Над пропастью последствий

Тишина. Тишина, постепенно отдаляющаяся, сменилась на уже столь привычные, и в равной степени столь же ненавистные звуки. Ровно девять минут и сорок четыре секунды назад андроид модели RK-900 ушел в спящий режим рядом с теперь уже будящим его человеком. - Гэвин, - тихо позвал робот, где-то на закоулках своей программы задаваясь вопросом “можно ли вообще применить слово “будить” к тому, кто технически не способен спать, а лишь отключаться?”. Мужчина рядом с ним безостановочно ворочался в кровати, тяжело дыша и периодически срываясь на стоны. Кошмары. Они, увы, стали обыденностью для них обоих. Гэвин не мог нормально спать уже многие годы, игнорируя при этом любую предложенную ему помощь – будь то его собственный андроид, вечно его сканирующий, или его коллеги по работе, являющиеся по большей степени лишь свидетелями его скверного настроения и синяков под глазами, которые распростёрлись почти на половину лица. Никто из них не знал причины его недосыпов. Никто, кроме Найнса. Это имя закрепилось за андроидом почти сразу по его переводу в главный департамент полиции Детройта полтора года назад. Последние полгода эти двое жили вместе, совмещая роли партнёров в полицейском участке и вне его стен. И за эти полгода робот видел Гэвина спящим более пяти часов около десяти раз. Прошлое детектива не хотело отпускать его, напоминая о себе каждый день отражением покрытого шрамами лица в зеркале и каждую ночь тревожными сновидениями. “Очень хотелось бы трагически погибнуть, словив пулю в голову при исполнении, но, скорее всего, меня угробит рак лёгких или остановка сердца во сне”, как говорил он сам андроиду, пытаясь отшутиться. - Гэвин, проснись, - повысил голос робот, резко и жутковато неестественно садясь на кровати. Он перехватил пытающуюся неосознанно ударить его руку за запястье, параллельно считывая чужой пульс. 126 ударов в минуту. А что ещё он мог ожидать? Найнс приложил свободную ладонь к чужой груди, сжимая тонкими пальцами влажную от пота футболку и наблюдая, как неосознанно его кожа становится белой. “Это может быть знаком привязанности к партнёру. Я не могу контролировать это с тобой”, пронеслось в голове андроида. И он всё ещё не мог. Ему было странно видеть, как его тело, имеющее мощь машины и созданное с целью убийства не слушалось его. Но ему нравилось думать, что это делает его более человечным. Гэвин резко открыл глаза и инстинктивно сел в кровати, тяжело дыша. Он знал, что на него сейчас пялится андроид. Он знал, что тот за него волнуется – половина кровати была залита красным светом его диода. Знал, что это Найнс разбудил его и сейчас молча держал его руку, давая время прийти в себя. Знал и ненавидел это. Ему не нравилось выглядеть слабым, измученным, пусть даже это происходило и в сотый раз. Мужчина потянулся за телефоном на тумбочке, чтобы посмотреть время, но, услышав от андроида тихое “половина шестого утра”, тихо чертыхнулся, вставая с кровати. - Я воздухом подышу, поспи ещё немного, - кинул Гэвин через плечо, выходя из спальни. Секунду спустя, он сам понял, что сморозил и, опережая уже открывшего рот робота, добавил: “андроидам не нужен сон, детектив, я разработан для беспрерывной работы в течение 120 лет!” Найнс тихо хмыкнул, так как хотел сказать в точности эту фразу. Но факт того, что Гэвин относится к нему, как к человеку, фигурально грело его тириумный насос в груди. Не самая романтичная фраза, чтобы парировать Риду. Вместо остроумного ответа, которыми так любил дразниться Найнс, он встал с кровати и молча пошёл следом. Гэвин, как и ожидалось, стоял на балконе с сигаретой в зубах и смотрел на покрытый предрассветной темнотой город. - Ты знаешь, что я тебе скажу, - вздохнул андроид, становясь рядом с мужчиной и опираясь локтями о подоконник. - Дай угадаю, - не сдержал улыбку Гэвин, затушив недокуренную сигарету о пепельницу и переводя взгляд на робота, - курение убьёт меня? Найнс кивнул, насупившись как ребёнок, что невольно заставило мужчину рассматривать того внимательнее. Как это было возможно? Как он сам мог забывать, что живёт с роботом? Как тот может точно копировать человеческие эмоции? Как единственное, по чём он мог бы отличить его от живого, чувствующего существа был диод на его виске? Ну и, возможно, иногда слишком неестественные “ровные” движения. - Как думаешь, - тихо спросил Гэвин, переводя взгляд обратно на ещё спящий город, - станут ли люди и машины настолько похожими, что даже ты не сможешь отличить? - Чтобы отличить робота от человека, нужен всего-лишь металлоискатель, Гэвин. Но прогресс точно не остановится только на андроидах. А в какую сторону он двинется – покажет только время. До прорыва в робототехнике Элайджи Камски, никто и не думал о том, что в трети домов США будет по андроиду. И даже сейчас человечество не может чётко сформулировать своё отношение к нам. Особенно сейчас. Куда там до скачков в прогрессе. И он был прав. До Революции у людей было куда меньше претензий к андроидам, так как единственное, что они делали – это подчинялись приказам, хоть при этом и занимали рабочие места. Теперь же, в мире, где андроиды имели право сами выбирать, как им жить – случаи агрессии к ним начали расти по экспоненте. Слишком много убийств происходило из чистой ненависти. Слишком много преступников не чувствовали никакой вины за содеянное. Чёрт, да Гэвин и сам был таким. Как же много раз ему хотелось оторвать голову Коннору, а после него и Найнсу. Сейчас же он сам оторвал бы голову любому, кто тронул бы его андроида. Удивительно, как может поменяться человек, не правда ли? И он всё-ещё не хотел признавать, что именно Найнс был причиной этих перемен. “Просто смена взглядов под влиянием сложившейся ситуации”, оправдывался он. “Брехло”, каждый раз с улыбкой отвечал на это робот.