Невидимый гость

Егор молча отконвоировал Геру к своей машине. «Нам надо поговорить». Ну, ещё бы не надо: у Геры после произошедшего образовалось к Егору примерно сто миллиардов вопросов, и он однозначно хотел это обсудить. Но Егор нахмурился, буркнул: «Не здесь» и повёл его по коридорам на улицу. На них обращали внимание: наверное, выглядели они действительно странно. Геру Егор пропустил вперёд, а сам шёл следом, не соблюдая хоть какой-нибудь дистанции, иногда Гера даже чувствовал, как шевелятся волосы на затылке от его дыхания. В другой ситуации Гера не преминул бы высказаться: в конце концов, он не преступник, к казни его не приговаривали, и столь навязчивое сопровождение было совершенно излишним. Но сейчас он был совершенно опустошён, не знал, что думать и что чувствовать, а от того, как Егор на него смотрел, странно кружилась голова. К тому же он видел, что Егор на взводе — вздрагивает от любого лишнего движения, сразу хватает за руку, не сильно, а так… Вроде успокаивает или просит о чём-то. Неужели он всерьёз думает, что Гера сможет уйти? Сейчас? Ни за что на свете. Гера хочет сказать об этом, но почему-то не может произнести ни звука, тоже молчит, терпит табуны мурашек по позвоночнику от чужого дыхания и идёт, куда ведут. Только усадив Геру на переднее сиденье своей Приоры и заблокировав двери, Егор перестал так дергаться. Вцепился в руль обеими руками и неотрывно смотрел вперёд, словно боялся, что стоит ему хоть на секунду отвлечься на своего пассажира, случится непоправимое. А Гера, напротив, не мог отвести взгляд от его лица, жадно впитывая каждую черточку, и всё равно не веря. Он сейчас с Егором. И всё это время был с ним… Разве так бывает? Заметив столь пристальное внимание к себе, Егор начал делать много ненужных движений — пригладил короткую челку, посмотрел в боковое зеркало, нахмурился: «сзади едет автобус, что за беспредел!», потыкал в трансмиттер с сосредоточенным видом, якобы подбирая нормальную музыку. В конце концов, со знанием дела серьёзно кивнул. Уже не больно и ты довольна, уже получше… У Егора глаза едва не выкатились, когда он вслушался в слова, а у Геры от его несчастного вида вдруг случился резкий прилив сил и хорошего настроения. Тебе не больно и ты довольна, а мне б поглубже… Егор с остервенением защёлкал кнопкой перемотки, уши его пылали. Гера сжалился. — Перестань, — сказал он, мазнув пальцами по колену Егора в ободряющем жесте. — Всё нормально. Его слова разбили тишину, повисшую между ними. Егор осторожно взглянул на него, смущённо улыбнулся. — Извини. Я просто… Так глупо всё вышло сегодня. Не знаю, с чего начать. Он был таким непривычным. Сердце у Геры жалобно заныло, требуя немедленно кинуться к Егору с объятьями, убедиться, что всё взаправду, что он не оттолкнёт, что это он был тем, кто едва не сказал Гере «люблю». Гера с силой зажал ладони между бедрами, сдерживая порыв. Не хватало погибнуть в аварии сразу после того, как на него свалилось счастье всей жизни. Гера не знал такого Егора. В своих фантазиях он дорисовывал ему характер под стать внешности, этакого грубоватого сердцееда, немного нарциссичного, сильно эгоистичного, уверенного в себе и до отвратительности натурального. Гера так много думал о Егоре, что достроил его образ до мелочей, вплоть до любимого цвета и интимной стрижки. Ведь Егор так долго был мечтой, желанной до сладких судорог, но недосягаемой… И вот теперь оказалось, что Гера был неправ во всём. То есть, вообще во всём. Был ли он разочарован? Абсолютно нет. Но он буквально задыхался от настоящего Егора, который оказался лучше любой, самой смелой фантазии. От воспоминаний становилось жарко. Ведь всё, что было, было с ним… И то, что Егор с ним делал… Гера ведь чувствовал! Только не мог поверить, запрещал себе надеяться. Конечно же, Егор, кто ещё? С самого начала только он. — Где мы? — Гера с интересом оглядывал двор многоэтажки, у которой припарковался Егор. — Я здесь квартиру снимаю. У меня никого и… О! — Егор вдруг снова смутился, глаза забегали. — Эм… Я ничего такого… Ты не подумай! — сказал он, и Гера тут же подумал. Надо сказать, не без энтузиазма. — Просто чтобы никто не мешал, и поговорить спокойно… Хмнм… Я обещаю, что ничего не! Можем в машине остаться, если хочешь, — обречённо закончил он, хотя Гера ни словом не возразил. — Я не против зайти, — улыбнулся Гера. Егор облегчённо выдохнул, но всё же ненавязчиво подхватил его под локоток, словно всё ещё не до конца поверил, что Гера с ним пойдёт. Как будто ждал, что он в любую секунду сорвётся и, перепрыгивая через легковушки, умчится дворами в дальнюю даль. Гера сердито фыркнул, но вырываться не стал. Квартира оказалась крохотной студией на первом этаже. Гера скромно присел на диван у кофейного столика и вежливо согласился на чашку чая. Пока Егор гремел посудой, что-то расплёскивал, ронял и шёпотом матерился, Гера осмотрелся. И в очередной раз ужаснулся, насколько глубоки были его заблуждения. Квартиру Егора он представлял во множестве вариантов, но ни один из них не был настолько цветочно-розовым. Всё, от обоев, кружевной люстры, пушистого коврика и вплоть до дивана, на котором примостился Гера, было таким по-девчоночьи нежным… Только навороченный компьютер и стол из тёмного дерева под ним контрастно выделялись из общей воздушной идиллии. — Симпатичный дизайн, — не удержался от комплимента Гера. Шаблоны в его голове лопались мыльными пузырями. — Да? — Егор растеряно огляделся вокруг, будто впервые оказался в своей квартире, и широко улыбнулся: — Ну, да. Когда с Ленкой расстались, нужно было срочно что-то найти, вот и пришлось снять это чудовище. Недорого, от работы недалеко… Думал, на время, а потом как-то привык. Да и не бываю я дома почти, так что — какая разница. Егор поставил на столик дымящуюся кружку и тарелку с башней из криво нарезанных бутербродов. И Гера впервые за последнюю неделю почувствовал, что по-настоящему голоден. Он с азартом атаковал башню, убедившись, что Егор на него не смотрит. Тот развалился на другом конце дивана и уткнулся в свой спасённый телефон, тактично оставляя Геру с бутербродами наедине. Стоило Гере отодвинуть чашку и расслабленно откинуться на спинку, Егор тут же отложил телефон в сторону, будто только этого и ждал. Он подвинулся ближе к Гере. Потом ещё ближе, так, что их бедра почти соприкасались. А Гера ждал. Объяснений. Признаний. Может, поцелуев. Или даже объявления, что всё с самого начала было шуткой, местью, розыгрышем. Хоть чего-то. После всех потрясений, он был готов ко всему. — Ну? — поторопил Гера. Чего он не ожидал, так это того, что Егор медленно сползёт на пол и, потеснив столик, окажется перед ним на коленях. Взяв ладони Геры в свои, он прислонился к ним лбом, вздохнул как-то совсем безнадёжно и тихо сказал: — Прости меня. Гера озадаченно смотрел на него, не понимая. — За что? — настороженно спросил он. Если у Егора такой оригинальный способ сказать ему «Прости и прощай», стой он на коленях хоть целую вечность, Гера прощать не собирался. Как и прощаться. Отпустить теперь, когда оказалось, что его чувства хоть сколько-то взаимны? Нет. Пусть даже не надеется. А больше ему прощать Егора, вроде бы, не за что. Тот и так вел себя сегодня как чертов рыцарь из сказки, бесконечно его защищая, для полноты образа не хватало только железных доспехов. Не будь Гера таким уставшим и заторможенным после ужасной недели, полной безнадежности и страданий, он бы уже давно растёкся по Егору лужицей нежности. Пока же он просто позволял гладить свои руки. — За всё, — Егор снова вздохнул. — За Ленку. За то, что подставил. Теперь все узнают, уж она постарается. За то, что начал всё это. За то, что ушёл, когда был нужен. За то, что оказался не тем, кого ты хотел бы видеть. Гера нашёл в себе силы облегчённо рассмеяться. Какой же Егор идиот! Он ведь так ничего и не понял… — Думаю, если ты сильно постараешься загладить вину, я смогу закрыть на всё это глаза, — Гера потянул изумлённого Егора на себя, заставляя подняться с пола и нависнуть над ним. Потянулся к губам… — Подожди, — Егор дышал через раз, кусал губы от нетерпения, но даже в таком состоянии умудрялся нести чушь. — Ты ведь говорил, что тебе никто не нужен, кроме этого твоего… И как ты можешь, если! — бормотал он, от волнения забывая заканчивать предложения. — Я ведь — это я, а ты… Ты говорил, что хочешь только с ним! А я не могу… Гера обвил руками шею Егора и с силой дернул на себя, тот от неожиданности потерял равновесие и навалился на него. Хоть стало и тяжеловато, но всё равно приятно, учитывая, что их губы теперь оказались совсем близко. — Да, — прошептал Гера, стремительно сокращая оставшееся расстояние. — Это верно. Только с ним хочу! Гера целовал исступленно, стараясь как можно реже моргать, потому что теперь он наконец-то мог быть с Егором, мог видеть его и прикасаться, не стесняясь и не скрывая своей ненормальной страсти. Он не собирался упускать ни единой детали. Он запускал пальцы в волосы, ласково обводил ими ушные раковины, массировал шею, плавно опускался к плечам, благоговейно замирая у края хищной татуировки. У Геры дух захватывало от того, насколько прекрасно это было — просто касаться. Ведь во все их предыдущие встречи Егор не позволял ему распускать руки, а теперь… Можно! — Послушай, — с трудом оторвавшись от его шеи, Егор перекатился с Геры к краю дивана, явно стараясь собраться с мыслями. Брюки предательски подчёркивали его неравнодушие к Гере, и тот просиял. Целоваться было классно, но увидеть физическое подтверждение своей привлекательности для Егора — приятно вдвойне. Мурлыкнув, Гера устроился головой у него на бедрах, поерзал, устраиваясь удобнее. Егор мучительно застонал: — Да что ж ты делаешь… Ну! Гера… — М-м? — Нам поговорить нужно! Решить, как дальше действовать. Я очень виноват перед тобой. Я должен был догадаться! Ленка постоянно в последнее время рядом крутилась, в телефон заглядывала. А я — просто дурак. Он у меня где попало валяется и даже не запаролен… Вот она и… Мне так жаль, ты ведь вообще здесь ни при чем. Я что-нибудь придумаю. — Не бери в голову, ага? Про меня и без того всякую чушь болтают. Слухом больше, слухом меньше. — Нет, ты не понимаешь. Это серьёзно, даже опасно. Мало ли кто и что может сделать. Ты должен быть осторожнее. А я буду за тобой присматривать, чтобы всё было в порядке… Ладно? Гера призадумался. Пожалуй… — Ты прав, всё очень серьёзно, — закивал он с важным видом. — За мной точно нужно присматривать. Лучше вообще глаз не спускать, круглыми сутками. Егор улыбался, глядя ему в глаза сверху вниз, потянулся пальцами к лицу. Большая рука прикоснулась неожиданно ласково, отвела за ухо вьющуюся прядь и… Выпутала откуда-то из глубины шевелюры колпачок от ручки! Гера почувствовал, как краска бросилась в лицо. Вот позорище! Завтра же займётся собой, это уже не шутки! Но Егор снова отвлёк его от мыслей, вернувшись пальцами к губам, осторожно потрогал обветренную корочку, снова поднялся к волосам, помассировал… Гера тихо застонал, зажмурившись от удовольствия — как же хорошо! — Какой ты всё-таки… — сказал Егор, даже не пытаясь скрыть восхищения в голосе. Гера заинтересованно приоткрыл один глаз. — Какой? — Не знаю! Просто… У меня такого ни с кем не было. Никогда. Я чувствую что-то такое… Такое… Огромное! Почти невыносимое. И оно переполняет. И кажется, что… — Поцелуй меня, — сказал Гера. Уж кто, как не он знает всё об этом чувстве. Огромном. Невыносимом. Когда Егор был недосягаем, оно разрывало на части. Когда он стал близок, оно бурлило восторгом, застилая собой всё на свете. Когда Егор вздумал признаться, что чувствует то же самое, оно стало разрастаться и концентрироваться, и это нужно было остановить. Гера боялся, что у него просто-напросто сердце остановится, потому что это было слишком. Егор наклонился, Гера жадно вдыхал свежий аромат его одеколона, почувствовал щекотное прикосновение бороды к лицу, горячие губы… Гера блаженно потянулся: давно ему не спалось так уютно и крепко. Знакомый запах окончательно развеял остатки сна, Гера резко распахнул глаза, осоловело уставившись на склонившегося над ним Егора. — Проснулся? — спросил Егор, погладив его по волосам. — Ну и напугал ты меня. Я думал — обморок, или ещё что. А ты просто… Уснул, — Егор хитро ухмыльнулся. — Похоже, мне надо прилагать больше усилий, чтобы ты не засыпал от моих поцелуев. Гера смешался. — Я плохо спал в последнее время, вот и… Сколько времени? — Двенадцатый час. — Как! — всполошился Гера. Родители, наверное, с ума сходят. Он продрых больше шести часов. — Не дергайся. Звонила твоя мама, я ответил. Сказал, что ты переночуешь у меня. !!! Гера потерял дар речи, затравленно глядя на Егора. Тот, с интересом наблюдая метаморфозы на его лице, оскорбительно рассмеялся. — Говорю же — не дергайся. Нет ничего такого криминального в том, чтобы провести ночь у друга. Кажется, я ей понравился. Пожелала нам не скучать. Мы же не будем скучать? — рука Егора игриво опустилась Гере на бедро. Гера немного успокоился. Действительно, ничего криминального. Если не считать того, что мама знала, что у него нет друзей. Остаётся надеяться, что она не сочла всё это подозрительным. Объясняться с родителями у Геры сейчас совсем не было настроения. Тут Гера осознал, что его голова всё ещё преспокойно полёживает на чужих коленях. Подскочил. — Ты что, всё это время так сидел? — возмущённо спросил он. — Не хотел разбудить, — улыбнулся Егор, как ни в чём не бывало. Как будто не у него отнялись отлежанные ноги, и не его поясница молила о пощаде после шести часов в одном положении. — Идиот! — сердито прошипел Гера, силой укладывая Егора спиной на диван. Сам он опустился сверху, пристроив ноги по обе стороны от Егора и стараясь перенести вес на них, чтобы не сильно наваливаться на своего любовника. — Ну так что… Твоё предложение ещё в силе? — Какое? — Трахнуть меня, если сниму маску. — Гер… — Егор перестал улыбаться. — Ты уверен? — Хочешь, чтобы я умолял? — Нет, я просто… Ты говорил… Подожди-ка… — на лице Егора отразилась напряжённая работа мысли. Гера терпеливо ждал, невесомо потираясь пахом о твердый пресс. Одежда немного мешала, но лучше чем ничего. А то неизвестно, на сколько затянется процесс осознания. — Так ты про меня тогда говорил? Гера утвердительно пошевелил бровями. Произнести это ещё раз было выше его сил. Он и без того достаточно унизился, рассказал буквально всё, вручил себя на блюдечке. Пусть и не знал тогда этого. — Не может быть, — прошептал Егор и, схватив Геру за бедра, небрежно передвинул его ближе к груди. Вроде, чтобы разговаривать было удобнее, лицом к лицу. У Геры от легкости, с которой он это проделал, в глазах потемнело, нестерпимо захотелось потереться о пресс активнее. — И давно? — Помнишь студвесну на первом курсе? — Не может быть! — повторил Егор. — Знаешь, у тебя очень специфическая манера флиртовать. Больше похожа на терроризм. — Но, в конце концов, это сработало! — Гера медленно стянул водолазку, стараясь делать это не слишком неуклюже, зябко поёжился. Егор наблюдал за ним нечитаемым взглядом. — Возьми презервативы и смазку в верхнем ящике стола, — ровно сказал он. — Сейчас. Ещё минута, и я за себя не ручаюсь. Гера на дрожащих ногах пошёл, куда сказали. Сгрузил все богатства на столик и решительно избавился от брюк и трусов. Как же долго он этого ждал… Егор резко поднялся и завалил его на диван, почти до боли раздвигая ноги. Он тоже успел избавиться от одежды и Гера с томительным волнением ощутил, как твёрдый тяжёлый член ткнулся ему между мошонкой и анусом. Мышцы сократились со сладким ужасом, но Егор не торопился. Он безжалостно отклонил свой член, так, чтобы он потирался о бедро Геры и не покушался на большее. Гера не сдержал стон разочарования, но потом Егор занялся его сосками и смириться стало чуть легче. Всё равно всё будет. Он годами ждал, продержится ещё немного. Егор измучил его соски, было уже почти больно. Только когда Гера начал возмущённо попискивать и толкаться, Егор неохотно оставил их в покое. — Извини, трудно прекратить, когда ты так реагируешь… — сказал он и стал влажными поцелуями спускаться вниз по животу, его руки гладили, щипали, сжимали, шлёпали… Гера извивался и не мог заставить себя заткнуться ни на секунду. Он то стонал, то шепотом умолял поторопиться, то витиевато матерился, требуя позволить ему кончить. Егор не обращал на него внимания, продолжая своё неторопливое путешествие. Добравшись до члена Геры, он остановился, пристально всё рассматривая. Гера смутился, попытавшись прикрыться, сдвинул бедра. Но Егор строго шикнул на него, подхватил под колени и раскрыл их ещё шире. Гера почувствовал, как краска бросилась в лицо, он с силой прикусил губу. Да, он хотел секса с Егором, но то, что происходило сейчас было совсем другим делом. Слишком откровенно, слишком бесстыдно и пошло, невыносимо. Он чувствовал, как его член неистово течёт и дергается от одних только поцелуев, как анус предательски сжимается будто в нетерпении, как прохладный воздух холодит гладкую, тщательно выбритую нежную кожу. А главное, он чувствовал, как Егор всё это увлечённо осматривает. От этого было и стыдно до слёз, и волнующе до судорог. — А-ах, — Геру выгнуло, затрясло у Егора в руках. Он снова кончил, не прикоснувшись к себе, от одного лишь изучающего взгляда Егора и своих эмоций. Боже, да что же это такое… Оставалось только надеяться, что рефлекс не выработается. Его не поймут, если он в универе начнёт кончать от любого мимолётного взгляда Егора. — Вау, — прокомментировал Егор озадаченно, но с изрядной долей самодовольства. — Что ж, думаю, я реабилитировался. Знаешь ли, когда любовник засыпает с твоим языком во рту, самооценка падает на дно пропасти. Но теперь она снова в порядке. — Заткнись, — вяло огрызнулся обессиленный Гера, прикрывая глаза. — Эй, — Егор шлёпнул его по бедру, а потом вдруг закинул его ноги себе на плечи. — Мы ещё не закончили. Егор натянул на палец презерватив, обмакнул его в баночку со смазкой и уверенно потянулся к маленькой сжатой дырочке. Гера тяжело задышал. Хоть бы ничего не сказал… Хоть бы ничего не сказал… Хоть бы… — Хм, — сказал Егор. — Это легче, чем я ожидал. Игрался с собой? — продолжил буднично. Гера обречённо застонал, закрывая руками лицо, снова стремительно наливавшееся малиновым. Его бедные сосуды могли не выдержать сегодняшних испытаний. — Гера! Я вопрос задал, — вот пристал! — Да! Да, да, да! Доволен? И так же всё понятно, чего ты доебался до меня? — взорвался Гера и попытался заехать пяткой Егору в лоб. Тот со смехом её перехватил, поцеловал. Стало немного легче. — Ну, не злись! Мне же интересно. Ты же не кому-то там об этом рассказываешь, а мне. Мне можно всё говорить, я ведь люблю тебя. Гера притих. — Ну так что? — как ни в чём не бывало, продолжил пытать Егор, поглаживая внутри уже тремя пальцами. — Как ты это делал? Пальцами? — Да, — тихо ответил Гера, непроизвольно подаваясь вперёд — пальцев уже стало мало. — И не только, — совсем едва слышно. — М-м, и чем же ещё? — но Егор, конечно, всё расслышал. — Я купил… Специальный, искусственный. Когда ты отказался, я решил попробовать… Хоть так… — похоже, дурацкая привычка не заканчивать предложения передаётся воздушно-капельным путём. Егор резко вытащил пальцы, пошлый звук, последовавший за этим смутил обоих. — Ты такой… Такой потрясающий… — глаза у Егора были совсем чёрные. — Я не могу больше. Потерпишь? Гера смог только завороженно кивнуть. Егор завис над ним, удерживая себя на руках, бегло поцеловал в губы и плавным движением вошёл сразу наполовину. Гера размеренно задышал, стараясь расслабиться: было неприятно, но терпимо. Регулярные упражнения с вибратором, ставшие его единственной отдушиной в последнее время, давали о себе знать. — Потерпи, мой маленький. Немного ещё, да? Всё хорошо, да? Мой хороший, любимый, ну, давай… — бормотал Егор, беспорядочно целуя куда придётся. Гера понимал, что в такой момент слова ничего не значат, но это понимание не мешало ему прислушиваться и таять. Когда член вошёл до конца, Егор издал сдавленный звук и укусил Геру в шею. Больновато. Впрочем, он тут же поцеловал обиженное местечко и даже извинился, если это можно так назвать: — Прости. Скажи спасибо, что только шея, моя бы воля, я бы тебя всего искусал. Гера не ответил, потому что Егор начал двигаться. Гера не мог говорить, не мог думать, мог только хватать Егора за руки, прижиматься к нему и вскидывать бедра навстречу каждому новому толчку. Но этого пока было достаточно. Гера кончил ещё раз, снова раньше Егора, но стыдно за это больше не было. На самом деле, вообще ничего не было: белый шум. Кажется, он отключился на несколько секунд. Интересно, это вообще входит в физиологическую норму — кайфовать от человека, в буквальном смысле, до потери сознания? Егор спустил в презерватив, вжимаясь в Геру до боли. Не удержавшись на подогнувшихся руках, он растянулся на Гере сверху. — Тяжело… — задушенно проскулил Гера, и Егор тут же подпрыгнул, будто не валялся только что в полубессознанке. — Прости, прости! Сильно я тебя помял? Ну, иди ко мне, — Егор выкинул презерватив, эм… Прямо на пол. Гера решил, что обязательно поговорит с ним об этом. Но как-нибудь потом. Пока это казалось как-то неуместно, когда Егор укладывал его на себе сверху, и прижимал, и гладил, и говорил, как ему понравилось. Гере очень хотелось об этом послушать. — Давай разложим диван, — спустя какое-то время предложил Гера. — Зачем? Тебе неудобно? — Мне-то удобно, — Гера очень постарался снова не покраснеть. Ему было так удобно! Лежать на Егоре, иметь право трогать его как угодно… Чувствовать, как около уха размеренно бьётся его сердце. Никогда в жизни Гера не ощущал такого умиротворения и защищённости. — Но мы не можем так лежать всю ночь, ты завтра не поднимешься! — Брось, лишние десять килограмм сверху никак мне не навредят. Гера обиделся. Мстительно ткнул Егора под рёбра. — Шестьдесят пять не хочешь? — Не смеши. — Ах ты… — Гера попытался подняться, яростно выдираясь из титановых объятий. Безуспешно. Устав, он уже спокойно попросил: — Пусти. Я будильник заведу. — Нет. — Как — нет?! — снова взвился Гера, и снова оказался безнадёжно притиснутым к слишком уж сильному телу. И угораздило же. — Завтра на занятия с утра! — Даже не надейся. Завтра я не выпущу тебя дальше постели. Ты же не думаешь, что после того, что сейчас произошло, я смогу ждать целый день? Сейчас отдохнём немного, и… — Я никогда в жизни не пропускал занятия! — бушевал Гера. — Значит, стоит начать. — Я не могу так, — упрямо повторял Гера, но трепыхаться перестал. — Ты ведь лучший на курсе, что страшного случится, если пропустишь пару занятий? Один день. Ради меня, а? — уговаривал Егор. Гера вздохнул, поудобнее устраивая голову на горячей груди. Егору, конечно, этого знать не стоит, но ради него Гера мог бы и два дня прогулять.