The First of His Kind

Ганнибал всегда старался придерживаться строгого расписания в отношении своих приёмов. Он работает в определенные часы каждый день и не принимает без записи. В последнее время он стал еще более ограниченным в делах, поскольку его участие в ФБР возросло. Даже с учетом того, что эти новые консультации отнимают у него много времени, Ганнибал включает в расписание своих клиентов и встречи так, чтобы полдень четверга всегда был свободен. Это в особенности целесообразно, когда он планирует свои экстравагантные званые ужины. Четверг и пятница, предшествующие такому вечеру, являются наиболее важными и гарантируют, что всё будет подготовлено так, чтобы гости не подвергались менее пикантной стороне изысканной кухни. Поэтому очень неприятно видеть, как имя Джека мелькает в его телефоне, когда он закрывает свой офис, в два часа дня в четверг в начале января. Холод обжигает, а ветер настолько силен, что людей предупреждают о риске обморожения на открытой коже уже через тридцать минут после выхода на улицу. Ганнибал любит охотиться в это время года, вопреки тому, что другие могли бы посоветовать — те, кто действительно отваживаются выйти на такой холод, часто бывают крепкими. — Здравствуй, Джек, — говорит он, надеясь сохранить приветливость. Очень важно поддерживать хорошие отношения с людьми, которые могут нанести наибольший вред. Джек проницателен, просто не тот сорт подозрительности. — Доктор Лектер, надеюсь, я вам не помешал, — отвечает Джек. Его голос звучит напряженно и приглушенно, как будто он прикрывает рукой телефон. Ганнибал пересекает тротуар и направляется к своей машине, припаркованной под небольшим навесом, для того чтобы на лобовое стекло не падал снег. Ганнибал засовывает руку в карман, и машина пикает, открываясь, а затем начинает издавать мягкий, щебечущий гул с пульта дистанционного управления. Ганнибал ныряет обратно в свой офис, ожидая, пока машина прогреется. Не стоит держать руки на холоде, если этот разговор будет продолжаться слишком долго. — Я как раз выходил из офиса. Вы мне не помешаете. Чем я могу вам помочь? — Я… Мне было интересно. У вас в офисе случайно нет никаких инъекций Neutral, не так ли? Ганнибал останавливается, выпрямляясь. Его отражение кидается в глаза, бросая вызов, вспышка красного цвета отражается в его глазах, из-за лучей приближающегося автомобиля, перед тем как он исчезает. — Да, — отвечает он через мгновение. — Думаю, что у меня найдётся. Где вы находитесь? — Я пришлю вам адрес. Пожалуйста, приезжайте как можно скорее, — говорит Джек, и Ганнибал, повесив трубку, входит в свой офис. Тут у него есть еще одна комната, где он хранит охлажденные лекарства, которые сам выписывает. Среди этих вещей, среди адреналиновых уколов и эфедрина, нейролептиков и седативных средств, есть и уколы Neutral. Его телефон звонит, когда он берет несколько предварительно заряженных шприцев-Neutral, также как и Эпи-Пены*, которые обычно являются одноразовым средством на пружине — и он видит, что Джек написал ему адрес отеля на северной стороне Аннаполиса*. Уложив шприцы в сумку, он выходит из кабинета, запирает за собой дверь и направляется к своей теперь уже приятно теплой машине. Благодаря холоду на дороге не так много людей, и Ганнибал прибывает в отель в течение получаса. Вокруг собралось несколько полицейских машин, их синие и красные огни ярко отражаются в окнах и на снегу, который все еще упрямо лежит на тротуаре. Также тут стоит скорая помощь, но выглядит будто она уже на пути к тому, чтобы собрать вещи и уехать. Вдобавок стоят три черных грузовика ФБР— один, распознаёт Ганнибал, предназначен для того, чтобы судмедэксперт перевозил тела. Остальные два стандартные, официальные внедорожники. Он паркуется рядом с одной из полицейских машин, около линии желтой ленты, и выходит из машины. Почти сразу же резкий запах ударяет ему в нос так сильно, что он спотыкается. Его острое обоняние всегда было палкой о двух концах, но теперь это особенно похоже на проклятие. Запах крови и мяса, как всегда, присутствует, но всё остальное, пронизывающее воздух и мешающее сосредоточиться,— это нечто совершенно иное. Он острый, режущий и пахнет почти как Альфа в гоне, за исключением того, что если бы это было так, то на лицах собравшихся агентов и судебно-медицинских экспертов определенно было бы больше паники. Он замечает Джека у машины скорой помощи и подходит к нему с сумкой в руке. Ветер здесь не такой сильный, но все же кусает Ганнибала за скулы и вокруг глаз, где волосы и шарф не защищают лицо. Джек дрожит, потирает руки в толстых перчатках и приветственно кивает ему, когда тот приближается. — Доктор Лектер, спасибо, что пришли, — говорит он. — Вы принесли? — Да,— отвечает Ганнибал, постукивая по своей сумке. Теперь, когда он приблизился к самому зданию, запах стал сильнее, но изменился в тоне. Как будто добавился красный к уже фиолетовому цвету, он согревает и смягчает в отличии от ощущения прохлады до этого. Он подавляет желание опустить шарф, чтобы вдохнуть свежий воздух. — Что происходит? — Входите, — говорит Джек и жестом приглашает его войти в отель. Ганнибал кивает и идет следом. У входа есть еще одна лента, они ныряют под нее и входят в отель. Ганнибал видит большое кровавое пятно на полу и склоняет голову набок. — Еще один визит Потрошителя? — мягко спрашивает он, оглядываясь по сторонам. Ни одного тела не видно, так что команда, стоящая вокруг, немногочисленна, в основном фотографы. Ганнибал ловит взгляд Беверли, когда она собирает образец грязи с отпечатка ноги на полу, и вежливо кивает ей в знак приветствия. — Пока трудно сказать, — говорит Джек. Теперь, когда они находятся в помещении, естественный прилив запаха гона делает воздух почти невыносимым. Ганнибал ставит сумку на землю, снимает шарф и перчатки, аккуратно складывает их и кладет в карман. — Я не поэтому позвал вас сюда. — Нет, сомневаюсь, что ваш покойник сейчас в гоне, — говорит Ганнибал. Neutral — это довольно новый препарат, который только в последние пять лет стал широко использоваться в больницах и группах быстрого реагирования. Он действует так же, как и седативные средства, но специально разработан для высвобождения нейтрализующих химических веществ в Альфах, чтобы успокоить их от психологического воздействия гона. Формируется ответный гормон, который вырабатывают Омеги, когда находятся в течке, и обеспечивается такое же удовлетворение, которое Альфа может получить от сцепки с Омегой, делая их достаточно спокойными, чтобы двигаться или сдерживаться по мере необходимости. Джек фыркает. — Нет, — он качает головой и вздыхает, глядя на кровавое пятно. — Не мертвец. Ганнибал снова оглядывается по сторонам, уголки его рта недовольно дергаются, прежде чем он успевает изменить выражение лица. — Для кого я здесь, Джек? — спрашивает он. Рот Джека кривится. Его глаза наливаются кровью, а запах становится кислым от беспокойства. — Уилл,— говорит Джек. Ганнибал не может сдержать изумления. —Я… запутался,— говорит он, стараясь звучать мягко. — Уилл — Омега. Он физически не способен войти в гон. — Я знаю,— говорит Джек. — Но это так. Ганнибал сжимает губы и вздыхает через нос. — Отведите меня к нему. Джек кивает и направляется к стойке администратора в передней части отеля. Когда они проходят мимо, Ганнибал чувствует низкий рокот тревоги от собравшихся Альф. Он снова встречается взглядом с Беверли, и она качает головой, глядя вниз. Очевидно, что бы ни случилось, этого достаточно, чтобы все они почувствовали себя неловко. Они проходят в коридор, ведущий к лифтам и спортивному залу, и Ганнибал останавливается, почувствовав запах. Это тот же самый запах, что и снаружи, горький и резкий, темный шоколад и лимоны. Он сразу же распознает в нем Уилла, но что-то поменялось. Уилл издает неповторимый запах дикой природы, мяты, воды, лимонника и, конечно же, своих собак. Это не редкость для Омеги держать домашних животных, особенно когда они живут одни. Но что-то изменилось в его запахе, Ганнибал чувствует это, когда вздергивает подбородок и принюхивается к воздуху. Он открывает рот, позволяя аромату Уилла впитаться, и следует за Джеком по коридору к спортзалу. Двери и стены стеклянные, так что Ганнибал может смотреть прямо сквозь них. Он сразу же замечает Уилла. Тот дрожит, весь мокрый от пота, несмотря на то что в коридоре прохладно и на нем только джинсы, ботинки и рубашка. Его волосы гладкие и темные на фоне лица, одежда черная от разводов. Несмотря на это, он не покраснел, а стал бледным и липким на вид. Он вздрагивает, открывает глаза, видит Джека и Ганнибала и обнажает зубы. Он сидит на полу за беговой дорожкой, и когда пытается пошевелиться, чтобы броситься на них, его руки находятся в ловушке. Уилл прикован наручниками к трубе с горячей водой на уровне земли, ведущей в сауну. Ганнибалу хочется зарычать. На протяжении всей своей жизни его превосходное обоняние, статус и увлечения оттачивали его мнение как главного Альфы до такой степени, чтобы комар носа не подточил. И, как многие Альфы, к сожалению, склонны к такому действию, он знает, что во время их сеансов терапии он каким-то образом связал себя, пусть и незначительно, с Уиллом. Он собственник в отношении Уилла, он и сам это прекрасно понимает. Тот факт, что Джек так бесцеремонно обращается со своими подчинёнными, как с дикими животными, наводит на мысли о том, как он будет медленно поджаривать Джека и скармливать его кусок за куском Уиллу и Белле. Глаза Уилла яркие и золотые, движимые исключительно его идентификацией, как это обычно делают Омеги в течку и Альфы в гоне. Он натягивает наручники, рычит на них обоих, царапает когтями вращающуюся поверхность беговой дорожки и отрывает ее от платформы. Ганнибал цыкает, сложив руки перед собой. — Теперь я видел всё, — говорит он. Джек кивает, шутка не вызывает никакой реакции ни в глазах, ни из его рта. — И давно он в таком состоянии? — Почти час, — отвечает Джек. Ганнибал с трудом сдерживает тревожный возглас. Количество агрессивных химических веществ, которые так долго перемешиваются в мозгу такого особенного человека, как Уилл, может сделать его таким же полезным, как суп. Уилл слишком сильно реагирует, слишком чувствительный к чужим гормонам и мыслям. — Вы знаете, что послужило этому причиной? Джек пожимает плечами. — Меня с ним не было, — говорит он. — Я очистил комнату, позволил ему делать свое дело, ну вы понимаете. Потом я услышал, как он завыл, и побежал обратно. Он набросился на одного из парамедиков. Чуть не разорвал тому горло. Ганнибал поворачивается к Джеку, поджимает губы и размышляет. — Возможно, в этом убийстве было что-то такое, что вызвало у него рефлекс борьбы или бегства. Для Омеги — это… должно быть особенно деликатно. — Это вы мне говорите, — бормочет Джек. Он смотрит на сумку Ганнибала и кивает на неё. — Вы думаете, это поможет? Я не знаю, что еще можно сделать. Ничто не может помочь остановить это для Омеги. Ганнибал кивает. Для Омег есть супрессанты, которые предотвращают нежелательную течку, но не было выпущено ни одного крупного препарата, чтобы остановить течку, как только она начнется. И наоборот, поскольку только Альфы, создавшие пару с Омегой, входят в гон, существуют лекарства, предотвращающие появление гона в неподходящем месте, но ничего для подавления уже начавшейся. — Полагаю, это будет настоящий эксперимент,—говорит Ганнибал, улыбаясь. Джек кивает головой. — Я думаю, что будет лучше, если туда войду только я. Мы же не хотим давить на него. — Думаете это будет разумно? Может, он и Омега, но у него все равно есть зубы. — Он в наручниках, и мне не нужно быть рядом с его зубами, чтобы ввести лекарство, — легко отвечает Ганнибал. — Кроме того, я верю, что вы спасёте моё горло, если он решит укусить меня. Джек усмехается, явно не находя в этом такого удовольствия, как Ганнибал, и с улыбкой Ганнибал толкает дверь в спортзал и входит в комнату. Воздух здесь прохладный, но влажный, и резкий запах Уилла почти ошеломляет. Нормальная свежесть его запаха, отмечающая его как Омегу, не потеряна, но каким-то образом подпорчена, как когда яд отравляет мясо. Ганнибалу совсем не нравится такой запах на Уилле. Уилл рычит на него, отползает назад и встает на цыпочки, засунув одну руку за трубу, а костяшки пальцев у него розовеют от жара. Другая его рука скрючена, ногти готовы рвать, и впиваются в собственное бедро. — Здравствуй, Уилл, — мягко говорит Ганнибал, останавливаясь в нескольких шагах от беговой дорожки. Некоторые Омеги узнают знакомых Альф по голосу, независимо от их психического состояния. Вполне возможно, что всё, что нужно Уиллу, как и всегда, — это тихая беседа. Уилл рычит, верхняя губа выгибается назад. Во рту у него нет крови— несмотря на драматическое заявление Джека, ясно, что Уилл не подошел достаточно близко, чтобы действительно навредить медикам. Его губы потемнели, как будто он их жевал. Его челюсти раздвигаются, и он делает глубокий вдох через рот, вдыхая воздух неровным, прерывистым дыханием. Ганнибал ставит свою сумку на пол и открывает ее, но не вынимает ни одного шприца. Он не хочет ссориться с Уиллом до тех пор, пока не будет вынужден это сделать. — Джек сказал мне, что ты напал на одного из первых прибывших медиков, — говорит Ганнибал. Уилл рычит, и Ганнибал видит, как один уголок его рта дергается вверх. — Ты пытался вырвать ему горло. Уилл издает еще один низкий звук. На этот раз он определенно улыбается, точно так же, как это делает волк перед тем, как сделать прыжок. Ганнибал улыбается в ответ. Он делает шаг вперед и приседает, упершись одним коленом в пол. Глаза Уилла устремляются вниз, оценивая расстояние, рука сжимает трубу, скручиваясь. Он подсчитывает, выжидая, пока Ганнибал не подползет совсем близко. — Ты хотел причинить ему боль, Уилл? — спрашивает Ганнибал. Он наблюдает за вспышкой золота, раскалённого в глазах Уилла. Уилл обладает геном в своих ореховых глазах, который позволяет менять цвет, но золото универсально для Омег. Это вызвано гормонами, выделяющимися в их особом состоянии, что указывает на потерю развитой функции мозга. Точно так же, как Альфы во время гона показывают свой красный цвет. Уилл прижимает пальцы к бедру, обнажает зубы и снова рычит. — Ш-ш, — он заикается, пытаясь прошипеть какое-то слово. Его нос морщится, как будто он чует что-то плохое, и дергается, плечи сталкиваются со стеной. Ганнибал не отводит взгляда, и Уилл, закрыв глаза, судорожно вздыхает. — Ш-ш. — Уилл. —Ганнибал протягивает руку вперед, и глаза Уилла резко распахиваются. Он делает выпад, цепляясь за рукав пальто Ганнибала, и тот отшатывается, пытаясь подняться на ноги. Уилл двигался достаточно быстро и прямолинейно, чтобы пораниться — вокруг его запястья осталась кровь от наручников. —Ш-ш! —Уилл рычит, а потом прикрывает ухо свободной рукой. Он снова качает головой. Ганнибал вздыхает через нос и поворачивается к своей сумке. — Очень хорошо, — отвечает он. Тон у него ворчливый, и Уилл скулит, как побитая собака. Ганнибал достает шприц и снимает колпачок. — Если ты хочешь вести себя как животное, я буду обращаться с тобой именно так. Уилл рычит на него, но Ганнибал быстр, ясен в мыслях и имеет преимущество силы Альфы на своей стороне. Уилл снова бросается к нему, но его движение затруднено из-за его положения и замка на трубе. Он хватает зубами пальто Ганнибала и кусает его, но тут Ганнибал запускает руку ему в волосы, дергая головой так сильно, что Уилл обмякает, задыхаясь. Ганнибал опускается на колени, толкает голову Уилла вперед и вонзает шприц ему в плечо через рубашку. Поршень реагирует мгновенно, и Ганнибал вытаскивает его, скользя рукой по затылку Уилла, чтобы удерживать его прямо, пока лекарство делает свое дело. Омеги от природы умиротворяются прикосновением к их шее. Поначалу Ганнибал подозревал, что это просто инстинкт самосохранения — подчинение чему-то большему и сильному, когда оно вцепилось зубами в твое горло, это было единственным способом выжить, и некоторые животные всё ещё полагаются на этот метод создания влияния. Однако сейчас это уже не просто пример доминирования и подчинения. В шее Омеги есть точки давления, которые вызывают чувство спокойствия и уступчивости. Через мгновение Уилл стонет, его плечи расслабляются, а голова поникает. Он больше не дрожит, и Ганнибал снова проводит рукой по потным волосам Уилла, заставляя его поднять голову. Глаза Уилла распахиваются, он смутно моргает, и золото тускнеет, превращаясь в красивую сетку голубых и зеленых тонов, с которыми Ганнибал знаком гораздо лучше. Он потный и пахнет так же, но горечь его запаха исчезает, к большому облегчению Ганнибала. Ганнибал хватает Уилла за подбородок, заставляет его повернуться и посмотреть ему в глаза. — Привет, Уилл, — говорит он, когда взгляд Уилла резко фокусируется на нем. Щеки Уилла порозовели, и он отвел взгляд. Естественно, он не может поддерживать зрительный контакт с Альфой. Многообещающе. — Здравствуйте, доктор Лектер, — говорит Уилл. Он тихий, заикается. Вся его манера поведения утекает, как вода в канализацию, наполняясь естественно более мягкой и сладкой природой Омеги. Губы Уилла кривятся, его голос звучит мягко. — Я пропустил мой приём? Ганнибалу удается выдавить из себя улыбку. — Что ты помнишь? Джек открывает дверь и заходит внутрь, и Уилл напрягается, скуля почти так тихо, что его не слышно. Чувствуется запах его стыда, он поворачивает голову, и Ганнибал отпускает его и встает. Он вытирает пот Уилла своим шарфом и пытается не обращать внимания на желание зажать руками нос. — Уилл, — Джек приветствует его кивком, голос его звучит строго. — Как ты себя чувствуешь? — Как будто меня ударили кувалдой, — сухо отвечает Уилл. Ганнибал улыбается. — У меня болит запястье. — Нам пришлось заковать тебя в наручники, — говорит Джек. — Ты помнишь, что случилось? Уилл плотно сжимает губы. — Гм,— говорит он. Он смотрит на своё кровоточащее запястье и фыркает. — Ваш… э-э… убийца был в гоне, когда убил секретаршу. У него, вероятно, есть пара, он… напуган. Он живёт не далеко отсюда. Джек плотно сжимает губы. — Значит, не Потрошитель. — Неа, — отвечает Уилл, качая головой. Он проводит большим пальцем под носом и принюхивается, морщась. — Моя голова просто убивает меня. — Я бы посоветовал выпить воды и отдохнуть, — говорит Ганнибал, глядя на Джека. — А теперь, если вы не возражаете, я думаю, что моя работа здесь закончена. — Спасибо, доктор Лектер, — говорит Джек. Уиллу удается изобразить слабую, неестественную улыбку. Его усталость просто восхитительна. В ту же ночь Ганнибал тащит тело Альфы в гоне из отеля в свой подвал. Мужчина был невысоким, но мускулистым, как будто он пытался компенсировать свой рост мышечной массой. На его плечах и руках замечательная мраморность, а его органы богаты кровью. Его гон придаёт мясу пикантное послевкусие, капсаицин* и корицу. Ганнибал отрезает грудинку от его груди и перемалывает органы в колбасу. Ганнибал знает Уилла всего несколько месяцев. За всё время, что они были знакомы, он сделал несколько очень тщательных наблюдений насчёт Уилла. Во-первых, Уилл, как и Ганнибал, не вполне честен в своём поведении, которое он представляет внешнему миру. Это легко, даже смешно, для Омеги показать себя милым, немного наивным, немного слишком невинным для его собственного блага. Острый язычок Уилла иногда выдает его. Его наблюдательность достойна восхищения, а уровень эмпатии, которым он обладает, необычаен. Если кто-то и может погубить Ганнибала, то это, несомненно, Уилл. Вплоть до этого момента он реагировал на этот вывод очень осторожно. Почти невозможно психологически манипулировать Омегой, не оставляя на ней своего рода отпечатка, будь то брачная метка, сексуальный контакт или какое-то другое принудительное физическое воздействие. Ганнибал никогда не думал о таком пути, потому что это означало бы, в конечном счете, что придется покончить и с жизнью Уилла. В конце концов, он не может позволить себе иметь пару, особенно такую, которая находится под влиянием Альфы, подобного Джеку. Если Уилл все еще будет верен своему Альфе из стаи, это поставит под угрозу положение Ганнибала как главы семьи и главы сердца Уилла. Единственным решением было бы пойти так далеко, как это необходимо, чтобы сохранить Уилла послушным, но это просто может быть ненадёжным, и Ганнибал не в настроении потакать партнеру, который слишком слаб, чтобы быть достойным его. Но сегодняшний день показал ему кое-что — это внезапное осознание, а также тот, кого он везет обратно в свой дом, препарирует и упаковывает оставшиеся мясные куски и органы. Это поразило его так же, как запах Уилла поразил его ранее в тот же день. Возможно, Уилл не так уж чист сердцем, в конце концов. Если Ганнибал сделает всё правильно, окажет давление именно так, как нужно, и задобрит его достаточно хорошо, и приведёт Уилла за шею, пока он не станет более преданным Ганнибалу, чем его собственной семье — ну, разве это не было бы самым восхитительным призом? — Как там Уилл? — Он отдыхает, как вы и предложили, — говорит Джек. Он вздыхает и качает головой, рассеянно ковыряясь в куске Альфы в гоне, убитого Ганнибалом в прошлый четверг. — Он очень расстроился, когда я рассказал ему, что случилось. Он сказал, что ничего не помнит после того, как прочитал убийство. — Психологическую травму лучше всего оставить нетронутой для большинства Омег, — говорит Ганнибал. — Это не редкость для их вида, чтобы просто… блокировать травматическое событие. — Даже если так,— говорит Джек. — Это меня тревожит. Ганнибал делает паузу, удостоверяясь, что выбрал идеальное количество времени, чтобы прожевать и проглотить свой кусок. — Вы ведь законный опекун Уилла, не так ли? Вместе с ФБР? Джек поднимает бровь. — Просто ради профессионализма, — говорит он. Ганнибал кивает. Без каких-либо живых Альфа-родственников, живя в штате без родителей, Уилл по закону должен быть подписан на опекунство в стаю Альфы, пока он не вступит в брак. Это делается для его же собственной безопасности, также как и всё остальное. — А почему вы спрашиваете? — В основном из любопытства, — мягко отвечает Ганнибал. — Я думаю, что ему пойдет на пользу найти пару. Джек фыркает. — Да, но мне трудно говорить с Уиллом о таких вещах. Как я уже сказал, я стараюсь, чтобы все было профессионально. — Я понимаю, — отвечает Ганнибал, откусывая еще кусочек. Грудинка действительно восхитительна, гормоны от гона добавляют к мясу привкус, которым он наслаждается. Он делает пометку об этом на будущее. — Но иметь Альфу в стае — это не то же самое, что иметь пару. Я действительно верю, что Уиллу станет лучше во всех аспектах его жизни со стабильным присутствием Альфы. — Ну, если только вы сами не хотите этим заняться, — говорит Джек, закатывая глаза и указывая вилкой на Ганнибала. — Я не могу тайно подписать его на сайты знакомств. Ганнибал замолкает. Теперь, когда он наметил свой план, мысль о том, что Уилл встретится с другим Альфой и позволит ему положить на него свои слабые, отвратительные руки, заставляет Ганнибала ощетиниться. — Я буду откровенен с вами, Джек, — говорит он, кладя вилку и делая глоток вина. Джек смотрит на него, подняв бровь. — У меня есть летний домик на берегу залива. Я хотел бы взять Уилла туда, чтобы он был подальше от насилия и ужасов, которые вы регулярно заставляете его видеть. Это даст ему шанс переориентироваться. Я хотел бы попробовать с ним другие методы лечения. Я считаю, что новая среда будет этому способствовать. — Только вы и он, да? В какой-то хижине где-то в лесу? — Джек кивает, улыбаясь. — Вы совсем не деликатный, Ганнибал. — Если бы я хотел быть деликатным, я бы так и поступил, — говорит Ганнибал, улыбаясь и делая еще один глоток вина. — Я собираюсь связать себя с Уиллом. То есть, как только он будет достаточно стабилен, и, если он примет меня. В его нынешнем психическом состоянии просто невозможно следовать надлежащей процедуре ухаживания. — А я-то думал, что вы закоренелый холостяк, — говорит Джек, откусывая еще кусок и запивая его вином. — Это приглашение на ужин было сделано только для того, чтобы умаслить меня? Ганнибал улыбается. — Это не входило в мои намерения. Но, если это имеет такой эффект, я призываю вас принять его. Джек смеется и поднимает свой бокал. Ганнибал следует его примеру, осторожно соприкасаясь боковинами бокалов. Ганнибал чует нетерпение Джека. Опекунство над кем-то вроде Уилла имеет потенциал быть финансово и эмоционально истощающим, особенно с тех пор, как Уилл не живет в доме с Джеком и Беллой. Джек меркантилен, как никто другой. Ганнибалу всегда нравилось это в нём.