***
Чимин не спал уже несколько часов. Голова почти прошла, не считая больно ушибленного затылка, который все равно время от времени напоминал о себе и, естественно, о произошедшем этой ночью инциденте. Журналист, как бы он не хотел не вспоминать, не думать и тем более не пытаться решить образовавшуюся проблему, все равно возвращался к ней буквально каждую минуту после того, как проснулся, ведь он, блять, все же оказался заперт в этой чертовой комнате на неизвестном этаже непонятного здания, и он даже точно не был уверен, все еще находится в городе или нет. Парень лениво расправил где-то у головы загнувшийся край покрывала, на котором лежал, и вновь безнадежно уставился в потолок, разминая кисти рук с ярко-красными натертыми следами от креплений. Он ни разу не притронулся к принесенной, пока он еще спал, пище, даже не попытался отодвинуть тарелку дальше, хотя есть хотелось безумно, если ко всему прочему учитывать, что в последний раз Пак обедал вчера, с Мин Юнги, за его счет. От одной только мысли о главе группировки желудок сводило еще сильнее, чем раньше, и Чимин неприятно хмурился. Как бы он не паниковал, не боялся, как бы не хотел в конце концов вдарить этому ублюдку при первой же возможности, но вот те два парня за дверью, которые тащили его уставшее тело до кровати, и нервно подрагивающие от волнения и банальной неизвестности ладони отбивали все желание. Тем не менее, надо было отсюда бежать. А вот пытаться втихую отыскать выход и заодно свои отобранные вещи или слезно умолять Мина закрыть глаза на его существование и выпустить, он решит уже потом. Застряв и даже запутавшись в своих же неутешительных мыслях, от которых по груди распространялось это чувство мерзкой опустошенности, журналист, видимо теперь бывший, и не заметил вошедшего в комнату. Чимин обернулся на него, узнав в посетителе Юнги, и от неожиданности резко вздрогнул, садясь на кровати на вытянутых сзади руках. Брюнет слишком пристально следил за ним резко изменившимся, переполненным явной неприязни взглядом. — Если ты пришел не за тем, чтобы сказать, что я могу покинуть это место, то можешь проваливать. Юнги явно не слушал, что говорит Чимин, его больше волновало то, как бы тот не бросился на него, хотя судя по несъеденному обеду в тарелках, у него не будет на это сил. Переведя взгляд на Чимина, тот лишь слегка усмехнулся. Даже в таком положении Пак не меняет своей позиции, Мина это лишь забавляло. — Зря ты так, — с наигранной грустью произнёс Юнги, делая пару шагов в сторону кровати, — Будь я в твоём положении, я бы не стал дерзить. Сам ведь знаешь, с кем имеешь дело. Чимин, не отрывая презрительного и обиженного взгляда от Юнги, непроизвольно напрягся всем телом, сжимая в ладонях смявшееся под собственным весом покрывало, стоило только Мину подойти ближе и остановиться у подноса с остывшим блюдом. В одно мгновение он опрокинул поднос с едой на пол, почти вся посуда с грохотом разбилась. Мин стоял неподвижно, не сводя взгляд с Пака будто безумец какой-то. Журналист с неприкрытым страхом и удивлением пялился на свой обед, оказавшийся на полу в горе осколков. Живот призывно заболел от лютого голода и осознания упущенной возможности проглотить хоть что-нибудь. Брюнет уже буквально ненавидел себя за то, насколько безумно упрямым был всего каких-то пару минут назад, безысходно пялясь на уже убранный, чистый пол, о котором позаботился прибежавший на шум один из людей Мина. Если именно таким методом Юнги пытается завоевать его послушание, то он, должно быть, на верном пути. Некогда суровый взгляд едва заметно смягчился за счет той доли сомнения, что в него вселила такая выходка главы. Когда же они вновь остались наедине, глава тяжело вздохнул, убирая упавшие на глаза пряди волос, и, достав листок бумаги из тумбочки и ручку из кармана дорогого чёрного пиджака, протянул всё это Чимину. — Я бы посоветовал тебе слушаться беспрекословно и не привлекать на себя ещё больше проблем, — он даже подошёл ближе и встал прямо перед Паком, — Ты — моя проблема, я — твоя. Почему бы тебе не уступить мне, чтобы нам обоим избавиться от своих проблем? Напиши заявление об увольнении. — Избавиться от своих проблем? От своей проблемы я избавлюсь, только если ты закроешь свой рот. За кого ты меня держишь? — он почувствовал собственное учащенное дыхание и быстро отбивающее ритм в груди сердце, даже не пытаясь скрыть исказившее лицо изумление. Долго Пак думать не стал, последний раз взглянув на протянутую ручку и одним резким движением выбивая ее из пальцев мужчины, — Что тебе еще написать, а? Может, сразу разгромную статью о раскрытой личности главы мафии? Первая полоса обеспечена. Широко и едко ухмыляется Чимин под звуки отлетевшей к стене и впоследствии упавшей на пол ручки. Он только удобнее устраивается на кровати, бесстыдно пялясь в такие же тёмные, как собственные, глаза напротив. Видимо вести переговоры аккуратно у него не получилось. Юнги мысленно матернулся из-за чересчур наглого поведения Чимина. Прямо сейчас ему хотелось хорошенько врезать по этому смазливому личику. Он уже представил у себя в голове эти пухлые губы Пака разбитые и опухшие в кровь, но вовремя сдержался, сделав еле заметный выдох. Сам же зарёкся его не трогать, хотя сейчас журналист сам его провоцирует, прекрасно понимая, что нарывается. Он натянул на лицо явно недобрую усмешку, задержав взгляд лишь на мгновение на вылетевшей из его рук ручке. — Пак Чимин, ты явно ничего не понимаешь, — он мысленно дал себе разрешение и приблизился ещё ближе, ухватив того за подбородок, — Я могу растоптать ваше издательство по щелчку пальцев, так что твоя статейка мне по боку. Ещё раз повторяю, ты напишешь заявление об увольнении или буду писать уже я, только твоё свидетельство о смерти. Довольная ухмылка слетела с лица в ту же секунду, когда пальцы Юнги оказались на собственной челюсти, так больно сжимая ее и не давая парню и с места сдвинуться. Он только мог уставиться в глаза напротив, начинавшие пугать все больше и больше с каждой секундой. Собственная ладонь резко поднялась, намереваясь перехватить сжимающую подбородок руку мужчины, но только застыла в паре сантиметров, боясь двинуться дальше. Мин улыбнулся, довольный своей выходкой. — Сделай, как я скажу, если не хочешь проблем и для коллег, — он убрал пальцы, которые с силой сжимали подбородок Чимина, не давая тому отвести взгляд, и легонько погладил того по голове, — Ты же хороший мальчик, так что будь добр и не рыпайся. Парень неприятно сморщился, ощутив чужую руку на макушке, и поспешно прикрыл кистями нижнюю часть лица, которую Мин наконец удосужился выпустить. Это его «хороший мальчик» так дико врезалось в слух, вынуждая Пака чувствовать себя еще паршивее чем раньше. Он не хотел портить дела компании, и тем более портить жизнь коллегам, пусть и не таким прекрасным, о каких он мог мечтать, но все же журналист подставлять их хочет меньше всего, да и вообще-то всё ещё намеревался свалить с этого «корабля» когда-нибудь. Юнги решил, что на сегодня достаточно, поэтому поспешил на выход, кинув на последок: «Я жду до завтра. И не отказывайся от еды, если же конечно ты не хочешь подохнуть раньше времени». Парень проследил и не успокоился, пока точно не понял, что Юнги вышел из комнаты, оставляя его наконец один на один со своими проблемами. Есть хотелось безумно, точно так же как и в конце концов переодеться. А еще хотелось вернуть свой телефон, который, с неопределенного момента стал если не главной частью жизни Чимина, то уж точно не последней. Продолжать в таком же духе было невозможно, и Пак вновь завалился на кровать, бесцельно уставившись от безвыходной ситуации в потолок. Ровно до того момента, пока ему спустя время не принесли ужин, на который он презрительно косился не дольше минуты, но наконец сорвался, набивая рот буквально всем, что было на тарелке. Мин лично проконтролировал, какой ужин понесли журналисту, однако заходить к нему не стал, но и домой не поехал, чем очень удивил своих друзей и весь персонал. Даже охранники у комнаты нового заложника шептались об этом. Чимин честно не знал, который сейчас час, но по глухо доносящимся из-за двери голосам, у которой он в буквальном смысле сидел, парень предположил о наступлении если не глубокой ночи, то уж точно позднего вечера. Не выдержав собственного двух-, если не трехчасового бездействия, журналист призывно ударил ладонью в дверь, хриплым голосом прося позвать к нему Мина Юнги, по крайней мере брюнет надеялся, что он до сих пор может быть в штабе. Это всё надо было срочно решать.Часть 4.
24 июня 2020 г. в 21:00
Первые несколько секунд в ушах, по которым так резко и безжалостно ударило знакомым именем, стоял страшный писк. Голова, виски, да и ушибленный затылок вновь разразились острой болью, заставляя парня сначала застыть на момент, затем зажмурить глаза, сжимаясь на этом ужасно неудобном стуле.
Он не ошибся? Этот самый Ким Тэхен назвал имя Юнги? Его Мин Юнги? Журналист даже долго не раздумывал: больше знакомых с таким именем он не имел, да и уж очень сильно настораживал этот внезапно появившийся в его жизни бизнесмен, встреча с которым произошла, как оказывается, вовсе не случайно.
В те несколько долгих минут, что ему остались после этого разговора, парень беспомощно пялился куда-то сквозь ноги, в основном погрязшие в темноте из-за плохо освещения, сжимая и без того напряженные кулаки до страшных спазмов. В голове безостановочно крутились всё произошедшее с ними за день, и Чимин всё ещё не мог поверить, что буквально рассказывал главе мафии, как поймает, достанет его имя, да ещё и выдал про себя всю нужную информацию, можно даже не искать. В уголках глаз навернулись слёзы, которые парень так усиленно пытался удержать там же, но ему всё же пришлось утирать футболкой на плечах короткие образовавшиеся дорожки. Он просто устал.
Мин почти бесшумно открыл дверь, его огромная тень в дверном проёме будто бы перешагнула самого Чимина, застыв в одном положении. Глава молчал, не хотел начинать разговор, не зная, что теперь сказать, притвориться ледяной глыбой или пожалеть. Не такого исхода он желал. Только заметив приоткрывающуюся за спиной дверь и заливший комнатку свет, Пак невольно и еле заметно вздрогнул, только напрягаясь всем телом и теперь даже не пытаясь вырваться из креплений.
— Передайте своему главе, что он последний мудак, — хриплым от долгого молчания голосом выплюнул парень, хоть вполне и понимал, кому именно сейчас есть смысл его посещать, уже точно не Тэхёну.
Юнги совсем не спешил с ответом, в его голове перебиралось множество вариантов возможного, но ему самому не нравился ни один. Его работа заключалась в том, чтобы предоставлять услуги заказчику, но Чимин как-то выбился из этого всего. Мин просто не мог оставить его в покое по неизвестной ему причине. После долгого молчания он всё же сделал пару шагов к нему, остановившись почти у самого стула.
— Я не обязан тебе ничего объяснять, оправдываться тоже не буду, — его голос звучал холодно и отчуждённо, отдаваясь лёгким эхом в полупустом помещении, — Ничего бы не случилось, если бы ты не взялся за это дело изначально. Я предупреждал тебя, но ты отказывался слушать.
Легче всего было обвинить во всём Пака, его до сих пор удивляла беспечность журналиста, из-за которой он и оказался в такой ситуации.
Шумно выдохнув, Мин устало провёл рукой по волосам, убирая непослушные тёмные волосы назад.
— Теперь, когда ты всё знаешь, я не могу тебя отпустить. Ты представляешь угрозу всему нашему делу, — ему сейчас безумно хотелось заглянуть Чимину в лицо, увидеть эту ненависть по отношению к нему и успокоиться, но продолжал стоять, как вкопанный, на одном месте, не смелясь обойти стул и посмотреть Паку в глаза.
Журналист честно не мог понять, что происходит, происходит ли это с ним, и какого черта Мин прямо сейчас заявляет, что не может его отпустить. В голове всё перемешалось окончательно, и теперь во взгляде да и на лице в целом бушевали страшные переходы от лютой ненависти к дичайшему разочарованию, и журналист правда хотел думать, что все это действие какого-нибудь очередного наркотика, но только бы не реальная жизнь.
Он устало опустил голову к прикованной кисти руки, убирая прилипшие ко лбу локоны взлохмаченных волос, и, найдя это положение вполне удобным, остался в нём же.
— Просто закончи всё прямо здесь и сейчас., — хриплым и дрожащими от перенапряжения голосом подытожил Чимин спустя несколько долгих секунд абсолютной, давящей на уши тишины, — или дай мне для начала просто поспать.
Юнги совсем не ожидал такой реакции, поэтому даже слегка замялся, какое-то время вообще не издавая ни звука, но потом резко выдохнул и, обойдя стул, встал прямо перед Чимином. Он мог бы просто взять его за подбородок и, заглянув в глаза, растоптать все его надежды на лучший исход, но почему-то с этого момента зарёкся вообще не прикасаться к нему.
— Думаешь от этого что-то изменится? Глупый, я убиваю ТОЛЬКО по заказу, — Мин не сводил взгляд с Пака, надеясь, что тот сам поднимет на него взгляд, — Ладно, хорошо. Будь по-твоему, но только на этот раз.
Юнги стремительно удалился из комнаты, захлопнув за собой дверь. Почему-то сейчас после его разговора с Чимином легче совсем не стало. И правильно, проблема же не решилась. Он гадал, зачем вообще припёрся в подвал, знал же, что это ничего не решит. На выходе глава скомандовал двоим своим подчинённым отвести журналиста в свободную комнату на 2 этаже и не позволять ему покидать её пределы ещё и в придачу не пускать к нему никого, кроме Джина и Джуна, считая, что только они могут не навредить ему без весомой на то причины и без согласования с самим Мином. Сам же отправился в свой кабинет. Пак Чимин не единственная его головная боль, поэтому нужно было решать дела, которые требовали срочного решения, а предстоящая сделка ещё больше давила на него, всё должно было пройти гладко.