О (не)любви к историку

Я нерешительно мялась у двери в аудиторию и думала, как теперь буду смотреть в глаза великому и ужасному преподавателю истории, который меня, казалось, ещё с нашей первой встречи невзлюбил. Говорили мне тогда второкурсники, что он выскочек не любит, а я, решившая показать бывшей стервозной однокласснице, где раки зимуют, проигнорировала их наставления. В итоге, она отчислилась, не проучившись и полгода, а я до сих пор мучаюсь, каждый раз выслушивая его претензии и придирки по поводу ответов. И не объяснишь же, что я ту тему хорошо выучила в школе, потому что историчка грозилась поставить мне тройку за год, и нужно было оценки исправлять, а так… в истории я полный ноль. Дверь стремительно распахнули, чуть не зарядив по моему многострадальному носу, а из аудитории вышла кучка студентов, открывая Ринату Дмитриевичу вид на растерянную растрёпанную и не выспавшуюся меня. Я улыбнулась ему, кивнула, поприветствовав, и решительной походкой направилась к парте, в сотый раз проклиная свою безотказность. Вчера одноклассница, с которой я снимаю квартиру, рассталась с парнем, а я оказалась единственным человеком, способным поддержать её. Соседка, рыдая от жалости к себе, напилась, а спустя полчаса ей приспичило поехать в клуб, и Света, с воплями о том, что она свободная и самодостаточная девушка, ринулась в желанное заведение, не забыв прихватить меня с собой. На мой лепет о подготовке к учёбе, она выдвинула последний решающий аргумент: — Ты меня тоже бросаешь? Я никому не нужна, перережу себе вены, всем станет легче! Не буду больше доставлять неприятности! Мне пришлось ехать с ней, и это было, как оказалось, зря. Там она встретила своих друзей, с которыми и продолжила пить, к сожалению, никому не нужную там меня отпускать не хотели и постоянно совали рюмки с водкой, от которой я благоразумно отказывалась. После второго коктейля Света забыла о том, что рассталась с парнем, и о том, что, по идее, она должна плакать и убиваться. В итоге, пьяная соседка позвонила Мише, который приехал и забрал её, а я осталась с группой малознакомых людей, которые взяли меня на слабо как маленькую девочку и напоили до беспамятства. Утром я проснулась в незнакомой квартире, в постели с мужчиной, в котором, после нескольких секунд отрицания произошедшего, узнала своего историка: такое же телосложение, причёска и чёрного цвета волосы. Голую спину с татуировкой меж лопаток я запомнила хорошо, она иногда просвечивала сквозь ткань белых рубашек, когда он, стоя лицом к доске, что-то писал. Быстренько собрав вещички, я выскочила из квартиры, стараясь делать всё как можно тише. Пока я металась по улице, выясняя, где оказалась и как добраться домой, вызывала такси, выслушивала маты таксиста, потому что «Ебанутая что ли, лень пройти пятьсот метров?» и принимала ту мысль, что живём мы, оказывается, совсем близко, решила, что лучше сделать вид, будто ничего не было. По крайней мере, я пообещала себе делать вид, страшил тот факт, что я ничего не помню. Может быть, он обо мне и не вспомнит, в памяти у него отпечатается то, что он провёл ночь с девушкой, а может… может, я в пьяном угаре творила такую хрень, что он до конца жизни запомнит. В итоге действовать я решила по ситуации и проблемы решать по мере их поступления. Теперь, когда в моей спине появились две дырки от его взгляда, я поняла, что он, кажется, всё помнит. В отличие от меня… Единственное, что мне оставалось — это надеяться, что у него плохое настроение, и думать, что именно поэтому он пытается меня испепелить. Сев за парту, я достала телефон, чтобы написать подруге, а Ринат Дмитриевич не оставил попытки уничтожить меня взглядом. Ну что ж, раз решила, что буду делать отстранённый вид, значит буду. Настрочив Ксюше сообщение с вопросом о том, где она, стала ждать ответа, который пришёл незамедлительно. «Уже еду, может быть, немного опоздаю, замолви там за меня словечко» Заблокировав телефон, посмотрела на историка, который теперь был занят своими делами, оставив мою многострадальную персону в покое. Когда началась пара, Ринат Дмитриевич попросил старосту отметить присутствующих, а я, задумавшись, этот момент пропустила, поэтому, когда список с фамилиями уже лежал на его столе, мне пришлось набраться смелости и попросить старосту сказать, что ещё Ерёмина подойдёт. Но староста наш — не староста, а самый настоящий мудак, который всех бесит, поэтому в ответ он сказал ожидаемое: — Тебе надо, ты и говори, — услышав его голос, несколько парней, сидящих поблизости, нахохлились, а девушки начали фыркать и закатывать глаза. Да, неприятная личность, как бы его не отпинали за гаражами от большой любви. Собравшись с мыслями и поборов страх, я крикнула: — Ещё Ерёмина придёт, опоздает… немного, — историк сурово на меня посмотрел, а я с полуулыбкой на губах ответила ему тем же, надеясь, что мои щеки сейчас не напоминают помидор по оттенку. Ринат Дмитриевич выпрямился, кивнул и снова склонился над журналом. Спустя несколько минут Ксюша всё-таки появилась. Тихонько проскользнув в аудиторию, она сразу направилась ко мне. — Ерёмина, вы ничего не забыли? — прозвучало ей грозное в спину. — Извините за опоздание, — не останавливаясь и даже не поворачиваясь к преподавателю, пробормотала она. — Соизволили прийти, и на том спасибо, — презрительно на неё взглянув, безразлично бросил Ринат Дмитриевич и вернулся к теме пары. Тихо брякнув «пожалуйста», она плюхнулась рядом со мной и, не говоря ни слова, обняла, а когда убедилась, что на нас внимания никто не обращает, повернулась ко мне и спросила: — Ну, как погуляли? Зажгла там? Ксюшу я звала с собой. В перерывах между Светкиным нытьём я позвонила ей и начала умолять пойти со мной, в клубе я была два раза, и то только с ней, поэтому одна я чувствовала себя неуютно. Но Ксюша отказалась, ссылаясь на подготовку реферата и домашние дела, поэтому я осталась без моральной поддержки. — Хреново, — не стала лгать, — Света ушла со своим парнем, а её друзья меня споили, — Ксюше я каждые десять минут строчила отчёты, поэтому она знала, что мы встретили её знакомых, соседка моя быстренько накидалась, потом позвонила Мише, а потом… потом у меня забрали телефон. — Зачем вообще взялась, раз пить не умеешь? — спросила она с укором, качая головой, а я пожала плечами. Жаловаться на то, что я как маленькая глупенькая девочка не знала, что ответить тому бугаю, который забрал мобилку, и согласилась выпить, чтобы мне её отдали. — Ерёмина, вы ещё не наговорились? — раздалось на всю аудиторию, а Ксюша вздрогнула, переводя взгляд на преподавателя. — Извините, — жалобно проскулила она, а потом, выпрямившись, сделала вид, что готова его слушать. Замолкла она ненадолго, когда он отвернулся, Ксюша продолжила: — ну так… — ещё один уничтожительный взгляд в её сторону, и она действительно замолчала. В конце пары Ринат Дмитриевич решил устроить сюрприз в виде опроса по только что рассказанному материалу. — Можете пользоваться конспектами, — дополнил он. Наши отличники выдохнули, а мы с Ксюшей начали молиться, чтобы он не спросил нас: она просто не писала, а я элементарно не в состоянии воспринимать информацию, поэтому сидела и возюкала ручкой по бумаге, строя из себя прилежную студентку. Ринат Дмитриевич пробежался взглядом по аудитории, думая, кого спросить, скользнул по нам. В гробовой тишине зловеще прозвучало: — Соболев Денис, пожалуйста… Только что историк поднялся в глазах всей группы, потому что староста резко побледнел, неловко встал с места, судорожно сглотнул, а наши одногруппники громко загоготали, говоря о том, как обожают препода. Я облегчённо выдохнула, Ксюша рядом залепетала: — Как же я его люблю… Смотри, как у этого лицо вытянулось… Ринат Дмитриевич на нарастающий шум не обращал никакого внимания, хотя в любой другой ситуации уже сделал бы замечание по поводу дисциплины, но теперь… по его спокойному взгляду и полуулыбке как у маньяка можно было сказать, что ему мучения старосты доставляет ну просто нереальное удовольствие. — Сейчас он тебя спросит, молнии метать будешь, — тихо заметила я, косясь на подругу, которая возмущённо фыркнула и перекрестилась. — Боже упаси! — я закатила глаза на её жест и продолжила наблюдать за мучениями старосты, который краснел, бледнел, шёпотом просил поделиться конспектом, но все, показывая ему факи, отказывали. Как только пара закончилась, историк, довольный результатами опроса, с чистой совестью поставил Соболеву неуд и разрешил всем идти. Я, уже и забыв об утреннем инциденте, спокойно подошла к двери, пока меня не остановили грозным: — Никифорова Елена, будьте добры, останьтесь, — по спине пробежалась толпа мурашек, я вздрогнула и на негнущихся ногах повернулась к нему. Не успевшая дойти до двери Ксюша, как настоящая подруга, с размаху швырнула сумку на первую парту и осталась стоять там, ожидая меня. Я, натянув счастливую улыбочку, подошла к историку, который с надменным выражением лица сверлил меня взглядом. — Вы что-то хотели? — Ринат Дмитриевич кивнул и громко заявил: — Ерёмина, выйдите, — я вздрогнула, а Ксюша даже глаз от телефона не оторвала. Зевнув, она заявила: — Я буду свидетелем! — я на неё непонимающе взглянула, историк посмотрел вопросительно, а она, подняв взгляд на нас, пояснила: — ну, вдруг вы снасильничать захотите, — я не сдержала нервный смешок, мне подумалось, что лучше бы я провалилась под землю. Когда Ринат Дмитриевич на меня зыркнул, сердце ёкнуло, что-то подсказывает мне, что именно это он и хочет сделать. — Снасильничать вряд ли, а поставить вам неуд уже хочется, — Ксюша закашлялась, чуть не выронив телефон из рук, посмотрела на меня и, вежливо промурлыкав: — Ну, раз вы настаиваете… — шмыгнула к двери и тут же вышла из аудитории, а мы остались вдвоём. Я повернулась к нему, пытаясь сделать беззаботный вид, а он, сложив руки на груди, оторвал взгляд от захлопнувшейся двери и перевёл на меня. Так зыркнул, что мне аж поплохело. — Куда же вы так внезапно исчезли? — я постояла, посмотрела на него, делая вид, что осмысливаю вопрос, но не понимаю, о чём идет речь. — Откуда? — изумлённо спросила я, заглядывая ему в глаза, он вроде как тоже был пьян, может, подумает, что перепутал меня с кем-нибудь, или ему это вообще приснилось. — Из моей постели. — Чего-о? Что вы себе позвол… — на стол со шлепком приземлился мой пропуск, который, как я думала, забыла дома. — В прихожей на полу нашёл. Забери, — я протянула дрожащую ладонь и взяла злосчастную пластмасску, уставившись на свои кроссовки, а он совершенно спокойно сказал: — если бы ты не покраснела, то я, может быть, поверил бы. Да, покраснела. Приложила ладонь к щеке, она показалась безумно горячей. — Свободна, — спокойно скомандовал он, а я, медленно развернувшись, рванула к двери, за которой меня ждала Ксюша. Она, посылая проклятья в его адрес, подошла ко мне и, приложив ладонь к красной щеке, спросила: — Что случилось? Что он от тебя хотел? — Да так, ничего особенного. Реферат попросил переписать. — Точно? — я утвердительно кивнула, а она прокомментировала: — вот злю-ука! А ты чего покраснела? — Знаешь, — начала я, размахивая руками, — про «снасильничать» могла бы и промолчать! — А-а-а, ты из-за этого. Ну, извини, я не смогла удержаться, — я, закатив глаза на её безрассудный поступок, выдохнула и, решив перевести тему в мирное русло, а именно подальше от историка, спросила: — Почему ты опоздала? — Ну, я же тебе говорила! Вчера вечером писала реферат, да ещё и родители обещали сегодня приехать, квартиру допоздна вылизывала, чтобы мы снова не поссорились. Там та-а-а-ак чисто, что я теперь заходить туда боюсь…

***

На вечер я готовила грандиозный разнос Светке, которая поступила со мной, мягко говоря, по-свински. Когда часы показывали половину восьмого, за дверью послышался лязг ключей, я вышла в прихожую, но вместо Светы в квартиру зашёл высокий широкоплечий парень с упаковкой пива и презервативами в руках, а следом проскользнула и сама соседка. Романтика, однако. Счастливая виновница моих проблем, заметив меня, захлопала в ладоши и, скакнув ко мне, весело протянула: — Ле-е-еночка! — схватив за локоть, отвела в сторону, давая бугаю пройти в квартиру, — а ты где ночью была? Почему не пришла домой? — Да так… — начала я, но меня тут же перебили: — Ну, это даже хорошо, что не пришла… Слушай, Лен, ты не могла бы погулять? — я только хотела открыть рот, чтобы сказать, что уже, вообще-то, вечер, на улице холодает, но Света, сложив ладони вместе, начала умолять: — ну Леночка, ну всего часик… ну максимум два, пожалуйста, — моя совесть снова проснулась и начала говорить о том, что «они же помирились, ну зачем мешать любящим друг друга людям», а я, кивнув, сдалась на её милость. — Ладно… — обречённо выдохнула я, а Света, чмокнув меня в щёчку, крикнула «спасибо» и поскакала к своему принцу, а я поплелась одеваться, чтобы не превратиться в ледышку. Весна весной, но вечерами всё равно холодно. Из дома меня выпроваживали с широчайшей улыбкой на губах, сунув мне в руку банку пива, Света пролепетала: — Я позвоню, — и захлопнула дверь прямо перед носом. Идти было некуда, денег на то, чтобы посидеть в кафе, у меня не было, поэтому я поплелась в парк, где и пристроилась на не совсем удобной скамейке. Достав из рюкзака тетрадку с конспектами, посмотрела на неё, полистала, попыталась заставить себя читать, но в голове информация не задерживалась, поэтому, засунув тетрадь подальше, открыла пиво. Надо же, и наряд у меня для такого времяпрепровождения соответствующий: спортивные штаны и олимпийка. Поставив банку на скамейку, откинулась на спинку, разглядывая звездное небо. Не часто мне удаётся вот так просто побездельничать… — Какие люди! — раздалось язвительно совсем рядом. Я, вздрогнув, выпрямилась, удивлённо глядя на Рината Дмитриевича, который, щурившись, меня разглядывал. — А вы тут чего? — настроение у меня было ужасное, поэтому сейчас стелиться и лебезить, делая вид, что безумно рада его видеть, мне не хотелось. — Домой иду, — медленно протянул он, — недалеко живу, впрочем, ты помнишь, — я с трудом удержалась, чтобы не фыркнуть и не закатить глаза. Он, правильно расценив мой злой взгляд, усмехнулся и молча двинулся дальше. Интересно, что он обо мне думает? Наверное, шлюхой считает: напилась, переспала с ним, а теперь вроде как морожусь, делаю вид, что та ночь ничего для меня не значит. Вопрос вырвался сам. Когда он обернулся, я поняла, какую ошибку совершила. — Что? — спросил историк удивлённо. — Вы не подумайте, я не сплю со всеми подряд, — начала я оправдываться, раз уж затеяла… — то есть вообще ни с кем не сплю… — До вчерашней ночи я был уверен, что у тебя есть парень. — Хватит с меня парней. — Неудачный опыт? — чуть тише поинтересовался он, а я убрала банку со скамейки, приглашая его сесть. Он помотав головой, остался стоять предо мной. — Можно и так сказать. — Изменил и бросил? — я помотала головой, рассказывать не хотелось, делиться своими слабостями тоже, но возможность выговориться манила, что я не смогла удержаться. Никому ведь не рассказывала, а перед ним я вроде как уже опозорилась, упала в глазах, как говорится, так что терять уже нечего. — Он меня в постель затащил. Я думала, что только после свадьбы, а он… уломал, в общем. Это было мерзко… и больно. А он мне стал отвратителен сразу же. Ну, мы и расстались, точнее, я его вроде как бросила. Я замолчала, разглядывая его туфли и полы пальто, дорогие, наверное. Он тоже молчал, а потом в тишине развернулся и пошёл дальше по улице, я, коря себя за болтливость, была готова расплакаться, но Ринат Дмитриевич, отойдя на несколько шагов, остановился и спросил: — Долго ты тут будешь сидеть? — Пока мне не позвонят, — пожала я плечами, — соседка попросила погулять… к ней парень пришёл. — Пошли, — вдруг раздалось милостивое, а я перевела на него взгляд, ему этой ночи мало было, что ли? — Я с вами никуда не пойду! — С чего бы это? — удивлённо спросил он, а я чуть было не задохнулась от возмущения. — Вы воспользовались моим положением, притащили пьяную девушку к себе домой, вы со мной… Да это почти что изнасилование! — Ты, мне помнится, не была против, — я вскочила со скамейки, подбежала к нему, борясь с сильнейшим желанием его ударить — по возможности несколько раз. — Вы, как и все мужики, мерзкий, отвратительный, урод, ублюдок и подонок, да как вы вообще… — Ничего не было. Успокойся, — сказал он и довольно улыбнулся, прерывая поток моих ругательств, — я может и, как ты сказала, подонок, урод, ублюдок и так далее, но не до такой степени. Наматывай сопли на кулак и пошли. Помотав головой, сложила руки на груди. Нет, не пойду, ещё чего не хватало! Он пожал плечами и, заявив: — Ну, как хочешь, — развернулся и пошёл прочь. Я, видя, как он стремительно отдаляется, вскочила и побежала следом. Нет, ну в самом деле, не сидеть же мне тут целую ночь!