Мечтарть, четырнадцатый сезон

Троица выспалась и проснулась отдохнувшей, готовой к действиям. В мире сбывшихся глубинных кошмаров, даже для такой слабой духом личности, как писателя Глеба, сон был спокойным и размеренным. Третий участник как-то читал, что художники, писатели и умалишённые плохо переносят март и 28ое февраля, заканчивая 2ым числом апреля, но сейчас было лишь 17ое октября, если судить, когда они сюда попали, то бишь 15го октября, в день, который был окрещен Глебкой, как день грядущего ненастья. - Они всё ещё здесь. – прервал Борис блаженное спокойствие группы с помощью своей гнетущей правды. Глеб понюхал свои пальцы. От них шёл запах лука, который был безжалостно съеден им в порыве творческого креатива. Каждый раз, когда третий участник начинал волноваться, вышибающий из реальности аромат источался из его фаланг на хилых руках. - Предлагаю идти через эту… канаву. – предложил толстяк, жутко торопясь. – оставался один день, уже меньше, чтобы все девять участников успели выполнить свои задачи и победить страхи. Глебка наблюдал за Борисом с расстояния, но даже с той горы одиночества, где писатель буквально жил всё время, ментально, он мог увидеть, как каждое изменение таймера на часах било по голове толстяка молотом страха и отчаянья. - Там грязно. – сказала Катерина, но, глянув в окно лично, в ужасе закивала головой, колени её жалобно затряслись, а само её дыхание участилось нещадно. - Глебка, ты пойдёшь после нас, а то испортишь всю нашу скрытность. – приказал Борис. Впрочем, Глеб был лишь рад этому стечению обстоятельств – за окном было что-то не так. Даже на обычных собак модница не отреагировала бы столь… с таким… отвращением. Третьему участнику нужно было вдохновение, посему он тоже решил посмотреть в окно за собачками и их пугающей стаей. Первые мысли были обыкновенны. - Собаки как собаки… Нельзя же так сильно, просто божественно их бояться! – воскликнул ментально писатель. Но второй взгляд прояснил кое-что. Слизь. Чёрная как сама ночь, как два часа в Бездне, но и это было не финалом такой плохой комедии и великолепного хоррора. Из слизи торчали руки. Людей. Много рук, иногда были заметны и ноги. Отвращение выступило на высушенном лице Глеба. Это было… бесчеловечно, эти… мутанты… Ужас, ведь не страх для него, но для другой. Что же с ней будет? Это расплата за бездействие? За ожидание беспросветного чуда? Впрочем, надо было следовать в канаву за остальными. Судя по собакам, если их так можно было назвать, и их псевдо-мирному, но бренному существованию, Катерина и Борис пока что справлялись со скрытностью. Первым шагом было попасть прямо в грязь, поскользнувшись на твёрдой земле. - Предательские неудачи. – тихо прокомментировал данные ситуации писатель. Множество раз поскальзываясь, Глебка осилил канаву, взобрался чуть наверх и… столкнулся со случайным патрулём псевдо-собак. Они оскалились, но, в целом, приготовленный к ужасной смерти через бескрайнее количество челюстей на одной из собак, Глеб, познал чудесное спасение, так как они лишь кое-как обнюхали его и побежали дальше, в сторону сломанной машины. Писатель же направился налево, в сторону поезда, работающего на угле. - Я только в таких и разбираюсь. И то, немного. А теперь, быстрее-быстрее! – тараторил и, по-видимому, работал Борис, чем-то гремя. Заглянув за ворота, через которые были проложены рельсы неизвестно куда, а рядом с ними, около края мраморной стены был переключатель путей. Что в сторону машины, что в сторону за поездом, но снаружи, рельсы уходили в горизонт, но новая земля за поездом приятно удивила отчаявшегося третьего участника. - Грузи уголь, давай! – крикнул Глебу первый участник, таща за собой большой кусок угля, что ещё предстояло разбить. Но в погоне за плохой выгодой можно было и проглядеть подобную логику. Но Глебка не разбирался в поездах, да и толстяк тоже не был особо умным, просто на фоне своих слабых спутников был мудрецом данного транспортного средства, позволяющего быстро уехать из этой проклятой деревни. - За тобой не следили? – спросила Катерина и ужаснулась, когда писатель в ярчайших красках отвратительной жизни не признаваемого нигде человека, сообщил о своих похождениях на сто метров. Троица таскала уголь. Борис брал на себя самые большие куски и складировал их внутри, позже перейдя на перенос их в печку. Катерина брала небольшие, но потом прибегала на помощь к Глебу, который тоже брал большие, но для своих сил и даже их не мог поднять нормально. Худой, ставший более тощим от изнурительной для него работы, ирокез почернел от угольной сажи. Где-то в середине их работы, послышался собачий визг и ужасающие, леденящие душу, стоны. Катерина настояла на том, чтобы закрыться в этих белых стенах и не видеть ничего ужасного. Вечно торопящийся Борис со скорбью в сердце закрыл врата и подпёр их палкой. Когда из большой угольной кучи около дальней стены не осталось почти ничего, закрытые мраморные ворота начали потихоньку ломаться, прогибаться под натиском тьмы. Модница взяла лёгкую, но прочную деревянную палку, больше похожую на длинноватую, миниатюрную дубинку и вместе с ней запрыгнула на поезд. Борис, почти перетаскавший весь уголь, рассчитывал, что нужно перенести всю кучу для того, чтобы доехать до конца, поэтому он потихоньку зажёг печку и дотаскивал последние куски. Глеб, без происшествий, забрался на вагон и оттуда наблюдал ситуацией, старательно контролируя себя от ухода в измерение воображения. Вторая участница скрылась внутри, хотя это особо и не помогло бы, писатель видел на что способны эти твари и какую скорость они развивают. Но они точно должны были быть медленнее этого поезда. Поезд уже потихоньку поехал – толстяк всё ещё собирал последние кусочки угля, пока Глебка решил поиграться в кабине машиниста. - Уезжаем, давай, Борис! – крикнула вышедшая наружу Катерина, но первый участник не хотел уходить, пока всё они не соберут. Если поезд остановится, то это займёт больше времени, чтобы дойти пешком. Гораздо быстрее, гораздо важнее собрать весь уголь, забрать всё! Времени осталось совсем мало, но он пытался забрать всё. Дверь была проломлена под напором зла. Путь был свободен и ошибка писателя уже не имела значения, Борис запрыгнул и чуть было не потерял ногу или, хотя бы, ботинок от нахлынувших собак с человеческими конечностями, торчащими из их тел буквально отовсюду. Проезжая около последнего кусочка килограммов в пять, толстяк не удержался и спрыгнул вниз. Собаки хотели смерти всех троих людей на поезде, но пока что особенно сильно ненавидели Катерину, которая нашла выход – избивать всех второй дубиной. Первый участник кинул этот кусок пока бежал. Он попал в Глеба и последний улетел внутрь вместе с ним, модница не могла помочь толстяку и тому пришлось самому прыгать и забираться. В этот раз всё не обошлось так просто – одна из собак царапнула его, но даже капелька этой чёрной как смоль слизи не попала в псевдо-рану. Когда они доехали до машины, пришлось повернуть назад. Третьему было поручено никому не мешать – он чуть было не выронил вторую дубину, и иногда подкидывать уголь, чтобы огонь не становился слабее. Пара собак попала под рельсы и они умирали, но после нескольких секунд вновь трансформировались в собак, благодаря тёмной жидкости и только их конечности от людей сменяли свои места. На обратном пути, Катерина лично ударила не по собакам, а по переключателю рельс, чтобы они смогли уехать. Бурные аплодисменты и бесконечная радость окружила всех. Всех, кроме Глебки, который остался один. Вскоре и Борис, начиная нервничать от оставшегося времени, меньше дня в часах, потерял своё счастье. И лишь вторая участница была осчастливлена отсутствием пропавших собак. Они проезжали меж двух заборов и из этой сельской местности можно было заметить плавный переход в город, видневшийся на, скорее всего, севере. Город, чьи серые краски, отсутствие любого другого цвета, произвели на Глеба нескрываемое впечатление. Он тут же начал писать, уйдя в счастливое неведение, исчезнув в своём собственном измерении отчаянья и печали. - Ладно, я тоже поработаю тогда. – неожиданно сообщила модница, увидев, что до Глеба теперь не достучаться. Время от времени она продолжала общаться с негласным лидером Борисом, чтобы тот не обижался. Миша очнулся сидящим в кресле. - Что, уж-же утро? – подумал он, приподнявшись. – А где же та ог-громная кровать? - Вижу, что вы уже проснулись. – злобно прозвучал знакомый голос, отдавая недоверием – Антон перенёс вас на один из стульев в этом зале, отнёс кровать и исчез. Девятый участник посмотрел в сторону говорящего. Им оказался Олег. Михаил сразу заметил бросающиеся отличия в его внешности и поведении. У доброго человека были мешки под глазами, как будто он не спал последние два дня, а глаза были злобно прищурены. Волосы не были причёсаны, а сам Олег со злостью смотрел на Мишу. Слова Олега тоже изменились – они перестали казаться спокойными и мирными и стали агрессивными, яростными и резкими. Он говорил каждое слово с той яростью, словно силой пытался вырвать его из уст. Также заика заметил, что у Олега подкашиваются ноги и поэтому он опирался на стену от бессилия. - Как же вы меня бесите, Михаил. – обратился к джентльмену Олег, спустя лишь несколько секунд – Все уже приступили к своим задачам, а вы ещё ничего не предприняли! Ваше задание самое лёгкое – убедитесь, посмотрите на часы, я подожду, хотя не хочу тратить на вас время, вы недостойны! Девятый участник мельком глянул на свои часы, на левой руке и увидел надпись: “Прервите выступление и прочитайте речь.” - Увидели? – хмыкнул бывший добряк. – А вот теперь я скажу вам вот что: Всем, кроме вас нужно было, что-то сделать, чтобы начать выполнять основную задачу, а вам не нужно было ничего. Большинство игроков уже выполнили свои задачи, а оставшиеся подходят к их завершению. Ваш прогресс равен прогрессу вашего первого дня, ничему! – он вдохнул кислород и продолжил. – Тут вам не просто игры - на кону девять жизней и если только вы не выполните свою задачу, то все смерти оставшихся восьми игроков будут на вашей совести, Михаил. Будете таким же трусом, который был в восьмом сезоне и именно из-за него мы проиграли! – подмастерье сплюнул на пол. – Я оставлю вам текст. – с этими словами он взял из кармана небольшой блокнот и положил его на стол, где Михаил завтракал в первый день, а сам продолжил. – Я попрощаюсь с вами заранее, потому что я уже не могу вам помочь, только вы сможете преодолеть свой страх, другие же просто могут вас подтолкнуть к решению. Прощайте, Михаил. – сказал Олег и исчез. Заике показалось, что Олег всё-таки расстроился, а не разозлился. Или он хотел так думать. - Что же мне т-теперь делать? – испугался юный джентльмен рока времени, вспомнив свои страхи, переведя взгляд на блокнот. – Я не могу п-просто взять и прервать выступление, там же столько людей! М-может быть, я что-то пропустил в самом представлении? Может б-быть, там есть какой-то смысл? У меня всё р-равно нет в-выбора, так что попробую найти там ответы. Джентльмен начал ждать, когда начнётся выступление и придут люди. Он заметил, что на каждом ряде есть одно пустое место и решил сесть за первый ряд, прихватив с собой блокнот от Олега. Представление продолжалось как обычно: Миша выступил, запнулся и вышел тот самый человек, который всегда что-то говорил до перерыва и после него. - С-стоп. – подумал девятый. – А разве речь была т-точно так-кой же? - Дамы и господа! – начал он монолог, разведя руками как можно шире – Мы все собрались здесь, чтобы посмотреть комедию о Мише! Он передал мне эту комедию, и я смог найти в ней скрытый смысл! А сам смысл заключается в том, что чтобы помочь человеку надо хорошенько посмеяться над его ошибками и я бы хотел, чтобы весь наш зал заранее посмеялся над Мишей! Поддержим же его! Зал послушно начал смеяться. Сначала неуверенно раздались смешки, но через минуту был жуткий для девятого участника хохот. К джентльмену вернулось неприятное чувство головной боли. В это время кто-то в зале сказал какую-то шутку про Михаила и про то, каким никчёмным человеком был его отец. Для джентльмена это была последняя капля. Он сжал кулаки и поднялся с кресла. Человек, что читал монолог удивился такому повороту событий, зал притих в благоговении. Он хотел достать блокнот и зачитать речь, но блокнот исчез, хоть и был секунду назад в его руке. Миша начал впадать в панику и жутко испугался, но держался. Он нервно смотрел глазами то в одну, то в другую сторону, ища поддержки, но, не найдя её, посмотрел на левые часы и вчитавшись на таймере надпись, обратил внимание на слово “Речь”. - Неужели я д-должен с-сам сказать р-речь? – спросил себя Михаил, испуганный нарушением его решительности – Т-тогда я скажу речь, победив свой страх и выполню с-свою задачу, тем самым спася остальных уч-частников! - В-внимание! – начал уверенный заика. – Я хочу официально… заявить, что этот человек на с-сцене несёт полный б-бред! Зал начал удивлённо перешёптываться, а человек на сцене хотел было, что-то сказать, но джентльмен не дал ему даже начать, сказав первым: - Меня з-зовут Михаил и я создатель этой комедии! – он почувствовал лёгкую панику, когда на него устремился взор всего зала, но продолжил. – Я не могу с-смириться с тем, что этот человек ис-скажает смысл, который я вложил в это представление! Все мы делаем ошибки и в-все мы боимся чего-то, но это не повод для с-слабости! С-смысл был в том, чтобы помогать тем, кто перестал бороться и п-помочь им победить свой страх, не смеясь над ними, а жалея их! Когда участник сказал последнее слово и закончил сильным выдохом, зал молчал. Прошло десять секунд, а в зале было тихо. Человек на сцене сел в шоке и лишь тихо произнёс: - Браво. - БРАВО! БРАВО! – закричал зал. Когда наконец люди успокоились, к Мише обратился тот самый человек со сцены: - Михаил, надеюсь вы не обиделись? Если хотите я могу перестать говорить о представлении, а могу и вообще больше не показывать это выступление, только не обижайтесь, Михаил! - Н-ничего страшного. – сказал спокойно девятый участник. – Наоборот, я даже хочу, чтобы вы показывали это п-представление как можно чаще, а т-теперь прошу меня простить, но мне нужно идти. - Конечно, конечно! – залепетал человек на сцене, поднявшись с пола, попутно отряхивая редкую грязь. – Вы только к нам приходите, прошу вас! Как только будет свободное время, пожалуйста! До свидания, Миша! - Прощайте, Михаил! – повторял зал и аплодировал. Молодой джентльмен вышел из зала в буфет, и направился к новой двери, которой он раньше не видел. Победившие заикание знал, что где-то его отец улыбается, глядя на него. Он посмотрел на левые часы – 21 час 17 минут. Время всё ещё шло, а надпись на часах гласила: “Ждите поезд”. Он открыл дверь приехавшего поезда, остановившегося чуть-чуть позже, чем надо, так как Борис еле-еле вспомнил, как это делается, и в лицо девятого ударил свежий воздух. На улице никого не было. Позади, в серых многоэтажных домах окна загорелись разными цветами. - Михаил. – поприветствовался Миша. - Ну привет, Михаил. – ответил ему человек, что был потолще остальных в группе. – Меня звать Борисом, это - Катя. – Борис указал на девушку – А это… – он указал на парня. – Глеб. - Мы уже едем к особняку, поговорить с его хозяином и выполнить наши мечты и желания. – продолжил полный человек. – Ты с нами? Только давай, быстро-быстро! - Да, к-конечно. – согласился джентльмен и зашёл в поезд. Внутри он сел на свободное место у окна и погрузился в свои воспоминания о данном и прекрасном приключении, приближающемся к концу. Странно, но писатель не решался перебивать мыслящего Михаила. - Удивительно. – посмотрев на третьего участника, поразилась модница. - Невероятно! – подумал первый. – Так, мне ещё поездом управлять. За работу! – он побежал в свою, отдельную кабину. Потому до следующей остановки никто не говорил вслух. Кровь была чиста, утро было раннее, Влад проснулся бодреньким. Не смотря на вчерашний бал, везде присутствовала чистота и порядок. В уборной тоже царила красота. Внизу не было и намёка на все эти столы и опрокинутые бокалы. Ни капельки вина, ни кусочка пыли или грязи, рай для чистоплотного существа. Мерилия дремала в кресле, бокал в её руке тщательно вытертый и был наполнен лишь воздухом. Он еле-еле держался кончиками пальцев Алой, хозяйки замка. Но вот и он выпал. Почти коснувшись пола, пронёсся небольшой ветерок, а бокал исчез беззвучно. - Вот как такая красота сохраняется, даже после такого пьянства… - Влад сказал это про себя, но восхищённый шёпот всё-таки прорвался из его уст. - Это бал, а не пьянка. – потянувшись, ответила Мерилия, оперевшись на спинку кресла. – Раз уж зашла речь, как вам прошедший бал? - Великолепный! Было красиво. – ответил восьмой участник, не скрывая своих эмоций. - Каждые два дня надоедает видеть одно и то же… - с некоторым равнодушием “улыбнулась” Алая, переведя взгляд на Влада, как только смогла встать. – не из-за вчерашнего бала, а по своей природной лени. Возникло немного неловкое молчание. Но выход был открыт. Всё же, девушка уговорила восьмого участника остаться ещё ненадолго. Завтрак был мясным, такой полагается хорошему гостью на севере Францинии, где проживали достопочтенные Герцинии. Мерилия лично вызвалась проводить Влада до перрона. Она прихватила с собой зонтик, как будто предвидев будущий дождь. Было так приятно смотреть на эту милую парочку, ждущую поезда – Мерилия пыталась аккуратно прикоснуться к восьмому участнику, он же наконец сдался и они обнялись, по-дружески, как недавние знакомые, но с такой теплотой, что он услышал, как бьётся её сердце. И даже дождь пошёл, но только через час. А тогда, она стояла под необыкновенно громадном зонтом, закрывающем своей тенью чуть ли не пол перрона, не то что саму Алую хозяйку и Влада. Она с некоторой завистью и добротой следила, как приближается поезд, как внутрь заходит Влад. Помахав ему рукой на прощанье и улыбнувшись своим оскалом, напугавшем всех, кроме восьмого участника и Михаила, который наблюдал за озером, станцией перед ним, замком за водой, горами, с двух сторон, редким лесом, состоявшим сплошь из елей. По пути обратно, Мерилия Алая лишь тихо сказала, словно обратившись к кому-то, справа от неё: - Такая чистая кровь, и всё же… Он ещё не раскрыл свой потенциал. Мы ещё должны будем увидеться. И такая маленькая, словно девочка под зонтом доброго великана, она мирно зашагала домой. - М-Михаил. – ответил Миша на предложение Влада перезнакомиться. В то время как Борис резко рыкнул своё имя, будучи занятым за управлением настолько, что пришлось идти к нему, а не наоборот, Катерина просто поздоровалась, Глеб же попробовал поклониться “по-важному”, но получилось как всегда – он запнулся о кусок угля и упал, да ещё и измазал левую ногу чёрным, как смоль, цветом. Писатель отошёл подальше, девятый участник, которого отвлекли, решил принять на себя обязанности добавления нового угля, когда выходил Борис и, оценивая глазами, подсчитывая в разуме, сообщал нужное количество кусков, которые требовалось кинуть. Куча уменьшалась, но её хватило бы. Впрочем, первый участник беспокоился об оставшемся времени – почти постоянно, каждые минуты три, затем каждые две, были слышны угрозы самому поезду и ворчание вперемешку с фразами, вроде “быстрее!” и “чёртова машина!” Они начали проезжать около моря, свернув по рельсам на юго-запад. - Может быть, нам следует тут остановится? – спросил Влад, глядя на немного палящее, но холодное солнце и чудесную воду, хоть и со скалистым берегом. Но, когда он пошёл к Борису, тот просто его выгнал, сообщив, что времени мало, угля мало и на заведение поезда снова потребуется ещё больше ресурсов, а они и так собрали не все. Катерина, которая пошла вместе с восьмым участником на всякий случай, глянула на часы и вспомнила, что ни она, ни Борис, ни, что неудивительно, Глеб, не справились со своими страхами. - Пожалуйста, пусть это задание будет на сбор всех остальных участников. Пожалуйста! – беззвучно взмолилась модница. - А как же участник этой территории? – привёл весомый довод не кровосос с вампирским именем. – У каждого была своя территория: У меня море, у вас… - он задумался, и словно ища поддержки, жалостно посмотрел на Катерину. Вторая участница ответила: - Да, у нас была своё место. Какая-то разрушенная деревня. Но первый был непреклонен. То ли он был под номером один, то ли он слишком уж торопился и как-то это прогрессировало, странно и резко, но они проехали мимо. Позже, когда солнце вышло так, чтобы идеально распределяться по всей поверхности, Глеб, описывающий всё это и уже визуализировавший красивую, но серую Апатию, которая, логично, не являлась ни живым существом, ни даже неодушевлённым предметом, не смогла убедить писателя выучить физику. Впрочем, тут был и плюс. Визуализировать персонажей, особенно создавая их из неодушевлённых предметов, было бы отличной идеей для Восточных Земель и их личной, традиционной анимации. Вот и поезд, повернувший на юг, начал с саванны, а закончилось всё зноем и путешествием через центр пустыни – рельсы не тонули в песке, магия делала своё дело. Писатель даже предположил возможность её воздействия на этот мир и поместье куда большую, чем он думал изначально. Но, в отличии от Артёма, которого они, к счастью, ещё не узнали, Глебка делал выводы и предположения на своих личных ощущениях, что не всегда верно. - Теперь мы точно должны остановиться! – почти что приказал Влад, частично повторив “чудесный” оскал Мерилии. – Второго участника подряд мы не можем пропустить! Борис, расстроенный медленным поездом, пока что никак не отвечал. Он думал лишь о том, как бы побыстрее успеть доехать, пока последние двенадцать часов, даже меньше, не истекли. А ещё после моря он заторопился ещё сильнее, ещё больше распалялся и даже вышел, посмотрел на огонь в печке. Не увидев ничего опасного, он понял, что это максимальная скорость и это его опечалило, в негативном смысле. Этот вопрос восьмого окончательно его достал и он ответил громче, у него немного получилось повернуться. - Ты вообще не часы смотрел? – показал он часы с состоянием участников. – Они умерли! Их нет на станции, видишь? – толстяк указал на пустующую станцию впереди. Стены всепожирающего Космоса тут уже не было, поэтому никто не удивился, поскольку они и не знали о её существовании. Глеб, пошедший вместе со всеми, теперь на удивление, особенно Катерины, чьё состояние сменилось с зелёного на оранжевый, жаждал писать, получив новые идеи. Модница в который раз убедилась, что за мировым неудачником скрывается личность, возможно, будущего садиста. И её надо либо пробудить, победив страхи, либо оставить и пожертвовать всеми новыми знакомыми и своей жизнью, разумеется. Она понимала, что ему надо просто получить больше уверенности себе и он победит свой страх, он сможет общаться. И пусть его самый страшный кошмар был не таким, это было уже довольно-таки близко к великой истине. Влад ушёл следить за печкой с углём, заменив на этом посту Михаила, который засмотрелся на пустыню. Она была такой… пустой. Такой… безжизненной… Подобная атмосфера была, когда он попытался вновь вспомнить свои прошлые неудачи, питавшие внутренних демонов – страхов. А тем временем они проехали безжизненную пустыню и приближались к холмам с полу-густыми лесами, свернув на северо-восток. Леди не могла уснуть. Она скорее дремала с закрытыми глазами всю ночь. Телефон, приспешник Сатаны, предательски звонил каждые минут двадцать, если не чаще. Лес стал тихим, мини-болотца пропали, ни единого звука, кроме жужжания аппарата, не было от слова “вообще”. Под утро, когда всё-таки Элизабет попала в объятья Морфея, какая-то пыль начала падать. Похоже на этакие “сухие” дожди, но тут всё было куда хуже – это была механическая пыль, стёртый алюминий. - Откуда ему здесь быть? – подумала фон Хейтенбург. – Разве что… Она посмотрела наверх. Кора деревьев, любых, всех, сползала, обнажая металлическую подделку леса. Каждое деревце, каждая его ветка из арматуры, каждый листик, ставший диодом – всё это было ложью. Он был мёртв изначально. Все птицы были измельчены, это их пыль оседала на голове пятой участницы. Везде открылись взору динамики, прежде замаскированные от взгляда путешественницы. Из них доносился лишь невнятный шум. Впрочем, иногда можно было понять пугающую интонацию приближающейся угрозы. Телефон она так и не брала – леди всё ещё помнила, что он возвращается обратно, что ты с ним не делай. Она побежала, лишь бы сбежать из этого ада. Её рюкзак был почти пуст – вся оставшееся еда пропала, на дне был лишь планшет и злополучный телефон. Вокруг были механизмы, провода, металл, ничего живого, ничего, что могло бы успокоить… душу. Мелькали ложные деревья, Элизабет пыталась немного свернуть от старого пути на север, где была гора, самый главный ориентир, но за ночь её будто бы перетащили ещё дальше. Леди фон Хейтенбург бежала к горе, этот высокий холм же лишь удалялся и удивительно, но он исчезал вдалеке, куда бы она не побежала, даже назад. И тут, о чудо! Механизмы закончились, вновь живой лес! Правда, остановившись, Элизабет с ужасом осознала, что механизмы, подобно чуме, переносятся между деревьями - елями, соснами, берёзами, дубами… Там, где леди была минуту назад, где ещё стоял чудесный клён, теперь была лишь железная труба. И она побежала дальше на север. - ВОЗЬМИТЕ ТРУБКУ! – неожиданно резко послышалось из динамиков, как только путешественница достаточно далеко убежала вглубь живой части природы. После этого все динамики рассыпались в металлический прах. И тут случилось ещё более ужасная вещь – нет, металлическая чума была далеко, но неожиданный огонь, посеял страх в душе Элизабет. Страх, не столько за свою жизнь, сколько за ещё дышащий лес. Пятая участница не взяла трубки, она рванула на запад, но повсюду был живой лес, механический, будто бы отступал от святой путешественницы. Дым начал увеличиваться в количестве, голод начал скручивать желудок дочери фон Хейтенбург. И тут пришло просто осознание. Смерть хуже глупых предрассудков. Взять трубку, принять только что засветившийся вновь звонок – это гораздо легче, один раз все да нарушат свою веру, но так сохраняется жизнь. И она приняла вызов. - Я вас слушаю. – ни тени страха не было в её голосе, ничуть не дрожащем – она была из аристократического класса и лично никогда не просила учиться высшему этикету, но, всё же, училась ему пассивно, наблюдая за старшими. - Слава богу вы живы! – радостно прозвучало на другой стороне беспроводной трубки. Голос был милым и невероятно добрым, пусть и с долей грусти. – Слушайте внимательно, леди фон Хейтенбург! Это испытание было сделано так, чтобы иллюзорный огонь вас пугал – настоящая опасность в дыму! Избегайте его, включите планшет, следуйте его инструкциям! – быстро пытался донести свою позицию человек на другой стороне. - Хорошо. – леди Элизабет достала планшет. С телефоном она ещё знала какую громкость в разговоре надо соблюдать, но к этому устройству вообще не прикасалась ранее. – Что мне делать? - Включите его. – донеслось из динамика. Через некоторую паузу голос добавил. – Нажмите и зажмите небольшой выступ сбоку. Элизабет смогла его найти, тем временем дыма становилось всё больше, пришлось взять небольшой, выступающий клочок странной тряпки, появившейся в рюкзаке, в секретном кармане под планшетом. Смачивать его пока не было особой нужны, хотя стоило бы. - Хорошо. Теперь вам включится карта. Она будет отслеживать ваше расположение по спутнику. Следуйте за ней и не волнуйтесь, и… - тут голос оборвался, а телефон показывал пустой заряд батареи. Пятой участнице нужно было время, чтобы приготовиться к переходу через вечно убегающий огонь. Карта в реальном времени на планшете показывала какой-то лабиринт, причём он вёл только на юг. Но ведь гора была на западе! Там даже стало видно станцию, пока огонь не охватил весь лес. - Неправильно! – заявила леди сама себе, но выбора не оставалась – промоченная тряпка не особо то и помогала, а вода в бутылке закончилась. И она пошла на юг, доверилась тому, что приведёт всё человечество к гибели. Одно – просто согласиться на искушение, другое – поменять стороны. Телефон прекратил работать, он стал бесполезен, но фон Хейтенбург всё ещё держала его рядом, как напоминание о своей слабости… Или же это была сила? Сила принять свои ошибки, осознать, что некоторые страхи всё равно будут исполнены, если это связанно с человечеством. Впереди был огонь. Леди замялась на минуту-другую и наконец решилась. Пламя обжигало, причиняя боль физическую, но ни протянутая рука, ни всё оставшееся тело не горели. Как только огонь полностью остался позади, всё напряжение в воздухе, все необычные звуки стихли. И медленно, словно во сне она увидела. На руинах механической цивилизации, ровно, как и на площади сгоревшего леса была пустота, но через несколько секунд… Первые ростки начали всходить на месте огненного побоища. Но после произошло неожиданное. Да, лес после огня восстанавливался, а слева были лишь руины, но… Поднялись многовековые дубы, лианы опутали остатки металла, и Природа победила прогресс. Несмотря ни на что, Природа победит всегда. Таков факт жизни. Элизабет продолжала идти по планшету на юг. Его заряд никак не падал, а уже прилетели птицы, дрозды в такт их песням начали стучать, доставая паразитов, причинявших больше неудобств лесу, чем временные люди. Вдруг планшет резко построил маршрут до железнодорожной станции ровно на север, нужно было резко повернуть. Элизабет, следуя совету так и сделала. Пятая участница стояла у подножия горы, оставалось лишь взобраться. Планшет, чья зарядка не села, послушно ушёл в ожидание, временно потемнев. Гора была лёгкой для подъёма – леди училась и скалолазанию, посетив горы на юго-востоке Трудового Союза. Но больше ей нравились небольшие холмы, к которым можно было попасть, миновав церковь в озере и преодолев две речки, исходящую и входящую в эту лужу на карте. Ровно на юг от городка Ностальгия, что был построен на границе с Францинией и эти холмы с средней густоты лесом были бы достигнуты. Но и те горы тоже неплохи. Тем временем, путешественница поднялась на гору. Спуск был легче, деревья у путей отсутствовали, что было неплохим новым маяком. Элизабет даже решила, что раз легче, то почему бы не попробовать посмотреть, что говорит карта, не бумажная, а электронная. Планшет заработал и не показал никаких аномальных путей к цели. Поезд как раз подъезжал. - О, неуж-жели вы та самая, леди Элизабет фон Хейтенбург? Я очень рад с вами познакомиться! – поприветствовался Михаил в ответ приветствию пятой участницы. - Добро пожаловать. – поздоровался Влад, как будто он тут всем начал владеть. Странное было в нём качество – привыкнув, он тут же говорил более уверенно и даже чуть-чуть эгоистично. Но, смотря с кем сравнивать… - Я буду на следующей станции. Пожалуйста, леди, передайте, что это был Олег. – телефон снова ожил, зазвонил, добрый человек, наверное, попросил об одолжении и снова погас экран переговорного устройства. - Олег? Он мне п-помог. – прокомментировал бывший заика. - И мне тоже. И мне! – послышались возгласы со всего поезда. Леди Элизабет присела недалеко от Михаила и начала разбираться в строении планшета. Глеб же понял, что он бесполезен для всех и потихоньку передвигался к другому вагону из четырёх, где один был с участниками, а второй был буфетом. Оставшиеся два были предназначены для Бориса. - Странно. – подумал Михаил. – Н-не подходит этот снег и отрешённость от человечества для такого доброго директора. – он продолжал раздумывать, смотря как за окном были снежные бури и наполовину закопанные землянки. Даже окна покрылись инеем, из-за чего пришлось закрыть двери, чтобы холод не проникал внутрь – плюс Борис начал нервничать, что это повлечёт больший расход топлива и ему уже стало всё равно, что подумают о нём другие. Тем временем утро Кёльма было таким же, как и в прошлый день. - Я не вижу никаких изменений. Мне опять пытались навязать чёртовы стереотипы про 18 лет и отсутствующую жизнь дальше. – проговорил четвёртый участник. Ворвался Олег. Расхаживая, будто тут всё ему принадлежит, урод решил забрать мониторы самым простым способом – украв их магией. На вопрос Кёльма, отобразившийся для наглядности, на лице, захватчик с лёгкостью ответил: - Последний день, сегодня будет поезд, вам это уже не нужно. - Это было моё требование, поэтому они останутся тут. – Артём указал на мониторы с потухшим изображением других участников. Осталась лишь пара мониторов. - Ваше желание на знание всего об этом поместье и его существовании аннулируется. – отрезал Олег. - Я так понимаю, что ты профан, Олег. – сообщил Кёльм. – ВЫ не понимаете, что мне всё было известно и я лишь хотел понять, знаете ли вы о правильно работе магии здесь или нет. Я знал всё об участниках ещё до вашего прихода. - он сделал упор на "ВЫ". - Вы можете знать только то, что я написал. – стал серьёзным и одновременно мрачным человек с маской добряка. – Часть фактов запретил разглашать мастер Вильям. Некоторые тайны лучше оставить нетронутыми. – очень печально закончил участник восьмого сезона и исчез с последней парой мониторов в руках. - Я так и знал. – кратко описал четвёртый участник, не проблему, но неприятность. – Я знал, что он заберёт и мои чертежи! Впрочем, Артём перерисовал их быстрее, используя свою память, которая, в результате мутации рода Кёльмов, была лучше, чем у среднего обывателя. Каждый из Кёльмов имел свою мутацию – один из рода всегда что-то умел почти идеально, был гением. Так они и получили репутацию величайших учёных мира, а не просто Империи на небольшом клочке земли. Ждать Артём умел, но смысла в это было мало. Нужно было действовать! Нужно было двигаться дальше, обсуждать, обдумывать, существовать полезно! Найти секрет бессмертия и открыть его! Мучительные секунды сменялись минутами, и седьмая шла уже очень долго. Впрочем, Кёльм решил поспать часа два, пока поезд не будет ближе – он заодно научился ощущать где примерно остальные люди. Проснувшись от дрёмы, четвёртый участник ещё немного подождал, подумал, как сделать более качественную подачу электричества и увидел Олега на улице. Он явно шёл к станции, которую вчера увидел, гуляя, Артём. Сам изобретатель тоже накинул свою любимую ветровку, к которой, по сути своей, он так и не привязался. Ему нравился стиль и вид, и удобность, но с той же лёгкостью он мог её выкинуть, как, например, тут же помыть руки. Не очень сложно, но не обязательно. На перроне он встретил Олега лично ещё раз. Они не обменялись никакими словами, лишь молча ждали приближающегося стука колёс. Сам величественный поезд на рельсах мчался с невероятной скоростью. Можно было подумать, что он уже не успеет остановиться, но, всё же, Борису это удалось. Кучка угля стала совсем малой, а ехать было ещё далеко – судя по словам вруна-Олега, решившего со всеми пообщаться. Кёльм же пошёл поздороваться с Элизабет более открыто, нежели сухо кивать и произносить: “Я рад встрече.” - Я вижу, что у вас некоторые затруднения с этой версией? – поинтересовался Артём у леди, которая безуспешно пыталась разобраться в строении приложений, карт, папок и прочего, что было для неё впервой и что она знала лишь по отдалённым словам, произносимым её отцом и матерью. - Позвольте мне взглянуть. – попросил четвёртый участник у пятой, после её подтверждения слов Кёльма о проблемах. – Я понимаю, что это одна из старых версий. – он повертел планшет в руках. – Я также вижу, как тут мало разнообразных функций. Сам бы посоветовал вам эту версию. После он лишь добавлял “Здесь я советую нажимать сюда”, “Тут мне очевидно, придётся получше рассказать” и показывал, как действует та или другая особенность данной техники. Элизабет, впервые увидев изобретателя, подумала: - Он страшный, ужасный, пугающий, с этой каменной миной на лице. Но, пусть он и не стал менее зловещим, всё же Кёльм мне помог. – радостно, более или менее, закончила свои думы леди фон Хейтенбург. – Я буду ему благодарна. Больше станций не наблюдалось. Олег закончил принимать поздравления в свою сторону и когда он наконец соизволил перейти к диалогу с Катериной, бывший добряк, снова одевший данную маску, обратил внимание на её часы. - Вы не смогли победить свой страх?! – удивился и одновременно испугался участник восьмого сезона. – Это ужасно! Нам срочно надо что-то делать! Борис, услышав это, ведь дверь в кабину машиниста была открыта, ускорился ещё быстрее и стал нервничать раза в два-три больше. Количество слабой ругани и угроз медленному поезду только увеличивалось. Кому-то из группы показалось, что толстяку становится только хуже. - Он такой медленный, что нас какие-то чёрные точки догоняют! – разозлился первый. – Сами посмотрите! И действительно, сзади что-то быстро приближалось. Модница, увидев то, что приближается, схватилась за палку и попыталась закрыть открытые двери, вновь распахнутые, чтобы проходил кислород и освежающий ветер лугов. Остальные, после пересказа Глеба, побежали к Борису обороняться, но вторую участницу остановил Артём. - Я знаю, что это трудно, но приехать вовремя – не единственная наша проблема. – сказал он. – Ты понимаешь, что моё выживание зависит от твоей внутренней силы, от твоего настроя на победу над своим страхом. Он забрал палку из её рук. Она была слишком напугана, чтобы сопротивляться – собаки… или же это люди? В общем, они приближались. И быстро. - Если вдруг они попытаются напасть, я сразу выйду и защищу тебя. – сказал изобретатель. – А пока, я знаю, что это твоё испытание и только твоё. Ради меня, пройди его в одиночку, давай! – он зашёл последним и захлопнул за собой дверь, оставив модницу позади, обороняя выход от других участников палкой. Собаки приближались. Их зловонное дыхание чувствовалось в атмосфере, и лишь усиливалось с их быстрым сокращением дистанции. И вот, они были напротив Катерины. С необычайной резвостью и лёгкостью собаки Бездны прыгнули в движущийся на всех порах вагон. Если страх можно было бы увидеть, то за этой аурой потерялась бы сама модница – так страшно ей никогда не… - Будь ты проклят, Кёльм! – подумала она, глядя прямо на него, смотрящего внимательно сквозь круглое окошко в двери. Лишь бы не смотреть на собак с тёмной слизью… С этими руками, ногами, челюстями… Артём с той же внимательностью наблюдал за псинами, не забывая от, почти переставших ломиться наружу, участников. Вторая участница ускоренно задышала, она слышала их, но, почему то, недолюди мешкали. Наконец, одна из собак, первой подошла ещё ближе. Катерина хотела ударить, но больше хотела сбежать, но её реакцией на страх был ступор. В голову закрались мысли о том, чтобы не причинять вреда ужасно выглядящей, но всё же собаке, животному, которому просто могло не повезти в жизни. Катерина не била людей по той же причине, так зачем бить собак? Они, пока что, только тявкали, готовясь нападать… Она занесла руку для удара. - Но… - пронеслось в её голове. – Вдруг Олег поможет мне? Он пробьётся, спасёт, если что пойдёт не так, верно? Если я не рискну… Умрут другие… И, главнее, что умру и я… Так какая разница как? Никто не знает, что будет, если время выйдет, а тут я знаю как… Вторая участница опустила руку. Подошедшая собака, пристально посмотрела шестью глазами на Катерину, потом заскулила и потёрлась о ногу. Совершая невозможное, закрыв глаза, модница опустилась и рукой, нащупав слизь, провела ею по “шерсти”. Человеческая рука ответила ей тем же самым, как бы в знак примирения страха и участницы. Остальные животные тоже подтянулись, некоторые даже в прямом смысле этого слова. - Помогите. – произнесла громко она. – Я, конечно, вижу… - глянув на часы, продолжила Катерина. – Что у меня всё получилось, но я в обморок сейчас упаду! Животные не вели себя агрессивно по отношению к другим участникам и Олегу, и последние почти что окружили модницу. Кёльм передал её палку назад, но вторая отказалась от оружия, прислонив его к стене вагона, напротив собак. Модница продолжала больше общаться с настоящими людьми, но немного погладила свой прошлый страх, но сердце всё ещё ёкало при виде и прикосновении к… этому. Собаки как будто её понимали и немного отошли назад, а позже и вообще сбежали, заметив, что Катерина побаивается. - Такие добрые. – подумала вторая. – Ушли, чтобы не напрягать. - Я считаю, что это надо отметить. – сообщил всем Кёльм. – Я пойду, сделаю напитки нам всем. Мне будет нужен помощник. Я требую, чтобы ты пошёл со мной. – для наглядности он не ткнул пальцем, но и не вежливо подозвал к себе Глеба, удивившегося не меньше остальных, особенно троицы. Но Олег… Олег просто не понимал, к чему ведёт этот коварный план четвёртого участника. И он страстно хотел разузнать. Впрочем, общение с другими было ему важнее, как для кармы, так и лично. - Я полагаю, что чай делать просто. – начал объяснение Артём, когда они с Глебом попали в вагон-ресторан, невероятно пустой. – Мне понадобятся чайные листья… - Нет таких. – бесцеремонно прервал его третий. На этот раз он оказался прав. - Хорошо, я просто сделаю чай из пакетиков. – нашёлся Кёльм. Пакетики нашлись быстро. Чайник тоже. - Я чашки нашёл! – обрадовался писатель, взяв три штуки и, поскользнувшись на луже воды на полу, которую сам, случайно, и разлил, сломал всю троицу из другого сервиза. Хорошо, что в шкафу было ещё около сотни других, томящихся перед тем, как разбиться покрасивее. - Я предлагаю наливать чай… - начинал четвёртый раз в десятый, но снова и снова слышал бившиеся чашки. Глеб впадал в апатию и депрессивное состояние. - Мне нравится брать чашку красиво, одним указательным пальцем… - на примерно тридцатый раз либо третьего было мрачнее черноты, погрязшей над бедным вагончиком, задевая ни в чём не повинного злодея. Половина сотни чашек была разбита, осколки убирались каждый раз - урн было много, и только сейчас, впервые, была сделана первая чашка чая. - Я рад. – констатировал факт четвёртый. – Я предлагаю поставить её на поднос, осталось лишь… - он не успел договорить, так как Глебка снова поскользнулся, уже на ровном месте и вылил чашку чая, случайно-специально запустив её в Артёма. Но, как быстрое зло, всегда побеждающее слабое добро, Кёльм резко увернулся от снаряда и всё-таки смог закончить свою фразу: - Я помню, что осталось только девять чашек. – невозмутимо продолжил он. - Да ничего не получится! Я бесполезен! – заорал на него Глеб. – Разве это так сложно понять? Моё наказание – вечное одиночество под дождём Апатии, столь доброй ко мне! Четвёртый промолчал и потом почти что повелел продолжать. Удивительно, но чем дальше, тем лучше получалось у писателя. Чашки падали реже, часть не сломалась, другие, уже с чаем внутри, не падали как первая удачная. И, наконец, все девять кружек были готовы. - Я… Это просто удача! – заявил Глеб. – Я всё ещё бесполезен, я… - Запомни мои слова. – увидев, как Глебка снова уходит в себя, Кёльм подскочил к нему и взял за грудки. – Я не сделал сейчас ничего, это всё ты. Я скажу тебе вот что – ты всегда будешь кому-нибудь полезным, только вот использование – тоже помощь, в твоём понимании. - Я… Я запомню это. – покорно, тихо, но более умиротворённо ответил третий участник. – Вы отнесёте это другим? - Я думал, что это сделаешь ты. – спокойно решил за Глеба Артём и ещё легче ушёл из вагона-ресторана. Он пошёл помогать разбираться в планшете одной леди. Та задача была не завершена. Немного потоптавшись на месте, писатель решился и взял поднос. Он оказался куда тяжелее, чем он думал изначально и чуть было не опрокинул его, но выдержав первую волну страха и слабости, проявил в себе ту капельку мужества и пошёл, медленно, но верно. - Как только он не уронил его? – с некоторым ужасом от возможного позора Глеба, Катерина пристально смотрела за каждым его движением, каждым возможным недочётом. Но чай получился отличный, никто ничего не уронил, Глебка просто не был собой в эти пять минут, даже его тихий пессимизм пропал куда-то. А ещё он с опаской смотрел на Кёльма, который так спокойно, эгоистично, но… даже по-доброму, рассказывал Элизабет продвинутые функции данной версии аппарата? Писатель не ожидал похвалы за простой чай, но эта радость и была нужна ему. - Я могу им помочь, я могу быть полезным. Я им нужен. – подумал он и с последними словами этой мысли его цифра загорелась. Лишь один человек остался. Тот, кто не вышел. Тот, кто не мог терпеть. Он спешил всё быстрее и быстрее. От накала обстановки морщины появились на его ещё детском лице. Пот сыпался ручьями, а мысли были заняты лишь ускорением и тем, как он сможет отдохнуть, как только успеет. Борис уже не знал, что чем раньше он остановится, тем больше шанс, что все они спасутся, что он останется собой, но с поверженным страхом. Сейчас же им управлял сам страх, хоть лишь и своей небольшой частью. - Все же осознают, что нам надо спасать Бориса? – очевидно заметил Глеб, когда солнце медленно, но верно шло к закату. Мир окрасился оранжевыми красками, охра наблюдалась, частички розового неба напоминали о себе, как о потерянных душах тех, чьи истории были закончены писателем. Он протягивал к ним руку помощи, но те лишь исчезали вдали. - Так иди и поговори с ним сам. – предложила Катерина, но Олег запротестовал. - Надо всё делать по-доброму. – заметил он. – Давайте я с ним поговорю, а вы посмотрите? И все будут счастливы и реально пора что-то менять в нашей поездке. - Я так и знал, что он будет делать какую-то глупость. – Кёльм планировал с заходом солнца лично, один на один поговорить с первым участником, но стало поздно. Пришлось идти за группой. Только Влад решил взять на себя роль добавления новых угольков – толстяк перестал появляться на люди, пришлось по запомненной стратегии работать. В середине пути Кёльм что-то закончил делать и предложил свою систему. Листочек с идеальным почерком человека, в чьём роду каждый представитель, начиная с прапрадеда Артёма обладал каким-то нечеловеческим талантом, взамен отдавая часть своей жизни, умирая раньше положенного судьбой, до сих пор был перед глазами восьмого участника. - Борис, я понимаю, что вам надо спешить, но, позвольте… - начал Олег и, не получив никакого ответа, только яростное бормотание и желание ехать ещё быстрее, продолжил. – Остановитесь, подумайте! Время признать свой страх, победить его! Невозможно от них сбежать! Ради нас всех. – он обвёл руками как какой-то средний божок. – Спасите себя. Но толстяку было всё равно. Никакие доводы, никто из группы так и не смог его убедить остановиться, победить страх спешки. Тогда, когда почти все отчаялись и махнули рукой, попав в депрессию похуже, чем у Глеба – последний, кстати, был довольно весел. Он победил свой страх, а смерть – лишь новое начало. Но он не слышал песни Алисы Лайт, что выйдет спустя три года, после этих событий и, хоть и не будет посвящена именно им, заденет почти каждого человека на этой Земле. Кёльм спокойно дождался, когда другие участники, охрипшие от нервов, не будут ему мешать и начал свой ход. Человек с маской добряка, к его сожалению, всё увидел и начал мешать. - Я приказываю остановиться! Застой, разруха, мне всё это нужно прямо сейчас! – крикнул он прямо в ухо обезумевшего Бориса. – Запомни мои слова - ты никогда не имеешь права спешить, не продумав план, никогда! - У меня есть план! – агрессивно ответил первый участник и Олег остановился, уже замахнувшись рукой, чтобы оттащить злого Кёльма. – Я не успеваю его выполнить! - Нет брёвен – вот я слышал. – сообщил ему Артём. – Я провёл расчёты. Я это сделал, а ты начал волноваться, ведь тебе нужны свои методы, рассчитать на глазок – почему бы и нет? Мне пришлось делать работу за тебя, а ты решил убить меня? Ты должен остановиться, я вбиваю это в твою пустую голову. Никто, даже я, не сможет помочь тебе, ты сам решишься или умрёшь и убьёшь невиновных людей. – он беспорядочно, на первый взгляд, тыкнул пальцем в сторону вернувшейся группы, но на самом деле идеально попал в сердце Олега, хоть последний и не получил физического контакта. - Влад, я требую свои расчёты! – громко позвал восьмого изобретатель. Тот ему мигом их принёс, но с некоторой боязнью, будто боясь, что мозг и эмоции эгоиста не совместимы и существуют отдельно друг от друга. - Посмотри, мне это было высчитывать. Ты сам не понимаешь, что я сделал, да? – он не особо размахивал бумажкой около повернувшегося толстяка, чтобы глаз успел зафиксировать поступившую информацию. – Я посчитал размер, ты – нет. Я знаю, что нам, по моей схеме, останется ещё килограмм угля и это, если поезд остановится и снова запустится, и это только, если мы прибудем в последнем часу. Первый участник снова начал уходить в себя, что вызвало негодование Кёльма и некоторое отчаянье Олега, вкупе с радостью из-за восстановленной справедливости – Артём, эгоист, получил по заслугам. - Я знаю, что только тебе решать! Остановись и подумай, я, Артём Кёльм, так сказал! – последние слова изобретателя эхом прозвучали в голове толстяка, но сам их источник уже скрылся в другом вагоне. - Это было п-полное поражение наших талантов. – заявил Михаил. – Но мы хотя бы п-постарались. – он сглотнул. - Неужели Мерилия врала? – подумал Влад. – Но… Она действительно была похожа на ту, что знает свою Судьбу… - Двое умерли, мы следующие. – осмотрев вагон, Глеб снова начал “творить”. Модница грызла ногти. Олег выжидал, с надеждой смотря в сторону, где стоял Борис, пусть и за стеной. И поезд начал останавливаться. Сначала он замедлился, потом почувствовалось, как лес становится всё яснее и гуще – замедление скорости делало удивительные вещи в этом магическом поместье. - Вы чудесно сработались. – подметила Катерина, переставшая так сильно волноваться, когда Кёльм обвёл всех своим обычным, пренебрежительным взглядом. Впрочем, на Олега был направлен унижающе-уничтожительный подтип. - Я, как всегда, сделал большую часть работы, а не заговаривал зубы другим. – прокомментировал изобретатель. - Не хочу показаться эгоистичным. – на фоне фразы Артёма отреагировал бывший добряк. – Но талант убеждения у меня присутствует. Четвёртый участник ненарочно громко и уже специально презрительно, хмыкнул. - О, чудесная погода! – оторвалась Элизабет от затянувшего её планшета. – Обожаю чистое небо. А этот закат! – она так обворожительно умилилась, что даже на лице Глеба засияла улыбка. - Да, надо посмотреть. – донеслось из другого вагона, а затем вышел и сам обладатель немного низкого голоса. – Я посмотрел мельком направо и мне так захотелось посмотреть на ту груду брёвен впереди… – Борис мечтательно посмотрел вдаль, в открытую дверь поезда, как бы странно это не звучало, и было на что смотреть. Глеб не отрывал своих глаз, наполненных грустью самой Вселенной. Писатель не могу понять, как… как такое возможно? В густом лесу и неожиданная просека? Но ведь… это невозможно, страдает редкий реализм! Здесь не живёт ни один чумазый дровосек, бесцельно вырубающий деревья и столь, возможно, ненавистный великой и вечно радостной леди фон Хейтенбург. Так как же такая ужасающая пустота, как она здесь появилась? И эти пугающие брёвна! Сам мир, само небо, оно окрасилось в темнейший чёрный цвет наступающей ночи, хоть и был лишь розово-кровавый закат, оранжевый цвет проиграл эту войну, беспощадную, но незаметную! Борис устроился на брёвнах, неожиданно хорошо балансируя, с его то весом. - Всё дело в строении костей, н-наверняка. – подумалось Михаилу, удивившемуся неожиданной устойчивости первого участника. Остальные выходили, бродили, смотрели на закат, на то как печальное солнце намекало о крайне малом времени. И вот оно полностью скрылось за горизонтом, а пятая участница уже почти уснула рядом с толстяком, решившем похудеть – мысли так и текли рекой, и всё что нужно было сделать… всего лишь остановиться. Теперь нервничать начинал Олег. Кёльм не пошёл за ложным добряком, а остался сам, окружённой лишь пеленой зла, которую видел лишь немного погружённый в собственный творческий транс, Глеб. Писатель ушёл почти сразу, решив работать, ибо вдохновение само придёт, так он решил. На этот раз ошибка не произошла в расчётах, которая, если бы случилась, точно бы повеселила Артёма и убедила бы его и дальше всё планировать. Но он и так был непоколебим. Всё было продумано, множество планов – их просто нельзя было сорвать – появились бы новые, в рекордные сроки. - Я знаю всё. – тихо подумал изобретатель, словно стараясь даже мыслями не раскрыть свою тёмную Бездну. – Моя способность избавляться от страха не присуща мне. Я это знаю, я умею анализировать своё состояние. – он явно говорил о себе как о неживом человеке, пытаясь отделить себя от рода человеческого. Но, даже с его талантами и способностями, это было ошибочно. Четвёртый и сам это признавал. - Всё, пора. – сказала Катерина ушедшему в себя Борису, который так был поглощён расслабленным состоянием, что мог бы посоревноваться с Глебом за звание самого самовнушаемого участника четырнадцатого сезона. - Сами остановили, сами забирают. – плюнул тот, но нехотя встал и разбудил заснувшую на свежем воздухе леди. – Кстати, Олег. – он обратился к участнику восьмого сезона. – А вы под каким номером шли? Под первым, да? - Нет, я был под четвёртым, а что такого? – ответил он. - Кроме того, что под моим хорошим номером теперь идёт какой-то эгоист, не имеющий права на существование. – добавил Олег, но уже про себя. Решил он сказать вслух нечто другое: - Даже побеждая свой страх, не забывайте, что предосторожность всё ещё нужна. Давайте поспешим в поместье. – предложил добряк, с почти натуральной улыбкой. - Я считаю всё это место единой большой ошибкой и ещё большей тратой своей времени. Мне кажется, или ты, Олег. – он почти что прошиб его насквозь своим леденящим не только душу, но и разум, взглядом. – Не особо, как по мне, беспокоишься, если от твоих советов будут умирать, да? Пошёл шёпот, Борис должен был удалиться – поезд сам по себе не поедет, хотя Глеб был в корне с эти не согласен. Удивительный опыт приятного общения, побеждённый, хоть и частично, некогда мистически-таинственный страх, сама добрая магия этого места, как только ты его примешь… Нет, тут поезда могли двигаться сами по себе. - Вы… - начал Влад, но участник восьмого сезона начал отвечать, успокаивать всех. - Впрочем, я так и думал. – поразмышлял немного Кёльм, со своего дальнего места, но у второй, менее заметной двери, чтобы в случае непредвиденный ситуаций, бросить всех и спокойно продолжать жить, существовать. Атмосфера стояла радостная. Олег вернул всем счастье и даже Михаил выступил со своими только что сочинёнными стихами. Изобретатель мысленно отметил его талант, Глеб предложил вместе писать и вообще работать, а также подумывал о перемещении своей семьи из Бедного района в Богатый. Они подъезжали. Оставалась пара часов, они более чем успевали. Больше всех радовался, конечно же, Олег. - Я наконец-то буду свободен! – думал он. – И ни трус, ни даже Кёльм не смогут помешать мне обрасти возможность уйти с этого треклятого острова! Я буду жить! - Выходим, в поместье нас ждёт исполнение желания каждого, но только одно! Выбирайте с мудростью. – наставлял их участник восьмого сезона. - Я лучше пойду домой, проведаю свою семью. – сказала всем леди Элизабет фон Хейтенбург, забеспокоившаяся о своих родных. Её не было дома три дня и слова Олега о магической маскировке не успокаивали путешественницу. Девушке не нужны были желания, она перестала отвергать технику, Кёльм помог ей разобраться в управлении, а больше и нечего было желать. Деньги сделают всё, но они ничто по сравнению с силой своего рода. Таковы были её мысли и она пошла в сторону моста. Все участники снова вернулись в реальность, но рельсы и весь путь назад, частично, но был наложен на картину текущего, что создавало такие красивые пейзажи, что Борис и Глеб могли бы начать негласную войну, если бы Катерина не растормошила обоих. Шесть участников зашли в поместье, бывшее таким досягаемым три дня назад, но то было лишь на первый взгляд… - А какой здесь смысл! А эта колонна поставлена, чтобы показать отрешённость бытия! – Глеб больше всех восхищался идеями, скрытыми смыслами, зарытыми буквально в каждой частице этого древнего поместья – О моя Апатия! Смотри! Это же идеально скопированный рисунок с храма Ртемиса, одного из богов Южного континента! Эта картина означает: Тот, кто видит всё, не будет смотреть за песчинками мирового Неба. К примеру, писатель заметил, что с чёрного входа, где остановился поезд, при заходе в главную комнату, идущую сразу же за первой дверью, видно книги на шкафах позади громадного овального стола с большим центральным креслом посередине. Лестница, у правой стены, выглядела невероятно дорогой и старинной, но никак не старой. На втором этаже главного зала стояли всё те же огромные шкафы, но на них были открыты стеклянные дверцы и чистые, белые тарелки, держались буквально силой магии. Всё было открыто, как и душа владельца этого места. Снаружи же особняк представлял собой тёмное, страшное, пугающее зрелище. А от главного входа, куда почти сразу же пошёл третий участник, после того, как Олег одобрил полное и свободное передвижение по этому миниатюрному замку с доспехами разных эпох и мест, шёл длинный коридор, тёмный, почти не освещённый, да ещё и зал до него был невероятно похож на тот, куда участники зашли сначала, но этот был темнее, ужаснее. Шкафы были закрыты, люстра не горела, вся атмосфера отдавала напряжённостью. Глеб решил добавить эти факты в виде сравнения. Что не стоит судить по внешнему виду и даже по первому отношению – внутри может быть скрыт идеальный человек. На Кёльма писатель тоже попытался применить эту теорию, но, как ни крути, на такую чёрную душу ничего не действовало, даже когда Артёма рядом не было. Михаил успел выяснить про первый этаж только то, что там пять залов и игроки четырнадцатого сезона были в правом дальнем, а Глеб зашёл в левую нижнюю комнату. Ожидание не было мучительным или долгим. Все успели помыться, отдохнуть, поесть за тем большим овальным столом, Катерина даже успела вздремнуть. Собрал всех Олег, ласково будящий участников. На его же радость, Кёльм не спал. Только небольшая улыбка, походящая на саркастичную ухмылку, немного напрягала игрока восьмого сезона. Они уселись за столом и через неловкие минуты из воздуха возник некий старик, мастер Вильям, немного скрытый медленно исчезающими клубами золотисто-белого тумана. - Вы смогли пройти испытания в моей игре. – начал он. Влад удивился тому, что голос владельца поместья не такой звучный и успокаивающий как у Олега, хоть последний и начал немного халтурить. – А по моим правилам игры “Мечтарть” все девять участников-победителей могут выбрать себе любую награду. Давайте начнём с девятого, никто не против? – он, своими добрыми глазами посмотрел с необычайной мягкостью. - Ох, чуть не забыл! – воскликнул Вильям и почесал затылок, а после и лоб. - Если вам вдруг не понравился результат моей попытки помочь вам в победе над собственным стразом, то вот… - мастер махнул рукой и у каждого появилось то оружие, которым они пользовались. У некоторых появились свои “мечи” – у Бориса, например, этим оружием оказалась лопата. После того, как все осмотрели их новую силу, владелец поместья продолжил объяснения: - Эти вещи разрубают саму реальность, проходя через все физические объекты, они проходят без помех, уничтожая всё, что угодно. Прошу, я затеял эту игру эксперимент, когда мой учитель, ныне покойный, принимал всех и вся, без испытаний, без устали помогал всем, не требуя ничего взамен. Когда он умер, я продолжил его дело, но вскоре понял, что люди алчны и не меняются. Тогда я пришёл к идее исполнять любые желания после победы над своим самым сильным страхом. И каждые три месяца девять самых быстрых и отчаянных людей получали анкеты, что пригласили и вас сюда. И желание после страха лишь приятный бонус. Он глотнул возникшей из воздуха воды. - Если вы не получили того, за чем пришли, то прошу, остановите меня, если посчитаете нужным. Это единственный способ полностью убить меня, Олег может это подтвердить, я его посветил во все тайны магии, правда, Олег? – Вильям обратился к подмастерью. Тот лишь кивнул, с улыбкой на лице. - Тогда начнём? – вновь спросил мастер. Никто не сказал ни слова против. Олег тактично молчал, стоя у дальнего левого шкафа. И, что удивительно, Кёльм смотрел на Вильяма, как будто знал, что хочет донести управляющий особняком. - Тогда озвучь своё желание, Михаил. – опять же, никто не поддал сомнению бесконечные знания великого мага. – Прошу. - Я пришёл сюда, чтобы победить свой страх, н-но… Случайно избавился от него. – с некоторой улыбкой доброго джентльмена девятый ответил. - Но я не могу просто так отпустить вас. – понятно намекая на свою почти бесплатную щедрость, настоял Вильям. Но эта настойчивость работала только на людей, чья мораль, чья совесть существовала на достойном уровне. У большинства современного общества их недостаточно. - Хорошо. – согласился с доводами владельца Миша. – Т-тогда я желаю принять предложение сняться в рекламе лекарства против заикания. Может быть, я и смог, но это было так сложно, так сложно победить, что… не думаю, что без помощи с-справятся все. – добавил он. - Да будет так. – и джентльмену показалось, что вот он выйдет из поместья, после того, как все желания будут исполнены и тут же ему позвонят, тут же предложат поучаствовать в их авантюре, спишут прошлые провалы, прошлые отказы… Вильям уже смотрел на восьмого. - Я так долго не ел мяса, считал его ужасным, опасным. Вы открыли мне глаза, я лишь прошу поесть ещё. – признался Влад и перед ним открылся мясной пир, ешь и запивай… не томатным соком, вопреки стереотипам. Яблочным, но восьмой предпочёл бы простой воды и стоило ему так подумать, как сок превратился в воду. Те, кто это заметил, боготворили Вильяма как Создателя мира. И пусть никто не знал последнего лично или же по определённой религии, то владельца особняка можно было видеть прямо сейчас, наяву! - Я так понимаю, вся суть была в том, чтобы люди победили свои страхи и вы показали, что главное желание – победить свой страх? – с презрительным взглядом обвёл всех присутствующих изобретатель, ни на ком особо не задерживаясь, ещё и сев в позу, которая вкупе с тоном как бы говорила: “Это настолько очевидно, продолжение не требуется, вопросы мне не принимаются.” - Я требую пропустить меня. Буду говорить последним, мне же это хоть позволено? – вопросил Кёльм с крайним негативом в голосе. - Как скажете, Артём. – согласился на ультиматум Вильям и дальше посмотрел на Глеба. Писатель замялся, пытался что-то сказать, но в итоге промямлил лишь: - Я бы хотел… когда-нибудь… научиться писать... – он выдохнул и более или менее успокоил своё ускоренно стучащее сердце, которое, казалось, вот-вот и вырвется из груди. - А можно, чтобы ваши удивительные собаки никогда мне не встречались? Они немного противные и эта слизь, фу! – смело предложила своё желание модница. - Как пожелаете. – отвечал всем хозяин поместья. - Можно ли мне насладиться закатами каждый раз, когда я смотрю на небо? – воодушевлённо попросил Борис. - Можно, но учтите, что это изменит восприятие мира для вас, вы не против, точно? – дважды переспросил старец без своей шляпы менестреля, которую где-то в самом начале четырнадцатого сезона раздобыл Олег специально по просьбе Вильяма – человек с маской добряка имел свободу передвижения, но не мог уйти из поместья навсегда, пока не произойдёт победный сезон. - Я согласен! – радостно отреагировал толстяк и даже похлопал в ладоши от переизбытка счастья. И вновь всё вернулось к Кёльму, который, несмотря на всю свою отрешённость и презрение к некоторым людям, не личностям, всё же умел помогать другим. - Перед тем, как я начну, хочется сказать некоторые вещи. – издалека зашёл изобретатель. – Я знаю ваш самый неприятный секрет. Это заявление повергло в шок всех – четвёртый участник не выбрасывал слов не ветер. - Я знаю, что любое желание, что вы исполняли работает только здесь, на территории поместья! – крикнул Кёльм и встал. – Я ненавижу, когда мною пытаются манипулировать, как это делали вы! – он взял рукоять меча, когда-то с лёгкостью разрубавших пауков. – Я выношу вам вердикт, правитель ложного мира! – Артём подошёл к Вильяму. – Ты умрёшь от моего меча. – спокойно закончил он и добавил ещё более равнодушно и ещё более холодно. Глеб почувствовал этот загробный, ледяной холод на себе. – Умри в агонии, встав на пути у меня, Кёльма. Четвёртый участник вонзил меч по рукоять в живот старика. Крови не последовало, а, вынув меч и спокойно зашагав на выход, в брюхе осталась зияющая дыра на подобии той, какую стену сделал Олег для Изабеллы. Подмастерье в ярости хотел убить Кёльма, избавиться от предателя, от того, кто иным способом освободил его! Но мастер поднял правую ладонь, как бы говоря: “Не стоит. Я заслужил это.” Вслух же владелец поместья сказал: - Я знал, что это будет, рано или поздно. Мой метод самый эффективный, но он не всегда приходится по вкусу всем. Жаль только… Кёльм даже не остановился послушать последние слова старца, умирающего, но без видимой боли, хоть каждое движение, вплоть до попытки встать передавалось невероятным, адским страданием душевным и непередаваемым космическим – такова плата за необъяснимую магическую силу. Вильям был величайшим магом этого мира. Но теперь он умирал, а изобретатель, сделавший так много, чтобы спасти других, как можно больше, даже не хотел услышать последнее предостережение. Он как будто к чему-то готовился и одновременно что-то вычислял, связанное с вероятностью, но не относящееся к точным знаниям. Как только четвёртый участник четырнадцатого сезона вышел за пределы поместья, Олег бросился вдогонку, уже не обращая внимания на тихую просьбу мастера Вильяма, размякшего на подобии магического трона, не бежать за убийцей.