***
Когда мы зашли в здание, к нам сразу же кинулись одногруппницы, до этого стоящие около стенда с общей информацией об университете. Как только между нами осталось несколько метров, послышался первый наезд: — А почему нам никто ничего не сказал? — начала Рита, складывая руки на груди, мы с Ксюшей переглянулись, не понимая, о чём речь, но Соколовская тут же разъяснила: — философии не было, и поэтому вы не пришли? — увидев нашу реакцию на её слова, недоверчиво приподняла бровь и соизволила поинтересоваться: — или вы тоже не знали? — Если бы нам об этом сообщили, можно было бы лишний час поспать, — менее агрессивно поддержала подругу Кристина. Ксюша красноречиво на меня посмотрела, полностью соглашаясь со словами Кристины о лишнем часе сна, а я поспешила сменить тему, пока она не кинулась на меня с кулаками. — А почему не было? Что-то случилось? — Декан сказал, что философ заболел. — Ха! Позавчера они его всем коллективом с юбилеем поздравляли, вчера, судя по слухам, они отмечали, а сегодня он заболел, — Рита уверенно закивала, — подозрительно. — Кстати, нам пары местами поменяли, ещё один препод вместе с философом заболел, — Кристина жестом показала воздушные кавычки и, улыбнувшись, оповестила: — сейчас у нас история. — Отлично! — обрадовалась Ксюша, даже в ладоши похлопала, Рита и Кристина посмотрели на неё как на дурочку, а я просто покосилась, ожидая услышать пояснение. В следующую секунду оно и прозвучало: — можно немного поспать. Ксюша, взяв меня за руку, повела в аудиторию, чтобы, по её словам, скорее «улечься», одногруппницы, последовали за нами и, вскоре обогнав, зашли первыми. Когда мы подошли к аудитории, подруга, не мешкая, заскочила в кабинет, громко поздоровавшись, как она это делала обычно, а я застыла около двери, не решаясь зайти. У меня дежавю! Вот так же я стояла после проведённой с ним ночи, точнее, когда я думала, что провела с ним ночь, и боялась зайти, попасться на глаза. Подойдя ближе, осторожно приоткрыла дверь, заглядывая в аудиторию, чтобы разведать обстановку. Но стоило мне немного податься назад, чья-то ладонь легла на плечо, от чего я чуть не подпрыгнула на месте, а над ухом раздалось тихое: — Кого-то ищете? — мгновенно развернулась к говорящему, чтобы увидеть Рината Дмитриевича… Он, держа в руке папку, чуть улыбнулся, глядя на меня, но, спустя секунды, улыбка исчезла, и он снова стал строгим преподавателем. — Нет, я просто… Здрасьте, — он кивнул, а я так и застыла на месте, разглядывая серьёзное, ничего не выражающее лицо. — Заходите в аудиторию, пара скоро начнётся, — спохватившись, кивнула и, заскочив в кабинет, поспешила занять место рядом с Ксюшей. Только поняла, что стояла в проходе и загораживала дорогу студентам. — Ты где застряла? — лениво спросила подруга, уже лёжа на парте. — Да так… — протянула я, глядя, как преподаватель садится за стол и кладёт на него папку. Ксюша, повернув голову, недоверчиво на меня посмотрела, но расспрашивать больше не стала, подложила под голову сумку и, удобнее устроившись на парте, пробормотала: — Ну, давай, учись, а я спать. Потом расскажешь, что он там балакал. — Тебе не кажется, что спать на паре — это уже наглость? — Если бы ты меня не разбудила, я бы так не поступала… — Если бы я тебя не разбудила, ты бы вообще историю пропустила, — Ринат Дмитриевич, скользнув взглядом по Ксюше, вздохнул, что было видно по поднимающимся и опускающемся плечам, и, судя по тому, что он с недовольным лицом что-то начал искать на столе, она попала. — Вот именно! Это было неизбежно, толкнёшь, если что, — хотелось сказать, что толкать-то уже бессмысленно, потому что её уже ждёт как минимум выговор, но всё ж решила промолчать, надеясь, что беда обойдёт её стороной. Пообещав разбудить, если что-то случится, я открыла тетрадь и, усевшись удобно, начала слушать преподавателя. К сожалению, к середине пары, я забылась, вслушиваясь в его голос, пытаясь не улыбаться, глядя на спящую рядом подругу и теперь уже просто Рината, который иногда смотрел на меня. Когда пара закончилась, я начала тормошить Ксюшу, которая вела себя так же, как и у меня дома — категорически отказывалась просыпаться. Напомнив ей о том, что она находится в университете, собрала свои вещи и, встав, направилась к двери, в конце концов, я её просьбу выполнила — оповестила об окончании занятия. Когда я отошла на несколько метров, подруга вскочила и, бурча о том, что я бессовестная, раз её бросила, поплелась за мной. Трудно не согласиться, конечно. Как только мы подошли к преподавательскому столу, нас остановили серьёзным: — Ерёмина, Никифорова, останьтесь. Ксюша проморгавшись, посмотрела на Рината Дмитриевича, к которому тут же подошёл другой студент, и предприняла попытку бегства, однако она с треском провалилась, когда он повернулся в её сторону и, чуть повысив голос, позвал: — Ерёмина! — Ну, бли-и-ин, — захныкала она, возвращаясь, чтобы повиснуть на моей шее. — А я говорила, — она недовольно фыркнула, зло глядя на преподавателя, и затихла, ожидая кары. Когда студент, поблагодарив за консультацию, ушёл, Ринат Дмитриевич подозвал к себе Ксюшу и, положив перед ней лист с пронумерованными строчками, приказал: — Выбирай тему реферата, — следом за листом протянул ручку, — фамилию свою напиши около темы. — В смысле? За что реферат? — На паре нужно учиться, а не спать. — Ой-ой-ой, — пробурчала она, но ручку всё же взяла и, не читая, написала свою фамилию около самой короткой строчки, — сдалась мне ваша история, не профилирующая ведь дисциплина. — Свободна, — Ксюша только открыла рот, чтобы возмутиться, как её прервали грозным: — я сказал: свободна. — Фыркнув, она, гордо задрав голову, нарочито медленно вышла из аудитории, выводя из себя преподавателя, который вот-вот испепелит её взглядом. Странные у них отношения, нужно будет потом разузнать почему. Когда она вышла, я неуверенно заправила прядь за ухо, пялясь под ноги. Знала, конечно, что нам нужно будет поговорить, но чтобы так скоро… — Сегодня после занятий поедем домой вместе? — подал он голос, сцепив руки в замок, непрерывно глядя на меня, мне стало не по себе от его взгляда. Но мне же нечего стесняться, мы ведь теперь вместе? Или нет? Или да? Намёков я совершенно не понимаю, и уж тем более не могу понять, что значит его «значит». — Расслабься, я не кусаюсь, — я набралась смелости поднять на него глаза, взглянув на серьёзное лицо, чуть не вырвался вопрос: «а точно ли?», но я вовремя прикусила язык. — Если ты занята… — Нет, не занята, можем поехать вместе. — Хорошо, после занятий встретимся на парковке, — я кивнула и поспешила выйти из аудитории, чтобы поскорей скрыться от пристального взгляда серых, завораживающе мерцающих глаз. Ксюша не спрашивала, чего он от меня хотел. Как только я выскользнула за дверь аудитории, она завела старую песню: зевая, возмущалась по поводу его «поганого» характера, говоря о том, что он «злюка». Я молча кивала, соглашаясь с ней, но… разве можно назвать его злюкой? И она ведь даже не подозревает, что тот самый парень, которого назвала хорошим человеком — преподаватель истории, которого она же теперь называет язвой. Подруга, зевнув, завернула в аудиторию, где у нас должна быть следующая пара и снова легла на парту, чтобы подремать. Надо же, я бы никогда не смогла заснуть под такой шум, на твёрдом столе, сидя, вот это я понимаю — прокачанный навык выживания… Когда пары кончились, Ксюша сразу попрощалась и, извинившись, что не может пройтись со мной до остановки, уехала на такси домой, чтобы отоспаться, а я поспешила на университетскую парковку. Но как только открылся вид на ряд машин, внимание привлек парень, который разговаривал с Ринатом Дмитриевичем. Они стояли около его машины, студент активно жестикулировал, а преподаватель кивал, как болванчик, видимо, соглашаясь с ним. Что делать, я не знала. Подойти к ним и заговорить с преподавателем я себе позволить не могла, позвонить ему и спросить, когда он отвадит этого парня? Ни номера телефона, ни желания так поступать не было. Или разумнее было бы дождаться окончания разговора где-то поблизости… или же уйти домой самой. Я снова посмотрела на Рината Дмитриевича, надеясь, что он меня заметит. Кто бы знал, что надежды мои оправдаются? Преподаватель, посмотрев на неуверенно мнущуюся в стороне меня, протянул студенту руку для рукопожатия, а тот, поняв, что разговор окончен, поправил лямку рюкзака и быстренько ретировался. Как только студент скрылся из поля зрения, я подошла к машине, села на переднее сидение и, заправив прядь волос за ухо, сложила руки на коленях. — Я могла бы и сама добраться, если вы были заняты. — Разве я был занят? — Ринат Дмитриевич, скользнув по мне заинтересованным взглядом, улыбнулся, а я захотела ответить тем же, но вовремя приложила ладонь к губам, которые грозились растянуться в широкой, что называется — до ушей, улыбке. Тут же последовал ещё один вопрос: — подруге рассказывала? — повернувшись, хотела спросить, о чём, но ответ нашёлся сам: обо всём, о нём, о… нас? — Нет, а что? — Не рассказывай, не стоит афишировать, — и всё же спрошу либо у него, либо у Ксюши, почему у них такие напряжённые отношения. — Судя по всему, она вас не особо любит, так что я и не… — «Тебя», — резко перебил меня Ринат Дмитриевич. — Что? — Мы не в университете, можно просто на «ты»… если хочешь, — добавил, вздыхая. Повисла неловкая тишина, а я решила как-то разрядить обстановку, хотя и сделать это было трудно: сердце бешено колотилось, отдаваясь гулом в ушах, а язык как будто онемел. — Хорошо, не буду. Кстати говоря… о подруге, а ты не мог бы отменить наказание? — осторожно начала я, сцепив руки в замок и хитро на него посматривая, — отчасти в том, что она уснула виновата я, так что можно замять этот инцидент? Как вы относитесь к взяткам? То есть — ты. — Смотря к каким, — на меня восхищённо посмотрели, видимо, удивляясь смене настроения. — Шоколадка подойдёт? — Ужин. Проведём вечер вместе, и твоя подруга свободна, — провокационно добавил Ринат, я серьёзно задумалась. Перспектива побыть с ним наедине и радовала, и пугала одновременно… но вдобавок Ксюшке помогу… — Уговорил, — всё же согласилась я на свой страх и риск. В конце концов, мне ведь нечего бояться?***
Когда Ринат остановился у моего подъезда, мне подумалось, что надо бы поблагодарить его за предоставления услуг водителя. Неуверенно закусив губу и стыдливо отведя взгляд, я потянулась к нему, намереваясь поцеловать в щёчку. Однако он оказался хитрее: быстро повернув голову, подался ко мне, невинно касаясь губами моих искусанных в волнении губ. — С-спасибо за то, что подвезли, — прошептала я, отодвигаясь от него, и тут же поправила саму себя: — подвёз. Не глядя на Рината, открыла дверь и, борясь с желанием ускорить шаг, зашла в подъезд. Он меня такими темпами с ума сведёт… и стыдно, и радостно, и бабочки в животе порхают, и потом попробуй понять себя и свои чувства. Хотя что их понимать, сопротивляться и отрицать очевидное бессмысленно — и так понимаю, что это не обыкновенная симпатия. Зайдя домой, я быстренько сделала себе кофе и села за учёбу, скоро сессия — нужно готовиться. Так и просидела до вечера, пока за дверью не начали копошиться. В голове промчался рой мыслей, в котором возникли подобные сцены из всех посмотренных фильмов ужасов и новостные сводки, где говорилось про грабежи и даже убийство хозяев квартиры. Всё оказалось намного проще. Когда я, схватив купленную на барахолке биту, которая стояла около письменного стола, пошла в прихожую встречать «гостей», то увидела не воров, а Свету, которая заметив меня, вздрогнула и попятилась. — Лен, привет, — поздоровалась бывшая соседка, а я неловко повторила за ней, пряча биту за спину. Да, негостеприимно получилось. Повисла тишина, Света смотрела на меня, крутя на пальце кольцо, спустя секунду спохватилась и полезла в сумку, — я зачем пришла-то, хотела вернуть ключи… Миша снял квартиру, мы теперь живём вместе, — поделилась она новостями и, чуть улыбнувшись, протянула мне связку, — и ещё я хотела извиниться, ты была во всём права, я поступала с тобой по-свински. Ну, вроде всё, я пойду. — Свет, — извиняться, как бы странно это не звучало, я не умею, поэтому замолчав, попыталась подобрать нужные, уместные слова, но ничего кроме сухого и неправдоподобного: — я тоже виновата, прости меня, — придумать не смогла. — Мир? — она, улыбнувшись, кивнула и, шагнув ко мне, обняла. — Может, чаю? — Я на минутку, меня Миша внизу ждёт, — она ещё раз меня обняла и, предложив напоследок встретиться когда-нибудь позже, вышла из квартиры, крикнув, что провожать её не нужно. Настроение значительно улучшилось. Совесть, частенько грызшая меня из-за обиженной Светки, которая не отвечала на мои звонки, теперь притихла, да и на душе стало легче, что не могло не радовать. Но на этом сюрпризы не закончились… к великому сожалению. Когда я вернулась к зубрёжке, телефон начал трезвонить, на дисплее высветился незнакомый номер, на которые я обычно не отвечаю. Но сейчас потянулась к устройству и приняла звонок скорее машинально, чем намеренно. — Привет, Лен, — раздалось радостное из динамиков, — как дела? — Кто это? — я опешила, голос был мне незнаком, ни с кем из парней я не общаюсь, а одногруппники обычно пишут в социальной сети, а не звонят, — алло! — Это Денис. Ты, правда, не узнала? — промелькнула мысль о том, что это Соболев, и так же быстро и исчезла, лучше бы это был он. Когда поняла, какой именно Денис, мне захотелось отключиться, в беседе с ним я не особо заинтересована. Единственное, что останавливало меня от отключения телефона — так это чувство собственного достоинства, которое шептало, что если я сейчас брошу трубку, то поведу себя как неуравновешенная истеричка. — Тебе чего надо? — спросила ровно и безразлично, но со стула всё-таки встала, ходя туда-сюда по комнате. — Мне звонила Лариса Сергеевна, спрашивала, почему мы расстались. Я и не знал, что ты ей не сказала, что мы разбежались ещё два года назад. — И что теперь? Мне ты зачем звонишь? — я уже предчувствовала грандиозные разборки с мамой, потому что уверена, что мозгов подыграть мне у него не хватило. — Как зачем? — удивился он, — Лена, я соскучился. Когда мне позвонила твоя мама, я понял, что это знак, что мне плохо без тебя, что эти два года я… — начал сбивчиво говорить Денис, половину слов из его пламенной речи я так и не поняла, да и не особо вслушивалась. Я ещё раз удостоверилась, что к нему ничего не чувствую и никогда не чувствовала. — И ты только сейчас понял, что без меня тебе плохо? — он замолчал, а я, воспользовавшись замешательством, оповестила: — в любом случае, ты меня уже как два года не интересуешь, у меня есть парень. — Лариса Сергеевна сказала, что ты после расставания с головой ушла в учёбу, и на личном у тебя никого не предвидится. — Мало ли, что она сказала, — я уже откровенно начинала злиться, неужели мама меня расписала как убитую горем, подавленную, до сих пор страдающую брошенку? — в общем, Денис, была безмерно рада пообщаться с тобой, но как уже было сказано, ты мне вообще не сдался. Пока. Отключившись, бросила телефон на кровать. Бешеная ярость горячей волной поднялась в груди, грозясь уничтожить всё на своём пути, а я, сжимая дрожащие руки в кулаки, металась по комнате, меряя её шагами. Я злилась на мать, которая вдруг решила наладить личную жизнь старшей дочери, злилась на Дениса, благодаря которому у меня появилось дикое отвращение к сексу, а сама я стала ненавидеть всех мужиков, видя в них потенциальных насильников, которые лишь стремятся затащить девушку в кровать. И себя тоже стала ненавидеть за такое предвзятое ко всем мужчинам отношение, за то, что неоправданно винила бывшего во всех грехах, хотя виновна во всём была только я. Медленно выдохнув, взяла телефон и набрала Ксюшу. Глупо, наверное, бежать и жаловаться кому-то на неудавшуюся жизнь и несбывшиеся мечты, но мне хотелось выговориться, попросить совет и получить поддержку… В конце концов, я её от написания реферата спасла, так что послушает немного. — Ксюш, может, встретимся? Сегодня. Сейчас. — Ещё утром ты говорила, что больше тусить со мной в будни не будешь, какая-то резкая смена настроения, что-то случилось? — Случилось, я рассказывала тебе про бывшего парня? — Ксюша притихла, спустя секунду послышался стук бутылок и прозвучало многообещающее: — Скоро буду, жди.