Спи пока снег идет

Тина дрожащими пальчиками притянула телефон к себе, после чего нерешительно взяла его в свою ладошку. «Не может быть» — быстро и еле слышно произнесла она, отрицательно покачивая головой. Кароль молча всматривалась в экран телефона и в сотый раз перечитывала эту надпись. Она даже не заметила, как по ее щекам покатились слезинки. В этот момент Тина не чувствовала холода, не чувствовала ветра, который периодически обдувал ее лицо. Она чувствовала лишь огромный страх и пыталась успокоить себя надеждами о том, что это ничего не значит, ведь Кароль всегда гнала от себя прочь такие мысли, да и Дан всегда убеждал, что все в порядке. — Извини, Ти, что так долго, очередь длинная была, — сказал Балан, возвращаясь обратно к жене. Конечно же, на деле никакой очереди не было в туалет: ему снова пришлось соврать, дабы она не подумала, что ему стало плохо. Заметив мужа, Тина медленно поднялась с дивана. При этом она не проронила ни слова. — Боже, что случилось? — спросил Дан, увидев ее слезы. Он быстро подбежал к Тине и обхватил руками ее плечи, глядя в пугающе холодные глаза. Девушке было очень сложно ответить хоть что-то, потому она просто молча опустила руки мужа и показала ему включенный экран смартфона, на котором было уведомление о пропущенном вызове от того самого абонента. После прочтения сообщения паника охватила и Балана. Его взгляд спешно гулял от телефона к Кароль и наоборот. — Это правда? — после произнесения этого вопроса Тина не выдержала: соленые капельки реками полились из ее глаз. Дан тяжело опустил голову. — Третья степень. Всего два слова смогли породить невыразимый ужас в ее глазах. За секунду в голове промелькнуло все, что когда-либо вызывало у нее подозрение: тошнота, боли, потери в весе… Это не являлось отравлением, это были чертовы звоночки той злосчастной болезни! Теперь девушка уже не плачет. После этого внутри Тины все обрушилось в момент. Это колющее чувство пустоты, которое проходит по тебе резко и быстро, от головы и до пальчиков ног. Пустота заполняла каждую ее клеточку и после безжалостно сжирала. По ощущениям это было похоже на сильный удар по всем частям тела и органам, но изнутри. Она медленно отошла назад, нащупывая рукой диван, и, почувствовав под ладонью мягкую и приятную ткань, плавно присела, придерживаясь за подлокотник. Ее взгляд по-настоящему леденил душу. Пальчики, переплетенные в замке, Тина приложила к лицу, закрыв нос и губы. Все длилось секунд десять, но со стороны казалось, что каждое действие происходило в замедленной съемке. Дан встал на одно колено перед Кароль, как тогда, пару лет назад, аккуратно опустил ее ладошки, чтобы взять их в свои, и, трепетно коснувшись их губами, сказал: — Мы справимся. Я тебе обещаю, — хотя, безусловно, сам не был в этом уверен. Тина перевела на него свой взгляд и заплакала. Уже навзрыд, громко. Она пыталась что-то сказать, но не смогла. Не получалось. Дану тоже сложно было говорить, потому как и у самого подступил ком к горлу. Он молча смотрел в ее синие глаза, которые каждое мгновение переполнялись горячими слезами, и сам умирал внутри с каждой секундой. Невозможно передать те невыносимые чувства, когда видишь любимого человека в таком состоянии. Все внутри тяжелеет и беспощадно давит на сердце. Балан присел рядом с женой, а затем крепко прижал ее к себе, проводя рукою по золотистым волосам. Он не хотел, чтобы Тина заметила и его слезы. У девушки болели щеки от того, что на морозе мокрые дорожки замерзали. Но она ни разу не обратила на боль или холод внимания. Потому за нее это сделал Дан: он вытирал ее щечки от слез и согревал их растиранием теплыми подушечками пальцев. — Поехали домой. В такси Кароль крепко спала, уткнувшись в плечо Балана. Эмоционально вымотана. Дан тем временем оглядывал ночные улицы, которые покрывались плотными дорожками из снега, хотя в голове бегали совершенно другие мысли. Он винил себя за то, что не сказал ей раннее, за то, что Тина узнала все именно так… Дан искренне хотел в этот вечер просто подарить прекрасное свидание своей любимой малышке Ти, потому что, когда появится в следующий раз такая возможность — не ясно. И появится ли она вообще — тоже не ясно… Но он все испортил. Балан взял ее ладошку и, обхватив ее своими, прикрыл глаза. Теперь он мог видеть лишь темноту и редкий свет светофоров, пробивающийся сквозь его веки. Услышав хлопок двери, Веня вышел из соседней комнаты в коридор. Он еще не спал, хоть и было уже за полночь. Когда мальчик увидел маму с Даном, его улыбка быстро испарилась: Тина заплаканная, оба бледные, молчаливые, с полной опустошенностью на лице. Заметив сына, Кароль быстро натянула улыбку: — Привет Венюш, — поцеловала его в макушку, после чего пригладила русые волосы Вени. Дан тоже поприветствовал мальчишку и дал ему привычное «пять». — Мы с Даном пойдем спать, устали очень. Но все хорошо, не переживай. Завтра поговорим, спокойной ночи, — Тина ответила на вопрос сына, который тот даже не успел задать, после обняла его и поднялась в спальню. — Вениамин, — Дан обратился к нему, как только жена ушла на второй этаж, — могу ли я поговорить с тобой как мужчина с мужчиной? — он старался говорить как можно тише. Вряд ли Тина бы одобрила тот факт, что Балан решил сам и именно сейчас поговорить с Веней, однако Дан не мог ждать до утра, так как понимал беспокойство мальчика, да и позволить Кароль говорить с ним на эту тему он тоже не мог. Заварив на кухне чай, Дан пояснил все Вениамину. Рассказал про диагноз и фальшивые записи песен. Про самочувствие и про переживания мамы. Он старался быть как можно более деликатным. — Просто знай, что сейчас Тине поддержка нужна даже больше, чем мне. Для нее это серьезный удар и настоящая травма. А меня еще успеете пожалеть, когда в больнице лежать буду. Веня смиренно выслушал все «от» и «до», после чего сообщил, что, конечно же, он все понимает. Также мальчик поддержал Дана. — Я уверен, что вы сделаете все возможное, чтобы одержать победу над болезнью. Сейчас доступно куда более современное и эффективное оборудование… Чем тогда… — Спасибо, — еле слышно сказал Балан, сдерживая эмоции, что есть сил. — А когда вы начнете лечение? — после некоторой паузы спросил мальчик. — Сейчас закончатся зимние каникулы, ты уедешь в Британию, и мы сразу, думаю… Разберемся с больницами в Германии и при первой возможности поедем. — Страшно? — Признаться честно, Веня, да… Очень страшно… Но вспоминая сегодня реакцию Тины… Я сегодня увидел, как каждая звездочка в ее глазах потухала, а после скоро умирала… Уже не так страшно за себя становится, сколько за нее… И при этом появляется огромная мотивация бороться. Она безусловно и так есть, — смеется, — но в такие моменты особенно. Хочется доказать судьбе, что я готов выйти из боя победителем. Если уж не ради себя, то ради вас, своей семьи, точно. После недолгой паузы продолжил: — Не хочу позволить тем ярким звездам Ти погаснуть, ведь, как говорится: «Если звезды зажигают, значит, это кому-нибудь нужно». Безусловно этот свет ее горящих глаз нужен. И ей самой же — в первую очередь. Затем и нам с тобой, и ее фанатам… После душевного разговора Дан вошел в спальню. Тина уже спала, но не в пижаме и не под одеялом. У Балана появилось предположение, что скорее всего она долго плакала на кровати, после чего от потери сил заснула. От этой мысли у него мучительно защемило в сердце. Ночью девушка проснулась в холодном поту и горячих слезах. — Тина? — рыдания жены и ее невнятная речь разбудили Дана, — Тина! — сонный супруг придвинулся к ней, чтоб понять в чем вообще дело. Она громко и очень быстро что-то произносила, но разобрать это было нереально. Мужчина старался ее утешить, — Все хорошо, Ти, успокойся, — она попыталась его оттолкнуть, после чего Балан вовсе опешил: что вообще, черт возьми, происходит? Он прикоснулся к ее лбу, — Боже, Тина, тебя лихорадит! Действительно, на ее лбу наверняка можно было бы приготовить завтрак на четверых. Дан включил свет и спешно покинул комнату. Вернулся уже через пару минут, но с целой мини-скорой помощью. — Тише, тише, малыш, сейчас полегчает, — он приподнял ее и, не без усилий, но все же заставил Тину проглотить лекарства, после чего положил на ее лоб холодное мокрое полотенце, — Все хорошо, слышишь? Я рядом, — мужчина взял бредящую Кароль за руку. Он почти до самого утра так и просидел с ней, постоянно «клевая носом». Пока Тина полночи бредила, Дан все время успокаивал ее и продолжал держать за руку до момента, когда наконец жар спал, а Кароль унялась и уснула.

***

— Ты как себя чувствуешь? Девушка приоткрыла глаза и с некоторым непониманием ответила: — Нормально, а почему ты спраши… — Она приподнялась, после чего почувствовала ломоту во всем теле, сильную слабость, и вдобавок закружилась голова. Тина легла обратно и резко схватилась за голову. — Ночью тебе плохо стало, температура высокая поднялась. Из-за мороза и стресса организм твой сбой дал. Прости меня… Мне искренне жаль, что ты все именно так узнала, все должно было сложиться иначе. Из-за меня ты сейчас в таком состоянии. — Дан, пожалуйста, не вини себя. Случилось, как случилось. А заболела, ничего — выздоровею. Главное с тобой разобраться… Ты сам как? — Утром очень плохо было, но я выпил пару таблеток, получше теперь вроде. — Какие прогнозы у онколога? — глаза девушки наполнились слезами, но она постаралась быстро успокоиться, и Дан не заметил. — Пока никаких. Нужно, чтоб в Германии посмотрели, — заметив печаль в глазах Тины, продолжил, — стадия пускай и третья, но это не четвертая, а значит нам дается уже намного больше шансов победить болезнь. Я знаю, что ты реагируешь на это так, потому что боишься повтора судьбы, — после этих слов у нее все же потекли слезы, от чего Балан немного опешил и очень быстро продолжил, вытирая с ее личика капли, — но его не будет! У нас будут лучшие врачи, лучшее оборудование. Все будет хорошо, я тебе обещаю. Мужчина подоткнул одеяло Тины и сменил ее полотенце на более прохладное. — Спасибо… Что заботишься обо мне… И за вчерашний вечер тоже спасибо. Все было волшебно, правда. — Все для моей белой королевы, — они тепло улыбнулись друг другу.