***
Джин пропустил мимо ушей все недовольства Юнги, хозяйничая на кухне, будто это его собственный дом, поэтому Мин сдался и просто молча наблюдал за тем, как Ким раскладывает на столе контейнеры с едой и столовые приборы для двоих. — Суп от похмелья, серьёзно? — глава удивлённо уставился на друга, не веря своим глазам, — Сам готовил? — Да. Ты знаешь ещё кого-то в нашей семье, кто умеет готовить? — Джин даже как-то оскорблённо зыркнул на Юнги, садясь за стол, — Лучше скажи, где Чимин? — Ох, хён, и ты здесь? — Чимин только приветливо качнул головой, стаскивая с плеч мокрое, пропитавшее влагой кофту полотенце, и старался говорить, да и выглядеть в целом максимально непринужденно, как в их первый день знакомства с Юнги, — как там с Хосоком? Все же обошлось? Я просто плохо помню вчерашний вечер, понимаешь. Он стоял, опираясь о дверной косяк, выданный ему широкий лонгслив и шорты сидели на нём даже лучше, чем на самом Юнги, что невольно привлекло внимание обоих мужчин за столом. — Ты как раз вовремя. Садись за стол, я и тебе приготовил, — не сдерживая улыбки, выдал Джин, указывая на место рядом с Юнги, — Хосок? Ну, мы только один раз поговорили и больше не общались. Забудь про него. И вообще, я смотрю у вас с Юнги ночь примирения была. Какие-то вы оба чересчур спокойные. Юнги резко перевёл взгляд на Джина, говоря глазами «С ума сошёл? Ты что несёшь?», но Кима такая реакция только позабавила. — Что? Вы не отлипали друг от друга всю ночь. А когда ты заснул у Юнги на плече, он так пяли., — Мин предпочёл это не вспоминать, поэтому, ловко и быстро выудив палочками кусочек говядины из супа, заткнул Киму рот. — Ничего подобного. Мы же были в отключке, поэтому не могли бы липнуть друг к другу. Да и зачем? — спокойно объяснил глава, отправляя ещё один кусочек говядины в рот, только уже себе. Чимин с панически нервной, широкой улыбкой пялился на Джина немигающим взглядом, честно пытаясь понять, является ли правдой вся та гора фактов о сегодняшней ночи, которую на него без подготовки вывалил старший Ким, или это очередная нечитаемая ложь, которой, видимо, очень любят пользоваться занимающие высокие должности члены мафиозных группировок. Наконец Пак вспомнил, что вообще-то нужно моргать, только глупо хмыкая и уставившись на Юнги. — Кстати… Чимин, поздравляю, теперь ты официально живёшь у нас. Я перевёз все твои вещи тебе в комнату, даже немного мебели. С документами я тоже всё уладил, так что не переживай, — от такого радостного тона друга Мин аж поперхнулся бульоном, да и сама новость шокировала не меньше. Чимин так и остался стоять, опираясь на дверной косяк, когда полотенце выпало из ослабевших рук, а лицо оказалось больше не в состоянии удерживать радостное выражение. — Что. что ты сказал? — он даже не попытался поднять валяющееся на полу мокрое полотенце, медленно подходя к очевидно довольному Джину, когда кулаки сжались в приступе ярой истерики. Пак ухватился обеими ладонями за ворот чужой рубашки, натягивая на себя, как можно ближе к собственному окончательно подавленному лицу, и, хмурясь, продолжил, после слишком длинной паузы, — какого чёрта ты, блять, натворил, а? На сощуренные глаза были готовы навернуться слезы. Теперь журналисту и бежать некуда, даже если у него когда-нибудь получится, ведь он всё ещё надеялся в ближайшее время покинуть Юнги и его штаб, просто потому что, как ему казалось, не имел должной охраны. Юнги даже на момент перестал есть, наблюдая за перепалкой, которую устроил Джин. Он понимал, что друг явно переборщил, поступив так опрометчиво. Свобода, работа, а теперь ещё и квартира, ситуация становилась всё сложнее. И Мин даже не отрицал, что это всё по его вине, от чего хотелось рвать на себе волосы и крушить всё вокруг в надежде, что от этого станет легче. Но вместо этого всего глава застыл на месте, выронив из рук палочки и уставившись на разозлённого Чимина. По нему невозможно было понять, зол ли он сейчас или расстроен, или же рад. — Теперь понятно, почему тебя Хосок терпеть не может, — наконец выдал Чимин, уже ощущая сводящую пальцы боль, — и с этим мудаком у меня ничего быть не могло и не может, ясно?! Скорее пытаясь убедить самого себя, сорвался брюнет, указывая пальцем на сидящего Юнги, как бы забавно это не звучало, учитывая, что он прямо сейчас стоит в одежде Мина. Джин же без колебаний оттолкнул от себя Чимина, заметно меняясь в лице. Теперь не весело, Пак упомянул о том, чего не стоило вообще вспоминать при нём. Поднявшись со стула, он сделал шаг вперёд, приблизившись к журналисту и глядя на него сверху вниз. — Эй, ты, — Джин чуть понизил тон, чтобы звучать более убедительно и серьёзно, — Знай своё место. Ты хотел разрушить жизнь моего друга, раскапывая что-то о нём, хотя он предупреждал тебя не лезть не в своё дело и сидеть на своей грёбаной заднице ровно. Ткнув Чимина в грудь указательным пальцем, Ким встал ещё ближе, уже немного повышая голос. Тот только успел отойти на пару шагов, пытаясь удержаться на ногах после оттолкнувшего его Кима, прежде, чем сам Джин начал наступать, пугая и без того дёрганного журналиста. Гнев медленно, с каждым новым словом перетекал в обиду все больше и больше, и Пак мог только пялиться в чужие недовольные глаза, не в силах ни отойти чуть дальше, ни взглянуть на Юнги. Хотя теперь этого хотелось больше всего. — Это месть, дружочек. Ты должен быть благодарен Юнги за то, что ты стоишь сейчас здесь в его одежде, в его доме, живой и невредимый. А ведь он мог просто щёлкнуть пальцами и тебя тут же пристрелили бы на месте, правда я бы предпочёл, чтоб такой мелкий засранец, как ты, истекал кровью где-нибудь в подворотне не в силах даже пошевелиться. — Долго будешь чуть нести? — перебил его Мин, выпадая из мыслей снова в реальность, — Это моя проблема и тебя она не касается. Какого чёрта ты лезешь? Джин внезапно перевёл взгляд на Юнги, надеясь увидеть в его глазах то, что это было сказано не всерьёз, и что Мин просто играет перед Паком защитника и собственника, но, увы, глава был серьёзен, как никогда. Он демонстративно достал телефон из кармана шорт и набрал номер администратора бара. После привычных приветствий последовал резкий приказ лишить должности Чон Хосока от чего Джин тут же удивлённо захлопал глазами, а Мин, после того, как повесил трубку, молча ушёл в свою комнату. Пак перевел на него искренне непонимающий взгляд, нервно и часто моргая и пытаясь понять, что он сейчас имел в виду. Обычная злая шутка, или неожиданная попытка вступиться за журналиста, или просто Мина не устраивал завтрак в таком шуме и нескромных угрозах смертью? Чимин честно не мог понять, поэтому только долго пялился на затылок удаляющегося в свою комнату главы. Он еще несколько мучительно долгих секунд стоял в одном положении, силясь сначала выговорить заплетающимся языком жалкое «прости» в адрес Джина, но остановился на полуслове, срываясь с места и пытаясь проследовать за Юнги. — А что теперь творишь ты? — безнадежно обреченно выдал Чимин, передразнивая главу и запирая за собой дверь спальни, зачем-то на всякий случай придерживая ее холодной ладонью, — что такого произошло, что теперь и ты себе мозги отшиб? Журналист бы с удовольствием сейчас вышел, например, на лестничную клетку или вовсе во двор многоэтажки, подышать свежим воздухом, только бы не видеть и не слышать всего этого, и даже спокойно бы вернулся обратно, потому что идти ему теперь некуда, но засевшее в груди мерзкое чувство вины перед вовсе непричастным, опять страдающим из-за других Хосоком, с которым он даже знаком-то и не был, выводило из себя с каждой секундой все больше больше, вынуждая сейчас стоять здесь. — Верни Хосока обратно. Или это он виноват в ваших блядских спорах? От внезапного приказного тона на лице главы появилась едва заметная ухмылка. Сидя на краю кровати, он наконец перевёл взгляд с пола на Пака, вопросительно изогнув бровь. — Я бы всё равно его уволил просто потому, что ему там не место. Джин сохранил ему жизнь, но до тех пор, пока он его не отпустил, Хосок находился под защитой. Один раз это ему сыграло на руку, когда тот попытался сбежать, — Мин сделал небольшую паузу, будто выжидая чего-то, — Даже получив свободу, он всё равно припёрся в бар, прекрасно зная, что там может оказаться тот, кто желал ему смерти, хотя я его предупреждал, что лучше не соваться туда, так как Джина теперь нет с ним рядом, а значит некому его защищать. Закончив объяснение, Юнги отвлёкся сначала на еле слышимый звук закрывающейся входной двери, видимо Ким решил, что больше его присутствие здесь без надобности, а затем на пришедшее уведомление на телефоне. Пробежавшись глазами по тексту сообщения, Мин едва улыбнулся и снова обратился к Паку. — На кухне у стены стоит пакет с твоими вещами. Джин принёс. Иди, переоденься в ванной, если не хочешь оставаться здесь один. Юнги решил умолчать о том, куда они собираются ехать и почему так внезапно, так ведь гораздо интереснее наблюдать за ничего не понимающим Чимином. Чимин неотрывно пялился на главу, всё ещё тяжело воспринимая всю новую информацию с утра пораньше, да еще и с не проходящей головной болью, которую эти разборки только усиливали. Он хмурился, только замолкая, медленно успокаиваясь и оседая от чужой насмешливой улыбки на лице. Теперь парень сверлил опущенным взглядом пол, наконец отнимая беспокойную руку от закрытой двери, когда до ушей донёсся четкий хлопок входной дверью, и теперь Пак не знал, радоваться ли ему уходу такого заботливого Джина или продолжать демонстративно посылать такого самостоятельно принимающего решения мудака нахуй. Тем не менее, выбрать нормально так и не получалось, тем более после новых подробностей из жизни этого Чон Хосока, которого он ни разу и не видел, но о чьей судьбе печётся больше, чем о своей. Чимин только успел вымолвить короткое «как скажешь» через тяжелый вздох, и наконец неловко покинул личную комнату главы. В его одежде, как не вовремя отметил журналист, было почему-то безумно тепло, уютно и несомненно удобно, но брюнету всё равно пришлось всё это сменить на привычные чёрные джинсы и какую-то одну из многочисленных однотонных футболок, что у него были.***
В машине Мин тоже ничего более не сказал журналисту, внимательно следя за дорогой. Припарковавшись у штаба, мужчина сразу же заметил знакомую фигуру прямо у входа в здание, из-за которой он собственно и приехал. «Чон у штаба» — гласило сообщение, пришедшее ему на телефон тогда в комнате, и Юнги знал, почему Хосок там. Однако он не хотел приплетать сюда и Чимина, поэтому ему не пришло ничего на ум вместо того, чтобы просто оставить его в машине до тех пор, пока переговоры не закончатся. — Подожди здесь, пока не позову. Потом только можешь выходить, понял? — приказным тоном заявил Юнги, выходя из машины и направляясь прямо к ожидающему его мужчине в лёгком летнем костюме непривычно ярких оттенков. Спорить с Юнги не хотелось хотя бы из-за пропущенного в неоправданной спешке завтрака, и журналист, даже не пытаясь ни отрицать, ни соглашаться с главой, только приложил горячий лоб к стеклу машины, щурясь и пытаясь рассмотреть, к кому именно тащится глава. Он еле узнал в том парне Хосока, которого лишь мельком пару раз наблюдал за барной стойкой. — Кто-то говорил, что больше ноги его здесь не будет, — посмеялся Мин, здороваясь так с опешившим от неожиданности Хосоком. — И тебе привет, — Чон мялся на месте, явно растягивая время, потому что не мог вспомнить слов, которые так тщательно подбирал всё это время, пока ждал главу, — Нам нужно поговорить. — Знаю, иначе ты бы здесь не стоял. Хочешь знать, почему я тебя уволил? — Хосок молча кивнул, — Какой же дурак… Знаешь ведь причину. Только вот мне интересно, почему ты вообще туда устроился. Что ты вообще хочешь? Со стороны это выглядело будто бы старший отчитывает младшего, но спустя уже пару минут Мин разозлённо размахивал руками прямо перед Чоном, а тот отвечал на это не менее агрессивно, ничего не стесняясь. В один момент он даже осмелился схватить Юнги за воротник рубашки, но тот его тут же с силой оттолкнул. В следующую же секунду чужая ладонь резко опустилась на плечо Юнги, предостерегающе сжимая его короткими пальцами, и Пак, на свой страх покинувший салон дорогого автомобиля, остановился сзади главы, просто потому что до сих пор считал полнейшим бредом это его «сам заслужил». — Прекращай, а, — рука заметно сбавила хватку, невесомо поднимаясь и аккуратно дотрагиваясь шеи главы, если вовсе не успокаивающе поглаживая, — пока снова себе руку обо что-нибудь не расхерачил. С пол минуты оба мужчины молчали, уставившись на Чимина и удивлённо хлопая глазами, пока Хосок не прервал неловкую тишину. — Я смотрю, и у тебя появилось «слабое место», Юнги-хён, — улыбнувшись журналисту, Хосок решил представиться, — Чон Хосок. А, кажется, я тебя видел вчера в баре. Это ведь ты был? Не сразу узнал тебя из-за той странной одежды. От внутреннего, инстинктивно образовавшегося возмущения Чимин чуть не раскрыл рот. С каких это пор он стал «слабым местом» главы, и что такого конкретно ужасного сделал, конечно, не понимал, возможно просто потому, что старательно игнорировал все очевидные факты. Юнги всё ещё не мог переварить у себя в голове то, что сейчас происходило, ему показалось, что Чимин сейчас переживал, что он может снова пораниться, или же это только плод его воображения. В любом случае это его…тронуло? Он ещё сам ничего не понимал. Повернувшись уже всем телом к Паку, Мин недоверчиво и довольно долго смотрел на него, пытаясь понять, зачем тот встрял в их спор. — Я же сказал, что позову. Зачем ты вышел? — в его голосе звучала некая строгость, но уже не было ни капли злости. — Ладно, наверное, я пойду, — Чон почувствовал себя лишним и поспешил уйти на последок бросив, — Как только определюсь на 100%, чего хочу, я приду к тебе, хён. Журналист успел бросить только очень заторможенное «Пак Чимин» в качестве запоздалого приветствия и знакомства Хосоку, прежде чем тот поспешно развернулся. Юнги только разочарованно выдохнул, помахав Чону рукой в знак того, чтоб он побыстрее убирался с его глаз долой, потому что от такого напряга у него разболелась голова. Тупая ноющая боль в висках заставила Мина тронуться с места, таская за собой Пака, не сильно, но крепко схватив его за локоть. Даже не став особо возмущаться, что он мог бы и сам дойти куда надо, Чимин последовал за Юнги, только протяжно, нервно и тяжело вздыхая.