Невидимый гость

Каштановая копна выглядела как никогда взъерошенной, прямо возле уха, запутавшийся в локонах, торчал колпачок от ручки. Как он, чёрт возьми, вообще там оказался? Неопрятная причёска была лишь вершиной айсберга, сам Гера выглядел ещё хуже. На самом деле, Егор не мог вспомнить, когда ещё Гера выглядел так плохо. Его плавные линии заострились, тени под глазами распространялись с пугающей скоростью, грозя однажды поглотить всё лицо, включая подбородок. Он ни на кого не смотрел, бесцельно перекатывая горошек по тарелке. Он сидел так уже минут двадцать, но так и не съел ни кусочка. У Егора болело что-то внутри от вида того, что он сделал с Герой. Разве мог он знать, что его маленький эксперимент, приятное приключение приведёт к таким последствиям? Для них обоих. Потому что чувствовал Егор себя примерно так же, как Гера выглядел. Возможно, он был слишком категоричен? Возможно, стоило повременить, ещё немного растянуть свою агонию? Чем больше Егор проводил времени с Герой, чем больше переписывался с ним, тем сильнее в его груди разрасталось опустошающее пламя от мысли, что Гера не хочет его видеть. Вообще его не хочет. Кого Гера представляет на его месте, Егор не знал, но если бы и узнал, вряд ли его бы это как-то утешило. Важно ведь не это. Важно то, что он влюбился в Геру как мальчишка, в то время как тот всё ещё считает Егора врагом. Кроме этого, ещё и одержим каким-то парнем. Таким образом, у Егора образовалось целых две большие проблемы, и если первую он бы смог как-то преодолеть: изменить мнение о себе, учитывая их страстные встречи и виртуальные разговоры до глубокой ночи, было бы не так сложно; то вторая была ему неподвластна, это был только Герин выбор. Он бы мог перестать цепляться за неосуществимое и принять то, что мог предложить Егор. Возможно, со временем он бы забыл своего таинственного мистера идеала. В конце концов, Егор действительно не самый плохой вариант! В него легко влюбиться, он получил не меньше двенадцати открыток с признаниями на последний день Валентина, так почему же придурок не захотел дать ему даже шанса?! Прошла неделя с их последней встречи и устроенной Егором истерики, при воспоминании о которой у него то сих пор краснели кончики ушей. Боже, его так всегда утомляли эти разборки в духе «ты меня не любишь», что устраивали ему бывшие пассии. И вот теперь он сам оказался в роли девчонки. Разбил костяшки о стену, расколошматил вазу, потом ещё и в любви чуть не признался… Не удивительно, что Гера ему не написал, после такого спектакля. Вдруг Гера поднял голову и посмотрел прямо в глаза Егору. Как-то странно скривился, подцепил несколько горошин и засунул в рот. Что ж, по крайней мере ненависть всё ещё поддерживает в Гере тягу к жизни, и он не скончается от голода. Это уже кое-что. Они продолжали смотреть друг другу в глаза и это было настолько непривычно, волнующе и приятно, что Егор не смог удержаться — улыбнулся. Гера моргнул, чуть отшатнулся. Моргнул. Ещё раз моргнул. Тряхнул головой. И снова уставился в тарелку, продолжив терзать несчастный горох. В этот момент Егор окончательно решил, что не оставит всё так. Уже пару дней он был как на иголках, потому что потерял свой телефон. Не то чтобы он был очень дорогим или вроде того. На самом деле, он давно напрашивался отправиться на запчасти. Но внутри была новая симка, и аккаунт, с которого он общался с Герой, и пароль от которого давно забыл. Теперь его не покидала мысль: что, если Гера всё же решился, что, если написал, а Егор об этом не знает? Хотя это было маловероятно. И всё же, Егору очень хотелось, чтобы так и было. А даже если нет… Егор просто не мог с этим смириться. Они понимали друг друга, им так легко было общаться, и темы для разговора никогда не заканчивались, не говоря уже о том, как идеально сошлись их сексуальные темпераменты. Он не собирался сдаваться. И уже начинал подумывать о том, чтобы написать Гере самому, со своей настоящей страницы, признаться во всём и попросить… Что попросить Егор ещё не придумал. Возможно, это и не понадобится, если Гера заблокирует его после первого сообщения. Теперь, встретившись с Герой взглядами, Егор понял, что больше не сомневается — он должен это сделать. И — никаких переписок. Он подойдёт к Гере лично, прямо после обеда, поймает на выходе, попросит отойти с ним к запасной лестнице, чтобы избежать любопытных ушей. Вот тогда и скажет ему… И если в ответ не получит ничего, кроме отвращения — что ж, скорее всего, он сможет это пережить. Егор продолжал неотрывно наблюдать за Герой, напрочь забыв про свою тарелку. Тот вяло жевал, колпачок в волосах покачивался в такт движениям головы. Как же невыносимо сильно хотелось убрать эту раздражающую нелепую деталь, которая так не подходила всегда собранному и безупречному Гере, запустить пальцы в эти мягкие пряди, распутать их, погладить, уткнуться носом… — Лебедев, выйдем на пару слов. Егор вздрогнул. Над ним возвышался Игорь — капитан университетской футбольной команды и друг Егора. Не то чтобы очень близкий, но достаточно, чтобы называть друг друга по имени. Игорь выглядел напряжённым. — Эм, — Егор покосился на свою ополовиненную порцию. — Это может подождать? — Не может, — Игорь смотрел враждебно, и Егору передалось это воинственное настроение. Он ничего плохого не сделал и не собирался позволять собой командовать. — Тогда говори. Как видишь, я ещё не доел и не собираюсь остаться голодным из-за твоей хуйни. — А ты уверен, — Игорь навис над ним, перейдя на зловещий шёпот. — Что не пожалеешь об этом? Мы могли бы разрешить всё по-тихому, у меня нет цели опозорить тебя перед всеми. Егор не впечатлился. И он всё ещё не понимал, о чём идёт речь, с чего Игорь на него взъелся. Скорее всего, это просто недоразумение, какие уже бывали. Когда Игорь подумал, что Егор ухлёстывает за его девушкой. Или когда Мишка Крылов захотел занять место нападающего и сказал ему, что Егор на спор решил слить матч. Но в итоге всё разрешилось благополучно, ведь ничего такого Егор не делал. Поэтому он не дрогнул, когда сказал: — Мне нечего скрывать, — он действительно в это верил. — Как знаешь… — процедил Игорь, продолжив стоять над ним, изображая карателя. Но всё же говорил не слишком громко, никто не обращал на них внимания. — Это правда? Ты… Педик, — Игорь замешкался, прежде чем выпалить последнее слово с таким отвращением, что Егор мгновенно понял — они даже близко больше не друзья. Егору повезло, что он не жевал в этот момент, иначе бы точно подавился: во рту мгновенно пересохло, желудок скрутился в узел. Откуда он узнал? Откуда? Что ещё он знает? Кто ещё знает? Если узнали про него, то знают и про… Егор поднял взгляд, вздрогнул — Гера смотрел прямо на него и казался бледнее, чем минуту назад, сжимал в руке вилку так, будто это было холодное оружие. Он сидел за соседним столиком и наверняка всё слышал. — О чём ты? — медленно проговорил Егор, судорожно думая, как ему поступить. Кроме этого, он никак не мог отвести взгляда от красивого измождённого лица, которое сейчас выражало крайнюю степень шока. Гера понял. И Егор пожалел, что не согласился прояснить вопрос с Игорем один на один. Всё это так не вовремя. Он сам должен был рассказать Гере. Так, чтобы тот воспринял всё как надо. До чего он может додуматься сейчас, Егор даже думать боялся. Почему-то это волновало его даже больше, чем то, что с ним станет, когда новость распространится среди студентов, чем то, сколько у него останется друзей и поклонниц. — Давай не будешь комедию ломать. Я видел твой телефон и переписку с этим, — Игорь брезгливо проследил взгляд Егора до Геры. — Эти сообщения… Это просто мерзко. И их точно писал ты, — обличительно закончил Игорь, чуть повысив голос. С соседних столиков начали любопытно на них посматривать, но Егору было не до них, он был в бешенстве. Сообщения, что он писал Гере, они были искренними, иногда о разных пустяках, об учёбе, но чаще о сексе, о том, что бы Егор хотел с ним сделать в следующий раз. А иногда, особенно в последнее время, его письма становились больше о чувствах, чем о похоти. Потому что он влюбился и, конечно, как любой человек, хотел ненавязчиво добиться признания и взаимности. Осознание, что посторонние — неизвестно, сколько их было — видели что-то настолько его личное, выбило воздух из лёгких и подняло в душе первобытную ярость. Егор был готов начать драку незамедлительно. Потому что он не считал себя или свои чувства мерзкими, мерзким было кое-что другое. — Тебя не учили в детстве, что чужие переписки читать не хорошо? — Егор резко поднялся, стул от его движения упал, создав шум, который привлёк внимание всех, кого их ссора всё ещё оставляла равнодушными. Егор сжал кулаки, наверное, его лицо абсолютно отражало, что у него творится внутри и что он готов из-за этого сделать, потому что Игорь сделал шаг назад, в его глазах на мгновенье промелькнул испуг. Игорь крепкий парень, но Егора ему не одолеть, они оба это понимали. — Скажи, это какой-то план, да? — спросил Игорь с надеждой, приглушив голос, очевидно, чтобы Гера их не слышал. Будто можно было испортить всё ещё больше. — С этим-то давно всё понятно, но ты… Я не верю. Ты же всегда ненавидел его. Это какой-то розыгрыш? Это был шанс Егора. Игорь великодушно предоставил ему путь отступления, потому что всем так будет проще. Согласись Егор на это предположение, они закроют тему навсегда, а он сохранит свою гетеросексуальную репутацию. И никаких больше странных экспериментов. Егор снова перевёл взгляд на Геру, который выглядел так, словно собирается потерять сознание в ближайшие секунды. Он был натянут, как струна, только губы немного дрожали. И Егор понял, что не сможет. — Нет, это не был розыгрыш, — сказал он отчётливо и громко, продолжая гипнотизировать взглядом Геру и игнорировать Игоря. — Я писал то, что хотел. И… Я никогда его не ненавидел. Вилка выпала у Геры из рук и с громким звоном покатилась по плитам пола, сам он стремительно сорвался со своего места и побежал к выходу. Егор рванулся было за ним, но Игорь схватил его за руку, и тут же брезгливо отстранился. — Ну надо же, просто гей-драма, — он неприятно ухмыльнулся. — Ты же понимаешь, что это значит? — Ах да, точно, я же теряю такого пиздатого друга, который кинул меня из-за того, что его вообще никак не касается. Очень жаль, — вообще не жаль. Игорь был удобным вариантом зависнуть вместе, но он точно не был важен. Важен был тот, кто удалялся куда-то вглубь коридоров, в то время как Егор вынужден терпеть пафосный спич человека, который даже врезать ему побоялся. — Зря ты думаешь, что меня это не касается. Мы часто находимся вместе, и в раздевалке… Остальные парни тоже будут не в восторге. Не ожидал, от тебя, Егор. Ты больше не в команде, — закончил Игорь таким тоном, будто сообщил Егору, что его жизнь кончена. Егор рассмеялся — и даже искренне. Игорь любил свою команду, и ему даже в голову не приходило, что для кого-то это почётное членство может не быть голубой мечтой. Это действительно забавно. — Какая потеря, — отсмеявшись, иронично и злобно сказал Егор. Он был отходчивым, но то, что Игорь видел его личную переписку всё ещё жгло изнутри. — Что ж, тогда посмотрю с трибун, как вы проёбываете снова и снова. Егор был единственным сильным нападающим в сборной, а помимо этого, ещё и вывозил на себе откровенно никакую полузащиту. Все это знали. Без него команда полный ноль. Ладно, ноль с половиной, если брать в расчёт самого Игоря. Их разнесут даже школьники. Игорь ещё что-то говорил ему вслед, что-то возразительное и возмущённое, но Егору было плевать. Он не хотел больше ничего общего иметь с этим человеком, и это было взаимно. К чему долгие ссоры? Он всё уже сказал. Многие на него пялились, и Егор понял, что должен к этому привыкать. Скоро новость распространится и любопытные, презрительные, брезгливые взгляды станут его постоянными спутниками на неопределённое время. Решится ли кто-то на открытую конфронтацию — другой вопрос. Егор сумеет за себя постоять, пусть только кто-то сунется. Общественное мнение — просто пыль, и Егор вдруг осознал, что ему всегда было на него плевать. Он уступал и подстраивался только когда ему самому этого хотелось. Он мог бы объявить о своей ориентации уже тогда, когда ему впервые отсосал парень, и не сделал этого не потому, что побоялся, а потому, что это не имело смысла, ни к чему тогда были такие перемены. Теперь его насильно «вытащили из шкафа», но, после нескольких минут ступора, он понял, что подсознательно был к этому готов. Он испугался, да. Пиздец как испугался. Но не за себя. Гера выглядел таким потерянным, его лицо исказила настоящая мука, прежде чем он развернулся и побежал, исчезнув в дверном проёме. Что станет с Герой, когда все узнают? Его и без дополнительных раздражителей недолюбливает примерно семьдесят процентов людей, с которыми он знаком. Гера заносчивый засранец, это сложно отрицать. Но он такой мелкий, и вряд ли умеет драться, несмотря на все его нелепые угрозы. На него может напасть кто угодно, избить, сломать что-нибудь или сделать ещё что-то более ужасное. При мысли об этом у Егора горло сжало спазмом, и он прибавил шаг, стремясь быстрее найти беглеца. Даже если Гера пошлёт Егора и никогда не позволит больше к себе прикоснуться, он должен разрешить иногда за собой приглядывать, провожать до дома… Егор обошёл два этажа, заглянул во все пустые аудитории, заглянул в гардероб, отметив, что куртка Геры висела на своём месте, а значит он всё-таки был где-то в здании. Где? Егор прошёлся по этажам ещё раз, вернулся к столовой, мимо которой пронёсся не останавливаясь, и оказался у двери к запасной лестнице. Наверное, он был слишком взволнован, чтобы думать, потому что это было очевидно — идеальное место, чтобы уединиться, скрыться от посторонних глаз, успокоиться. Гера был там, Егор это почувствовал. Помедлив ещё секунду, он глубоко вдохнул и открыл дверь. Гера действительно был там — полусидел на подоконнике, немного ссутулившись и обхватив себя руками, будто у него болел живот. Он опустил голову и зажмурил глаза. Он был не один. -…он просто мудак. И поверь, я знаю, как он умеет очаровывать. Но всё это просто способ добиться цели. Секс. Это всё, что ему нужно. На большее он не способен, — Ленка говорила с сочувствием, которое показалось Егору ужасно фальшивым. Она, не переставая, гладила Геру по плечу, её ярко-красные ногти смотрелись рядом с ним зловеще и пробуждали необъяснимое желание защищать. Егор вдруг понял, кого стоит благодарить за их внезапное разоблачение. — С тобой я действительно не был способен на большее, — свирепо сказал Егор. Ленка взвизгнула от неожиданности, Гера просто поднял на него свои большие глаза — удивительные и удивлённые. Они оба смотрели, как Егор сжимал кулаки и пытался собраться с мыслями, чтобы продолжить. — Ты постоянно, постоянно обвиняешь меня, даже теперь, когда прошло столько времени. И я тоже думал, что дело во мне. Что я просто такой. Но теперь я понимаю, что ты просто сука и именно поэтому я так и не смог тебя полюбить. — Я виновата? — в глазах у Ленки стояли слёзы, голос дрожал от обиды. Егор знал, что бьёт по-больному: она столько раз говорила ему «люблю», получая в ответ только неловкие шутки. Но она заслужила это за то, что сделала. За то, что может позже случиться с Герой из-за её глупой мести. — Ты! Изменял мне! — Изменял, — подтвердил Егор с холодной ухмылкой. — Часто. Постоянно. С удовольствием. А ты каждый раз меня возвращала и верила, что перестану, хотя я ничего не обещал. И знаешь что? Когда я встречался с ним, — Егор кивнул на Геру, который наблюдал за ссорой и, кажется, тихо офигевал. — Я даже подумать не мог ни о ком другом. Наверное, всё же они не случайно когда-то сошлись. Егор тоже был той ещё сукой. Ленка всё-таки расплакалась, и Егора кольнуло на мгновенье, что, кажется, переборщил. Но только на мгновенье — потом он увидел в кармане её джинсов свой телефон. Он подошёл к ней в плотную и бесцеремонно запустил руку в карман. — Кажется, это моё. Ты ведь успела сделать всё, что хотела? — его голос ничего не выражал, и Ленку это всегда бесило больше всего — его равнодушие. Она влепила Егору звонкую пощёчину. — Я тебя ненавижу, — сказала тихо, слёзы всё ещё текли по её щекам вместе с ошмётками туши. — Ненавижу, — совсем беззвучно. Она развернулось и пошла вниз по лестнице, медленно, словно сильно устала. Егор и Гера, оба, смотрели ей вслед и слушали цокот шпилек по бетону, пока где-то внизу не хлопнула дверь и пространство не наполнила спокойная тишина. Только тогда Егор развернулся к Гере лицом. Тот смотрел на него пристально, кусал свои красивые губы. Егор с удивлением отметил, что Гера не выражает всем своим видом враждебности, как прежде, но уговорил себя не слишком обнадёживаться. Возможно, он просто слишком хотел в это верить. — Нам надо поговорить, — сказал Егор, на всякий случай, с наездом. Если вдруг Гере придёт в голову сопротивляться или убегать. — Да. Надо, — сказал Гера, и (о, боже!) робко улыбнулся.