***
Порой жажда красивой жизни толкает нас на безумные поступки. Но там, внутри прекрасного мира, подаваемого под соусом глянца и яркой мишуры, совсем не так чудесно и волшебно. Чтобы стать его частью, необходимо чем-то пожертвовать. И чаще всего цена слишком высока. Но измеряется она далеко не в условных единицах. Отказаться от всего, поступиться своими принципами, позабыть о чести и честности, шагнуть в эту бездну, оставив позади мечты, стремления, цели, — и всё лишь для того, чтобы вкусить амброзию*, которая может оказаться смертельным ядом. Улыбки на камеру, правильные слова, сказанные журналистам во время интервью, россыпь лживых комплиментов, модная одежда от самых известных дизайнеров, намасленные волосы и довольные лица — мы видим обложку и ошибочно судим по ней, не читая даже аннотацию. Мы хотим хоть на мгновение прикоснуться к праведному огню, даже если это сожжёт нас дотла, даже если это навсегда оставит на душе шрам. Почему люди так стремятся туда? Почему их так тянет это высшее общество с его жестокими законами, подводными камнями и грязной неприглядной изнанкой? Все его недостатки скрыты от простых глаз за кадром. Как только заканчивается день, декорации падают, смывается грим. Но в темноте ночи нам не дано увидеть их настоящих лиц. Мидории Изуку не повезло родиться в семье с тяжёлым финансовым положением. Отец бросил их с матерью, когда мальчику было пять лет. Ушёл к другой женщине. Как оказалось, он много лет жил на две семьи. Изуку и не знал о наличии старшего брата, с которым ему так и не довелось встретиться. Мужчина помогал первые годы, благодаря чему его мама, Мидория Инко, скопила некоторую сумму на учёбу сына. Конечно, она не могла определить его в элитное учебное заведение. Изуку учился в маленькой муниципальной школе среди таких же ребят, как и он. Было трудно, было сложно. Инко, чтобы прокормить сына, устроилась на несколько работ. Она всё делала ради своей кровиночки. На собственное здоровье не обращала внимания. Да и какое ей дело до себя? Главное, чтобы Изуку был счастлив и ни в чём не нуждался. Ему было больно смотреть, как мама медленно увядает, выжимая из себя все силы, чтобы тянуть эту лямку бедной, несчастной жизни. Изуку однажды пообещал ей: «Скоро мы будем в достатке, я сделаю всё для этого». Но дверь в глянцевый мир была закрыта для него. Уже со школы он стал искать подработку, с помощью которой смог бы пробраться на вершину Олимпа. Так как Мидория изначально находился на дне, то у него был единственный путь к золотой лестнице — шоу-бизнес. В модельном агентстве Изуку отказали. Сказали, что лицом не вышел. Все пробы, что посещались им за период старшей школы, он с треском провалил. Слишком неуверенный вы — уточнил один режиссёр, когда Изуку попытался выяснить причину отказа. Он приходил домой после многочисленных собеседований, проб, конкурсов и без сил падал на кровать, включая на видеопортале любимую вечернюю программу «Шоу с Всемогущим». Её ведущий, Тошинори Яги, или более известный как «Всемогущий», приглашал к себе различных звёзд, артистов, политиков, музыкантов и просто светских лиц, чтобы побеседовать с ними, разбавить всё шутками и забавными конкурсами. Это было аналогом таких популярных зарубежных шоу, как «Ночное шоу с Джимми Фэллоном» и «Шоу Эллен Дедженерес». Оно получило своё название именно благодаря тому, что Тошинори умудрялся взять интервью у тех, кто его практически не давал. Он находил подход к любому человеку. В этом он был всемогущим. Мидория с упоением смотрел это шоу, делал заметки, записывал каждую мелочь, увиденную им. Тошинори Яги стал его кумиром и эталоном. Он равнялся на него и отчасти завидовал. Всемогущий там, по ту сторону экрана, в мире, где слышен звон монет и запах больших денег. А Изуку здесь, в убогой комнатушке с потрёпанной мебелью и в старых поношенных одеждах. Сможет ли он когда-нибудь стать таким же, как мастер слова Тошинори Яги? За время учёбы в старшей школе Изуку многое перепробовал, но так и не отыскал золотую жилу. Он уже смирился с тем, что не имеет никакого актёрского таланта, поэтому решил выбиться в люди через чёрный вход. В шоу Всемогущего частенько мелькали его операторы, потому что Тошинори всегда благодарил их за работу, за всё, что они делают, чтобы шоу получалось ярким и привлекало телезрителей. Мидория подумал, что будет неплохо стоять рядом с камерой, давать указания, переговариваться с гостями программы и её ведущим, быть создателем, а не просто участником. И Изуку подал документы на режиссуру. Он много готовился, в последний школьный год с головой ушёл в учёбу. Конкурс на одно место был нешуточным; пришлось попотеть, прежде чем получить его. Но Мидория справился со всеми экзаменами, успешно поступил в университет и уже предвкушал ту самую красивую жизнь, которой он очень желал. Только вот учится он здесь четвёртый год, но ни популярности, ни восторженных фанаток у него не появилось. Изуку всё так же, как раньше, перебивается лапшой быстрого приготовления, ходит который год в единственных красных кроссах и считает дни от зарплаты до зарплаты на своей подработке. Зато преподаватели его хвалят, говорят, что с его знаниями он легко найдёт высокооплачиваемую работу. Но для этого ещё необходимо окончить университет, а Изуку уже готов на стену лезть от безысходности. Готовясь к паре по истории мирового театра, Мидория сидел в столовой со своими друзьями. Ребята обедали, а Изуку переписывал лекцию из тетради своей одногруппницы Урараки Очако. Из-за подработки он пропустил прошлую пару, так что у него было всего полчаса, чтобы переписать десять страниц нудного текста о средневековом театре. Зачем ему знать о бродячих артистах, жонглёрах, трубадурах? Он же живёт в современной Японии. Как средневековье поможет ему стать лучшим режиссёром страны, востребованным и дорогим? — Мидория, ты снова без обеда? — спросил его сидящий напротив Иида Тенья. — Давай я куплю тебе что-нибудь поесть. Ты значительно похудел с прошлого месяца. Все свои фразы он сопровождал хаотичной жестикуляцией, при этом держа палочки для еды в руках. Это был крупный юноша с тёмными волосами, квадратным лицом и аккуратными очками для зрения. Они с Изуку учились на одном факультете, но на разных курсах. У Ииды в этом году дипломная работа. Познакомились они на общей лекции, когда Мидория учился на первом курсе. Как-то сдружились на почве общих интересов. А ещё Тенья был из богатой семьи, что выручало Изуку в трудные времена. — Иида, не маши палочками! — буркнул Оджиро Маширао, их друг с факультета анимации, обычный крашеный блондин невыразительной внешности, из рабочей семьи, беспамятно влюблённый в рисование и аниме. Оджиро решил сделать их своей профессией, потому и поступил сюда. У него хорошо получалось воплощать свою мечту в реальность. Однажды его ваншот* даже напечатали в «Shounen Jump». Он занял первое место в результате конкурса, проводимого журналом в прошлом году. Маширао был не из горделивых, успехи его не испортили. Вот что значит любовь к своему делу. С ребятами он познакомился на одном фестивале, устраиваемом университетом пару раз в год. Слово за слово они с Мидорией нашли что-то общее, наверное, потому что были из одного класса небогатых. — А тебе, Мидория, действительно нужно поесть, — добавил он, взглянув на бледного Изуку. — На тебе лица нет. Опять экономишь? — Послезавтра за общежитие платить, — Мидория страдальчески улыбнулся. — Не поем пару дней и куплю себе огромную порцию рамена после того, как отвяжусь от долга. — Слушай, найди себе богатую подружку, — раздался слева голос разума. Этим голосом разума оказался Шинсо Хитоши, сокурсник Мидории, в прошлом его одноклассник. Он перевёлся к ним на третьем году старшей школы. Общение завязалось благодаря тому, что оба собирались на режиссуру. Правда, у них было мало общего. Шинсо не любил столпотворения, постоянное общение, создавал впечатление отчуждённого и сложного человека. К нему было непросто подступиться, и в универе частенько удивлялись тому, как Мидории удаётся ладить с этим холодным парнем. Он всем своим внешним видом как бы говорил: «Не подходите ко мне!» Вечные тёмные круги под глазами, угрюмый взгляд и растрёпанные фиолетовые волосы, словно он вообще их не причёсывал. Оджиро его недолюбливал. Иида просто-напросто терпел. — Ха, очень смешно, — хмыкнул Изуку и вновь уткнулся в лекцию. — А я и не шутил, — Шинсо подсел к нему ближе и наклонился вперёд, подперев подбородок руками. — Знаешь, Мидория, я же не предлагаю тебе найти обычную подружку, я предлагаю тебе найти состоятельную женщину в возрасте. — Предлагаешь мне стать альфонсом*? — Слушай, когда в школе я спросил тебя, почему ты хочешь стать режиссёром, помнишь, что ты ответил? Мидория пожал плечами. Он уже и забыл, что они с Шинсо обсуждали подобные темы. Наверное, он сказал что-то вроде «дарить людям радость» или «люблю фильмы, хочу стать частью их создания». Оджиро с Иидой тоже навострили уши. Шинсо говорил странные вещи, но хотелось послушать, к чему он ведёт свою мысль. Страшно представить, каким режиссёром станет этот генератор безумных идей. — «Хочу создать нечто великое, чтобы весь мир узнал моё имя», — Шинсо прищурился, отчего Изуку вздрогнул. Неужели он был настолько откровенен с обычным одноклассником? — А до этого момента нужно как-то существовать, на что-то жить, пить и есть. Мы, как твои друзья, никогда не оставим тебя в трудном положении, но ты не станешь нас напрягать даже в голодный год. Все подтвердят. Ребята невольно закивали, они внимали каждому слову Шинсо. В этом была его отличительная особенность. Он умело воздействовал на собеседника и всегда выходил из спора победителем. Хитоши знал о своём таланте и частенько им пользовался. Нельзя было понять, серьёзен ли он в данную секунду, или это всё очередная игра. Но тем не менее Мидория не отводил от него взгляда. Он даже подумал, что Шинсо прав. Может, стоит попытать удачу и подцепить богатенькую женщину, которая обеспечит его до тех пор, пока он не встанет на ноги и не найдёт работу своей мечты?! Если бы он сам об этом подумал, то уж точно решил бы, что окончательно свихнулся от бедности. Но из уст Шинсо это уже не звучало так безумно. Что плохого в том, чтобы быть у кого-то на содержании? К тому же ему придётся вступить в интимную близость с потенциальной жертвой и понравиться ей. Ничего не достаётся легко и просто. — Бывал в клубе «Mist»? — спросил Шинсо. — Думаешь, у меня есть деньги, чтобы гулять по клубам? — усмехнулся Мидория. — Говорят, там собираются все сливки общества, богатенькие тётеньки каждую ночь уводят за собой милых мальчиков, — продолжал Хитоши, игнорируя риторический вопрос друга. — Ты знаком с Аоямой с факультета анимации? — Изуку замотал головой, а Оджиро, наоборот, закивал, так как пересекался с ним на некоторых лекциях. Правда, Аояма Юга был личностью загадочной, мало с кем общался. Оджиро считал его немного сумасшедшим, пусть и талантливым. — Он сбежал от своих богатых родителей, ведь они запретили ему сюда поступать. А сейчас его обеспечивает одна леди под сорок. И он ничего не потерял в своей жизни, только приобрёл. Мидория был поистине удивлён. Он не подозревал, что подобные люди находятся так близко. Казановы, альфонсы, — казалось, это персонажи из книг и фильмов. Реальная жизнь была менее прозаичной. По крайней мере, Изуку так думал. Он грезил этим волшебным миром, а Аояма уже стал его частью. Ну, во-первых, он там родился. Наверное, у него есть связи. Он знает, к кому «подкатывать» и с кем начинать отношения. Идти в клуб вслепую? Это же глупо! — А познакомились они в клубе «Mist». Тебе всего лишь нужно заплатить за вход, я одолжу тебе денег для этого. С твоей милой мордашкой прокатит, какая-нибудь престарелая извращенка захочет купить тебе выпивку. — Я не знаю, — вздохнул Мидория. Он посмотрел на часы и ужаснулся: пара по истории мирового театра началась пять минут назад, своим опозданием Изуку подставлял не только себя, но и Урараку, которая любезно одолжила ему лекцию. — Чёрт! — он вскочил с места, скорее собирая свои вещи. — Опаздываю! — Подумай над моим предложением, я переведу тебе деньги на карту, — бросил ему Шинсо вслед, а Изуку только махнул рукой и быстренько удалился из столовой. Разговаривать оставшимся втроём юношам было не о чем. В общем, их именно Мидория связывал. Особенно Шинсо был здесь не в почёте. Оджиро размеренно доедал обед, а Иида, закончив, тоже стал собираться. Из-за написания диплома он приходил в университет только за материалом, так что свободного времени у него хватало. Внезапно Маширао вытянулся, словно что-то вспомнил. Он посмотрел на самодовольного Шинсо, покачивающегося на стуле. — Шинсо, — обратился Оджиро к нему, — а разве «Mist» — это не гей-клуб? — Самый настоящий гей-клуб, — подтвердил Хитоши. — Такой же гейский, как Аояма Юга с его великовозрастным папиком. — Но ты отправил туда Мидорию! — возмутился Иида, который не успел ещё уйти. — Считайте это экспериментом. Если завтра он налетит на меня с криками и обвинениями, краснея, как девчонка, то значит, он внял моему совету и сходил на «охоту», — Шинсо всё это забавляло. — Я просто хочу узнать, настолько ли он отчаялся в своей жажде богатой жизни. — Всё же это жестоко, — Оджиро покачал головой. — Если он тебя возненавидит, отговаривать его я не буду. — Парни, вам самим не кажется зацикленность Мидории на своём финансовом положении болезнью? Они промолчали. Да, порой Мидорию заносит. Нет, он не из тех, кто ноет и жалуется на жизнь. Он всё держит в себе, но невооружённым глазом видно, как он пытается выбраться со дна, как отказывает себе в банальных радостях, чтобы сэкономить и на завтра с уверенностью сказать, что он ни в чем не нуждается. Но призрачное «завтра» никак не наступает, а их друг всё чаще падает в обморок, всё чаще пропускает обеды, всё больше работает, всё реже спит. Ситуация до одури банальная. Таких, как он, в стране полным-полно. Но ребятам надоедает слушать отговорки, когда они в очередной раз зовут его выпить, вроде «зарплату ещё не дали», «я вернул долг», «надо платить за общежитие», «много работы», «сегодня не могу, нужно подготовить домашку». А пить за чужой счёт Мидория тоже не любит. Потому и идея Шинсо кажется ему дикой. — Пусть это будет для него своеобразным триггером, — Хитоши нужно было убедить парней, чтобы они не испортили его хитроумный план, рассказав обо всём Мидории. — Думаю, это его встряхнёт, — согласился Оджиро. — Уверен, скоро он перестанет считать свою жизнь беспросветным тленом, — Шинсо ухмыльнулся, сложив руки на груди. В его плане не может быть осечек.***
Жизнь — тлен. Иначе Мидория не может назвать ситуацию, в которой оказался. Он уже у входа в клуб «Mist» понял, что здесь что-то не так. На фейс-контроле его где-то около получаса осматривали с ног до головы, прежде чем пропустить. Охранники подозрительно улыбались, переговаривались между собой, кому-то что-то передавали по рации, снова смотрели на него, задавали непонятные вопросы. «С какой целью пожаловали?» «А вам точно есть двадцать лет?» «Наркотики употребляете?» Несколько человек они пропустили без лишних вопросов, а Изуку пришлось натерпеться от них странных насмешек. Мидория не понимал, чем вызвано такое отношение. Он специально надел чистую, опрятную одежду, лучшую, что у него была: белая рубашка, рукава которой Изуку подвернул, чёрный галстук и тёмные джинсы. Уложил волосы, надушился одеколоном его соседа по комнате. Единственное, что могло его выдать, — так это красные кроссы, что имели неприглядный вид, учитывая срок давности их покупки. Он уже собирался уходить, но в последний момент они сжалились и разрешили войти. И лучше бы он ушёл. Оказавшись внутри, Изуку всё понял. Это был не простой ночной клуб. Либо Шинсо чего-то не знал, либо знал и таким образом решил над ним подшутить. По однополым парочкам, зажимающимся по углам под громкую музыку с латиноамериканскими мотивами*, стало ясно, что его отправили в гей-клуб. Что ж, подъёб засчитан. Необходимо выбираться, но через этот трущийся друг об друга народ было сложно пробраться к выходу. Мимо проходящие парни то и дело подмигивали Мидории, предлагали выпить, присоединиться к ним, поболтать где-нибудь в сторонке. Изуку, конечно, отказывался от подобного рода предложений. К тому же он здесь был единственным гетеросексуальным юношей. Хотелось скорее сбежать из этих Содома и Гоморры*, пока его насильно не утащили в потайную комнату, какая уж точно найдётся в подобном заведении. Музыка громыхала на полную, отчего голова начинала болеть. А может, это из-за курящих кальян посетителей, дыма, простирающегося вдоль танцпола, и мерцающих огней цветных прожекторов. Изуку растерялся в попытке пробраться к выходу. Он поглядывал туда-сюда, словно заблудившийся щеночек, чем и привлёк внимание сидящего у барной стойки светловолосого мужчины средних лет и бармена, немногим его младше. Они наблюдали за этим новичком в клубе. Блондин был завсегдатаем, поэтому многих знал в лицо, а бармен на то и бармен, чтобы узнавать каждого посетителя в любых агрегатных состояниях. — Спорим, этот мальчишка забрёл сюда по ошибке, — сказал бармен, крутанув в руке шейкер* с адской смесью внутри. — Даже спорить не буду, так и есть, — ответил блондин и потёр щетинистый подбородок. Несмотря на свой возраст, этот посетитель был весьма хорош собой. Не то чтобы он был красавчиком с обложек глянцевых журналов. Но в нём был какой-то особенный шарм, свойственный только ему. Он обладал харизмой, и это сразу бросалось в глаза. Он создавал впечатление человека, который ухаживает за собой, занимается спортом, не злоупотребляет алкоголем и вредной пищей, следит за здоровьем и фигурой, от того такой подтянутый, стройный, но не лишён крепких мышц, что прослеживаются через плотно прилегающую к телу рубашку. В общем, мужчина в самом расцвете сил. С ним любой местный мальчишка захотел бы оказаться в одной постели. К тому же, что скрывать, он был богат и получал от жизни всё. Одно его отличало от своих богатых партнёров и знакомых — нетрадиционная ориентация, которую от высшего общества приходилось скрывать. Клуб этот принадлежал его другу, по совместительству бармену, Киришиме Эйджиро. Он помог ему открыть данный бизнес и получил пожизненный бесплатный вход через заднюю дверь, чтобы никто не смог засечь, как один из самых богатых людей города, любимец женщин и безжалостный конкурент местных бизнесменов, Бакуго Кацуки, проникает в гей-клуб. Он бы и не скрывал своей сущности, но того требовал бизнес, того требовали посвященные во всё партнёры. Цены на акции скачут каждый день, ещё не хватало устроить обвал после каминг-аута. Поэтому Бакуго утешал себя бокалом виски по выходным и случайным сексом с каким-нибудь дурачком из клуба. Киришима, в отличие от друга, играл на два фронта. У него была постоянная любовница и постоянный любовник. Иногда они устраивали совместное рандеву. Силёнок у тридцатипятилетнего Эйджиро хватало. Он целыми днями торчал в спортзале, накачал себе мощную бицуху, которой так гордился. Киришима продвигал стереотипные маскулинные* ценности, но не отказывал себе в удовольствии позависать со своим парнем. Хотя о каких мужских ценностях может говорить владелец гей-клуба? Бакуго часто его этим подкалывал. — Оставь надежду всяк сюда входящий, — захохотал Киришима и вылил содержимое шейкера в бокал со льдом. — Сейчас его быстренько кто-нибудь склонит на сторону зла. Может, тебе им заняться? — спросил он Бакуго, пододвинув к нему коктейль. — Не в моём вкусе. — Серьёзно? — удивился Эйджиро, внимательнее приглядевшись к Мидории, метавшемуся от угла к углу. — Симпатичный, миленький, неловкий, худощавый — всё, как ты любишь. — Я люблю опытных, с ними можно делать что угодно, с новичками возиться не хочется, — Бакуго попробовал коктейль и отставил его в сторону. — Я же тебе говорил, что ненавижу приторное сочетание бейлиса* и егермейстера*. — Не нуди. — Я уже не так молод, чтобы играть в детские игры, мне нужен здоровый секс и всё, — бейлис в сочетании с егерем был ужасен, но Бакуго снова потянулся к бокалу. — Вот в свои тридцать я мог экспериментировать с молодняком. — Старик нашёлся, — Киришима покачал головой. — Тебе всего сорок два. Зато ты хорошо сохранился, многие говорят, что мы с тобой ровесники. — Это ты выглядишь, как дед, — Кацуки осушил бокал и попросил налить что-то нормальное, например, виски. — Перекрасься уже, дерьмоволосый. Смотреть тошно на твою яркую шевелюру, бесит! — Завидуй молча, пенсионер. Перебросившись ещё парой грубых замечаний в адрес друг друга, они продолжили свою незамысловатую слежку за забавным экспонатом в лице Мидории Изуку. К нему подошёл какой-то широкоплечий мужчина в мокрой чёрной майке, что отвратно липла к его телу. Все его мышцы лоснились, словно от масла, и блики переливались на смуглой коже. Он приобнял мальчишку, его рука скользнула вдоль талии и спустилась на бедро. От неожиданности Мидория вздрогнул, но оттолкнуть пьяного незнакомца у него не получилось. Эта груда мышц была в разы сильнее него. Мужчина схватил его за плечо и потащил за собой, а Изуку отчаянно сопротивлялся, едва сдерживая слёзы. Бакуго знал этого громилу-извращенца. О нём ходило много нелестных слухов. Если сейчас он уведёт за собой безмозглого дурака, зачем-то пришедшего в гей-клуб, тот вряд ли выберется оттуда в состоянии стоять на ногах или вообще не выберется живым. И Бакуго не собирается вмешиваться, не собирается связываться с мальчишкой, не собирается брать на себя ответственность за чьё-то спасение. Но может ли он слепо проигнорировать поведение этого ублюдка, который не понимает банального слова «нет»? Двигала ли им личная неприязнь или просто скука — никто не знает. Бакуго спрыгнул с высокого барного стула и направился в сторону танцпола, где всё и происходило. Киришима закатил глаза, снова покачав головой. Никогда такого не было — и вот опять. Это в полной мере описывает его лучшего друга. Что ж, пора начинать готовить «фирменный» коктейль для «жертв» Бакуго Кацуки. Состав прост: то, что сносит крышу, то, от чего не снижается потенция, и то, от чего возникает желание кому-нибудь отдаться. Ещё ни разу это зелье не подводило его. Пока Киришима смешивал ингредиенты, Бакуго разбирался с пристающим к Мидории мужчиной. Он свернул ему руку, буквально поставив на колени. Изуку в страхе наблюдал за творящимся на его глазах беспределом и дрожал. Никто не обращал внимания на разборку, все танцевали и веселились. Поджав хвост, ещё пять минут назад уверенный в себе мужчина, сбежал от сурового Бакуго. Несмотря на их значительную разницу в росте и весе, Кацуки легко справился с ним, даже не помяв рубашки. Он провёл испуганного Изуку к барной стойке, где их ждал Киришима с вкусным угощением. — Выпей, успокойся, — сказал Бакуго, предложив бокал с цветастой жидкостью. — Это поможет расслабиться. Мидория резко опрокинул его содержимое, большими глотками залив в себя сладко-горькую жижу. Он не сразу понял, что это алкогольный напиток. Изуку закашлялся, когда жидкость обожгла горло. Бакуго похлопал его по спине, с трудом сдержав усмешку. Киришима прыснул в кулак. Насколько же это чудо невинно? По шкале невинности он обогнал даже его любимчика Каминари Денки. — Это алкоголь? — возмущённо воскликнул Мидория, попытавшись перекричать музыку. — А м-можно воды? — Можно, — кивнул Эйджиро и поставил перед ним чистый бокал и пол-литровую бутылку воды без газа. Он опёрся локтями о стойку и слегка подался вперёд, расплывшись в изумлённой улыбке. Этот мальчишка практически опустошил бокал с коктейлем. Минут через десять его должно «торкнуть». — Поведай-ка мне вот что: как в гей-клубе оказался такой мальчик-натуральчик? Мидория поперхнулся водой и снова закашлялся. И вот тут Бакуго не сдержался, весьма громко усмехнувшись. Умеет же Эйджиро составлять вопросы из таких, казалось бы, простых слов. Мидория съёжился и опустил голову. Он чувствовал себя почему-то виноватым. Благодаря мужчине, сидящему рядом, он спасся от того страшного громилы. Но ведь и этот благодетель — гей, раз находится здесь. А бармен? Он тоже из «этих»? Изуку тяжело сглотнул. Будет ли правильным сказать всё начистоту? — Понимаете, мой друг, он посоветовал мне прийти в этот клуб, чтобы познакомиться… — Мидория запнулся, он не знал, как правильно преподнести эту информацию. — С девушкой. — Соврал он. — Сказал, что здесь легко завести отношения. — На одну ночь, — добавил Бакуго и сделал глоток виски со льдом. — Я не знал, ясно? — буркнул Изуку, подарив мужчине озлобленный взгляд. Но ему только так казалось. Алкоголь постепенно поступал в кровь, и глаза застелила пьяная поволока. — Не знал. Я думал, тут нормальный клуб. Мидория всхлипнул, и слёзки медленно побежали по щёкам. Киришима слегка опешил и подлил в остатки коктейля ещё и вискаря. Он двинул бокал к мальчишке. Ему точно нужно сегодня напиться. Не повезло с друзьями. Хотя Киришима соврёт, если скажет, что они за столько лет дружбы с Бакуго ни разу друг друга не разыгрывали. Да сотни раз! Мальчишка этот, видимо, впервые столкнулся с подобным. Изуку взял бокал и сделал несколько глотков, сморщившись, а следом запил это всё водой. Дурацкое сочетание — Эйджиро тоже поморщился, но как профессиональный бармен. Мидория вытер слёзы и снова пригубил напиток. Бакуго слегка откинулся на стуле, чтобы улучшить себе обзор. Теперь вблизи стало ясно, что этот мальчик действительно в его вкусе: зеленовласый, веснушчатый, с большими глупыми глазками и пухлыми щёчками, худенький, хрупкий. Так и хочется заломить ему руки за спину, поставить перед собой на колени и жёстко отодрать. И чтобы плакал он, кончая под Бакуго, а не из-за каких-то там друзей. Но это был совсем ребёнок, вероятно, он и с женщиной никогда не был. Жалко портить его столь бездумно. Киришима, кстати, сразу заметил оценивающий взгляд Бакуго. Интересная ночка намечается. — Как тебя звать-то? — спросил Эйджиро, поддержав разговор, чтобы как-то отвлечь Бакуго, жадно пожирающего мальчишку взглядом. Он же прямо здесь в него вцепится. — Мидория Изуку. — Приятно познакомиться, Мидория, я Киришима, а рядом с тобой — Бакуго, — он указал на блондина. — Он же и спас тебя от больших неприятностей. — С-спасибо, — Мидория поклонился, и голова внезапно закружилась. Он качнулся в сторону, а Бакуго осторожно взял его за плечи, чтобы тот не упал. Да, он и правда слишком хрупкий. Изуку извинился и сел на стуле поудобнее. Помещение клуба ходуном заходило, а музыка почему-то отдалялась от него, становилась всё глуше. Или он нырнул под воду, или оказался на месте взрыва бомбы. Всё из-за коктейля? Сколько здесь градусов? Изуку снова налил себе воды и промочил вдруг пересохшее горло. — Извините, алкоголь подействовал очень быстро, наверное, потому что я сегодня совсем не ел, — рассмеялся сам себе Изуку. — Не ел? Вообще? — удивился Киришима. Он любил хорошенько поесть, поэтому даже несколько растерялся. — Мне скоро платить за общежитие, решил сэкономить. Мидорию уже вовсю шатало, но он продолжал допивать виски, смешанное с коктейлем. Алкоголь на голодный желудок даёт весьма необычное ощущение. Перед глазами звёздочки летают, а блики от прожекторов расплываются в тумане. Хорошо, что он выбрался сегодня в клуб. И собеседники ему какие прекрасные попались. Воспитанные. Не то что тот мужлан на танцполе. Изуку опустил голову на плечо сидящему рядом Кацуки, тяжело вздохнув. Видимо, тело уже не держалось в прямом положении. Киришима закрыл лицо рукой. Ну и зачем он провоцирует Бакуго? Да и поздно уже. Кацуки напрягся. Шёлковые пряди нежно щекотали шею, а прижимающаяся к плечу тёплая плоть только сильнее возбуждала аппетит. — Знаете, — пролепетал Изуку, — иногда так одиноко становится. Всё же я обуза для друзей. Без меня им куда веселее. Я понимаю, что слишком много думаю, но мне хочется обеспечить матери безбедную старость, я правда стараюсь. Они не понимают, как трудно не иметь возможности купить себе мясо лишний раз. Он резко отлип от Бакуго и опрокинул остатки виски. Разум словно очистился, и он так ясно увидел лицо обескураженного Киришимы. — Особенно Иида! — выпалил Мидория. — Он мой друг, но у него богатая семья, у него есть всё. И эти его подачки в виде обеда, выпивки. Нахрен мне всё это?! — Спокойно, Мидория, уверен, это просто забота, — Киришима подставил ему очередной бокал с виски. Его друзьям определённо не стоит с ним пить. Выдаст всё с лихвой. — Хренота это, а не забота, — Бакуго встрял в их диалог. — Твой недодруг просто хочет показать своё превосходство. Поэтому слать его куда подальше. От таких ублюдков никакой пользы. — Вам ли судить? — уже вполне опьяневший Изуку ткнул пальцем Кацуки в грудь. Он плохо видел, как тот выглядел. Только красные глаза горели, как огоньки, сквозь мутную пелену. — Вы, небось, безумно богаты, раз сидите в пятничный вечер в клубе и пьёте дорогущий виски?! — Весьма, — Кацуки сделал глоток того самого дорогущего виски, пододвинул стул ближе к Мидории и наклонился максимально близко к его лицу. — Но я не нуждаюсь в том, чтобы самоутверждаться за счёт слабаков, неспособных заработать столько же, сколько и я. — Пожалуй, мне пора домой. Мидория словно протрезвел за несколько секунд, ощутив тёплое дыхание мужчины на своём лице, терпкий запах его одеколона и давящую ауру, что исходила от него. Кажется, Мидория перебрал. Этот Бакуго ещё и старше него. И куда делись манеры Изуку? Ведёт себя как последний дурак. Нужно извиниться перед ним и отправиться домой. А куда домой? Общежитие закрывается в десять, пробраться через окно не получится: он живёт на пятом этаже. Да, Мидория точно дурак. Он совсем об этом не подумал, когда шёл в клуб. А денег на отель у него, конечно, нет. Придётся теперь торчать всю ночь на улице. Недалеко от общежития есть парк, там и перекантуется. Он попытался слезть со стула, но не удержался на ногах, которые стали ватными. Да, именно так действует убийственный коктейль Киришимы, приправленный виски. Бакуго подхватил его, не позволив «поцеловаться» с полом клуба, что было очень кстати. — В таком состоянии не стоит выходить из этого клуба, — сказал Бакуго. — Я подвезу, не против? На своей супер-дорогой машине. — Эм, с-спасибо, — всё, что смог вымолвить Мидория, усевшись обратно на стул. Киришима потянул друга за ворот его рубашки, перевалившись телом через всю стойку, чтобы достать его, и сказал на ухо вполголоса: — Ты же понимаешь, что, если воспользуешься его состоянием, станешь самым отвратительным человеком на планете? — Слушай, Киришима, это ты сделал ему свой «фирменный» коктейль, — прошипел Кацуки. — Это было до того, как я услышал его душещипательную историю, — хмыкнул Киришима. — Но если всё же решишься, то накорми паренька хотя бы, — добавил он, отпустив Бакуго.