После всего

Паша отчаянно кричит, когда молодой Костенко падает на траву. Кричит, в немом крике надрывая горло. Заставляет себя посмотреть вниз, почти что уверенный в том, что произойдет спустя несколько самых ужасных минут. Он смотрит вниз, задержав дыхание. Смотрит сквозь полуприкрытые веки. Там виноватая улыбка Костенко, выженная в сознании. Извини, Паш. Я обещал тебе…извини. С немым отчаянием смотрит вниз. На него. Эта улыбка, блядская улыбка, преследует его все время, не уходя из головы. Паша понимает, что несмотря на все, он должен выстрелить в эту чертову трубу. Чтобы не напрасно. Чтобы получилось. Хотя бы так. Он бы этого хотел. Не помнит, как выстрелил. Не помнит, как его, такого послушного и не сопротивляющегося ведут в камеру. В голове пульсирует, в ушах гудит. Сквозь туман в собственном рассудке Паша понимает, что все изменилось. Другая реальность, с живой Припятью, живым СССР и погибшем героем Костенко. В этой реальности нет места никому из них — Паша понимает это, проезжая с Антоновым по улицам родной, но чужой Москвы. Голограмма Ленина и развевающиеся на ветру флаги с лозунгами «СЛАВА ТРУДУ» на фоне небоскребов, опять-таки не лишенных советского отпечатка - это кажется и выглядит как карикатура, как жуткая пародия, шутка. Не может же так быть. А потом Паша видит Костенко после взрыва. И в голове опять пульсирует — нет, так не бывает. Он же видел его смерть и понимает, что здесь что-то не так. Но времени разобраться нет. Срочно собрать друзей, срочно ехать в США, срочно спасти очередную АЭС. Нельзя было менять, нельзя. Припять была рождена, чтобы умереть. Утопический город, образец идеального советского. Паше не понравилась другая живая Припять. Не то, не так. Его Припять — 25 апреля 1986 года, душный кабинет в отделении КГБ, вязкий воздух, негромкое радио и влажный поцелуй. Его Припять — старая квартира Костенко с плакатом Высоцкого на стене и смятые простыни. Ты готов встретить старого друга? Паша не понимает, что это значит, но ужасно, до боли ломит сердце, когда Костенко стреляет в него. Он резко подпрыгивает на деревянной поверхности, понимая, что его уже минут 10 трясет за плечо Леха, очевидно перепуганный пашиными криками. За дверью раздаются шаги. Сглотнуть ком в горле и сжать что есть силы разбитую бутылку, отчего непременно заболит ладонь. В ушах стоит собственное: Что же ты делаешь?!! Паша с ума сходит, когда видит генерал-майора ФСБ. Костенко не понимает, удивленно разглядывая долгозвязого парня с висящими на острых коленях джинсами. Он не может разглядеть за плескающимся испугом в светлых глазах нечто другое. — Чем я вам так не понравился, молодой человек? — Ты меня не знаешь? — аккуратное, но с едва уловимым отчаянием. — А должен? Нет. Не должен. Паша давит в себе горькую усмешку. Уже на крыше он понимает, что этот Костенко другой. Он никогда не встречал Пашу в апреле 1986 года, а Паша в свою очередь не успел сломать жизнь молодому амбициозному офицеру КГБ жизнь, повернув по направлению к заднице. Этот Костенко, в стильном темно-синем костюме, такой сдержанный и стальной, не отводит внимательного и настороженного взгляда от Паши. А у того сердце каждый взгляд пропускает через себя. Но он и бровью не ведет. Стоит дерзкий, наглый, готовый в любой момент броситься на генерала. Паша не хочет больше ничего менять. Но какой-то непонятный Киняев вдруг оказывается тем самым Дереком из Ласби, а сам он пропадает на 6 лет. Он не помнит ничего, Леша бесится, Аня боится, хоть и пытается заботиться. Но Паша опять чувствует себя лишним. В который раз, в которой реальности. Он очнется только внутри реактора. Он видит смерть друзей уже второй раз и понимает, что ему не устоять перед Сорокиным. Ему даже жаль этого человека. Паша почти не слушает, что тот говорит. Перед закрытыми глазами яркими вспышками проносятся картинки. Сначала Леха с Настей, затем Гоша, Аня. Милая Аня. Она и правда нравилась ему. Та Аня, из его реальности. А потом он увидел Костенко. Рыжеволосого Костенко с зелеными глазами и кружкой кваса. Костенко в раздевалке бассейна «Лазурный», в одном полотенце. Костенко, изначально жаждущий отомстить и убивший его друзей. Было ли в твоей жизни что-то, что бы ты хотел вернуться так же сильно? Паша рисует перед собой образ Костенко до мельчайших деталей. И тот день, с которого все началось. Они все равно встретятся, это законы времени и всех реальностей — они всегда переплетаются между собой. Паша понимает, что шансы 1 к 100, но он уверен, что, если вдруг и получится, то узнает Костенко. Паша резко открывает глаза. Было.