Проклятие Тихого океана

      Для Кенни Маккормика вечеринки – это прекрасный способ избавиться от стресса. Почувствовать себя живым, цельным и, иногда, обновить тело, в котором медленно скончалась печень. Когда ты знаешь, что не можешь умереть, все зависимости становятся чуть менее значительными. Кенни не боится экспериментировать, пробовать новое, не боится передозов и быть в наркотическом трипе с незнакомцами. Умирать не страшно, когда ты делал это сотни раз, но больно каждый раз. Это, на самом деле, чертовски больно и только из-за этого Кенни продолжает проявлять некоторую осторожность в жизни. Ну, или пытается. Не сказать, что ему слишком везёт в этом.       Для Кенни Маккормика друзья - это важный элемент жизни. Не номер один, но он абсолютно не представляет, как бы жил без них. Дело не только в бесплатных обедах, в возможности пойти к кому-то из них в гости, тем более, что сейчас это случается всё реже, но и в том, что каждый раз он видит в их глазах поддержку. Да, они многое пережили, да, были и насмешки, и абсолютные глупости, и откровенная жестокость. Они – мальчишки, совершенно ненормальные и озлобленные от гормонов, иногда случается всякое. Однако, каждый раз, даже после проявления чужой жестокости, Кенни видит искреннее беспокойство. А сейчас, когда они стали старше, в их жизнях словно наступил штиль. Полный покой, попытки наладить новый быт, найти себя в жизни полностью убрали элемент агрессии из любых отношений подростков, хотя, казалось бы, самое время. Кенни думает, что всё дело в том, что всё то подростковое дерьмо они пережили ещё раньше, а теперь просто повзрослели, вот на самом деле стали взрослыми.       Блондин знает, что Кайл всегда хотел быть взрослым, чтобы его слушали, Картман – чтобы наконец-то его планы исполнялись в жизнь, Кенни хотел иметь самостоятельность, а Стэн ненавидел взрослых. Иногда Кенни замечал за собой, что наблюдает за другом. Стэн ненавидит взрослых и сейчас, смотрит на них уже по прямой, а не снизу-вверх, и в его взгляде скользит искреннее отвращение. Сказать по правде, это всегда немного странно, потому что именно Марш кажется из них самым взрослым. Или лучше зрелым, наверное, Стэну было бы менее неприятно это слово.       Кайл по-прежнему может быть слишком агрессивным, Картман не может перерасти детские комплексы, а Кенни не хватает серьёзности. Стэн самый самостоятельный из них, он способен сам питаться, сам чинит какие-то вещи, в том числе собственную машину, сам заботится о чистоте своей комнаты. Кенни понимает, что и зарабатывает его друг тоже «сам», теперь заначка, вшитая в куртку, кажется свинцовым грузом, давящим его к земле. Может быть, Кенни догадывался, кто их с братом поставщик, но узнать это лично оказалось неожиданно. Стэн был слишком спокоен, когда правда раскрылась. Кенни не знал, как завести об этом речь, как спросить продолжится ли всё как раньше. Стэн тоже молчал и Кенни решил не затрагивать всё это. Хотя бы до следующего дня или поставки.       Кенни к вечеринкам привык, он любит их, они кормят его нужды в общении, в бесплатных закусках и алкоголе. В сексе, безусловно, тоже. Блондин знает, что Стэн к вечеринкам не привык абсолютно, поэтому сам волнуется, будто в первый раз. Это немного странное чувство, переполняющее до краёв, мешающее наслаждаться всем в полной мере. Стэн как раз-таки спокоен, и, похоже, весь стресс достался Кенни. Даже войдя в дом Стэн тут же взял себя в руки и пошёл куда было сказано. Представляться. Кенни передаёт небольшой пакетик Монти, высокому парню, который их встречал, а потом старается выкинуть из головы Стэна, потому что отдельно от беспокойства не получается избавиться.       От Стэна в мыслях, впрочем, тоже никак не избавиться, видимо. Кенни не может думать о сексе, обижает девушку, говоря, что не в настроении, но тут же находит новую компанию, где факт отсутствия сексуального желания принимается нормально. Кенни чувствует себя глупо, напиваясь где-то и выискивая знакомую макушку в толпе. Стэн шапку оставил в машине и вообще носил всё реже. Чёрные волосы найти куда сложнее, чем кажется, особенно в полутьме. Кенни лишь выдыхает тяжело, надеясь, что Стэн ни во что не вляпается.       Марша не видно долго и Кеннет начинает волноваться. На самом деле на подобных вечеринках секс не редкость, но почему-то блондин совсем не может расслабиться, думая о том, что, возможно, Стэн наедине с какой-то девушкой. Или парнем. Мысль о парне, который мог бы целовать Стэна, напрягает, но думать о сексе Стэна с кем-то Кенни не может совсем. Это просто всё ещё не укладывается в его картину мира. Поэтому, когда блондин замечает, как Стэн двигается к выходу из дома, то ему намного спокойнее. Стэн выглядит нормально, немного утомлённым, но хорошо. Кенни думает, что Стэну стало плохо и хочет двинуться к нему, но замирает. К Стэну подходит Харрисон… Кенни уверен, они были вместе. Он совершенно не хочет думать, чем они занимались, но начинает нервничать и злиться. Харрисон – давно пройденная страничка в жизни Стэна, его не должно быть рядом. Кенни не кидается к другу только потому, что тот сам отходит, скрываясь в гуще людей. Когда Маккормик замечает его снова, Стэна кто-то тянет на себя. И целует.       У Кенни всё резко ухает вниз, и он отрывается от чужой груди. Это неправильно, просто… не так. Стэн имеет право делать то, что считает нужным, просто… кто угодно, но не Марш должен целоваться в чужом доме с кем-то незнакомым. Стэн просто не такой. Он романтик. Он правильный. Честный. Способный годами любить человека, отдавать ему себя, пытаться тянуть отношения самостоятельно. Жертвовать. Стэн всегда был тем, кто любит крепко и от всего сердца. Кто если дружит, то навсегда. Это неправильно. Брюнет выходит из дома, а Кенни резко встаёт. Он не бежит следом, хотя очень хочется. Не кидает на Харрисона злобные взгляды. Кенни берёт бутылку пива и делает глоток, чтобы смочить сухое горло. Парень прикладывает прохладную бутылку ко лбу и выдыхает. Весь этот вечер кажется огромной ошибкой. Кенни жалеет, что пришёл сегодня. Вот только, признаётся себе, что дома бы волновался ещё сильнее. Конечно, это глупо. Стэн не идиот, он знает, что делает, но так почему так раздражает мысль о том, что Марш будет на одном уровне с Кенни?       Стэна нет долго. Кенни не выходит за ним, потому что это не «слишком» долго, да и машина его не уезжала, её мельком видно в окно. Он не выходит за Маршем, потому что идиот, который всё-таки начал кидать злые взгляды на Гэри Харрисона. Нет, Кенни не ненавидит Гэри. На самом деле, тот классный парень, Маккормик знает это. Гэри умный, добрый, с активной социальной позицией. На самом деле, Гэри, грёбаный, Харрисон похож на совершенство, поэтому Кенни и злится. На самом деле, Гэри просто не заслуживает кого-то, вроде Стэна. Его друг слишком хорош для какого-то парня, даже вроде Гэри. И даже для Вэнди он тоже слишком хорош, раз та влюбилась в Картмана. Гэри вообще не имел права влюбляться в Стэна, но он сделал это, и поэтому он настоящий идиот и никакие оценки или начитанность этого не исправят.       Стэна нет долго, поэтому когда он входит в дом это похоже на грёбаный удар по нервам. У брюнета немного безумный взгляд и это неправильно. Кенни сжимает бутылку крепче, порываясь подойти, но Харрисон его опережает. И смотрит на Стэна так слащаво, что это противно. Неужели, блондин настолько тупой, что не понимает, что Стэну на него плевать? Что это алкоголь, ещё что угодно, но никак не искреннее влечение? Любопытство и возможность, не более того. Но у Кенни всё внутри сжимается, когда Стэна тянут за руку. На Стэне нет футболки. Под кожанкой, совсем. Кенни не замечает следов чужих губ, но будто видит невидимый след чужих рук на теле Марша, когда Стэн стаскивает с себя кожанку. Стэн сам это делает и это напрягает внутри всё. Марш тащит Харрисона в толпу и целует так, как никогда не целовал при ком-то Вэнди. В этом поцелуи будто крик о помощи, будто скопилось всё безумие, которое было в Стэне. Это страшно.       Кенни не знает, что его так злит. Это ведь нормально, когда на таких вечеринках подростки творят безумства. Стэн тоже не дурак. Но Стэн, тот самый потрясающий Стэн Марш, не должен вот так тереться о чей-то грёбаный член и подставляться под жадные пальцы. Стэн не должен был изначально так нажираться, чтобы делать это. У него должно было быть что-то намного лучше, так считали все. Поэтому Картман так был против вечеринки, поэтому Кайл хотел, чтобы Стэн сам держал всё под контролем, не позволял кому-то перехватывать власть над ситуацией. Поэтому Кенни врывается в толпу и хватает Стэна за руку, дёрнув на себя. В глазах друга он видит удивление и всё. Стэн не выглядит так, будто против. Или будто ему сделали что-то плохое. Марш улыбается самыми кончиками губ и кидает взгляд на Гэри и ещё каких-то людей, просто качнув головой, а затем делает шаг к Кенни. Маккормик отмирает и ведёт Стэна за собой, продолжая держать за запястье. Он выводит Стэна в коридор, где слишком узко, чтобы кто-то задерживался надолго. Кенни выдыхает, стараясь успокоить бушующую внутри злость.       - Ты пьян, - Это выходит изо рта Кенни удивительно легко. Он, честно, уверен, что Стэн перепил, а потому и поддался общему безумию и разврату. Но Марш смотрит на него слишком спокойно и отрицательно качает головой.       - Нет. Я трезв, Кенни. Уже трезв. Честно. Но да, я пил до этого. Прошло достаточно времени, я не так легко пьянею, как ты думаешь, - У Стэна, правда, спокойный голос и нет насмешки в нём или вообще чего-то «не трезвого». Кенни морщится, но слабо кивает. Стэн, будто понимая, что Кенни не до конца ему верит, ловко касается свободной рукой кончика носа, - Я трезв, чувак.       – Тогда… что это было? И где твоя футболка? – Кенни точно уверен, что Стэн уходил в ней. Он наблюдал слишком внимательно, чтобы ошибаться. Стэн напрягается всем телом, чуть дёргается. Это бесит до ужаса. Кенни сжимает челюсти так, что зубы скрипят.       – Где-то… это не важно вообще. Что не так, Кен? – Если бы Кенни мог точно сказать, что не так, он бы ответил. Вот только, он сам не знает. Маккормик качает головой и, наконец-то, отпускает запястье Стэна. Это неправильно, всё с самого начала. Кенни ёжится, будто ему холодно, но это не так. Просто внутри что-то противно царапает.       – Пошли отсюда? – Блондин сам не уверен, зачем говорит это. В этом ведь нет никакого смысла, просто… это всё глупо. И быть дальше здесь тоже глупо. Может быть, он надеется, что Стэн прислушается и уйдёт с ним. Надеется на то, что он выберет друга, а не вечеринку. Не Гэри Харрисона с этими отвратительными ямочками на щеках. У Стэна есть свои и ему не нужны ямочки Гэри, не в этой жизни.       – Нам нельзя вести машину. Мы пьяны. Хорошо, куда ты хочешь? – Стэн противоречит сам себе и это смешно, Кенни просто не может это выдержать. Смех у него лающий какой-то и хриплый, но довольный. Стэн выбрал его. Выбрал его идиотизм и глупость, а не это всё.       – Я поведу. Ты пьян, Стэн. Я доверяю тебе, но нет. А я пил только пиво. И я умею водить, хотя да, ты водишь лучше всех из нас. Сколько нам было, когда ты уже водил?       – Восемь. Я начал водить машину в восемь. Когда напивался отец. Или дед. Или оба. Ты точно справишься? – Кенни кивает, потому что в голосе Стэна нет сомнений, скорее, он просто спрашивает, потому что должен.       – Я голоден. Заедем куда-нибудь, ты же не против? – Стэн улыбается и кивает, немного ёжась. Кенни стаскивает парку и накидывает другу на плечи, тот не благодарит, даже не реагирует и именно это как-то приятнее, чем любая реакция. Просто, будто это совсем естественно, то что сделал Кенни. Маккормик берёт Стэна за руку, в этот раз за ладонь. Пальцы у Стэна холодные, немного влажные и чуть дрожащие. В этом есть что-то трогательное и Кенни закусывает губу. Он не должен ведь испытывать такое облегчение, уводя Стэна отсюда? Сейчас любимый способ сбежать из дома напоминает ему логово, полное змей. И это дерьмовое чувство. Кенни идёт со Стэном к выходу, и Марш идёт следом в том же темпе, лишь кивает головой на чьи-то прощания. С кем Стэн успел познакомиться? Когда? Кто эти люди?       – Уже уходишь, Марш? – К ним подходит Крашеный и Кенни напрягается. Стэн кивает, будто не было ничего пару минут назад, будто к его бёдрам не прижимались руки этого парня. Будто Кенни почудилось. К удивлению Кенни, Марш нагло врёт.       – Да. Я слишком перепил, Кенни поможет мне доехать домой, – Эта ложь кажется странной. Стэн сам доказал, что трезв, точнее, может быть и пил, но его разум в порядке. Он не нуждается в доставке или подобной заботе. Но это срабатывает, и парень лишь кивает Стэну, бросая на Кенни насмешливый взгляд.       – В таком случае, увидимся на следующей встрече, Марш.       – Возможно. Посмотрим.       – Увидимся.       В чужом голосе было столько уверенности, что Кенни успокаивает себя, выдыхая через нос. Это бесит. Брюнет ведь сказал, что лишь возможно, так почему кто-то другой уверен, что знает Стэна лучше, чем сам Стэн? Стэн сжимает ладонь и Кенни выдыхает, потому что теперь Марш ведёт его к выходу. Стэн подбирает свою кожанку у выхода, по ней даже не успели потоптаться. Они проходят через дверь, и лишь через секунду Кенни замечает в руках друга закрытую бутылку коньяка. Маккормик не был слишком хорош в употреблении крепких напитков, новое тело каждый раз имело нулевую терпимость к алкоголю. Но Стэн выглядел уверенно, взяв именно столь крепкий напиток. Кенни молчит, забирая ключи от машины Марша, и кивает ему на кузов. Стэн качает головой и садится рядом на пассажирское.       Кенни не так хорош в вождении, как Стэн, но он трезв, выпив меньше, чем бутылка пива, и у него есть какой-никакой опыт. Они заезжают в KFC, покупают самое большое ведёрко крылышек, которое там есть, а затем остаются на парковке.       – К тебе? – Кенни правда не знает, куда сейчас ехать, потому что Стэн, похоже, обмяк. Будто на него навалилась сильная усталость, кончился запал и жар от чужих тел и громкой музыки.       – Нет. Я не хочу домой. Не сейчас… давай… пруд Старка. Поехали туда, - Маккормик не спорит, кидает взгляд на Марша, который съедает один стрипс и облизывает пальцы. Кенни резко отводит взгляд, сильнее сжимая руль. Стэн выглядит задумчивым и это бесит, потому что когда-то между ними всеми не было секретов. Эрик, Кайл и Кенни и сейчас стараются доверять всё друг другу и Стэну, особенно после того, как, наконец-то, их отношения снова стали доверительными, спустя столько ссор и переживаний. Стэн, однако, что-то скрывает. Кенни знал это с самого начала.       Пруд Старк с годами не изменился. Не стал чище или грязнее, остался всё таким же по-своему красивым и завораживающим. Он не покрыт льдом, это вообще не частое явление, берег украшен небольшими сугробами. Только дороги к пруду стали пошире, теперь можно было проехать на машине, чем иногда пользовались любители пикников. Даже в Южном Парке бывало тёплое лето и вокруг пруда летали десятки бабочек и росли целые кучи цветов. Парни не выходят из машины, запирают её изнутри, и Стэн отодвигает сидения, позволяя им перелезть назад. Разувшись, они залезают на кровать и Кенни тяжело выдыхает.       – Гэри тебя не достоин, чувак. Это было бы ошибкой, и он слишком тобой увлечён, - Маккормик не знает, зачем это говорит, просто… ему не нравится, как сильно Гэри нравится Стэн. И как давно. В этом есть что-то страшное, так долго любить Стэна и глазеть на него издалека.       – Тогда я идиот. Но не совсем. Мне стыдно, Кен. Я виноват перед Гэри. Я воспользовался им. Возможно, стоило дойти до конца, может быть, мне было бы не так стыдно. А может быть, мне было бы ещё хуже. Не знаю.       – Как… далеко вы зашли?       – Дрочка. Недалеко. Просто… Он хотел меня. Я знаю. Это было странно и здорово. Я впервые ощущал себя желанным. Я понял, что ты имел ввиду, когда говорил, что это делает тебя живым, – Кенни кивает на чужие слова, потому что Стэн, судя по голосу, и правда понял. Блондин не понимает, почему его это тревожит. Стэну ведь не нужно чувствовать что-то такое, верно?       – Ты не сделал ничего плохого. Он хотел тебя. Ты дал ему то, что мог дать. Если он рассчитывает на что-то ещё, это ведь только его проблема, – Стэн хмурится на слова Кенни и Маккормик хмурится тоже. Очевидно, что Стэну не легче от этих слов. Он винит себя. Он не хотел использовать Гэри и давать ему надежды, но Стэн хотел ощутить себя желанным. Может быть, даже любимым. Гэри мог дать это.       – Я…       – Ты хороший человек, Стэн. И слишком умный. Много думаешь обо всём, – Кенни улыбается, пожимая плечами. Это так глупо, злиться на Гэри за то, чего хотел сам Стэн. Просто… тот не должен был. Тот и так знает, что из этого ничего не получится. Кенни сомневался, кто кем пользовался в этом случае. Стэн смеётся и смотрит на Кенни с насмешкой и, кажется, даже жалостью.       – Чувак, знаешь, я вдруг понял, что ты… идеализируешь меня. Серьёзно, это глупо. Не делай этого.       – О чём ты? – Кенни действительно не понимает и удивлён. Он не идеализирует Стэна, с чего бы? Стэн действительно хороший парень. Его не нужно идеализировать, чтобы всё хорошее о нём было правдой. Марш качает головой и горько улыбается. От этого становится очень больно и Кенни садится, хмуро глядя на Стэна. В этой улыбке что-то… очень больное. Извращённо-больное, Кенни не видел такой никогда, – Стэн?..       – Не важно. Кенни, ты же хотел накуриться, да? Смотри, что дал мне Рэнди, – Стэн встаёт и тянется к бардачку. Он достаёт пакетик и у Маккормика буквально лезут глаза на лоб. Это чертовски качественная дурь. Считай, элитная. Стэн улыбается, кидая пакетик Кенни в руки, – И? Что теперь?       – Если ты хочешь, Стэн? – Кенни сам удивляется, почему так не уверен вдруг, но Стэн пожимает плечами, а затем, будто всё обдумав, кивает.       – Я доверяю тебе, чувак. Я не шарю в этом, хотя Рэнди и курит постоянно, – И это всё, что нужно Кенни, чтобы вернуть былую уверенность. Он скручивает самокрутку ловко, хотя его пальцы и дрожат под внимательным взглядом Стэна. Кенни достает зажигалку, но Марш вдруг накрывает ладонь с ней и откладывает её в сторону.       – Давай сначала окунёмся? В пруд.       – Что?       – Окунёмся в Пруд Старк. Всегда хотел это сделать. Мне кажется, хорошая возможность, - Кенни смотрит на друга в шоке и не может сдержать удивлённого оханья. Стэн сейчас расслаблен, немного взъерошен и будто открывает что-то, на что нельзя смотреть другим. Доверяет ему что-то такое. Кенни не может отказать, он знает это, но хмурится.       – Мы заболеем чувак. И умрём. От воспаления лёгких.       – Нет. Мы окунёмся, вернёмся в машину, включим обогреватель и залезем под одеяло. И накуримся, – Стэн даже не смотрит на него, стаскивая с себя штаны и бельё, и открывает кузов, вылезая на холодный снег босыми ногами. Кенни замечает засос на чужом бедре, с внутренней стороны, и зло сжимает губы. Блондин раздевается мгновенно, потому что Стэн не может делать это всё один, так нельзя. А может, потому что его бесит это тёмное пятно на чужой коже, ярким клеймом высеченное.       Кенни идиот, потому что должен был поймать чужую голую задницу и запихать обратно в машину. Вместо этого Кенни следом вбегает в ледяную воду и вдруг смеётся. Это… удивительно. Это холодно, омерзительно, больно колется, но это потрясающе, потому что тяжёлая толща воды обволакивает его тело, будто огромный кокон, через который не пробиться. Это странное чувство боли и безопасности. Стэн окунается с головой, вода стекает с его волос и Кенни подходит ближе, с трудом пробираясь через воду, которая кажется тяжелее камня. Маккормик хватается за плечи Стэна и выдыхает испуганно, погружаясь под воду вслед за Стэном, схватившимся за его плечи в ответ.       Под водой ощущение защищённости накрывает ещё сильнее, Кенни откровенно не хочет вылезать из воды. Может быть, он позволил бы потоку заморозить себя, убить, подарив ощущение блаженства и жалящих игл своему телу. Всего один раз умереть вот так звучит заманчиво. Но с ним Стэн, который не может умереть. И заболеть тоже. Кенни притягивает к себе друга, тянет на воздух и прижимает к груди вздрагивающее от холода тела. И тут же тащит к машине, пихая на кровать, быстро закрывая кузов и врубая печку на полную.       – Ты идиот, Марш, ну, чёрт подери, – Бурчит Кеннет, кутаясь со Стэном в одеяло, прижимая его ближе к себе, потому что так теплее. Они оба перестают дрожать совсем скоро, и их собственная глупость всё ещё не кажется ужасной. Это, и правда, было здорово.       – Ага. Видишь, я не идеальный. Я идиот, – Уверенно произносит Марш и прижимается к Кенни плотнее, утыкаясь прохладным носом в горячее плечо друга. С мокрых волос Стэна капает холодная вода прямо на кожу Кенни и Маккормик вздрагивает, но не отстраняется и фыркает. Это так тупо всё.       – Ты не идеальный, но… ты потрясающий, Стэн. Я не знаю, как это объяснить. Ты мой друг. Ты потрясающий друг. Ты всегда делал для нас всех всё, что было в твоих силах. Пытался, даже если не получалось. Ты ведь знаешь, нас всегда звали «команда Стэна», хотя ты никогда не видел себя нашим лидером. Это потрясающе. Даже Эрик всегда видел в тебе лидера, но ты сам… никогда.       – Это глупо, Кен. Это всё такая херня, чувак… – Стэн устало трёт собственное лицо и тянется к самокрутке на кровати. Он закуривает на удивление ловко для человека, который не баловался этим, но Кенни вспоминает, что Стэн иногда курил обычные сигареты. Это тоже опыт, а придерживать бумагу догадался бы и идиот. Стэн вдыхает сладковатый дым и выдыхает через какое-то время, чуть подержав в себе. Кенни прикрывает глаза. Эта дурь и правда хороша, тут же наполняет тело негой и жаром. Стэн немного отползает, устраиваясь удобнее, и Кенни берёт свою самокрутку, прикуривая от сигареты Стэна, потому что пальцы уже не так послушны и из-за холода, и из-за дыма.       – Я не понимаю тебя, Стэн. Ты будто… не хочешь верить в то, какой ты есть. Ну, для окружающих, – Маккормик дёргает плечом, выдыхая дым куда-то в сторону. В машине становится слишком дымно и Кенни чуть приоткрывает окно спереди, чтобы дым немного уходил. Это опасно и глупо, курить в машине, но они идиоты. Что уж тут поделать.       – Потому что это бред, Кенни. Это пиздец какой бред. Люди ошибаются.       – Считать тебя хорошим человеком – ошибка? – Брюнет замирает, пялясь в пустоту. Кенни впервые смотрит на Стэна вот так… Обнажённого и беззащитного. Стэн не выглядит слабым или уязвимым. Стэн выглядит настоящим. У него красивые, длинные и тёмные ресницы, глаза сейчас почти чёрные, глубокие и бесконечно печальные. Стэн красивый и выглядит таким свободным, но уставшим, что от этого внутри всё сдавливает. Стэн не похож на парня, у которого стабильная жизнь, пусть и с трудностями. Стэн похож на человека, которому просто нечего терять.       – Да… знаешь, я думаю да. Считать меня хорошим человеком – это полнейшая тупость, дурь и идиотизм, - Говоря это, Стэн уже не сомневается. Кенни видит уверенность в чужих глазах, видит, как выпрямляется спина друга, будто он готов сражаться за своё мнение. За мнение о том, что он хуже, чем люди считают. В Стэне всегда было много рыцарства, какие-то повадки, осанка, но проявлять всё это в момент, когда называешь самого себя как минимум не хорошим человеком?..       – Ну… это мнение людей, так? Ты не можешь запретить кому-то видеть тебя хорошим. Кому-то идеальным. Даже Крейг изменил своё мнение о тебе, так? – Стэн морщится, услышав это. Когда-то у них с Крейгом и его группой было странное соперничество. Сейчас, если они и общались, Крейг и Стэн снова брали на себя лидерские позиции, но не боролись за них, а обсуждали ситуацию, приходили к общему решению, будучи достаточно разумными, и руководили каждый своей группой, объединяя. Наблюдать за ними всегда было увлекательно. Стэну, похоже, не нравится осознавать, что даже тот, кто был о нём не лучшего мнения, начал считать иначе.       – Ты прав. Просто… меня это бесит. Я хочу, чтобы люди знали, что я не хороший человек. Я… я хуже, чем люди думают. Я устал, – Стэн делает новую затяжку и прикрывает лицо рукой. Он настоящий. Не уязвимый, нет, Кенни бы никогда не причинил ему вред, а потому то, что Кенни видит, нельзя назвать слабостью, уязвимостью или незащищённостью. Это просто Стэн. Настоящий.       – Тогда что в тебе «не хорошего»? – Кенни видел Стэна на вечеринке, в обычной жизни. Кенни знает Стэна с самого детства, кажется, уже тринадцать лет. Может быть немного дольше. Он видел завистливого Стэна, злого, обиженно на жизнь. Видел его циничным, истеричным, уставшим. Стэн не становился от этого хуже. Никогда. Но на губах Марша появляется горькая ухмылка, и она выглядит жалко. Больно. Стэн не отвечает, просто смотрит куда-то в пустоту, делая затяжку за затяжкой. И, в конце концов, лишь повторяет.       – Я плохой человек. Есть причины, – У Кенни злость поднимается на самого Стэна. Это такая тупость. Зачем говорить столько дерьма о самом себе? Просто… зачем? У Стэна в голосе усталость, которую Кенни не слышал никогда до этого. Сейчас Стэн Марш похож на призрака, Кенни вглядывается в него внимательнее. Становится вдруг страшно, что тот исчезнет.       Кенни замечает то, чего просто не замечал раньше. У Стэна бледная кожа, очень. Он видит ниточки вен на предплечьях, замечает темноту под глазами. В полутьме Стэн действительно похож на призрака. Шрам на животе у Стэна выглядит тонким, розовым и нежным, его хочется коснуться, потому именно он выглядит самым живым на теле Стэна. Глаза у Стэна яркие, синие, но очень печальные.       Кенни никогда не обращал внимание, может быть не хотел замечать, но на самом деле не слишком часто он видел друга без футболки. На переходе от плеча к груди у Стэна шрам. Точнее, два почти одинаковых. Рваные и круглые шрамы не сильно бросаются в глаза, но сейчас Кенни видит их слишком чётко. Он не может вспомнить, откуда они, что это за шрамы. Дымный дурман мешает думать логически. По поводу одного у Кенни появляются подозрения.       – Стэн, откуда у тебя шрамы? – Кенни смотрит прямо на них и Стэн даже не уточняет, о чём говорит Кенни. Видимо, для Марша это всё правда очевидно. Брюнет пожимает плечами и с Маккормика сходит оцепенение. Стэн касается шрама у правого плеча.       – Это от стрельбы в школе. Шесть лет назад. Я до сих пор не пересдал тот тест по математике, – Кенни хорошо помнит тот день. Он знал, что от выстрела должен был остаться шрам, просто для него самого это не актуально. Если в него стреляли это было фатально. Если нет, то он умирал позже. Кенни протягивает руку и касается шрама, соприкасаясь с пальцами Стэна. Это больно.       – Я помню. Ты оттолкнул меня. В тебя попали… я испугался за тебя, - Кенни действительно помнит, что этот выстрел должен был убить его. И как Стэн толкнул его под парту – тоже. На партах и их тестах осталась кровь Стэна, он зажимал свою рану до приезда полиции и скорой и дышал тяжело. Кенни помнит испарину на лбу Стэна, тёмные тени под его глазами и слёзы в уголках глаз, но Стэн тогда не проронил ни слезинки всё равно. Вскрикнул один единственный раз, когда пуля пробила тело.       – Да. Она прошла на вылет. Моё тело двигалось само. Я не жалею, – И это ещё одна причина, почему Стэн хороший человек. Это был не первый раз, когда даже не думая о последствиях, Стэн пытался спасти чью-то жизнь. Его жизнь в том числе, хотя Кенни и не мог умереть. Да, Стэн не знал об этом, но ведь именно поэтому то, что Стэн рисковал собой ради того, для кого смерть не опасна – ещё страшнее, – Это не было слишком большим событием. Мне приходилось ходить в школу. Болело ужасно, но, думаю, это был ещё один опыт, который тогда доказал мне, что моя семья может быть безразличной.       – Не только семья… мне жаль. Мы почти сразу забыли о том, что тебе больно.       – Это было давно… а второй… ты помнишь, как зоозащитники атаковали нашу футбольную команду? И Кайл с Эриком сражались за новый талисман, - Кенни кивнул, потому что помнил эту ситуацию из-за того, что это было смешно. Клизма и дерьмо, если он помнил правильно, - Я не хотел выбирать. Не между двумя видами какого-то дерьма. Это не было смешно, это было мерзко. Но все считали, что я обязан выбрать. Кайл нанял какого-то парня убедить меня с лозунгом «голосуй или умри». И меня выгнали из города.       – Да, я помню, но… – Кенни не помнит, чтобы Стэна тогда ранили. Кенни помнит ту ситуацию вообще очень смутно, и травка лишь стирает все эти неприятные события из головы. Стэн пожимает плечами, усмехается и щурится.       – Ну, тот парень оправдывал свой слоган действиями. Я прибился к группе зоозащитников, которых расстреляли. Меня ранили. Мне пришлось голосовать, чтобы от меня отстали, и я выжил, а не потому, что я хотел. Меня ещё месяц преследовали кошмары о зоофилах и перестрелках. Ну и рана болела чертовски, мама даже не додумалась отвести меня к врачу и обработала всё дома. Заживало долго.       Кенни заторможено кивает. Он и правда не помнит этого так, он просто помнит, как они смеялись над вариантами нового талисмана и… всё. Это отвратительно, и Маккормик ощущает себя отвратительно. Ужасным другом, который даже не помнит, как Стэн мог умереть в те дни. А ведь именно это всегда раздражало Кенни в его проклятье.       – Стэн… мне жаль. Я бы хотел быть рядом тогда.       – Это было давно. И ты рядом сейчас, – Только Кенни не уверен, когда он был нужнее. Сейчас, мирно сидя рядом со Стэном в машине, выкуривая самокрутку, или тогда, когда Стэн был ранен и испуган. Голова начинает гудеть, а во рту противно саднит. Он не заметил, что прокусил себе язык. Кенни сглатывает и внимательно смотрит на друга. Стэн поднимает голову и смотрит в его глаза. Выдыхает устало, а затем улыбается. Просто и спокойно, самыми уголками губ. Будто это что-то обычное, то, что он говорит. У Кенни мышцы зудят от нервов.       – Я всегда боялся быть похожим на отца. Делать другим больно. И знаешь, что? Я такой же, Кен. Я алкоголик, Кенни, – Блондин хмурится и выдыхает. Похоже, Стэн всё-таки был пьян, так? И травка тоже может развязать язык. Стэн слишком не любит себя, почему-то, обвиняет. Кенни думает, что это их ошибка. Не Стэна.       – Стэн, все иногда выпивают. Ну, не все, но это не делает тебя а…       – Нет! Ты не понимаешь. Я, блядь, алкоголик. Я пью каждый день… понимаешь? Каждый чёртов божий день я просыпаюсь без сил. У меня нет сил просыпаться. Нет сил жить. Я заливаю в себя виски, иду в школу и чувствую, что всё не такое дерьмо… – Стэн кричит, глядя на него с болью, смотрит прямо в глаза и ждёт. Кенни не знает, что сказать, потому что он не может поверить. Это не… Стэн Марш потрясающий. Как он может быть действительно «алкоголиком». Кенни не знает, что делать, он не умеет утешать людей как следует. Это сложно, когда нужны слова. Но Кенни умеет действовать, а потому гладёт свою ладонь на ладонь Стэна и сжимает. И Марш расслабляется.       – Говори.       – Ты помнишь шесть лет назад? Мой день рождения? Как я не мог радоваться ничему. Я всё считал дерьмом. Чувак, нихрена не изменилось. Я не считал дерьмом только вас, но… вы сделали мне больно. И это было тяжело. Когда та ситуация закончилась, мне так и не стало лучше. Каждое утро, прежде чем встретиться с вами, я делал глоток виски, бурбона, коньяка, выпивал бутылку пива… выбирай что хочешь, мне всё равно. Я не пью только на выходных, когда могу просто лежать в своей кровати, когда мне не нужно ничего делать. Ничего не изменилось, Кенни. Мир всё такое же дерьмо… – Стэн заканчивает свой монолог, делая очередной вдох дыма, и смотрит на друга с такой болью в глазах, что Кенни тоже становится больно. Кенни не знал. Он не догадывался даже, никто из них. Шесть лет. Стэн скрывал это всё шесть лет. И ненавидел себя за это. Сейчас это всё становится очевидным. Кенни не считает, что Стэн становится хуже из-за этого. Маккормик тянет друга к себе ближе и обнимает, прижав его спиной к своей груди. Стэн его друг и это не его вина, что они слепые идиоты, которые не могут ничем помочь.       – Ты не плохой человек, Стэн. Ты не виноват в том, что тебе плохо. В том, что ты борешься с этим так, как умеешь. Это не лучший выбор… но это не делает тебя плохим.       – Кен… чувак, я думаю у меня депрессия. Я не знаю. Иногда я не пью, а принимаю антидепрессанты. Это помогает, но потом я начинаю видеть странные сны и галлюцинации… Я не хочу к врачу. Это дерьмово, и дома и без этого не спокойно. Я просто… – Кенни аккуратно прикрывает Стэну глаза ладонью. Он слышит, как безумно бьётся чужое сердце. Стэн испуган и это очень страшно. У Кенни самого сердце колотится как безумное. Кенни страшно. Из-за Стэна. Потому что он никогда не думал, что у Стэна может быть что-то такое. Стэн всегда добрый, с нежной улыбкой, готовый заботиться, защищать, дарить свою любовь. А под всем этим в Стэне огромная трещина, в которой зияют пустота и боль такие, что Кенни не доводилось ещё видеть.       – Стэн… всё хорошо. Ты можешь мне доверять. Мы справимся, чувак. Я буду рядом. Слышишь? Всё хорошо, Стэн, я обещаю тебе, – Кенни не хорош в утешениях, но Стэн кивает, будто верит ему. Может быть, правда верит, потому что нуждается в том, чтобы верить хоть во что-то. Кенни гладит чужие волосы и приоткрывает дверцы кузова, выкидывая их докуренные бычки в снег. Стэн рядом уже тёплый, бесконечно уставший и печальный, вызывает желание обнять и утешить. Кенни не сопротивляется.       – Кен… я устал, – Кенни кивает вновь, сейчас он, наконец-то, может понять, что всегда чувствовал Стэн. Это больно и страшно, но это часть Стэна Марша, которая существует, которую никуда не денешь. Кенни просто осознаёт, что он будет дорожить любой частью Стэна.       – Я знаю… Стэн, скажи, ты хочешь с этим что-то сделать? Мы должны рассказать кому-то?       – Я… не знаю. Не сейчас, я думаю. Но… да. Однажды, да, – Кенни этого достаточно, и он кивает, вглядываясь в чужие глаза. Из-за марихуаны они покраснели, немного слезились, но Стэн выглядел умиротворённым. Кенни убрал с чужого лба мокрую прядь.       – Ты хороший человек, Стэн. По-прежнему… я просто хочу, чтобы ты знал это. Тебе плохо, и ты не виноват в этом. Иногда так бывает. Но, Стэн, ты боролся с этим как мог, потому, что хотел быть рядом с нами всеми. Это наша вина, что мы не заметили. Что ничего не сделали для тебя. Мне жаль, Стэн. Спасибо, что рассказал. Я постараюсь, чтобы сейчас всё было иначе. Я буду рядом.       Для Кенни Маккормика Стэн Марш – драгоценный друг. Один из лучших, может быть, лучший из лучших. Стэна, на самом деле, никто не заслуживает, даже он сам. И даже сейчас, обнажив своих демонов, Стэн идеален такой, какой есть. Стэн живой, даже если сам так не считает, и отчаянно хочет ощутить себя живым. Для Кенни это всё важное открытие, которое переворачивает весь его мир.       Кенни никогда не думал о Стэне как-то иначе, кроме как о друге. Самом дорогом, но всё же. И в тоже время, Кенни никогда не смотрел на Стэна так же, как на остальных. Он всегда замечал, что хочет проводить с Маршем больше времени. Что его раздражает, когда в их устоявшейся жизни вдруг кто-то появляется. Он никогда не был зол так сильно, если кто-то общался теснее с Кайлом, Эриком или Баттерсом. Но со Стэном это всегда приводило к злости и обиде, потому что эти люди, действительно, не заслуживают Стэна. Никто, особенно сам Кенни. Но если так вышло, что Стэн оказался частью его жизни, то Кенни не собирался это упускать.       – Ты прав, Стэн. Я тебя идеализирую… Но знаешь, мне нравится это. Мне нравится видеть тебя идеальным. И даже сейчас я не меняю своего мнения. Ты видишь себя не так, как тебя вижу я. И мне плевать пьёшь ты, видишь ли ты во мне кусок дерьма или нет. Я действительно дорожу тобой. Сегодня… я был счастлив, когда ты выбрал меня, – У Стэна красивая улыбка, и Кенни тут же улыбается в ответ, видя её. Маккормик из тех людей, которые не слишком дорожат собственной жизнью, но ощущать себя живым он отчаянно хочет. И сейчас ощущает, как никогда прежде. Ничто не давало ему этого ощущения раньше с такой силой. Стэн поворачивается к нему, в его глазах яркие искры наркотиков и собственного безумия. У Кенни замирает сердце.       Кенни нравится Стэн. Кенни Маккормику всегда нравился Стэн Марш, сколько он себя помнил. Но он никогда не думал о том, что его «нравится» может быть другим. Нести в себе что-то большее, чем дружбу, привязанность и верность. Сейчас Кенни наконец-то понимает, почему он ненавидит всех тех людей, которые не достойны Стэна. Сейчас, видя брюнета настоящим, доверчиво льнущим к нему, готовым открыть себя, Кенни может признаться себе, что чувствует на самом деле. Что видит он Стэна идеальным не потому, что это правда так, а потому что он идеален именно для Кенни. Потому что не важно, каким будет Стэн Марш, сейчас, годы спустя, Кенни примет его любым и будет дорожить им любым. Кенни Маккормик влюблён в Стэна Марша.       Блондин никогда не видел, не хотел видеть и замечать, что Стэн красивый. Высокий, стройный, с правильным лицом. Глаза у Стэна, банально, но чистейшее озеро. И ресницы тёмные, густые и длинные. Красивые. В Стэне есть какая-то женственность, но почему-то об этом не думаешь совсем. И это странно, потому что его отец был чёртовой Лорд, а мать одна из самых красивых женщин города. У Стэна не тонкие, но и не пухлые губы. Просто… идеальные. Такие, которые хочется поцеловать. И это причина, по которой на Стэна смотрят окружающие. Стэн действительно красивый, и с этими печальными глазами, и с этой лёгкой усмешкой, и с алкогольным дурманом крови.       Кенни не знает, как жил раньше, не замечая этого. Как мог существовать, никогда не думая об этом до сегодня. Разве это нормально, вдруг осознать, что все эти годы ты не просто злился, как друг, а действительно ревновал? И даже к Вэнди, но Стэн хотел быть с ней и был с ней счастлив. Кенни просто хотел, чтобы Марш был счастлив. Но он не был. И это было самым ужасным, самым жестоким обманом, который был в жизни Кенни.       У Стэна губы мягкие, тёплые, даже горячие. Язык гибкий, тёплый и властный. Кенни не знает, как, почему и зачем вдруг целует Стэна. Марихуана ли виновата или осознание того, как много лет Кенни сам себя обводил вокруг пальца, притворяясь последним идиотом. Стэн не принимает это безропотно и не отталкивает. Проталкивает свой язык в ответ, сжимает губы Кенни своими и не закрывает глаза, глядя прямо в душу. Кенни тоже не может прикрыть свои, и это самый странный, пугающий и идеальный поцелуй в жизни Кенни, которому точно есть с чем сравнивать.       Когда Кенни отстраняется, Стэн смотрит на него так же спокойно, а у Маккормика сердце уходит в пятки и слёзы наворачиваются на глаза. Ему нечем дышать, потому что он осознаёт, что все эти годы обманывал сам себя. Стэн Марш не идеален, может быть, даже плохой человек, Кенни не знает точно теперь. Но для Кеннета Маккормика Стэн Марш - совершенство.       – Кенни… это не всё, Кенни, – И в спокойных глазах Стэна появляется столько вины, что становится больно. Кенни дурак, влюблённый, глупый, не знающий, как жить дальше теперь.       – Что? – И больше всего на свете он боится, что Марш объявит, что это ошибка. Что Кенни совершил что-то ужасное, украв его поцелуй, что Кенни сделал ему больно. Кенни ожидает обвинений, криков, виноватых извинений за то, что этот поцелуй произошёл, или обвинений, что этот вечер ужасен и сломал в Стэне что-то… Всего, кроме этого.       – Пару часов назад я убил человека.