***
Мидория не первый раз находился в доме Бакуго Кацуки, но сегодня страх ощущался особенно остро. Может, дело в том, что он стал практически главным инициатором всего, что сейчас произойдёт. И какой чёрт его дёрнул сотворить такое в гримёрке, на студии любимого шоу? Кажется, общение с Аоямой плохо на нём сказывается. Дурной пример, как говорят, заразителен. Но с другой стороны он больше ничего не способен сделать для Каччана. Не открытку же отправлять с благодарностью. К тому же Бакуго вряд ли удовлетворится куском бумаги с дурацкими рисунками цветочков на нём. А вот невинным молодым телом будет определённо доволен. Мидория рассуждает о нём, как о каком-то престарелом вампире, которому наскучила вечная жизнь, и теперь он совращает людишек, обращая их в вампиров ради забавы. Изуку уже чувствует его влияние. Как быстро он отказался от морали в пользу богатства и славы. В доме кроме горничной и охраны никого не было. Чиё-сан сообщила Мидории, что её осведомили о приходе юноши. Бакуго попросил подождать его в спальной комнате. Изуку всё никак не мог привыкнуть к тому, что персонал в курсе похождений своего работодателя, поэтому жутко смущался каждой сказанной горничной фразы. Ему казалось, что в глубине души женщина насмехается над ним, в её словах он отчаянно искал сарказм, но не находил ничего помимо теплоты и заботы. Слишком уж положительная женщина Чиё-сан. Удивительно, что она смогла сработаться с таким своенравным начальником. Он поднялся наверх по уже знакомой лестнице, прошёл вдоль коридора и осторожно приоткрыл дверь спальни. Со словами «простите за вторжение» Мидория вошёл в комнату. Сейчас здесь было тихо и спокойно. Шторы задёрнуты, постель заправлена, дверь, ведущая в ванную комнату, заперта, свет выключен. Изуку поймал себя на мысли, что без хозяина в спальне безумно одиноко. Все предметы в комнате кажутся какими-то пустыми, лишёнными души. С присутствием Бакуго всё меняется, оживает. Изуку не стал включать свет и осторожно присел на край кровати. Он огляделся вокруг и, наверное, смог наконец рассмотреть это помещение. Ничего необычного здесь не было. Стандартная спальня. Только чуточку больше, чем его комната дома и в общежитии. Минимализма Бакуго придерживался во всём. Только в сексе ему всегда всего мало. Полностью отдавая себя плотским утехам, в другие сферы он старается вкладываться по минимуму. Возможно, просто создаёт такое впечатление. Бакуго вряд ли добился бы успеха, потратив лишь половину собственных ресурсов. На шоу он рассказывал о своём распорядке дня, когда Всемогущий задал подобный вопрос. Наверное, в этом не лгал. Мидория несколько завидует его умению распределять время. У него вот обычно всё наперекосяк выходит. Изуку либо совсем бездельничает, либо нагружает себя так, что под конец дня становится похожим на выжатый лимон. Минут через пятнадцать после прихода Изуку в дом Бакуго, ему пришло сообщение от хозяина особняка. «Скоро буду, прими пока душ, не хочу потом тратить время на эту банальщину» — написал он. Мидория только после этого сообщения осознал, насколько глубоко он влип. И он уже не смеет отказываться. Да и хочет ли он отказаться, когда взамен ему преподносят на блюдечке то, о чём он когда-то и не мечтал? И цена уже не кажется Изуку такой высокой. Пусть роль эта для многих является унизительной, удовольствие ведь настоящее, а способ его получения не так важен. Успокаивая себя этим, Мидория стоял под душем, пока струи тёплой воды били по спине. Он задумчиво смотрел себе под ноги. Вот бы жить так всегда: иметь возможность тратить сколько угодно воды, спать на мягких постелях и завтракать вкусной едой, приготовленной твоей личной горничной. Но ничто не вечно. В какой-то момент Бакуго надоест возиться с мальчишкой, и Изуку вернётся обратно в свой не особо радужный мир. С ним останутся полученные благодаря их общению связи, но дальше придётся грызть землю самостоятельно, чтобы достичь высот и вернуться к богемной жизни. И Изуку почувствовал, как кольнуло в области сердца при мысли, что всё это скоро закончится. Он резко замотал головой, разбрызгав капли воды в разные стороны. И что за ерунда лезет ему в голову? Наоборот, он должен мечтать о скорейшем финале этой истории, ёрзая на кресле в кинозале в предвкушении титров. К хорошему быстро привыкаешь. Надо уже начать морально готовить себя к возвращению в реальность, иначе падение может оказаться весьма болезненным. Мидория стоял у зеркала и вытирал влажные волосы полотенцем, когда услышал звук подъезжающего автомобиля, а затем громкого хлопка его дверцы. Он заторопился, ещё раз быстренько вытер голову и повесил полотенце на сушилку. Внизу послышался мужской голос вперемешку с женским смехом. Наверное, Бакуго разговорился с Чиё-сан. Неужели они посмеиваются над ним? Изуку ругнулся про себя. Нечего идти на поводу у своей паранойи. Он снова сел на кровать в ожидании Бакуго. Стук каблуков его обуви становился всё громче, и через несколько секунд Кацуки открыл дверь в спальную комнату. Изуку дёрнулся назад как по инерции, увидев вошедшего Бакуго с какой-то коробкой в руках. На коробке не было никаких надписей, и Мидория с любопытством смотрел на неё, желая узнать что же внутри. — Я в душ, — сказал Бакуго, поставив коробку на кровать рядом с Мидорией. — Можешь пока открыть её, разрешаю. Сбросив с себя пиджак, он сразу же прошёл в ванную комнату и закрыл за собой дверь, но перед этим не преминул коварно ухмыльнуться Изуку. Когда Кацуки скрылся в ванной, тот неуверенно взглянул на коробку. Предположения о содержимом её в голову лезли самые разные: от взрывного устройства до секс-игрушек. Поэтому Мидория долго сидел, не шелохнувшись, временами поглядывал на неё и не решался прикоснуться. И он никак не думал, что, открыв коробку, увидит внутри новенькие кроссовки. Они полностью повторяли дизайн кроссовок Изуку, но он купил их по какой-то бешеной скидке в маленьком, неизвестном обувном магазинчике много лет назад. Где Каччан отыскал такие же? Изуку несмело достал их из коробки именно в тот момент, когда из душа вернулся Бакуго в одном полотенце, обмотанном вокруг бёдер. Мидория поднял голову, оторвавшись от разглядывания обуви. Бакуго стоял над ним и самодовольно улыбался. По его подтянутому телу с мокрых волос стекали капельки воды, и Изуку в очередной раз завистливо закусил нижнюю губу. Всё-таки он, несомненно, хорош собой, эталон мужской красоты и харизмы. — Ну, как тебе? — спросил Бакуго. — Что именно? — опешил Мидория. — Кроссовки, конечно, идиотина, что ещё? Изуку смутился своим собственным распутным мыслям и стыдливо опустил голову, попытавшись успокоить разволновавшееся сердечко. Что за чушь он несёт? Снова выставляет себя на посмешище и действительно ведёт себя, словно идиотина. Бакуго чуть слышно хмыкнул. Кажется, догадался, на что Мидория намекал своим вопросом. — Очень крутые, — промямлил он, не хотелось снова показывать Бакуго своё покрасневшее от стыда лицо. — Сшиты специально на заказ одним из самых дорогих дизайнеров, — похвалился Кацуки. — Твоё старьё никуда не годится. Выброси их на помойку или сожги и возьми эти. — Но… — Мидория сжал кроссовки в руках. — Это же, наверное, очень дорого. У меня нет таких денег. — Заработаешь на стажировке и вернёшь, — он наклонился, чтобы взять обувь из рук Изуку, и бросил их обратно в коробку. — Ещё успеешь наглядеться. Или ты забыл, что кое-что задолжал мне во время сегодняшнего шоу. Бакуго коснулся пальцами его подбородка, чтобы Мидория наконец перестал пялиться в пол. Свободной рукой он взял его за запястье и слабо потянул на себя, заставив Изуку коснуться ладонью его обнажённого живота. После душа кожа его была разгорячённой. Бакуго отпустил его руку и подошёл ещё ближе к кровати. Теперь верхние края полотенца оказались на один уровень ниже лица Мидории, и тому ничего не оставалось, кроме как послушно поднять голову. Полотенце плотно прилегало к чужому телу, выделяя все его неровности и изгибы. Проведя рукой вниз по животу, Изуку подцепил пальцами подвёрнутый внутрь край тёмно-коричневого полотенца и замер. Он попытался проиграть в голове то странное видео, которое они смотрели вместе с Аоямой, но ни черта не вспомнил. В этом положении он чувствовал себя какой-то распутной шлюхой, чей клиент ждёт обещанных ласк. Только вот, если у шлюхи полно знаний по оральному сексу, то у Мидории их абсолютно нет. Видео смылось вместе с водой, когда он принимал душ. Одно сейчас не давало ему встать с места и уйти — он сам это затеял. Сам начал эту игру, сам завёл этого дикого зверя. Теперь не отвертеться. Назад дороги нет. Мидория с невинным видом ощупывал половые органы мужчины, спрятанные под полотенцем, мягко оглаживал, пользуясь этой защитной оболочкой. Бакуго молча наблюдал за ним, не мешал, ничего не советовал, просто смотрел, как этот наивный, глупенький мальчик отчаянно пытается переступить через себя. Дразнить его было одно удовольствие. А прикосновения сквозь полотенце оказались весьма приятными. Изуку слегка подался вперёд и сполз на край кровати, затем потянул махровую тряпку вниз, полностью раздев Бакуго. Вот теперь его руки задрожали. Он неуверенно коснулся члена, тонкие холодные пальцы едва ощутимо обхватили горячую плоть, и по спине Кацуки мурашки пробежали. — Бери смелее, — тяжело выдохнув, сказал он, — не сломается. Все эти неумелые, осторожные прикосновения усиливали предвкушение, и фантазия рисовала всевозможные варианты развития событий. Мидория крепче сжал ладонь и провёл вдоль ствола вниз и снова вверх. Рука Бакуго, что легла ему на затылок, явно намекала не медлить. Изуку машинально облизнулся, наклонившись к головке. Прежде чем коснуться её языком, он бросил испуганный взгляд на Кацуки, словно искал ответа в красных глазах, застеленных пеленой возбуждения. Тот лишь тихонько качнулся вперёд, упираясь членом мальчишке в щёку. И Мидория приоткрыл рот, обхватив головку губами. Он зажмурился и принялся облизывать набухающий от его прикосновений член. Изуку совсем не знал, как действовать, но смелости придавала ладонь, нежно поглаживающая его по волосам. Значит, он правильно всё делает. От этого ощущения у самого книзу приливала кровь, лёгкой пульсацией отдавая в паху. Но, когда Бакуго глубже толкнулся ему в рот, Мидория понял, что не так-то всё просто. Из глаз брызнули слёзы, а к горлу подступил комок. Он отпрянул в сторону, закашлявшись. Дыхание перехватило. Увы, Кацуки не дал ему времени на передышку, сжав волосы на загривке и снова подставив член к маленькому ротику. — Не останавливайся, — прохрипел он. Мидория снова начал обсасывать член, словно рождественский леденец, с чувством и со всей самоотверженностью, наслаждаясь или делая вид, что он этим наслаждается. Бакуго плевал на дурацкие формальности. Забавно, как серьёзно Деку подходит к любым, даже таким бессмысленным вопросам, как секс. В этом есть свои плюсы. По крайней мере, он старается доставить удовольствие, пусть не имея никакого опыта, готов на эксперименты, пусть страшно и стыдно признаться себе, что происходящее ему нравится. И, стоит отметить, что Деку очень способный ученик. Хотелось развращать его ещё и ещё, хотелось сильнее и глубже погружаться в этот горячий, влажный рот, но с непривычки Изуку сложно принимать его член целиком, и Бакуго сдерживался, двигаясь максимально размеренно и аккуратно, оставляя ему самому больше поля для деятельности. И Мидория не отставал от темпа мужчины, приноравливаясь к его поступательным движениям и качая головой им в такт. Он уже сидел перед ним на коленях. Мысли разбросало по всей голове, и Изуку не мог понять, почему это унизительное занятие приносит ему удовольствие, почему он возбудился от того, что просто отсасывает кому-то? Может, всё дело в тихих стонах Каччана, ласкающих слух и тешащих самолюбие, а может, в его пальцах, зарывающихся в волосы. Это и есть то, о чём говорил Аояма: когда наслаждение одного передаётся другому? Странное чувство. Оно теплом растекалось в груди. Ему не было неприятно облизывать чужой член, он не испытывал неприятных вкусовых ощущений. Все стереотипы, что были у него об оральном сексе, вдребезги разбились, стоило ему рискнуть и решиться на этот шаг. Бакуго потянул Мидорию за волосы, тот выпустил член изо рта и упёрся ладонями в чужие бёдра. Он тяжело дышал, откинув голову назад из-за лёгкой боли в затылке. Кацуки шумно выдохнул, и Изуку почувствовал, как по лицу потекло что-то склизкое и тёплое. Он рефлекторно зажмурился, чтобы сперма не попала ему в глаза. Когда хватка Бакуго ослабла, Мидория осторожно открыл их, взглянув на него снизу вверх. Тот умиротворённо улыбался. Кацуки нравился этот вид: заплаканные глаза, испачканное в сперме и собственных слюнях лицо и припухшие губы. Взгляд его был жалобный, но при этом похотливый. И Бакуго смахнул с его век слёзы, присев перед ним на одно колено. — Хороший мальчик… — шептал он, поглаживая Изуку по щеке и не боясь запачкать руки в своей сперме. — Я ве-вернул д-долг? — тихим голоском спросил Мидория. — Вполне, — усмехнулся Бакуго. Он помог Мидории подняться и вытер ему лицо валявшимся на полу полотенцем. Изуку что-то неслышно пробурчал, поморщившись и замотав головой. Кацуки наклонился к нему так, словно хотел поцеловать, и Изуку резко задержал дыхание, приготовившись к этому. Но вместо мнимого поцелуя Бакуго произнёс буквально у его губ: — Слушай, Деку, как ты относишься к боли? И Мидория вмиг отрезвел, вспомнив слова Аоямы о необычных практиках.***
Познания Мидории в вопросах секса были ограниченными. Он не читал журналов для взрослых, не увлекался хентаем и практически не смотрел порно (не считая того случая с Шинсо и Аоямой). При этом он не считал себя правильным мальчиком, которого совсем не интересует данная тема. Просто Мидория думал, что всему своё время. И однажды ему улыбнётся удача, он встретит прекрасную девушку («пусть ей окажется Урарака-сан, пожалуйста»), и вместе они познают всю прелесть половой жизни. Планы его порушились, стоило познакомиться с одним очень богатым и очень извращённым мужчиной. Теперь Изуку погружается в этот удивительный мир разврата, узнавая даже то, о чём знать, пожалуй, не хотелось. Любопытство и интерес сильнее здравого смысла. Да и в тот момент затуманенный разум мало понимал значение фразы «как ты относишься к боли». Мидория был возбуждён и хотел получить свою порцию наслаждения. А он знал, что Каччан никогда на это не скупится, никогда не оставляет его неудовлетворённым. И Изуку, не подумав о последствиях, согласился на сомнительное предложение от Бакуго получить удовольствие от боли. Мидории знакомо значение аббревиатуры «BDSM». Но ему казалось, что за этим страшным понятием кроются наручники, розги, секс-игрушки, приносящие не удовольствие, а сплошной дискомфорт, нанесение телесных увечий и унизительные оскорбления. Такое понравится отнюдь не всем. И пристрастие к садомазохизму — психическое отклонение. Как человек с нормальной психикой в трезвом уме и светлой памяти может получить кайф от физических истязаний? Изуку — не мазохист. Хотя его так частенько называли друзья, когда он морил себя голодом в ожидании зарплаты или отказывался от каких-то банальных удобств из-за отсутствия денег. Но разве это сравнится со странным кожаным девайсом, скользящим сейчас по его спине? Стоило Бакуго раздеть его догола, так всё возбуждение куда-то пропало, исчезло, испарилось. В этой комнате остались только они вдвоём и страх. Они сразу условились: Изуку безоговорочно доверяет Каччану, а тот обещает быть максимально осторожным и нежным, насколько это возможно. И, в общем, свою часть сделки Бакуго добросовестно исполнял. Мидория послушно выполнял его просьбы, пока тот расправлялся с влажной от пота одеждой: медленно снял рубашку, стянул с него футболку, затем джинсы, носки и нижнее бельё. Каждое своё движение он сопровождал поглаживаниями, каким-то неразборчивым шёпотом. Его хищный взгляд скользил вдоль хрупкого тела Мидории. — Просто будь паинькой, — шепнул Бакуго ему на ухо, попросив встать у стены и упереться в неё ладонями, — и доверься своим ощущениям. Что Каччан имел в виду под «доверься своим ощущениям»? Он говорил так, словно ему было известно об Изуку то, чего тот сам о себе не знал. И это действительно так. Уже с первой их встречи Бакуго поставил себе цель отхлестать этого маленького испуганного котёнка. И с каждым разом он всё больше убеждался в том, что внутри Деку сидит мазохист, жаждущий кому-нибудь подчиниться. Со случайными партнёрами бывали промашки. Многие любовники клялись, что готовы лизать ему ноги, если Бакуго пару раз шлёпнет их по заднице, а в итоге в слезах молили остановиться и сбегали. А принуждать и брать силой не в его стиле. В такого рода отношениях взаимное доверие — главное составляющее. Не то чтобы Бакуго испытывал недостаток в контроле и подчинении. Когда ты владеешь крупной компанией, контроля с лихвой хватает. Но желание руководить, управлять бурлило в нём, а секс давал этого сполна, особенно, когда ты доминируешь над своим партнёром. Иногда просто грубого секса было мало, а все позы из камасутры он уже перепробовал. И Бакуго как-то заинтересовался BDSM-темой, прошерстил всю литературу, инкогнито побывал на нескольких публичных сессиях, проконсультировался с Цунагу Хакаматой о побочных явлениях и технике безопасности, то есть подошёл к этому вопросу с присущей ему педантичностью. Наверное, это всё его избалованность богатой жизнью. Бакуго перепробовал абсолютно всё, побывал во всех странах и городах, изучил несколько языков, получил кучу сертификатов по повышению квалификации. Он получал от жизни, что хотел. И хоть случалось это редко, но всё-таки порой скука одолевала его. Секс был отдушиной, но со временем ванильная муть приедалась. А BDSM дарило невероятные ощущения, как ему, так и умелому партнёру. Интуиция практически его не подводила, и, когда хотелось поиграть в садиста, он тщательнее выбирал любовника среди посетителей клуба Киришимы. Тут ещё и наблюдательность владельца помогала. О постоянных клиентах он знал всё. Но в случае с Деку всё сработало на уровне подсознания. И то, как он встал перед ним на колени в гримёрной на студии шоу Всемогущего, развеяло наконец все сомнения Бакуго. Мидория сам не подозревает, что в нём скрывается. Воспользовавшись его состоянием, Кацуки предложил ему попробовать. Но он и не надеялся на столь резкое согласие. Только вот Изуку быстро отрезвел, когда его поставили лицом к стене. Тело под плетью дрожало от страха и предвкушения. Бакуго не считал себя коллекционером. Так, приобрёл несколько девайсов для развлечения своей заскучавшей души. Возможно, однажды эти приспособления ему надоедят, и он отправится на поиски чего-то нового. Сегодня достаточно и этой короткой плети. Бакуго не станет усердствовать, всего лишь снимет пробу и потом решит, стоит ли вообще продолжать. Плеть едва ощутимо скользнула по обнажённой спине, но по телу пробежали мурашки, и Мидория сильнее напрягся. Бакуго дразнил его, никак не приступая к главному. И адреналин клокотал в крови. Нет ничего страшнее неожиданности. Когда же он ударит? — это всё, о чём он мог сейчас думать. Кацуки подошёл ближе, обнимая Деку сзади и целуя в плечо. Снова вводит его в заблуждение своими действиями, путает, отвлекает. Поэтому первый удар плетью вдоль спины стал для Мидории внезапным. Он закусил губу, чтобы сдержать стон, буквально вырывающийся из груди. Сильнее вцепившись руками в стену, Изуку задрожал всем телом. Боль была незначительная, но почему-то ощущения усилились в разы. — Всё хорошо? — откуда-то сзади послышался хриплый голос Кацуки. Он коснулся губами чуть выше места удара, и тепло волнами прошлось по спине. Изуку кивнул, таким образом соглашаясь на второй удар, который пришёлся по ягодицам. Тело откликнулось на прикосновение девайса лёгкой вибрацией, и, сам того не осознавая, Мидория подставлялся под плеть. Бакуго самодовольно ухмыльнулся и ударил снова. Кожа горела под тяжестью кожаной плети, и ноги его подкашивались, но Изуку держался, приняв очередной удар. Было больно, но следом за болью приходило необъяснимое ощущение. Когда плеть отрывалась от кожи, вдоль нервных окончаний словно пробегал электрический разряд, и жар окутывал всю область воздействия. Хотелось выкрикнуть, чтобы Каччан остановился, но что-то не давало словам сорваться с губ. И он мог только всхлипывать от чувства беспомощности и никчёмности. Эти удары будто вскрывали все самые тяжёлые внутренние переживания, плеть доставала до самых дальних и тёмных уголков души. И слёзы катились по щекам не от боли, а от осознания всей безнадёжности его жизненной ситуации. Голос Каччана становился всё дальше, боль становилась всё слабее, даже когда Бакуго нагоном обрушил на него несколько одновременных ударов по спине. Мидория не кончил, нет, даже не возбудился, но наслаждение, удовлетворение и чувство расслабленности накатывали и накатывали, накрывали с головой, затягивали, словно в водоворот. И ноги уже не держали. Изуку медленно сполз по стене и, не оторвав от неё своих рук, упал на колени. Бакуго, что уже замахнулся для нового удара, опустил плеть. Но вместо просьбы остановиться он услышал тихое: — Ещё… Он резко сжал рукоять плети в ладони и сразу же ослабил хватку. Власть над другим человеком пьянила не хуже дорогого вина, но потеря контроля сейчас была ни к чему. Бакуго бросил плеть на кровать, подошёл к свернувшемуся в калачик Мидории, сел рядом с ним и осторожно провёл по покрасневшей от порки спине. Он и раньше видел такое состояние у мазохистов на сессиях, на которых ему довелось побывать. Здесь слова были излишни. Даже хвалиться, что Бакуго не ошибся насчёт Деку, не хотелось. Пусть он был возбуждён, и в штанах всё зудело от этого, Кацуки не думал о том, чтобы схватить Мидорию и хорошенько оттрахать для снятия нарастающего напряжения. Этот беззащитный комочек вызывал желание защитить его и сказать что-то банально-ванильное и ужасно глупое для взрослого и состоявшегося мужчины. Впервые Кацуки чувствовал себя так странно, но старался не придавать значения этим новым ощущениям. Он просто водил пальцами по израненной спине, пока Изуку тихонько всхлипывал и постепенно успокаивался. Потом Бакуго осторожно поднял его на руки и отнёс на кровать. Мидорию ещё слегка потрясывало, но на вопросы о своём самочувствии он мотал головой, если вообще правильно понимал их суть. Бакуго накрыл его одеялом, а сам направился к двери, ведущей в ванной. Надо было немного остыть и взять мазь, чтобы обработать раны Деку. Прежде чем скрыться за дверью, он бросил взгляд на лежащего на его кровати юношу и покачал головой. «Не перестарался ли я?» — промелькнула одинокая мысль в голове.***
Когда Бакуго вернулся в комнату, Мидория уже полностью оправился и сидел на кровати, прижимаясь к её спинке. Тело поламывало от произошедшего, но мягкая постель как-то облегчала состояние. Он мало что помнил, в голове никак не собиралась полная картина случившегося. Сначала всё было, как обычно, а после второго удара что-то щёлкнуло в голове, и Мидория забыл себя, полностью отдавшись процессу. Теперь же хотелось рвать на себе волосы. Пора бы уже смириться с тем, что он извращенец-бисексуал, да к тому же мазохист. Жил себе спокойно и не подозревал, что скрывается в нём весьма странная личность. Может, стоит записаться на приём к университетскому психологу? Но, несмотря на провалы в памяти, Мидория отчётливо помнил прикосновения Каччана, его шёпот над ухом и поглаживания по спине. Он помнил, как Каччан поднял его на руки, и эти несколько секунд в его крепких объятиях показались Изуку лучшим мгновением в его бессмысленной жизни. В них было тепло и уютно. Почему-то вспомнилось детство, когда мама убаюкивала его, держа на ручках. Увидев вернувшегося в комнату Каччана, Изуку покраснел и тут же уткнулся лицом в колени, чтобы не привлекать внимания к своему горящему от стыда лицу. Бакуго чувствовал себя не лучше. Вообще атмосфера между ними значительно изменилась по сравнению с другими ночами, проведёнными вместе. И в обсуждении сегодняшнего вечера не было нужды. — Как ты себя чувствуешь? — спросил Бакуго и завалился рядом на кровать. Он взял из шкафчика бутылку воды и протянул её Мидории. — Нормально, — ответил он, взяв воду и откупорив крышку, — немного жжётся, но терпимо. Боль и правда была незначительной. Особенно, если он сидел неподвижно. Любое трение вызывало неприятные ощущения. Поэтому Изуку застыл в одном положении. Он осторожно отпил из бутылки, и, наконец, сухость в горле ушла. Надо было что-то сказать, но они оба молчали и пялились в одну точку, которой стала дверь комнаты. И если для Изуку было нормально чувствовать себя растерянным и напуганным, то Кацуки казался себе жалким и глупым. «Чёрт возьми, Кацуки, тебе же не пятнадцать лет, хватит вести себя как целочка!» — твердил он сам себе. — Извини, наверное, я выглядел странно, — первым тишину разбил именно Мидория. — Я не знаю, как это объяснить. Всё было, как в тумане. Но, если честно, мне даже полегчало. — Обращайся, — Бакуго нашёл в себе силы усмехнуться, — всегда рад устроить хорошенькую порку непослушным мальчикам. — Звучит как клише, — буркнул Изуку, поджав колени к груди. Из-за этого движения он ощутил дискомфорт в ягодичных мышцах и тихонько застонал. —Так, — Бакуго взял баночку с мазью, которую принёс из ванной комнаты, и повернулся лицом к Мидории, — ложись на живот. Надо обработать твою кожу, чтобы не занести инфекцию. Я старался не травмировать кожу снаружи, но, возможно, где-то всё-таки есть открытые раны. — Что это? — Мидория посмотрел на баночку в руках Каччана, но просьбу его всё же выполнил, перевернувшись на живот. Он положил руки под голову, чтобы принять более удобную позу. Пальцы Бакуго, смазанные полупрозрачной жижей, скользнули по спине, и Изуку зашипел от боли. Холодная мазь раздражала поверхность кожи, но меж тем и успокаивала. К тому же действовал Кацуки осторожно, мягко массируя спину и ягодицы. И от удовольствия Мидория закрыл глаза. Грубые руки, благодаря консистенции мази, казались безумно нежными. — Что-то вроде мази против ушибов, — сказал Кацуки. — Снимет раздражение и уменьшит болевые ощущения, немного охладит кожу. И до завтрашнего утра уже всё пройдёт. — С трудом верится, — лениво протянул Мидория от наслаждения растиранием. Бакуго ничего не ответил, тихонько фыркнув. Сейчас в нём боролись желание отыметь это голое тельце, беззаботно лежащее на его кровати, и желание просто побыть с ним рядом, гладить по спине и ничего не говорить. Тишина расслабляет. За сегодня он слишком устал, чтобы устраивать очередной марафон. Съёмки в шоу с дурацкими и компрометирующими вопросами Тошинори Яги, собрание акционеров, где снова Тодороки Энджи выкинул какую-то глупость, и приятный, но утомительный вечер в компании Мидории Изуку. Бакуго выжат. Он закончил со всеми манипуляциями и отложил баночку в сторону, а сам поудобнее устроился на кровати и закрыл глаза. Надо было скорее освободить мозг от лишних мыслей и тревог. Несмотря на пару неприятных моментов, Бакуго отлично провёл время. И у этого чувства сладкое послевкусие, которое хотелось растянуть подольше. — Спасибо тебе, Каччан, — сквозь дрёму прокрался голосок Деку. — М-м? — промычал Бакуго. Обсуждать сейчас какие-то сложные вопросы не было желания. — Ты так много для меня сделал и не задавал при этом лишних вопросов, — продолжал он. — Даже сейчас молчишь и не смотришь на меня, как на сумасшедшего. И меня заметил Всемогущий, это тоже благодаря тебе, — воодушевился Изуку, слегка приподнявшись на локтях. — Ага, и кругленькой сумме на его счету, — усмехнулся Бакуго. — Что? — недоумевал Мидория. Бакуго чуть слышно чертыхнулся, совсем позабыв, что это был его маленький секрет. Он открыл глаза, прогнав сон. Вот и закончилась милая беседа. Теперь придётся объяснять этому наивному идиоту, как на самом деле устроен мир, в который он внезапно попал. Деку уже готов расплакаться от осознания того, что деньги стали причиной стажировки, а не его якобы талант. Кацуки не собирался этого скрывать. Когда Момо созвонилась с Всемогущим по поводу съёмок, она спросила его, чего им будет стоить мальчишка, крутящийся под ногами и задающий кучу глупых вопросов. Тошинори назвал сумму. Всё просто. Удивительно, что Момо тоже оценила порыв Бакуго: «Такое вложение я одобряю, вдруг это действительно поможет твоему мальчику выбиться в люди». А потом Деку такой счастливый вбежал в гримёрку со своим: «О да, мне предложили стажировку!» Его глаза светились глупой детской радостью. Он совсем не понимал, что решение Всемогущего зависело от количества нулей в чеке от Бакуго. Он свято верил, что понравился Тошинори как личность. Бакуго и забыл, каким благородным и прекрасным Мидория видел Всемогущего, а разрушать его представление о кумире в тот момент почему-то не хотелось, хотя изначально он преследовал именно эту цель. — Ты заплатил Всемогущему за эту стажировку? — переспросил Мидория, почувствовав себя отчасти преданным. — Ну заплатил и заплатил, — буркнул Бакуго, усевшись на кровати. — Или ты считаешь, что Всемогущий разглядел в тебе талант после десяти минут общения? Может, ты ещё веришь в существование Санты и единорогов? — Я не так хотел, — возмутился Изуку, вскочив с кровати. Он принялся шарить по полу в поисках одежды. Одеяло волочилось за ним, и Изуку едва не спотыкался о спутавшиеся тряпки. Внезапно захотелось просто уйти, хлопнув дверью. Конечно, это было глупо и по-детски, но иначе Мидория потеряет последние остатки гордости. Бакуго не останавливал его, наблюдая, как быстро одевается Деку. У двери он остановился, весь запал куда-то пропал, и Изуку не знал, уйти или остаться. — Не понимаю, чего ты бесишься? — бросил ему Бакуго. Он поднялся с кровати и встал напротив Мидории, сложив руки на груди. Их разделяло несколько шагов. — Двери не станут открываться перед тобой только за твои красивые глазки. Тебе бы пора принять это как данность. — Дело не в этом, — Мидория опустил голову и сжал ладонь на дверной ручке. — Если и добиваться чего-то, то честным путём, а не с помощью денег и секса, — сказал он тише. — Ты что это, думаешь, — Кацуки уверенно подошёл к Изуку, навис над ним и упёрся локтем в стену, — я тебя покупаю? — в голосе его проскользнули недовольные нотки. — Я не… — Я бы мог лишить тебя всего, что уже дал, а может, и отнять то, что у тебя осталось, — он наклонился к его лицу, и Мидория тяжело сглотнул. Он не отводил взгляда от прожигающих насквозь алых глаз. — Но ты бы всё равно вернулся сюда. А знаешь почему? Тебе это нравится. Человек ужасно примитивен, стоит ему попробовать то, что приносит удовольствие, отказаться от этого будет очень сложно. И деньги тут не причём. — Ты не прав… — выдавил из себя Изуку. — Докажи, — выдохнул Кацуки ему в губы и резко впился в них, прижав Мидорию к себе. Изуку упёрся кулаками мужчине в грудь, но оттолкнуть его физически не получалось. Да и не очень-то и хотелось. И он, как безвольная кукла, пошёл на поводу у Каччана, отдавшись этому долгому и такому приятному поцелую.