины читалась между строк. Этого сложно было не заметить. Сердце сжалось в комок нежности. Хотелось взять его за руку, прикоснуться, чтобы хоть как - то выразить благодарность и свою взаимность. Но пока этого было лучше не делать. Не здесь.       В дамском седле было не совсем удобно и комфортно. Если же она и выезжала куда - то с мужем верхом - то терпеть этого не могла. Сесть по - мужски ей просто нельзя было. То было грубо и непристойно для женщины из высших слоев общества. Так что приходилось просто терпеть, проклиная тех, кто придумал это идиотское правило. Они отъехали уже достаточно далеко от деревни, но впереди по - прежнему был долгий путь.       Фролло почувствовал, как ему вдруг захотелось улыбнуться, как обычно сдержанно, но искренне, когда Меди сначала присела в реверансе, а затем прижалась чуть ближе, стоило ему привлечь её к себе. Но улыбку судья всё же сдержал, потому как излишнее проявление эмоций прилюдно было ни к чему, он все же должен был держать лицо перед народом, даже если наедине со своей женщиной он порой тает. - Думаю, задержаться нам придется здесь на два-три дня. Но все только на пользу тебе, - судья сам тронул её руку. Заботу свою в общем-то он не пытался скрыть, хотя и не демонстрировал слишком явно. - Завтра вечером мы просто прогуляемся по окрестностям, подышим воздухом. Да, сегодня после поездки до полей и обратно, им захочется только отдохнуть, вернее, Фролло может и будет заниматься чем-то ещё, какими-то мелкими делами, а вот Медее ни к чему перенапрягаться. А завтра действительно можно будет перед купальней и ужином прогуляться, на ночь глядя.       Вскоре они уже сидели в сёдлах. Несколько их сопровождающих ехали на сельских пахотных лошадях, Фролло же вместе с супругой, на собственных, ранее запряженных в карету. Они не были верховыми, но для прогулки шагом или даже рысью вполне подходили. Не ехать же, в самом деле, к полям в карете, это абсурдно. Во время дороги судья внимательно поглядывал на Меди, иногда придерживая коня и равняясь с ней, дабы удостовериться, что всё в порядке. Дамское седло само по себе не слишком удобно, а то, которое им удалось найти здесь, было ещё и не слишком хорошего качества. - Ты точно не желаешь повернуть обратно? Мы проехали примерно половину пути, ещё столько же и можно будет спешиться, но ведь ещё путь обратный. Судья не сомневался, что Медея не пожелает повернуть обратно, но всё же спрашивая прямо, он ожидал услышать прямой и честный ответ. - Вон они, поля! - крикнул один из мужиков, указывая в сторону полей, где сейчас не было видно стада коров, туда сегодня их не гнали, да и тем более заранее знали, что сегодня судья отправится сюда на разведку. Фролло внимательно присмотрелся к странным зарослям, что были рядом с пастбищем и чуть пришпорил коня, который пошел тяжелой рысью, придержал уже почти на подъезде и первым спешился, дожидаясь, пока супруга и ещё двое сопровождающих их нагонят, Медее Клод сам намеревался помочь спешиться.       Тонкие пальчики стиснули властную ладонь. От прикосновения Клода стало легче. Медея снова ощущала то спокойствие и безопасность, что были присущи тем мгновениям, когда мужчина был рядом. Конечно, рыжая за него не пряталась постоянно, просто кроме Фролло она мало кому могла верить. - Прогуляться было бы кстати, может здесь мои мигрени утихнут больше. Медея принимала все те препараты что ей назначал доверенный лекарь Судьи. Да и сам инквизитор не скупился на то, но вот на свежем воздухе Медея стала выглядеть гораздо лучше. Вчерашний день за городом ей явно пошел на пользу. - Нет, - только был Клоду короткий ответ. На языке вертелись проклятия и прочие далёкие от приличия слова. Хотелось удушить создателей дамского седла! Спина затекла, дыхание то и дело сбивалось, а ещё был страх навернуться нахрен с этой лошадиной махины. Почему нельзя сесть по - мужски! "Обратно поеду у него на руках, всё. Притворяюсь что мне плохо. Нет, мне в самом деле плохо. К чёрту". Медея явно разозлилась, потому как в следующий миг совершила дерзость, от чего ехавшие рядом с ней мужчины аж остановились в недоумении. Девушка натянула поводья и аккуратно перебросила ногу в лево, скользнув в седло. Нога встала в стремя. Идеально. Даже юбки не надо было поправлять. Разве что чуть - чуть. Один из сопровождающих было открыл рот и покосился на Судью, но тут же передумал и ускакал вперёд. Медея уже смотрела в другую сторону. "Ведьма. Рыжие волосы. Только статус супруги Его Милости заставляет людей говорить со мной. Здесь в деревне суеверия ещё сильнее".       Через некоторое время показались те самые поля. Солнце уже садилось. Медея любовалась закатом и в его свете была похожа на богиню огня с сияющими рыжими волосами. Девушка, мерно покачиваясь в седле сровнялась с мужем, дожидаясь его помощи. Пальцы слегка вцепились в сильные плечи мужчины, пока девушка осторожно выпутывалась из стремян, позволяя поставить себя на землю.       Фролло тоже успел заметить, что деревенский воздух пошел супруге на пользу, вчера она уснула без лекарства и проспала крепко всю ночь, спокойно, не мечась и не просыпаясь. Сегодня тоже выглядела даже посвежевшей, это была ещё одна причина, почему судья хотел здесь задержаться. Короткий ответ Медеи был весьма насыщен эмоциями, которые Клод уловил. Девушка всегда не любила ездить в седле по-дамски, но делала это, потому что была вынуждена. Вот и сейчас рыжая бестия злилась весьма явно, настолько, что это не укрылось даже от простых мужиков, которые не знали как реагировать. Фролло с одним из сопровождающих в тот момент ехал чуть впереди и понял, что что-то не так, когда не услышал топота нескольких лошадей позади - они все остановились.       Развернув коня, судья и сам на несколько мгновений замер, приподняв тонкую бровь и едва успел справиться с собственными же эмоциями. Медея сидела в седле с таким видом, словно ничего не случилось и смотрела куда-то в сторону, один из мужиков хотел было открыть рот, но судья коротко велел: - Едем, - коротко, четко, твердо, так что никто ничего не посмел сказать, а суровый судья только устало потер висок и вздохнул. Позже, когда они прибыли на место и мужчины спешились, а Фролло сам помог Медее слезть с лошади, он придержал ее в объятиях чуть дольше, негромко произнеся почти на самое ушко, дабы никто их не услышал. - Не делай так более. Ты могла просто спросить моего разрешения. Позже поговорим, объясню тебе кое-что. Сейчас идем, - и сам же прервал эту тему, увлекая супругу за собой, держа под руку, мужики же оглядывали поле и указывали на него. - Вот туточки наши коровы и паслись. С ними самими-то ничего не сделалось, а молоко дурное дали. Обычно мы их вот там, в стороне пасли, но стало пополнилось, пришлось и разгонять их на большую территорию. Молоко-то не у всех дурное сделалось, только у молодых, вот они как раз туточки и были.       В ответ на реплику мужа о разрешении девушка взглянула на него с удивлением. Мол, вы сударь, говорите одно, а теперь надо делать другое. "То не спрашивай моего разрешения на каждый шаг, то нет. Хрен этих мужиков поймёшь. Да, мне нельзя было так делать. Но уж лучше так, чем упасть с лошади". - Да, я Вас поняла. Меди слышала явные нотки недовольства во властном голосе супруга. И это заставило её мимолётно испытать прилив мурашек. Девушка спросила дозволения так же осмотреть поле и принялась рассматривать странное растение. И она его сразу же узнала по характерной форме листьев и пучков. - А коровы часом с ума не сходили, странных вещей не делали? Это конопляное поле. Эта трава дурманит разум, заставляет вести себя странно. После её действия хочется пить да есть. Так что никакого ведьмовства тут нет. Просто не нужно здесь скот пасти. Рыжая со вздохом разогнулась и двинулась к мужу обратно, держа в охапке пучок конопли. - Сейчас уже поздно, чтобы что - то с этим делать. Но я бы предложила вырвать эту гадость, Ваша Милость. "Жаль я не умею забить косячок. Ох и показала бы муженьку такие вертолеты... Хотя, тогда меня точно ждёт костёр. Не буду искушать судьбу. Меня уже итак ожидает выговор". Плотнее запахнувшись в плащ, девушка стала ждать , что скажет Судья.       Противоречия как такового в том не было, вероятно девушка просто не понимала, что подобная выходка на глазах селян совсем не то, что на глазах горожан или аристократов. Селяне народ более суеверный и с ними нужно быть ещё более осторожней. Медея повела себя излишне дерзко, однако Фролло сделал всё возможное, чтобы ситуацию замять, дабы подумали мужики, что за сию дерзость позже супруга судьи все же получит нагоняй. А по факту она получит лишь серьезный разговор, который поможет ей впредь не допускать ошибок, причем разговор в деликатном тоне и, разумеется, наедине. Сейчас же нотки недовольства в голосе судьи были вполне искренними.       Осмотреть поле девушке Клод тоже позволил и не зря, как оказалось, она знала про странное растение больше него, судье с ним ранее сталкиваться не приходилось. Да и селяне явно слыхом не слыхивали про такую дурную траву. На вопрос Меди мужики развели руками, припомнив, как было дело. - Не, коровы с ума не сходили,только когда гнали их обратно, не слушались ни псов, ни кнута, брели, как заколдованные, но в сторону дома, как всегда. - Бесовская трава, - нахмурился судья, взяв у супруги пучок странной травы. - Коль она действует и на скот, и на людей, рвать её опасно, если она дурманит рассудок. Огонь справится с ней быстрее и верней. Завтра же на рассвете вернемся сюда и подожжем эту дурную траву. Так же нужно заготовить бочк с водой, дабы огонь не пошел за пределы проклятого поля и не уничтожил плодородные земли. Сейчас едем обратно.       Медея, безропотно отдавшая пучок конопли супругу, успешно играла женщину, которой стыдно за свою дерзость перед мужем. Чтобы селяне не подумали лишнего. Услышав, что Судья намеревается сжечь поле, чего делать ни в коем случае было нельзя, рыжеволосая вздохнула. - Её не следует жечь, - негромко произнесла девушка, едва они отошли к лошадям, по - дальше от мужиков. - Дым пойдёт на деревню, от него будет только больше бед. Лучше выкосить поле. Да, это будет дольше, но безопаснее.       Девушка пыталась мягко указать Судье на то, что огонь хорош не во всех методах. И в этом - даже наиболее опасен. Медея четко видела, что её слова отнюдь не по нраву Клоду, у которого итак настроения нет после её опрометчивой выходки. Но сейчас это был дельный совет, а не какая - то прихоть.        Тонкие пальцы сжали край платья. Стало ещё темнее. Сердце застучало глуше. С трудом сохраняя невозмутимое лицо, девушка отступила ближе к Клоду, настороженно глядя в темноту поля. Месяца как назло не было. Его заволокли плотные облака. Лишь в одно месте их подсвечивало бледно - серым размытым пятном. Незаметно спрятав руку за спиной, девушка нашарила край плаща Судьи и сжала его. Чтобы убедиться в том, что он всё ещё рядом. Не хотелось показывать своё состояние селянам, но ясно было, что ехать верхом Медее сейчас опасно. И не только для жизни.       Да, Судье не очень по нраву было то, что женщина сейчас учит его, как поступать и чего не делать. Разумеется, обсуждать всё здесь и сейчас, к тому же в присутствии посторонних, Клод не стал, только так же негромко ответил: - Прежде чем поджигать, понаблюдаем за направлением ветра, дабы деревня не пострадла. Мы не можем быть уверены, что людям не повредит, если они станут выкашивать её. Говорил судья негромко, мужики так удачно что-то обсуждали между собой и не прислушивались к его разговору с супругой. Наверное, подозревали, что он велит женщине помолчать, когда мужчина принимает решение. В целом они не ошиблись, ведь Фролло явно давал понять, что он поступит, как считает нужным. - Возвращаемся обратно, - приказал он мужикам, но тут вдруг почувствовал, как Медея вслепую трогает его за плащ, словно чего-то опасается или что-то пугает её. Фролло остался невозмутимым и как бы между прочим сам привлек к себе супругу, заключив в объятия. - В чем дело, тебе дурно? - властная рука обнимает Медею заботливо и даже нежно, в негромком голосе слышится легкая тревога. Мужикам же он дал знак обождать и те придержали коней, все разумеется, подумали одно и тоже, что девушке стало плохо, потому судья и не отпускает её от себя.       Кровь застыла в жилах, казалось, она даже и не текла по венам артериям, а засела там, будто сталь, отказываясь двигаться. И было хорошо, что Клод привлёк к себе, за мгновение меняя свой суровый тон, которым он недавно отчитывал девушку, на тревожный, но такой же негромкий. Совсем как наседка, опекающяя своё дитя. - Да, Ваша Честь, мне дурно. Темнота, - последнее было произнесено куда ещё более тихо, чтобы только сам седовласый понял о чём идёт речь. О страхе, нет, даже о панической боязни темноты, а вернее того, что там может быть, но на самом деле нет. Проще говоря - паническая атака. Они перестали тревожить Медею с того времени как Фролло во всех коридорах приказал не гасить свечи. Да, затратно. Баснословно. Но это лучше, чем то, что его возлюбленная попросту окажется по утру где - нибудь совсем вне себя. И благо, что если живая. Меди прижалась ближе. Ей казалось, стоит повернуться, сделать хоть лишнее движение - случиться что - то страшное. Так что тут и играть не нужно было, что ей дурно.       На обратном пути девушка ехала позади Клода, сидя по - мужски, обвивая его торс руками, прижимаясь щекой к спине. Это позволило скрыть лицо от всех. Мужики вели себя тихо - мадам утомилась, не стоило лишний раз шуметь. Вот только Клод мог чувствовать, как весь путь до деревни, в его одежду впиваются пальцы жены. Как дрожит её тело. И то явно было не от холода.       Фролло больше не нужно было ничего объяснять, он понял всё по одному только слову и решение принято было мгновенно - они возвращаются как можно скорее. Со стороны всё выглядело вполне естественно: девушке в положении стало дурно, это более, чем нормальное развитие событий, это даже мужики знали, их жены тоже рожали. А что касалось аристократок и просто горожанок, селяне полагали, что их здоровье слабее тех, кто живёт ближе к природе, не запираясь в каменных домах. - Идём, - коротко сказал судья, обнимая молодую супругу за плечи обратно туда, где оставили коней. Сам помог ей сесть в седло, до этого пришлось очень постараться, чтобы Медея хотя бы перестала цепляться за него на минуту, пока он усадит её и сядет верхом сам. - Мы едем впереди, вы позади, но не отставайте, - приказ Фролло звучал, на первый взгляд, странно, но мало ли для чего это было велено, мужики только плечами пожали и направились следом. На самом же деле причина была проста - Медея должна слышать топот коней позади и голоса людей, чтобы быть уверенной, что из холодной тьмы не появится нечто, чтобы схватить за плечо. А так за спиной она будет слышать, как мужики бубнят, переговариваясь между собой.       По возвращению, судья дал понять, чтобы им принесли ужин и нагрели воды, дабы омыться, но кроме того, когда Меди уже была внутри дома, мужчинам приказал завтра на рассвете ждать его на месте встречи. Судья был твердо уверен, что эту нечистую траву надо сжечь, огонь выжжет всё, излечит землю, а позже на этом поле можно будет что-то сеять. Селяне покивали и удалились, оставив судью с супругой в доме наедине. Здесь горел свет и бояться девушке было нечего, самое опасное, что было рядом с ней - собственный супруг, который в дурном настроении бывает весьма агрессивен. Впрочем, сейчас тот момент, когда Меди осмелилась перечить, он оставил на втором плане - его молодой жене нужно было прийти в себя. - Скоро принесут ужин, поесть нужно обязательно, - властная рука с несвойственной для судьи Фролло лаской погладила рыжие пряди, спину. По нему было видно, что чем-то он всё же недоволен, но явно не проявлял и старался быть ласковей с беременной женой. - Потом ты ляжешь отдыхать. Не спорь, - предупредил он сразу, прекрасно зная характер Медеи и то, что ей всегда есть, что ответить. - Как ты себя чувствуешь?       На этот раз Медея даже не собиралась перечить, напротив, хотелось уехать как можно скорее. В седло удалось сесть не сразу, но благодаря помощи супруга девушка смогла и это. А там уже просто не отпускала его. Сзади слышался стук копыт и тихая болтовня мужиков. Это всё отвлекало от боязни и рыжеволосая в кои веки испытала горячую благодарность к Клоду. Судья Фролло не щадящий тех, кто переступал закон, кто нарушал правила, в браке оказался довольно заботливым и нежным. Но всё же его характер поведения с молодой женой можно было бы описать как "стальная рука в бархатной перчатке". Любовь в сердце супруги не только не угасла, но и стала гораздо глубже.       Внутри дома и вправду было более спокойно и безопасно. Тусклый свет свечей и печи, аромат ужина и тепло от горячей воды в лохани - всё это успокаивало и кошмарный страх постепенно уходил на второй план. Недовольство, однако, не оставило в покое римских черт её Судьи, но жест руки его был нежен и ласков. Меди прикусила губу и прильнула в ответ ближе, стараясь ластится, как бы невзначай пытаясь сгладить свой проступок. - Да, как скажете, мой любимый, - эта хитрая лисичка определенно знала как стоит вести себя с Фролло в те моменты, когда его что - то злило или огорчало. Она потерлась щекой о худощавое плечо под верхней одеждой и сутаной, прикрыв глаза. - Уже лучше. В Ваших объятиях ещё лучше. Но вынуждена признаться, что я устала... Вот бы сейчас жаренной картошечки... Или там вареников со сметаной, чтобы аж руки пооткусывать, и банку сгущенки... Мммм... Медея аж зажмурилась, вспоминая свои любимые лакомства из прошлого. Но если вареники приготовить было реально, то жаренный картофель изобретут не скоро. Только к Первой мировой войне, назвав её French fries. И то - картошка в последствии окажется бельгийской. А про сгущённое молоко можно было вообще молчать.       На ужин им подали крестьянский картофель с грибным соусом в горшочке. И девушка совершенно не стеснялась есть блюдо деревянной ложкой, вздыхая от удовольствия. - Странно, в моё время за подобное блюдо в дорогой таверне отдавали бешеные деньги. А здесь - ешь не хочу. Вкусно как! Да, аппетит немного прибавился у Медеи. Она ела порции больше, чем обычно, но всё же чуть меньше своего супруга.       Да, кто бы мог подумать, что суровый судья в браке станет любящим и заботливым супругом, несмотря на эту самую суровость. Что он сумеет сочетать в себе столь противоположные качества, но всё случилось само собой и несмотря на множество недопониманий, они всё-таки пришли к тому, что теперь они - семья, которая вскоре должна стать ещё больше. И как бы Фролло не казался внешне холоден для всех, он как и многие прочие мужчины был счастлив в своем предвкушении отцовства. Да, порой он был тверд и с Медеей, но лишь в тех ситуацих, когда точно знал, как будет лучше для неё же самой и будущего ребенка. Девушка итак не могла похвастаться крепким здоровьем, так что судья по мере надобности всё контролировал сам. И даже близость с молодой женой постарался свести практически к минимуму, но конечно же порой просто не мог устоять, когда эта коварная лисица соблазняла его. Меди слишком хорошо знала подход к своему мужу, в том числе и знала, как его задобрить, если он был чем-то недоволен. Вот и сейчас она делала все, чтобы суровый судья оттаял. - Сейчас принесут ужин и после ты отдохнёшь, - он натянул на плечи супруги покрывало, продолжая поглаживать по спине. Сейчас его на удивление не волновало, что сию милую сцену может кто-то увидеть, в конце концов, он обнимает не постороннюю девушку, а свою жену, к тому же, ничего особенного в этой сцене и не было, Фролло был достаточно сдержан... Ровно до того момента, как Медея начала говорить о том, чего бы ей сейчас хотелось. Вот тут-то его лицо дернулось и сменило выражение, чуть приподнялись в изумлении брови. - Впервые слышу о таком. Это что-то из твоего времени и твоей страны? - осторожно поинтересовался Фролло. В его душе уже шевельнулось подозрение, что эти слова были началом чего-то большего, но это подозрение улеглось быстро под натиском дальнейшего разговора.       Ужин и теплую воду принесли быстро, оставив супругов наедине. Фролло помог девушке снять наконец верхнюю одежду, ведь в доме было тепло, и пересесть за стол. Сам он смотрел на селянское кушанье непомнимающим взором, как и накануне - не привык судья по-простому есть всё ложкой. Ему не хватало приборов, не говоря уж о том, что наблюдая за Медеей, он снова застыл в изумлении. Девушка легко уплетала картошку из горшочка ложкой, ловко орудуя ею, откусывая мясо с рёбрышка, тогда как Фролло даже не мог представить, как будет есть ложкой, придерживая рёбрышко за косточку пальцами. - Это селянская еда. Люди сами выращивают овощи и скотину, из того и готовят, - ответил Клод как-то почти на автомате, хотя Медея итак это все понимала сама. - Я рад, что у тебя такой хороший аппетит. Но... тебе действительно удобно или же все дело в голоде? - судья имел ввиду ложку, потому как со стороны не казалось, что девушке неудобно, она справлялась весьма лихо, а вот Фролло с таким выражением лица, как сейчас, вряд ли кто-то видел.       - Да. Вареники - одно из национальных блюд моей страны. Про остальные блюда Медея изредка рассказывала Клоду, чтобы тот имел представление о еде будущего. Девушка с удовольствием продолжала есть и поглядывала на супруга, что находился в замешательстве, оно и понятно - не привык к подобному. Да и самой Меди было тяжеловато выучиться использовать все приборы как надобно первое время. - Да. У нас за подобное платят огромные деньги. Большинство продуктов в моем времени более вредные, чем сейчас. А за натуральное приходиться платить дорого. Удобно, у нас люди орудуют двумя или более приборами не так часто, - Меди без стеснения отняла мясо от рёбрышек крепкими зубами. Она проглотила и увидев выражение лица супруга едва удержалась от смеха - тот был просто неподражаем в своём изумлении. - Здесь нет ничего сложного, смотрите... - и девушка стала учить Клода как правильно есть подобное кушанье. И справился с этим тот вполне достойно. Еда и правда была очень вкусной. Чувство сытости сменилось сонливостью, так что Медея едва успевала прикрыть рот ладонью, позевывая. После горячей водицы, омывшей всё тело, Меди удобно легла на жёсткой постели, прижимаясь к супругу. Она едва успела прошептать ему: - Спокойной ночи, - и погрузилась в сон...       На следующий день Медея проснулась от странного запаха. А скорее, дыма. Он ещё не совсем пропитал домишко, но давал о себе знать. Наскоро одевшись, ничего не понимая, прижимая длинный рукав ко рту девушка толкнула дверь и выскочила наружу... Как оказалось, ситуация была на улице ещё хуже.       Бабы да мужики кричали дурными голосами, скотина вела себя агрессивно, сметая загоны и перегородки овцы и коровы бросились на все четыре стороны исчезая в сизых клубах дыма. Стало страшно. "Пожег - таки! Осел упрямый!" Меди уже догадалась, откуда дым, она сама старалась не дышать им, аккуратно пробираясь вдоль дома, стараясь не попасть в суматоху сходящих с ума жителей. Те, кто был ещё пока в себе старались сохранять спокойствие и помочь односельчанам. Кто - то догадался запереться в хате и затворить ставни. Медея старалась найти мужа, но чем дальше тем хуже. Вскоре, она осела у деревянного забора, не в силах держаться в сознании. Коварный ветер, сменивший своё направление во время того, как Судья пожег "нечистое" поле, смилостивился над бедным поселением и стал постепенно раздувать сизые, сладковатые клубы дыма. Но сознание люда уже было одурманенно и потому происходило в деревне настоящее безобразие.