Проклятие Тихого океана

      Кенни — это неизменное оранжевое пятно где-то на периферии. Стэн не знает, как так получилось, что сейчас он сидит в машине с Кенни, а не своим «лучшим другом навсегда». Стэн не представляет, как так вышло, что секунду назад губы Кенни были на его губах, а сейчас у Маккормика лицо как восковая маска, с изображёнными на ней переживаниями. Стэн смотрит на Кенни, в самую суть Кенни и в никуда. Без парки тот не оранжевое пятно, а вполне человек. Со светлыми волосами, щербинкой между зубами, крохотными светлыми веснушками на кончике носа и плечах, и глазами, отливающими чем-то фиалковым в темноте.       Стэн знает, что в темноте у него самого глаза практически чёрные, пустые и печальные. Он знает, что синяки под глазами видно ещё сильнее в полутьме, знает, что мать беспокоится за него и иногда одёргивает себя, боясь узнать, что он сидит на наркотиках и только из-за страха не проверяет его комнату. Стэн не сидит на наркотиках, только изредка пьёт антидепрессанты, когда от виски тошнит сильнее, чем от всего остального.       Стэн действительно пытается оставаться трезвым каждые выходные, но лучше не становится. В этот раз он даже не пытался. В этот раз было лучше. И лучше остаётся, хотя, возможно, здесь помогает дурман от марихуаны. Помимо дыма в машине пахнет влагой, прохладой и Кенни. У блондина запах совершенно уникальный, Стэн, как ищейка, определил бы его без проблем, особенно после того, как провёл в парке Кенни весь день. Картман продолжает шутить про запах бедности, но Кенни пахнет улицей и чем-то острым, пряным из-за подработок.       От Кенни пахнет то ли восточными, то ли ещё какими-то специями, Стэн не разбирается, но Кен до сих пор работает в «City Wok», когда там не хватает рук. Травка тоже пахнет своеобразно, но Стэн привык к этому запаху за шесть лет и потому это даже напоминает о доме. Кенни пахнет домом и свободой и это очень странное сочетание, в котором Стэн не видит никакого смысла. Запах снега, листьев и чего-то ещё, что можно ощутить, когда утром вдыхаешь свежий воздух, пытаясь проснуться. Так пахнет Кенни и Стэн закрывает глаза, делая глубокий вдох. К этому всему примешивается простое и человеческое: пот, кожа, немытые волосы, но это не отвратительно. Это… успокаивающе. Это расслабляет мгновенно, даже думать о потухших бычках уже не хочется. И остальное докуривать тоже смысла как-то нет.       Кенни же дёргается, наблюдая, как Стэн прикрывает глаза, вдыхает полной грудью и млеющим комком нервов лежит у Маккормика в руках, прижатый близко-близко. Пугать друга Стэн не хотел абсолютно, но и притворяться хорошим — так глупо и дерьмово, что зубы сводит. У Кенни выражение лица недоверчивое такое, что Стэн невольно усмехается. Кенни не глупый, не наивный, но их всех почему-то видит не так, как нужно. Как-то чище что ли, и вот эта идеализация — ни в какие рамки.       — Я убил человека, Кенни. Ты слышал меня? — Маккормик резко дёргается, будто Стэн его ударил, хмурится сразу и весь как-то горбится. Только вот из глаз всё равно не пропадает это недоверие. Будто Стэн ему соврал, но ведь тогда он не такой уж и честный, как думает Кенни. Стэн вообще погряз во лжи все эти шесть лет. Сам он, каким все его знают — ложь, приправленная глотком виски.       — Я слышал, Стэн. Что произошло? — Стэну хочется соврать, может быть описать, что просто захотелось, или свалить всё на алкоголь. Он сам не знает зачем, возможно, дело в собственной усталости или неспособности справляться с происходящим. Буквально вчера пережить все последние события было проще, а сейчас, когда осознание приходит, когда доходит и что он действительно сделал, Стэну становится тошно.       — Он… напал на меня. У машины, — Стэн замолкает, но Кенни внимательно смотрит на него и Марш ослабляет защиту. Он может сказать это Кенни, тот не осудит. Тот поймёт, в этом Стэн почему-то уверен, — Это был тот, кто напал на нас с Карен. Один из них. Он узнал меня.       — Ты сделал всё правильно, Стэн, — Кенни притягивает его к себе ближе и вытирает слёзы. Стэн даже не заметил, что по его щекам потекли слёзы, и ошалело моргает, осознав это. Он плакал. Перед Кенни. И он даже не знает почему. У Кенни на лице облегчение и он расслабился сразу весь. Будто ничего страшного не случилось, но Стэн думает, что это страшно.       — Я мог не убивать его. Я… мог.       — Но он мог убить тебя. Ты защищался, Стэн. Ты мог сбежать? Может быть, но и мог привести ненормального наркомана к остальным. Привести к ним угрозу. Ты сделал то, что сделал. Ты винишь себя в этом? — Стэн бы соврал, сказав, что считает себя виноватым. Нет, на самом деле, он думает, что поступил правильно. Кенни прав, он защищал себя, но Кенни не знает, что Стэну не нужно было себя защищать. Не обязательно было. Вот только он не хотел умирать в ту секунду. Стэну плохо от мысли, что он знал, что убьёт того мужчину. Он мог ударить его, вырубить, но он знал, что удар будет фатальным и всё равно не сомневался.       — Я убил его… я…       — Ты убил его. Я понял, Стэн. Стэн, посмотри на меня. Посмотри! — Кенни давно не был таким серьёзным и Марш вздрагивает, внимательно глядя в чужие глаза. Сейчас это очень напоминает Стэну о Мистерионе, вот только Кенни никогда и не «играл» в героя, он действительно им был. И на секунду брюнет даже не уверен, что будет теперь.       — Я… я смотрю.       — Стэн, где тело? — Стэн непонимающе хмурится. Зачем Кенни это? Это совершенно не важно и Марш трясёт головой, но Кенни встряхивает его, как игрушку, и снова внимательно смотрит, — Стэн, от тела нужно избавиться. Просто скажи мне, где тело?       — Оттащил. Я… вперёд, на несколько домов. Бросил дальше по улице, — Стэн отвечает сбивчиво и Маккормика, похоже, это не волнует. Он кивает, кутает Стэна плотнее в одеяло и сверху затягивает свою парку, связав рукава спереди. Это немного напоминает смирительную рубашку. Блондин натягивает штаны, вновь проверяет Стэна, убирает волосы с его лица и пересаживается на переднее сиденье.       Кенни выезжает с другой стороны, чтобы не проезжать мимо дома, где была вечеринка. Он просит показать на тот из домов, где Марш оставил тело, и Стэн кивает, глядя в окно. Стэн не думал, что так легко узнает это место, но…       — Здесь. За домом, — Кенни кивает и тормозит, вылезая из машины. Стэн прислоняется лбом к стенке, выдыхая. Запах чужой парки успокаивает и Марш даже не хочет думать, зачем Кенни приехал сюда.       Маккормика нет, кажется, вечность, но Стэн видит на табло машины, что всего пару минут. Возвращается блондин быстро, садится в машину и трогает к выезду из города. Кенни не грязный, на нём нет следов крови, грязи или чего-то подобного. Стэн абсолютно не понимает, зачем они вообще возвращались. Они едут, кажется, целую вечность, прежде чем блондин говорит.       — Знаешь… ты всегда был везучим. Я просто не осознавал насколько, — Кенни выглядит расслабленным, но Стэн удивлён слишком сильно, чтобы просто об этом забыть. Ночь на удивление тихая и, хотя патрулей от города до фермы обычно нет, есть ощущение, что что-то случится.       — Везучий?       — Да. Тела нет. Следы есть. Судя по всему, труп растащили дикие звери. Какова вероятность, что какая-нибудь тварь придёт поживиться в город и решит утащить с собой в лес, оставленный тобой труп? — И, хотя этот вопрос явно не требует ответа, Стэну действительно становится смешно и неловко. Смех вырывается сам собой и Марш смеётся, подрагивая всем телом, пока не теряет равновесие и не падает на бок, уткнувшись носом в смятую задницей Маккормика подушку. Это всё кажется каким-то бредовым сном извращенца.       — Ты прав. Я… везучий.       — И я не отказываюсь от своих слов, Стэн. Ты хороший человек. Не думаю, что убийство кого-то, кто хотел убить тебя настолько ужасно. Хотя, у меня к смерти своеобразное отношение, не уверен, поймёшь ли ты…       — Я тоже, Кен… но поверь, у меня к смерти тоже очень своеобразное отношение, — Кенни кидает на него взгляд в зеркало заднего вида и Стэн ёрзает. Маккормик мог бы быть ещё более очевидным в своём беспокойстве и это было бы чертовски неловким.       — Стэн… ты никогда не хотел… — Кенни не нужно договаривать. Стэн морщится, потому что это действительно противно. Он не хотел это обсуждать. Но Кенни почти доехал до фермы, Стэн уже видит вывеску о начале их территории. Кенни паркуется так, чтобы если что никому не мешать и снова перебирается назад. И смотрит в его спину, сверлит взглядом, но не принуждает ответить. Стэн бы всё равно ответил, даже если ненавидит себя за это.       — Хотел… пробовал. Как видишь, не получилось, — Стэн оборачивается сам и смотрит на Кенни. Выглядит тот так, что было бы милосерднее добить. Стэн никогда не думал, что может сделать кому-то так больно и понимает, что да, может. Сделал. И это хуже всего, что он ощущал. Даже хуже, чем шесть лет просыпаться без желания жить, — Мне жаль, Кен…       — Тебе не жаль, Стэн. Не в том смысле, просто… ты сказал, что тебе плохо. Я понимаю это. Я могу понять, что ты ощущал усталость от всего этого. Я понимаю, правда. Я знаю, что, когда ты… хотел и пробовал, ты не думал обо мне или ком-то ещё кроме себя. И я не считаю, что ты должен был. Это твоя жизнь. И тебе плохо из-за неё. Это мне жаль, ведь я не могу сделать ничего, чтобы ты видел причины жить.       — Кен… я вижу. Я вижу причины. Просто… в ту секунду мне казалось, что их нет. И… — Марш не знал, как сказать правильно. Как объяснить, когда сам не уверен в том, что ощущаешь. Кенни же ждал, не торопя, смотрел с покорностью, которой Стэн не заслуживал, — Когда я становился слишком депрессивным, мы переставали общаться. Мы все отдалялись друг от друга. Поэтому… мне казалось, что, если я просто исчезну, это не будет страшно. Думаю, я всегда был склонен к мрачному взгляду на вещи. Как говорил Картман, я слишком сильно настроен на негативное. Я боялся сказать, что ощущаю, потому что я знал и был абсолютно уверен в том, что вы бросите меня одного. Поэтому выбирая между притворством под алкоголем и правдой, я выбрал…       — Алкоголь. Притворство. Нас. Я… понимаю, Стэн. Я сожалею. Мы были не лучшими друзьями, так? — И Марш действительно видит насколько сильно Кенни сожалеет. Стэн тоже сожалеет обо всём и думает, что зря они обсуждали это. Зря вообще случился весь этот вечер, и в тоже время… Кенни не отворачивается. Кенни смотрит в его лицо, Кенни близко, Кенни к нему тянется.       — Скорее, не самыми надёжными. Но… я… мы все совершали ошибки, — Кенни не спорит, просто кивает, а затем тянет его к себе за рукава парки, прижимает ближе. Даже баюкает будто, утыкаясь носом в тёмные волосы. Стэну тепло, комфортно и чувствуется невероятное облегчение. Он долго молчал обо всех своих проблемах. Он долго скрывал себя настоящего за бутылкой. Кенни понял это и даже принял, не покрутив пальцем у виска. Это кажется совершенным бредом, может быть, будь они абсолютно трезвыми, Кенни бы послал его к чёрту, но это лишь паранойя. Стэн знает, что Кенни не такой. Не сейчас, спустя столько лет, которые связали их.       — Мы решим это, Стэн. Когда ты будешь готов рассказать и остальным — мы сделаем это вместе. И неважно сколько уйдёт времени — я знаю, что ты перестанешь видеть дерьмо во всём, что тебя окружает.       — Ты не дерьмо, — И Марш может поклясться, что видит, как у Кенни краснеют уши, это абсолютно очаровательно! Стэн смеётся и Кенни сжимает его сильнее, пряча лицо в его плече. Это комфортно и Стэн хочет, чтобы это длилось дольше. Дурман окончательно уходит, начинает приходить полное осознание ситуации.       Стэн не думает о поцелуе. Они оба были накурены, на эмоциях и адреналине. В подобных ситуациях случается всякое, Стэн знает это как никто другой. Он знает, что пьяный Кенни творит много безумных вещей, а быть очередной безумной галочкой в каком-то списке сексуальных достижений Стэн не хочет. Кенни бы и не поступил с ним так, но обоим было бы тяжело и неловко, если бы случилось что-то ещё. Кенни не намекает на этот поцелуй ни взглядом, ни действием. Баюкает его, как когда-то Карен, задремавшую на его плече. Это здорово и уютно. Полностью Марша устраивает.       — Пойдём ко мне? Думаю, мы никого не разбудим, — Кенни кивает, и они въезжают во двор, хотя и приходится открывать ворота. Кенни не выпускает его из машины и Стэн продолжает сидеть, полностью обездвиженный чужой паркой. Конечно, он бы мог легко выпутаться, но как-то не хочется.       Одежду Стэна Маккормик собирает сам, а потом натягивает на босые пятки брюнета кеды. Стэну смешно красться в собственном доме голым, в одних только кедах из одежды. Ну и куртке Кенни. Одеяло под ней тоже не слишком хорошо прикрывает голую задницу, но Маккормик молчит и помогает подняться по ступенькам в собственную комнату тихо и не позорясь. Стэн не представляет, как объяснялся бы с родителями, если бы те увидели его, но, наверное, они бы просто закатили глаза или многозначительно переглянулись. А утром мама бы накрыла на стол, делая вид, что не видела задницу своего взрослого сына.       В комнате Стэн немного расслабляется. У него хорошая звукоизоляция и Марш выпутывается из кокона, скидывает одеяло на пол, но парку надевает обратно, падая на кровать. Кенни подходит к нему и стаскивает кеды. Он не отбирает свою куртку, накидывает на его бёдра одеяло с кровати и сам садится рядом, стаскивая одежду, зевая.       — Кен… было всё равно весело. Даже если я убил человека.       — Чувак, думаю тебе меньше нужно об этом думать. Да и, кажется, тебе не впервой?       — Не уверен. Ну и косвенно и своими руками — разные вещи, так?       — Пожалуй…       Кенни ложится рядом и Стэн чуть отодвигается. Блондин не выглядит уставшим или сонным, на самом деле, Марш уверен, что Кенни не хочет и пока не собирается спать. Стэна же наоборот, клонит в сон, но он держится на чистом упрямстве.       — Знаешь, однажды я был одержим.       — А? — На лице Кенни чистейшее недоумение. Стэну нравится видеть Кенни таким, немного взбудораженным, удивлённым, ожидающим чего-то эдакого, необычного и нового. Кенни всегда ждёт чего-то странного от Эрика, но сейчас, похоже, и от Стэна.       — Однажды я был одержим Сатаной. Я много думал об этом и о том, не повлияло ли это на меня.       — Сата… в смысле?       — В прямом, чувак. Мне, вроде как, были нужны ответы на мои вопросы… и он пришёл и многое мне объяснил. Он рассказал мне о том, что из-за родителей у меня может быть склонность к зависимостям. А потом одолжил мою душу и разобрался с Канадским дьяволом. Не веришь? — У Кенни на лице очень странное выражение, он чуть морщится, но затем вздыхает и усмехается.       — Ну, вообще-то верю. Просто… не понимаю, как? Откуда?       — Так получилось. Это было, кстати, после моего десятилетия, а не до, так что точно не виновато в моём состоянии… а ещё у меня прошла астма после этого, — Стэн и сам удивился, когда осознал, что после тех событий его лёгкие ни разу не вели себя «странно». Он не задыхался, у него не было проблем из-за стресса. Его ингалятор надолго пропал где-то на полках и даже родители заметили, правда, года через два, что он его не использует. Врачи подтвердили, что от астмы не осталось и следа, правда, решив, что это возрастное.       — Знаешь, Южный Парк — это безумное место, но… иногда я думаю, что слишком безумное. Кстати, я вспомнил тот день. Ты тогда буквально из-под земли появился. Я даже не понял, что произошло! — Они переглянулись и тихо рассмеялись. Стэн мог бы вспомнить множество безумных вещей, которые происходили в их жизнях, а Кенни вспомнить ещё и что-то эдакое из того, что застал лишь он. Но, вместо этого, они просто молчали, пока сон не сморил их обоих сам собой.       Утром Стэн проснулся не от рокота будильника или ярких солнечных лучей, бьющих в лицо. Его разбудил резкий толчок и холод из-за сорванного с него одеяла, которое тут же кинули на него обратно.       — Стэнли Рэндалл Марш, немедленно просыпайся. И хоть бы трусы надел! — Стэн ошалело уставился на мать, тут же прикрываясь одеялом. Парка Кенни всё ещё была на нём, а блондин лежал рядом в одних трусах, сунув светлую макушку под подушку. Из-под подушки шёл нечеловеческий храп и это доказывало, что Кенни умудрился не задохнуться во сне.       — Мама! Боже, почему ты ворвалась в мою комнату вообще?! — Стэн был слишком смущён, чем на самом деле зол, но Шерон усмехнулась и покачала головой, спокойно глядя на сына, который прикрываясь одеялом направился к шкафу с бельём.       — Завтрак готов. Буди Кенни и идите вниз. И умойтесь, от вас пахнет травкой и неразбавленным спиртом. Такое ощущение, будто вы искупались в дешёвом виски.       — Ох, лучше бы искупались… хотя… — Стэн не упоминает, что вчера они оба окунулись в пруд. На самом деле, Стэн выпил явно больше, чем Кенни. Кажется, Стэн залил в себе то ли одну, то ли две бутылки коньяка, но вечер он запомнил хорошо. Весь вечер.       Стэн вздыхает и уходит в ванную комнату. После чистки зубов он даже ощущает себя немного адекватно. Пить таблетки в воскресенье не вариант, но у отца в холодильнике была припасена банка пива и Стэн облизывает губы. Стоило поблагодарить за таблетку аспирина Крашеного, но у Марша его контактов не было. Однако, это и правда помогло сегодня.       — Кенни, пора вставать! — Стэн осторожно расталкивает друга, сжимая его плечо, и Кенни убирает с головы подушку, садясь. Спросонья Маккормик смешной. Он совершенно не соображает, где находится, следы слюны на его подбородке подсохли, а губы чуть приоткрыты. Стэн замечает след от подушки на левой щеке, слипшиеся ресницы, будто во сне у Кенни слезились глаза, и чуть подсохшие губы. Стэн прикусывает губу от чувства стыда, у Кенни явно не дышит нос, по храпу это очевидно.       — Чёрт, извини… ты не заболел после вчерашнего? — Кенни, кажется, приходит в себя и фыркает, зевая и потягиваясь. Почёсывает живот, вздрагивает весь от прошедших по телу мурашек и улыбается.       — Не дождёшься, Стэн. У меня просто чёртовы аденоиды и поверь — это не весело! — Кенни уходит в ванную, шлёпнув Стэна по ягодице, а Стэн закатывает напоследок глаза и сдерживает желание показать другу любимый жест Такера, потому что Кенни придурок, но всё-таки оно того не стоит.       Из душа Маккормик выходит заметно посвежевший и даже подмигивает уже вполне очаровательно, а не так, что добить хочется, потому что это похоже на предсмертные конвульсии. Впрочем, чужая игривость достаточно быстро сходит на нет.       — Карен и мама приготовили завтрак. Идём? — Марш не ожидает отрицательного кивка, потому что Кенни никогда не обесценил бы что-либо, что сделала его сестра. И, обычно, он бы сломя голову понёсся проверять всё ли в порядке с Карен, расспрашивать её о ночёвке, но вместо этого Кенни просто… смотрит.       — Ты говорил, что пьёшь по утрам. Что именно? Где прячешь? — Стэн знал, конечно, что не избежит вопросов и вмешательства. Но неужели обязательно сейчас. Поджав губы, Марш подходит к книжному шкафу и убирает первый ряд книг. За ним — стенка из фанеры и, сдвинув её вбок, Стэн показывает Маккормику разношёрстный склад алкоголя. Утащенная бутылка виски с дня рождения отца, бутылка дешёвого скотча, видимо из запасов дяди. Стэн замечает даже украденную с шестнадцатилетия Токена текилу. Кенни кивает и подходит ближе. У Стэна сердце колотится как безумное, но Кенни молча задвигает створку и хмурится, прежде чем заговорить.       — Двойная стенка. Умно. У тебя золотые руки и… почему книжный шкаф?       — Пара шурупов, колёсики, рельса и фанера из амбара. Не так уж и сложно было соорудить тайник и… как видишь, в нашем доме не так уж много читающих. Они даже не заметили бы, что шкаф рассчитан на два ряда книг. В другом месте нашли бы, — Кенни кивает и не обвиняет его. Стэну не нравится ощущать себя преступником, а ещё больше не нравится знать, что он виноват. Но, почему-то, блондин не обвиняет его, хотя мог бы.       — Правда умно. Ты говорил, что по выходным стараешься быть трезвым? — Кенни видит слабый кивок и тут же возвращает книги на место. Будто и не было ничего. Заметив изумление Стэна, Маккормик хмурится сильнее и кусает губу, — Стэн, я не собираюсь всё это тут же выбрасывать или что-то такое. Я понимаю, что ты не можешь избавиться от чего-то подобного сей момент. Но я буду рядом. С тобой. И мы постараемся что-нибудь сделать с этим. Сократить количество дней, когда ты пьёшь для начала, может быть?       — Это… звучит нормально, — Стэн кивает, потому что это правда звучит не так страшно. Конечно, он не может представить себе не дерьмовый день совсем без алкоголя, но плавно снижать количество дней с выпивкой? Это не так плохо, он ведь держится обычно два дня. Кенни выдыхает с явным облегчением и Стэну тоже становится немного легче. Маккормик не давит на него, но… хочет помочь. Это действительно важно для Стэна, на минуту его сомнения развеиваются, и он думает, что теперь всё действительно иначе.       — Хорошо. Тогда, пойдём на кухню? — Они спускаются и замечают Карен в какой-то футболке Шелли. Шорты, видимо, тоже принадлежали его сестре. Стэн даже вспоминает эту персиковую футболку, которую сестра отказалась носить, когда у неё начала расти грудь, потому что та начала сильно облеплять. Карен — худенькая и маленькая, футболка на ней немного болтается, но смотрится хорошо. По-домашнему уютно. На Кенни какая-то растянутая майка Стэна, которую Кенни нашёл в куче его одежды, и собственные джинсы. Длинные ноги блондина были его личным проклятьем, даже собственные джинсы были уже коротковаты и обнажали щиколотки.       — Садитесь за стол! — Карен расставляет тарелки, а Шерон несёт в центр стола большое блюдо с беконом и овощами. Затем со сковороды она каждому кладёт два яйца. Карен ведёт себя спокойнее брата, но всё ещё выглядит восторженной, а Кенни… смотрит на еду голодным зверем и только что слюной не капает на стол. У Стэна привычно нет аппетита и он не хочет притрагиваться к бекону, но ловит внимательный взгляд блондина. Стэна вспоминает их разговор о проблемах с питанием, о том, что он похудел и думает, что отсутствие аппетита не значит, что его желудок действительно в этом не нуждается. Стэн накладывает себе бекон, ориентируясь на тарелку матери, и видит, как расслабляются плечи Маккормика.       — А где Рэнди? — Стэн привык обращаться к отцу так и даже небольшое перемирие не способно совсем исправить то, что их отношения когда-то были испорчены до точки невозврата. Но невозврат — не значит конец. Иногда нужно свернуть налево, Стэн помнит это. Шерон улыбается и это хороший знак, потому что это значит, что Рэнди не делает что-то глупое. Ну, Стэн надеется на это.       — Он в Денвере. Сказал, что поехал за подарком на нашу годовщину…       — Я думал она через неделю! — Стэн действительно удивлён. У него отложены деньги на подарок родителям, в какой-то момент это было единственное хорошее, что он мог для них сделать и, если что, помирить их в случае особо громкого скандала, если Рэнди забыл. Но такая ранняя подготовка не похожа на отца. Не на его отца уж точно, может быть, на отца Токена или Кайла, но его отец?!       — Я тоже удивилась… на самом деле… Рэнди сейчас старается. Благодаря тому, что ты признался открыто в школе и дома в том, как себя ощущаешь, в своей ориентации, Рэнди начал ощущать, что должен стараться больше. И что это окупится. У нас был чудесный вечер втроём вчера!       К удивлению и Стэна и Кенни, Карен кивает, подтверждая слова Шерон. Рэнди Марш, который действительно старается исправить свой брак — не что-то новое. Но Рэнди Марш, который интересуется у Шерон, что нужно, чтобы исправить свой брак — нечто удивительное.       — Мистер Марш спросил, чем бы мы хотели заняться. Он заказал доставку еды из города, хотя было дорого и мы смотрели кино. Миссис Марш и мистер Марш не могли определиться с фильмом, но договорились посмотреть по очереди. И он помыл посуду. Потом они что-то обсуждали наедине и мне постелили спать в старой комнате Шелли.       — Вот как… значит, у вас был хороший вечер? — Стэн улыбается, видя, как его мать кивает. И хотя недавно он ощущал сомнения из-за того, что отец снова выпил, сейчас всё действительно хорошо. Не Стэну судить своего отца, это правда, но он и не старался сблизиться с кем-то, чтобы не причинять лишнюю боль. Выходило всё равно паршиво, он уже впутал в это Кенни и понимал, что дальше впутает и Кайла, и Эрика, и Баттерса… и своих родителей. Рано или поздно, не важно, каким будет исход его алкоголизма.       — Мы многое обсудили и сейчас, когда наши дети не так в нас нуждаются… мы решили попробовать начать всё сначала. Свидания, милые знаки привязанности. Рэнди обещал быть внимательнее, а я не так сильно давить на него с бытом. В конце концов, его мужская гордость не позволит ему сидеть сложа руки, если по дому мне начнёт помогать наш сын, верно? — И Шерон подмигивает ему! Стэн улыбается и кивает, они уже убедились, что это так. Иногда Рэнди был слишком раздолбаем, а Шерон слишком давила бытом даже там, где можно расслабиться. Найти здоровый компромисс столько лет спустя казалось сложным, но возможным.       — Давно он уехал?       — Час назад. Скоро должен вернуться. Я сделаю ему вафли, мы с Карен уже сделали вчера потрясающий сироп «солёная карамель».       — Да! Миссис Марш дала нам с собой, так что мы сможем поесть вафли с сиропом! — Стэн припоминает, что замороженные вафли в доме Кенни были практически основной едой, поскольку их можно было получить на распродажах по огромной скидке. А ещё они были в части социального пакета. Куда пропадала остальная часть из пакета Стэн не думал даже спрашивать, чтобы не надавить на больную мозоль кого-то из Маккормиков.       — Я соберу вам ещё с собой, вы же не против, Кенни? — Когда Шерон спрашивает вот этим вот тоном, то отказать ей невозможно. Кенни кивает, еле-еле не давясь беконом, и улыбается. Зелень застряла у него в зубах и Стэн фыркает себе в кулак, потому что щербинка между зубами могла быть и очаровательной временами, но и была «главной проблемой для моей сексуальности» по мнению самого Кенни. Стэн до сих пор смеялся с причины, из-за которой Кен старался избегать легкозастреваемой в зубах пищи перед свиданиями.       Рэнди входит в дом, когда они уже закончили с завтраком и Кенни вызвался помыть посуду. Стэну досталась почётная роль вытирающего тарелки, а Карен потребовала право расставлять их, потому что уже изучила кухню и только женщина знает, как правильно на её кухне должна стоять посуда. Конечно же, это слова матери Стэна и очевидно, что это не кухня Карен, но спорить с этим сложно. Иной раз Стэн просто старался не влезать в пространство матери, чтобы не навлечь её гнев. Шерон начинает готовить вафли, а Рэнди подходит к ней и целует её, как мальчишка. У Стэна алеют щёки, потому что видеть родителей такими — непривычно. Закончив с посудой, Стэн предлагает пойти всем наверх, Кенни и Карен уже поднимаются, когда отец его одёргивает и отходит с ним в гостиную. Рэнди достаёт из кармана коробочку и показывает Стэну кольцо…       — Я подумал, что хочу всё сделать правильно и… обновить наши клятвы. Как думаешь, Шерон…       — Она будет счастлива. Поверь, пап. Она будет. Это лучшее, что ты мог ей подарить, — Рэнди выдыхает и кивает, Стэн видит, насколько его отец испуган. Это слишком потрясающее зрелище, парень точно никогда не сможет его забыть.       — Я заказал нам церемонию, только для семьи, и я позвонил Шелли… Я надеюсь, что она придёт, я хочу, чтобы это был лучший вечер, — Стэн кивает и берёт у отца список, который тот явно составлял очень старательно. Церемония в церкви, столик в ресторане, мамины любимые блюда. Стэн лишь закатывает глаза, замечая, что отец пометил купить лилии.       — Всё идеально, только пап, ты перепутал. Лилии любит Шелли, а мама…       — Точно-точно… Тогда Шерон любит хризантемы. Чёрт, спасибо, Стэнли.       — Без проблем. Теперь всё точно будет идеально, — Рэнди кивает и бегом возвращается на кухню. Стэн слышит смех матери и сам улыбается, поднимаясь наверх. Кенни уже валяется на его кровати, Карен сидит рядом, и они листают выпуск комикса о Мистерионе. Их город и правда странный, раз здесь на полном серьёзе выпускали комикс про ребёнка, который изображал из себя супергероя. И Стэн тоже тот ещё дурак, раз купил все выпуски.       Кенни замечает его в проходе и поганенько улыбается, но брюнету нравится эта наглая улыбка. Карен выглядит сейчас совсем как брат с этим хитрым выражением лица. Девушка первая слезает с кровати и подходит к Стэну, театральна взмахнув руками.       — Этому городу нужен герой! — Стэн не может не поддержать её и, хоть и вздохнув сначала, прикладывает ладонь ко лбу тыльной стороной, слишком уж наигранно даже на свой вкус, восклицая.       — Кто же придёт на помощь этому городу?! Этот город прогнил, коррупция и жестокость на каждом углу! Кто может спасти невинных жителей города?!       — Мистерион!