Глава 34. Дешёвые драмы
11 апреля 2022 г. в 16:37
Говорят, горькая правда всегда лучше сладкой лжи. Когда видишь, как человек врёт тебе прямо в глаза, имея наглость этого даже не скрывать, определённо соглашаешься, несмотря на соблазнительные речи. Но вот, когда уже сам оказываешься в гуще событий, являясь тем самым лгущим в лицо, как-то не очень веришь этому высказыванию.
Не так Розали представляла ситуацию при которой отец узнал бы про её пожирательскую деятельность. Может, он не был бы более спокоен, чем сейчас, но по крайней мере сама девушка была бы точно готова. Например, это случилось бы за тихим семейным ужином, когда все Стоуны заняли свои места за столом и обсуждали минувший день. Джон сетовал бы на безделье за домашними делами, Сэм слишком громко высказывался бы про бездарных новобранцев, а Роз совершенно случайно прокляла бы Лорда, закатав рукав. Мужчины бы непонимающе переглянулись друг с другом, вероятно, решив, что всё им просто напросто померещилось, а потом перешли на крик, выражая свои негодования и разочарования.
А, быть может, прошли бы годы, Орден победил, но изувеченное предплечье осталось, отравляя жизнь и совесть. Тогда пришлось бы во всём признаться, минуя гнев родителей, по причине истечения срока и актуальности открывшейся информации.
Любой вариант был бы вполне сносен и куда более предпочтительнее, чем тот, что уже случился. Пока Розали выходила из оцепенения, Стоун высказывался так, как никогда раньше. Она могла поклясться, что в жизни не слышала столько ругательных слов. И откуда о них только ему известно? И почему её сейчас это волнует?
— Мы уходим отсюда, — ставя точку в своём монологе, который по большей степени девушка пропустила мимо ушей, пытаясь найти просчёт в своих действиях, заявил Сэм.
Розали поняла его намерения, но не спешила следовать приказу. Да, это был приказ. В той манере, в которой он общается с подчинёнными. Но она не подчинённая, даже если совершила самую большую глупость в своей жизни. Если она сейчас уйдёт, то дом превратится в её клетку до конца жизни, уж отец постарается. А уж этого она не хотела.
— Как ты здесь оказался? — простой вопрос, никак не оставляющий в покое.
И пауза. Театральная. Затянувшаяся. Идеальный способ, чтобы заткнуть. Подловила доча папочку. Очевидно, он пришёл в это место не потому что захотел пропустить пару стаканов огневиски. Такие заведения, как «Дырявый котёл» не для уважающего себя чистокровного волшебника и главного аврора Сэма Стоуна.
— Думаю, ответ висит у Вас на шее, — словно напоминая про своё присутствие, указал Снейп, ожидая умозаключения собеседницы.
Девушка провела рукой по ключице. В плен пальцев попала цепочка с розой. Она была, как никогда, тёплой, практически горячей. Странно, что Розали не заметила этого сразу. Перебирая лёгкий металл, она ощупывала подушечками каждый сантиметр, пытаясь понять, в чём причина сего явления. В памяти всплыл вечер, когда она также изучала кулон, выявив наложенные на него чары, но их происхождение так и не смогла определить точно. Неудивительно, что отец так переживал, когда она забывала надеть подвеску. Это было связано.
— Ты следил за мной! — безумная догадка выстрелила в самое сердце, оставляя рану в самом уязвлённом месте. — Ты перестал мне доверять и решил взять всё под свой контроль. Это полностью объясняет твоё поведение.
— Послушай…
— Как ты мог, папа? Я ведь верила тебе! — девушка держалась из последних сил, чтобы не заплакать. Она не должна потерять стойкость в такой важный момент. Внутри что-то переломилось. Осознание ещё не дошло до мозга, но уже оставило свой след в сердце. Розали теряла близкого человека.
— Послушай. Ты связалась со Снейпом, сбегала из дома на встречу с ним, постоянно врала мне прямо в лицо. Что я ещё мог сделать? — дойдя до самой высшей точки кипения, прервал стенания дочери Сэм. — Я беспокоился о твоём благополучии, переживал за последствия необдуманных решений. И, как оказалось, не зря, — сквозь зубы кинул он. — Я ожидал от тебя всего, но только не метку. Я был готов принять любого твоего избранника, но только не Пожирателя. Ты разочаровала меня.
Если думать, что убить можно лишь оружием или непростительным заклинанием, можно ошибиться. Порой для того, чтобы погубить человека достаточного одного слова. А уж неосторожно брошенная фраза и вовсе способна отправить сразу же в ад, на вечные муки в душераздирающих агониях. Тот случай, когда убийцу не накажут лишением свободы или казнью. Лишь совесть постучится в дверь для душевного разговора.
Такого рода преступление совершилось в «Дырявом котле». За столиком с двумя мужчинами по бокам умирала девушка от небольшого, но критического ранения. Уже сегодня вечером в доме чистокровных волшебников поставят надгробный памятник с инициалами «Роззи Стоун». А пока несчастной предстояло озвучить последнюю волю.
— Конечно, тебе же легче обвинить кого-то в том, что вышло из-под контроля, нежели попытаться понять. Ты никогда не отличался особой терпимостью, я знаю. Но чтобы опускаться до слежки… , — голос предательски дрожал, но Розали считала важным донести до отца свои чувства. — Если ты что-то подозревал, мог бы со мной просто поговорить. Я бы честно рассказала.
— Честно? — лицо Стоуна скривилось в гримасе, какой, пожалуй, девушка ещё не видела. — Также честно, как и в начале сентября, когда я застал Снейпа у твоей комнаты? Также честно, когда ты хотела утопиться в озере, но тебя спас проходивший мимо мальчишка, а я думал, что ты заболела?
— Откуда ты узнал? — искренне удивилась девушка.
— Это не важно! — отрезал мужчина. — Важно, что ты обманывала отца. Важно, что ты забыла про семью в погоне за своей призрачной целью.
Когда-то синие глаза согревали своим огнём потухший янтарь. Чтобы и где бы не происходило, они всегда освещали путь во тьме. Пока однажды не превратились в чистый лёд, вгоняющий в эту самую тьму.
— Я просто хотела самостоятельности, которой у меня никогда не было, — слабое оправдание, но абсолютно правдивое. — Хотела взрослой жизни. Мне девятнадцать и я вправе решать, с кем мне общаться и что делать.
— Ты бы могла мне просто об этом сказать! — не унимался Стоун.
— Разве ты бы понял? — тихо, грустно и неоспоримо.
Розали знала, что понял бы. Но далеко не сразу. Возможно, лишь когда ей бы приспичило выйти замуж или же уехать в другую страну путешествовать, как она давно хотела. Возможно, лишь когда ему пришлось бы смириться. Сейчас он ни за что не отпустил бы её. Поэтому момент нужно было использовать.
— Я не вернусь домой. Мне нужно подумать.
Когда есть дети, это самые болезненные слова. Пусть на пике ссоры гнев превышает норму, но чистые янтарные глаза и трепыхающиеся каштановые кудри охлаждают пыл, заставляя прийти в норму. Сэм обязательно простит её. Простит и примет обратно с распростёртыми объятиями, ведь она его самый родной человек на свете. Но ему нужно время. Время без неё.
— Прости, папа. Так будет лучше.
Сердце разлетелось на тысячи осколков, как застывший в жидком азоте фрукт, разбитый кувалдой. Нить, соединяющая судьбой души, оборвалась, оставив два тоненьких кусочка, обугленных по краям от пожирающего пламени ярости. Впору всё прекратить. Впору остановить исчезающий миниатюрный силуэт в камине с заплаканными глазами и рухнувшим миром. Но слабость никогда не отличалась подобными поступками.
— Какой дешёвый спектакль вы тут разыграли, — прервав падение Стоуна в бездну отчаяния, прокомментировал Снейп увиденную сцену. Ему было ничуть не жаль несчастного мужчину. Где-то в глубине он даже ликовал, что всё так получилось. Настал черед отца корить себя за своё отношение к Розали. Кто знает, будь он чуть мягче в своих убеждениях, может и не было бы девушки среди Пожирателей.
— Для Вас это спектакль? — Сэм снова вскипал, недовольный замечанием Северуса. — Я только что потерял дочь! И между прочим из-за Вас. Это Вы виноваты! Ваше дурное влияние.
— Вы её не потеряли. Вы её обрели, — на удивление мужчины, Снейп никак не отреагировал на нападки. Лишь констатировал факт, который ему казался верным. — Она ещё никогда не была близка к Вам настолько, как сейчас.
Сквозь боль и слёзы семья узнала о деятельности Розали. Это ничуть не облегчало жизнь, наоборот делало её сложнее. Но зато теперь ей не нужно было скрываться и постоянно врать. Может, настало время родителям принять взросление ребёнка. Вот та горькая правда взамен сладкой лжи.
— Куда она отправилась? — крик души потерянного отца.
— Я не могу сообщить Вам. Если захочет — расскажет. Мы в одной лодке.
Глупая фраза, брошенная девушкой несколько месяцев назад, вызвала усмешку на лице профессора. Процитировав её, он будто что-то принял для себя. Принял её существование в его жизни. Хоть и во время семейного скандала он молча наблюдал за мизансценами в качестве зрителя, не смея вмешиваться туда, где его присутствие будет лишним, но делал это очень внимательно, искренне сопереживая Розали. Она оказалась в сложном положении и, несмотря на свою глупость и самонадеянность, не заслужила презрение отца. Её поступок был лишь жалкой попыткой показать себя. Этакая сломанная судьба с подачи родственников. И с каких пор только он успел так расчувствоваться?
Будь Сэм не столь эмоционален, он бы вспомнил детали разговора и понял, что его дочь отправилась в мэнор. Конечно, это его бы ничуть не успокоило, но на вопрос точно бы ответило. Старший аврор, а ведёт себя хуже вспыльчивого подростка.
— Она почему-то верит тебе, Снейп, — ни капли агрессии в сторону ненавистного объекта. Первый шаг к раскаянию. Стоун сломлен и разбит. — Не смей предать её. Иначе пожалеешь, — но жизнь всё ещё бьётся в его груди.
Хотелось бы заверить, что «Розали под защитой». Но успокоило бы это его сердце? Северус мог предполагать, но не играть на чувствах других. На сегодня хватит драм.
Не будь волшебники волшебниками, публика «Дырявого котла» стала бы свидетельницей увлекательного действа. Главные роли которого заняли бы девушка с очаровательными кудрявыми волосами цвета жареного каштана и мужчина с синими, как лёд, глазами. А второстепенная досталась бы молчаливому наблюдателю, изредка извергающему умные мысли или язвительные комментарии. Увлекательная получилась бы история. Но заглушающие чары, вовремя поставленные заботливым Снейпом, не позволили балагану выйти за рамки дозволенного. Карманный театр так и останется карманным, хранясь в лоскутках мантии всего троих человек.