***
Выбрались из постели мы только к вечеру. И вместо того, чтобы хоть что-то сделать из запланированного, Ринат махнул рукой на домашние дела и потащил меня смотреть мультики. Вот так вот, потом и думай откуда взялась всем известная фраза, что мужчины не взрослеют. Когда выяснилось, что он захотел пересмотреть Чёрного Плаща с первых серий, я последовала его примеру: забила на планы, мысленно пообещав себе сделать всё завтра. Когда Ринат включил мультфильм, я убедилась, что поступила правильно. Мне безумно нравилось сидеть рядом, соприкасаясь плечами, держаться за руки, переплетая пальцы, целоваться, когда шли наши нелюбимые серии, вместо того, чтобы просто включить следующий эпизод. Этот вечер был божественным, первый за последние несколько недель учёбы и нервотрёпки. Но, к сожалению, всё хорошее имеет свойство кончаться. В восьмом часу зазвонил мой телефон. Отлипнув от Рината, я потянулась за ним на другой конец дивана, и выудив его из вороха подушек, ответила на вызов. Номер был незнакомый, но это почему-то меня не смутило. Спустя секунду, услышала быстрое: — Лена, только не вешай трубку! — мамин голос я узнала сразу и неосознанно послушалась. Ринат поставил серию на паузу, придвинулся ближе, положив голову мне на плечо, прислушиваясь. В другую комнату я уходить не стала. — Я слушаю. — Лена, ты не хочешь приехать домой? — спросила она с заминкой, а я замерла в ожидании продолжения, но мама молчала. Только спустя несколько секунд я позволила себе задать ей вопрос: — Зачем? — Ринат взял мою ладонь, которой я вцепилась в своё колено, и переплёл наши пальцы, прошептав еле слышное «не нервничай». — Мы соскучились, — выдохнула она, как мне показалось, виновато, — я хочу тебя увидеть, поговорить. — Кто «мы»? — Мы с отцом, Ника… Леночка, пожалуйста, возвращайся. Ты очень редко приезжаешь домой, мы так давно виделись. — Я подумаю, — пообещала сдержанно, конечно, никаких эмоций, кроме раздражения, этот разговор у меня не вызывал. Я уже успела пожалеть, что ответила, — у меня учёба, и… — Завтра суббота… Приезжай, я тебя жду. — Я посмотрю по расписанию, — заверила её и, попрощавшись, отключилась. Ринат весь разговор слышал, но ничего говорить не спешил, и только когда я поцеловала его в макушку, он поднял голову с плеча и запустил пальцы в мои волосы. — Поедешь? — спросил спокойно. В ситуации со Светой он мог выразить своё мнение, а здесь… да и не знал Ринат всего, чтобы как-то это комментировать, хотя всё понимал. — Знаешь, это, наверное, будет последняя поездка к ним. Я, видимо, наивная дура, раз думаю, что отношение ко мне родителей может измениться. — Нет, не дура. Просто ты ещё не успела обозлиться на мир и людей так, чтобы каждое слово ставить под сомнение. Ты добрая, понимающая, раз даёшь второй шанс, но некоторые его не заслуживают. Понимаешь? — Понимаю… Но я надеюсь, что она заслуживает его… — Ринат, пожав плечами, поцеловал меня в висок и откинулся на спинку дивана, утягивая меня за собой, а затем включил мультфильм. Поеду я завтра после обеда, а пока… можно насладиться компанией друг друга. К сожалению, настроение было испорчено, и не только у меня. Ринат тоже перестал смотреть, начал хмуриться и прикладывать пальцы к губам, о чём-то думая. Через несколько минут, он переключил мультфильм на последний выпуск Импровизации, думая, что это уж точно поднимет мне настроение. Впрочем, так и произошло. И я не понимала, он меня так выучил или у нас настолько схожи вкусы? — Лена… Знаешь, иногда мне становится страшно. Я настолько зависим от тебя, что боюсь оставаться один, я больше не представляю жизни без тебя. — Я чувствую то же самое, — тихо призналась я, положив голову ему на плечо, чтобы получить счастливое «любимая» и поцелуй в висок.***
На следующий день я поднялась пораньше. В посёлок я не возвращалась около трёх лет, ещё с начала первого курса, поэтому и возник вопрос с транспортом. Я не знала, как уехать обратно, так что пришлось просить о помощи Свету, которая быстро скинула мне контакты диспетчера, чтобы записаться на маршрутку, расписание автобусов и даже сайт, где можно купить билет. Ринат моей отлучке был не рад, он открыто показывал недовольство и нежелание отпускать меня в такую даль одну, но в итоге тяжело вздохнул и попросил звонить, если что-то случится. Он же и отвёз меня на автовокзал, надеясь, что я передумаю, но я была настроена решительно. Ринат даже рвался отвезти меня в посёлок, но как только я представляла, чем это может закончиться, отказывалась. Знакомить его с матерью и отчимом не хотела. Если я и молчала на все его слова, то Ринат бы ответил, да так, что его в следующую минуту бы выгнали из дома. Хотя идея, конечно, заманчивая. Поцеловав Рината в губы, я пообещала, что вернусь завтра, и выскочила из машины. На автовокзале уже объявили посадку на автобус, к платформе стали подходить люди, поэтому я ускорилась, чтобы не опоздать, хотя Ринат не спешил ехать домой, в окно я видела его машину. И только когда автобус тронулся, он развернулся и скрылся из поля зрения, а я поймала себя на том, что за последнюю минуту вздохнула уже четыре раза. Ехать не хотелось, но поставить точку в наших отношениях — безумно. Когда я приехала и вышла из автобуса, поняла, что некогда родные места стали чужими. Забыла всё, что было связано с посёлком. Посмотрев по сторонам, увидела такси, водитель которого курил в наполовину открытое окно, громко кашлял, сплёвывал на землю слюну. Непроизвольно скривилась, но особого выбора не было, добираться пешком не хотелось, поэтому я двинулась к машине. Подойдя к такси со стороны водительского сидения, слегка наклонилась, чтобы видеть лицо водителя, и, повысив голос, спросила: — Вы работаете? — на что сразу получила быстрое: — Работаю-работаю, садись. Куда едем? — назвав адрес, я прижалась к двери, где было немного приоткрыто окно, и достала телефон, чтобы написать Ринату. Водитель несколько раз спросил меня о чём-то, но я упорно делала вид, что не слышу, впрочем, я и так не слышала, никак не могла разобрать его речь. Ринат ответил мгновенно, спросил, как я доехала и когда приеду обратно, предложил самому заказать билет, но я отказалась, улыбаясь в телефон. Написала, что люблю его и пообещала позвонить позже. Когда машина остановилась у нужного дома, я протянула водителю сторублёвую купюру, отказалась от сдачи и быстро вышла из такси. Но вместо того, чтобы зайти на крыльцо, остановилась. Сердце бешено колотилось в груди то ли от волнения, то ли от страха, мне так хотелось развернуться и уйти отсюда, вернуться домой, и я бы продолжила стоять, если бы дверной замок не щёлкнул, а сама дверь не распахнулась. Мама окинула меня взглядом и пригласила войти в дом, я, спохватившись, кивнула и поднялась по ступеням. Встречать меня вышли все, даже вечно занятая Ника и отец, но радости на их лицах я не видела. Ника стояла в дверном проёме и, сложив руки на груди, разглядывала меня с надменным выражением лица. Мы не виделись три года, а она даже не удосужилась поздороваться, а отец… Это отец. Он недовольно меня оглядел, состроил подобие улыбки и предложил пройти в дом, но скорее самому себе, потому что после его предложения вышел из прихожей только он, а я, мама и Ника остались. Мама ждала, пока я разуюсь и сниму куртку, а Ника — наверное, из приличия или по её просьбе. Мама была действительно рада, по крайней мере мне так казалось. Она улыбалась, говорила, как соскучилась, постоянно останавливала меня, трогала за плечи и смотрела в глаза, я же выдавливала из себя улыбку, виновато осматриваясь. Было видно, что я здесь лишняя, единственным человеком, который не показывал неприязни — была мама. Отчим же и Ника держались вместе, сразу видно — отец и дочь, желанный ребёнок, а я так, довесок, который никому и не нужен вовсе. Когда я прошла вглубь дома, увидела всё те же обои, ту же планировку, ту же мебель, вспомнила те далёкие времена, но воспоминания эти не вызывали теплоту на душе, ностальгию. Почему-то отчётливо видела вечера, когда я сидела за книгами и рыдала, потому что не понимала материал, вечера, когда отчим раз в полгода проверял домашнее задание и тыкал носом в каждую ошибку, дни, когда после рождения Ники меня перестали замечать, когда я стала безликой тенью для родных людей. И ничего хорошего, ни единой светлой мысли. Ни единого близкого человека. — Пойдёмте на кухню, — предложила мама, когда все мы перешли в гостиную. Отчим задумчиво кивнул и быстрым шагом вышел из комнаты, как будто не желал находиться со мной рядом. За ним пошла и Ника. Мама погладила меня по плечу и подтолкнула к двери. На кухне поменялось всё, или мне так показалось. — Вы сделали ремонт? — спросила у мамы, но она удивлённо на меня посмотрела, помотав головой. Странно, но эта комната казалась мне совершенно чужой и незнакомой. Я не помнила, как она выглядела раньше, не могла вспомнить ничего, где мелькал хотя бы смутно интерьер, а потом поняла, что на кухню я почти и не заходила. Ела я зачастую у себя в комнате, а потом, когда Ника подросла и переселилась ко мне, только в школьной столовой и с друзьями после школы. Бывало, у одноклассниц, когда те приглашали к себе делать какой-то групповой проект, или у Светки, она всегда звала меня в гости и никогда не попрекала куском хлеба. Дома же есть мне просто не хотелось. Когда все сели за стол, началась обычная беседа. Сначала меня спросили про учёбу, я отвечала честно. Не видела смысла приукрашивать свои достижения или врать, что не было долгов, что всё делала вовремя. Отчим молчал, что было удивительно, он не перебивал меня, чтобы сказать, что это вовсе не достижения, что Ника могла бы лучше, а внимательно слушал, а может, он просто думал о своём. Потом, когда вопросы ко мне закончились, говорить стала Ника. Я молча ела, пока она рассказывала про школу, про призовое место на олимпиаде, про какой-то школьный конкурс, в котором она выиграла. Отчим активно участвовал в беседе, а я всё больше понимала, что меня для них не существует. Даже сейчас, когда сижу рядом, меня нет. Я огляделась. Совершенно незнакомое место, которое вызывало лишь странное неприятное чувство, и совершенно чужие люди, которых я видеть не хочу. Хоть мама и пыталась как-то сблизиться со мной, между нами оставалась непреодолимая пропасть, которую так упорно и долго выстраивал отчим. И никакими стараниями ей не сократить это расстояние, потому что время безвозвратно утеряно. Мне было плевать на реакцию этих людей на мои слова, в то же время мнение Рината для меня было важно. Классики описывали то животрепещущее чувство при приезде в родной дом, но я ничего не чувствовала. Нет той теплоты в груди, нет слёз на глазах, радости и счастья, не было ничего, что могло бы вернуть меня в детство и напомнить, как хорошо быть ребёнком, потому что детство для меня было Адом. Ринат был абсолютно прав, кто-то заслуживает второй шанс, а кто-то нет, и мама, как бы не пыталась меня принять и понять, не заслужила. И в этом я убедилась повторно, когда она, посмотрев на часы, вскочила из-за стола и вышла из кухни, чтобы через минуту зайти, ведя за собой Дениса. Отчим усмехнулся. Он понимал, что я не хотела видеть бывшего парня, но выгонять его не спешил, как будто хотел насладиться моей реакцией. Ника тоже сидела и смотрела на нас с интересом, с какой-то жестокой улыбкой. Она была копией отца. Денис пришёл с цветами, один букет он вручил маме, а второй, видимо, приготовил для меня. Протянув его зависшей мне, он застыл, ожидая моей реакции, но её не последовало. Я отмахнулась от букета, поднялась из-за стола и подошла к двери. Развернувшись, посчитала нужным пояснить ситуацию: — Как я и говорила, у меня есть молодой человек, мы живём вместе. Мне не нужны ни ваше внимание, ни эти ничтожные попытки настроить мне личную жизнь. Я не хочу возвращаться к пережиткам прошлого, — которыми теперь стали и вы. Я не смогла сдержать вздоха, — забудьте о моём существовании, как это делали до этого. И вышла из комнаты. Рюкзак стоял в прихожей, куда я и помчалась, чтобы обуться, одеться и уйти из этого дома, теперь уже навсегда. Быстро надев кроссовки, я выскочила за дверь, куртку натягивала уже на улице. Ни маршрутки, ни автобусы уже не ходили, поэтому всё, что мне оставалось делать — идти на автовокзал, покупать билет на первый автобус и сидеть и ждать ночь, чтобы уехать. На улице уже стемнело, фонари в этой дыре — явление редкое, поэтому даже не было видно дороги, точнее её подобия. Пришлось включить фонарик на телефоне, чтобы не упасть в кювет или не подвернуть ногу, о чём я тут же пожалела, потому что на дороге вмиг появились желающие познакомиться. Рядом со мной постоянно останавливались, предлагая подвезти, на что я сразу отказывалась. В итоге, фонарик пришлось выключить. Впрочем, глаза быстро привыкли к темноте, и я даже стала видеть кочки и ямы и осторожно обходить их. Пока я шла, мне позвонил Ринат, я взглянула на светлый экран и потерялась в пространстве, но на зелёную кнопочку тыкнула. — Да, — ответила я. — Ты что, на улице? — сразу спросил Ринат, даже не поздоровался. — С чего ты взял? — ответила вопросом на вопрос. Не хотела, чтобы он волновался, не хотела признаваться, что он был прав, что ехать действительно не стоило, но он всё понял, и это явно было слышно по недовольному голосу: — Отвернись от ветра, в динамик дует. — Тут такое дело… В общем, я иду на автовокзал, завтра утром приеду, не волнуйся… — Приедешь раньше, — припечатал он грозно, — я тебя заберу. Как там твоя деревня называется? Рассказав со слов Светы Ринату, как лучше ехать и какая дорога ровнее, я выслушала лекцию о том, что нельзя ходить ночью хрен знает где, пообещала так больше не делать и, не забыв упомянуть, как сильно его люблю, отключилась. Ринат же пообещал позвонить, когда подъедет, потому что не знал, как именно выглядит автовокзал, а я объяснить не смогла. По моим расчётам, приехать он должен был через полтора-два часа, поэтому я, зайдя в здание автовокзала, окинула взглядом людей, которые мялись с сумками у дверей, пристроилась на скамейке около батареи и достала телефон, чтобы скрасить одиночество. Понизив яркость до минимума, включила игру. Спустя час, играть мне надоело. Хотелось спать, лечь, подложить рюкзак под голову и закрыть глаза, но до приезда Рината оставалось всего ничего, а терять бдительность в месте, не вызывающем доверия, было глупо, поэтому я достала наушники и включила рок, чтобы точно не заснуть. Когда, спустя двадцать минут, в здание зашёл Денис, сон как рукой сняло, потому что, едва я заметила его надменную рожу, мне тут же захотелось её расцарапать. Жаль только, что нечем, ногти слишком короткие. Притворяться спящей, отворачиваться или накидывать капюшон было поздно, потому что он заметил меня и теперь уверенно направлялся в мою сторону. Я продолжила слушать музыку, уставившись на носки кроссовок, даже сил убегать не было. Надоело. Он присел рядом, посмотрел на меня, что я заметила боковым зрением, и, поняв, что я выключать музыку не собираюсь, вырвал наушники из ушей. Я не спешила их надевать, хотелось и здесь поставить жирную точку. — Извини, — выдохнул он виновато и сцепил руки в замок, — знаешь, Лен, а я ведь правда осознал свои ошибки. Я не говорю, что ты обязана простить их мне, но мы можем хоть поговорить? Я же всё это затеял, чтобы мы поговорить смогли, и родителей твоих подговорил, и приехал сюда. Не вини их, пожалуйста. — Говори, — спокойно разрешила я, так уж и быть, послушаю напоследок. — Я так хотел, чтобы ты дала мне второй шанс, я тебя люблю, понимаешь? Я два года вспоминал тебя. У меня была девушка, но она и близко была не такая, не такая добрая, не такая отзывчивая и… — Удобная… — продолжила за него, невольно усмехнувшись, — не такая удобная, какой была я. — Лен… — простонал Денис, заламывая пальцы, а я снова ничего не почувствовала. Не было жалости к бедному «влюблённому» мальчику, и почему-то желания прощать тоже. — Я тебя услышала, а теперь услышь меня и ты. У меня есть молодой человек, у нас всё серьёзно, поэтому никаких вторых шансов, никаких «я исправился», никаких «давай начнём всё сначала». Я очень надеюсь, что ты меня понял. Денис тяжело вздохнул, а я, поняв, что разговор завершён, отвернулась от него и снова вставила наушники в уши, но только что начавшаяся композиция прекратилась, телефон завибрировал, а на экране высветилось спасительное «Ринат». Мгновенно ответив на вызов, я вскочила, слыша недовольное: — Я так понимаю, вот эта обшарпанная халупа со шлагбаумом и есть автовокзал? — Эту халупу недавно отремонтировали, — протянула я, вспоминая, как Света рассказывала мне об этом, и почему-то улыбнулась, услышав его голос. — Не видно, — скучно заметил Ринат, — выходи, я подъехал. Я схватила свои вещи и, не обращая внимания на непонимающего происходящего бывшего, быстрым шагом вышла на улицу, чтобы увидеть знакомую машину и чуть ли не в припрыжку побежать к ней. За мной, кажется, вышел Денис, иначе почему Ринат включил режим убийцы: нахмурился и состроил звериный оскал. Но едва я оказалась в машине он сменился сдержанной ухмылкой, а когда кинулась к нему, чтобы обнять, Ринат и вовсе расплылся в широкой улыбке, прижавшись в ответ. — Замёрзла? — спросил он, когда я отлипла от него, и, погладив по волосам, заправил прядь за ухо. — Соскучилась, — выдала, пристёгивая ремень безопасности, — поехали домой? — Встреча прошла настолько плохо? — спросил Ринат, трогаясь с места, но до сих пор глядя на Дениса, который всё стоял у двери в здание и смотрел на машину. — Ты, наверное, был прав, — устало выдохнула я, всё же признавая поражение, — некоторые не заслуживают второго шанса. А в моём случае — многие. Больше я сюда не вернусь. — Может, оно и к лучшему, — пожал плечами Ринат, сжимая мою ладонь. Я откинулась на спинку кресла, немного её опустив, и закрыла глаза. — Определённо, к лучшему. Через несколько минут, я почувствовала, как машина медленно остановилась, а в следующее мгновение мне на колени опустилась его куртка, а после Ринат прошептал ласковое: — Спи, — и машина снова тронулась. Когда мы приехали, шёл третий час. Ринат ласково погладил меня по щеке, затем тихонько позвал по имени, и только тогда я открыла глаза, чтобы меня оповестили о том, что мы… — Приехали. Я рассеянно кивнула, прижав к себе куртку Рината и, дёрнув за ручку, открыла дверь. Ринат вышел следом, обошёл машину и, взяв меня за руку, повёл домой. Я толком не проснулась, поэтому соображала плохо, позволяя вести под руку, полностью доверившись своему мужчине. Когда Ринат завёл меня в квартиру, я проморгалась и более-менее проснулась. Зевнула, протёрла глаза, сняла обувь и поплелась в спальню, где и рухнула на кровать, не раздеваясь. Следом зашёл Ринат, кажется, весело фыркнул и, потянувшись, улёгся рядом. — Мы дома. Наконец-то, — пробормотала я в темноту, сложив руки в замок на животе, и посмотрела на Рината. Свет он включил только в прихожей, а в спальне поселился кромешный мрак, но так было даже уютней, и глазам привычней. — Будем спать? — спросил он, гладя меня по щеке, а я, пододвинувшись ближе, прошептала на ухо. — Можно заняться кое-чем другим. Я хочу… есть, — и если он до этого гладил меня по бокам, то теперь раздражённо вздохнул и, оперевшись на локти, приподнялся, — стой, — остановила его, потянув за руку, — давай ещё немного полежим? — Есть ты уже не хочешь? — он улёгся обратно, обнял меня, пододвинулся ближе и подложил мне под голову плечо. — Хочу, но сейчас так хорошо, — и лежать в темноте действительно было хорошо, прислушиваясь к биению его сердца, так тепло, уютно, и чувство такое: защищённости, безопасности, такое, что хочется плакать, — я так по тебе соскучилась. — он поцеловал в макушку, чуть отодвинулся, коснулся пальцами губ… И продолжалась бы идиллия дальше, если бы желудок не издал соответствующий звук. Ринат прижал меня сильнее, шумно вдохнул, потёрся носом о волосы и отпустил, поднимаясь. — Пойдём, поедим и потом спать. Я что-нибудь приготовлю. — Я тогда пока расстелю кровать и переоденусь, — предложила неуверенно, но Ринат кивнул во мраке, это я отчётливо уловила, и вышел из спальни. Я нехотя поднялась, идея спать в уличной одежде теперь не казалась такой уж и дикой, но её задвинула подальше. Подошла к шкафу, выудила оттуда домашние бриджи, а футболку стянула с полки Рината, быстренько переодевшись, расстелила постель и пошла умываться. Пока я смывала макияж и оттирала грязь с кожи после прогулки по пыльной дороге, Ринат уже закончил готовку и ждал моего проявления. Когда же я вышла, он поставил тарелку на стол, положил рядом вилку и сел на противоположный стул, внимательно глядя на меня. — Что такое? — спросил он, когда я села за стол и взяла в руку вилку. — Знаешь, я ведь правда думала, что у мамы мозги на место встали… Я так надеялась, что смогу сохранить более-менее нормальные отношения. Теперь себя чувствую сволочью, она ведь хотела помочь, а я… дура. Ринат усмехнулся, покачал головой, глядя на свои пальцы, и уверенно начал: — Чушь. Ты об этой помощи не просила, ты не один раз говорила, что не нужно решать за тебя, а тебя просто не хотели слышать. Ты не должна винить себя за чужие поступки… ты все сделала правильно, — вот так вот, прямо, честно, без подбирания нужных или более мягких слов, по факту, — поняла? — Поняла, — я потянула руку и коснулась ладони Рината, он молча сжал её в ответ, ничего не говоря. Да и слова не нужны были, казалось, он единственный кто понимает меня без слов, по одному взгляду, по малейшему вздоху скажет, чем я недовольна или расстроена. Впрочем, это действительно было так. — Ешь, — указал он взглядом на тарелку и отнял руку. Я покорно кивнула и принялась за еду, и пока ела, решила научиться готовить. Омлет и яичницу Ринат, конечно, готовил божественно, но долго мы на яичной диете не протянем, да и мне впервые в жизни хочется сделать что-то самой, порадовать близкого человека, позаботиться о нём. Когда омлет моими стараниями с тарелки исчез, я отправила Рината в ванную, а сама быстро помыла посуду, вытерла столешницу, стол и пошла в спальню. Спать уже хотелось не так сильно, но ноги гудели, руки ослабли — усталость давала о себе знать. Я залезла на кровать, легла на спину и уставилась в потолок. Вскоре вернулся Ринат, он выключил свет во всех комнатах, зашёл в спальню и тихонько лег рядом, а я сразу повернулась на бок, позволяя обнять себя и поцеловать в шею. — Лена, — позвал Ринат шёпотом, уткнувшись носом в волосы на затылке, — ты выйдешь за меня? — Ты серьёзно? — Абсолютно, — уверенно ответил он. — Ринат, — я повернулась к нему, он поцеловал меня в лоб, не позволяя поднять голову и посмотреть в глаза. У меня не было слов, хотелось закричать «да» и кинуться к нему на шею, но почему-то в уставшей голове его предложение не воспринималось серьёзно, казалось, он просто шутит, — ты серьёзно? — снова спросила я. — Мой ответ не изменился: абсолютно. Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Я хочу… детей, — тише добавил он, но как-то виновато. — Хочу стать отцом, — казалось, он даже дышать перестал, а я… — Ты серьёзно? — В какой момент ты стала думать, что я могу с таким шутить? — возмутился Ринат, приподнимаясь на кровати, я тоже поднялась, чтобы прижаться к нему и успокоить, но на повышенный тон ответила повышенным тоном неосознанно: — А в какой момент ты решил предложить выйти за тебя? Я к такому была не готова! — Ты не согласна! — припечатал Ринат, потирая переносицу. — Согласна! — выкрикнула я, обиженно складывая руки на груди. В комнате повисла тишина, он повернулся ко мне, поцеловал в макушку, довольно сощурившись, а я мгновенно остыла, тише добавляя: — но дети… Ринат, я боюсь, — он обнял, заключив в кольцо рук, склонил голову к плечу и молчал, ждал, когда я закончу, — боюсь, что не смогу воспитать, а если я буду непутёвой матерью? А если с ними будет так, как было со мной? А если… — Ты так говоришь, будто я исчезну, — с укором произнёс Ринат, — мы воспитаем. Вдвоём. — Мне нужно получить образование, а потом… — Потом, — согласился Ринат, поцеловав в висок, — дети потом, когда закончишь вуз, когда ты будешь готова, а пока что… — Я хочу двоих… — перебила его тихо, — мальчика и девочку, — Ринат тут же изменился в лице, закусил губу, кажется, в глазах мелькнул блеск от еле сдерживаемых слёз. Меня вдруг обняли, сильнее прижимая к горячему телу, а я обвила его плечи, прислушиваясь к учащённому биению сердца. О детях я думала давно. Ещё до того, как приняла решение, что никогда не подпущу к себе ни одного мужчину, когда всех считала уродами и сволочами, а уж после — точно решила, что сделаю искусственное оплодотворение, но после двадцати пяти, когда закончу вуз, устроюсь на работу, а теперь… Теперь у меня есть мужчина, который так же, как и я хочет семью, который любит меня и готов прислушиваться к моим желаниям, иногда принося в жертву свои… — Ринат, я тебя люблю. Сильно. — И я тебя, — послышался довольный шёпот.