Карточный дом

      Дженни провела весь день за ноутбуком, сопоставляя счета торговли наркотиками района Намджуна. Она провела свое маленькое расследование о работе тёмного мира. Мать полностью контролировала районы Сеула. Лишь некоторые были в значительной степени захвачены Geomjeong-Pa, но управлялись другими бандами, включая небольшую ветвь Geomjeong-Pa.       У нее было много банд и людей. Ее трио. Ее шестерка. Эти числа. Она собрала своих фаворитов и высветляла их перед всеми, оставляя остальных смирно сидеть на поводке от ревности и желания быть одним из тех желанных чисел.       Был ли Чонгук ее единственным номером один? Отношения между Чонгуком и этим двадцатишестилетним мужчиной, который нарядился героиней стимпанка, озадачивали ее. Она никогда не видела подобного, это всё было слишком странным.        Дженни должна была встретиться с Чонгуком в два часа ночи. Уже был час и слава богу Юнги не оказалось дома, опять куда-то ушел. Это было к лучшему. Хоть он никогда не спрашивал куда она уходила, что-то подсказывало ей, что узнать это ему труда не составляло. За все время проживания настроение Юнги раскачивалось взад и вперед, словно маятник. И если она опасалась трезвого Мина, то напившийся или накурившийся наркоты Юнги был последним человеком, с которым она хотела пересекаться.       Это была не первая ее одинокая прогулка по Сеулу так поздно, но в ней был элемент паранойи, связанный с тем, что произошло тогда по пути домой. Казалось сейчас где угодно, за тем темным углом, или каждым новым поворотом, сидел убийца, ожидая, чтобы наброситься на неё.       Чонгука было трудно не заметить, единственный человек, сидящий в углу маленькой круглосуточной закусочной. Одетый как обычно, во все черное, толстовка с капюшоном прикрывала его сосредоточенное лицо. Каким-то образом несмотря на ком характера из лжи, одержимости и раздражения, Чонгук был очень красив. Его голова повернулась на дюйм, когда он услышал шаги Дженни, но он не повернулся, чтобы убедиться точно ли это она. Однако Ким уже представляла его мысли. Когда она положила руку ему на плечо, все тело Чонгука напряглось.       Наконец ему пришлось поднять глаза. Его глаза двигались, как будто в замедленной съемке, поднимаясь с тяжёлым взглядом, пока не остановились на Дженни и тут же смягчились. Глаза Чонгука были идеально нарисованы, словно два обсидиановых камня. Его лицо было бледно, губы потрескались от ветра, а волосы были влажными после душа. От него пахло гелем для душа, похожим на листья эвкалипта. Запах показался знакомым и вызвал у неё странные чувства. — Ты хорошо выглядишь для произошедшего, —сказала она.       Чонгук не удосужился сказать ни слова. Он быстро поднялся на ноги и в спешке откинул стул. Они оба проигнорировали маленькое крушение. Дженни позволила парню обнять ее, и ее дыхание прервало его тихий вздох. Хватка Чонгука все так же сдавливала ребра, а Ким всё также оставалась слабой.       Она заставила себя вспомнить, что Чонгук был единственным, кто стоял между ней и верной смертью, когда мать повернулась против нее. Одна только эта мысль заставила Дженни поднять безвольные руки и в ответ обнять Чонгука.       Чон тяжело дышал, заглушая прерывистые звуки в шее Ким, то ли плача то ли пытаясь успокоить свое дыхание. — Чон, только не смей марать соплями мою куртку, —сказала Дженни.       Чонгук замолчал, словно задержал дыхание и слегка отстранился, глаза встретились с серыми пустыми напротив. Их лица были в паре сантиметрах друг от друга. Её глаза великолепно сияли когда то давно. Когда-то давно в них было то, что притянуло Чонгука, нечто загадочное. Неизвестность. Возможно что-то осталось в этом взгляде, но он уже не мог увидеть абсолютно ничего. Чон судорожно вздохнул, открывая рот чтобы что-то сказать и передумал, отстранившись. — Да конечно, —сказала Дженни, осматриваясь и садясь перед ним. — Странное время для встречи. Но это вполне понятно. — Чой скоро заметит мое отсутствие, так что будем краткими. Я хочу, чтобы ты вернулась, —от его уверенности и прямоты можно было поперхнуться, но Ким вполне привыкла к таким заявлениям и слушала спокойно. — Я могу придумать, как сохранить тебя в секрете от мамы, как угодно. Но ты нужна мне рядом… — Я тебе не нужена, ты хочешь меня, —поправила его Дженни. — И связь с тобой будет трудно скрыть от моего брата. Знаешь же, он живет со мной. — Он в Geomjeong-Pa? — Почему ты так решил? — Он разговаривает точно также как и ублюдки их кругов. — Ты прав. Его специальность — насилие, и он уже принял во внимание твой звонок. — И что он мне сделает? Он держит тебя? Почему ты хочешь остаться с ним? Дженни неловко рассмеялась. — Нет. Он совсем не такой. Просто он пытается подняться по карьерной лестнице, и ему не понравилось бы быть связанным с кем-то, кто общается с протеже босса. Или кем бы ты ни был. Сам же понимаешь. — Я всё испортил, —Чонгук с тяжелым вздохом откинулся назад. — У меня все было хорошо, пока меня не начало бесить абсолютно все. Тебя не было рядом, ребята были в отъезде и я вымещал свой гнев на тех, кого считал ответственным за это.       Уголок губ Дженни нервно дрогнул. Она не выражала свою крайнюю панику по поводу того каким в конце концов человеком станет Чонгук. Опаснее, чем Юнги? Вполне возможно, учитывая, что на его худшие поступки толкало лишь пламя эмоций. — Что ты вообще делаешь, живя со своим двоюродным братом? —спросил Чонгук. —Не говори мне, что ты тоже присоединилась к банде. — Мама всегда хорошо платит. — На кого вы работаете? — Ан. А потом, полагаю Су. — Су. Я не делаю им кокс. — Я знаю.       Дженни игнорировала тот факт, что Чонгук ждал от неё каких либо действий, парень не желал начинать первым и дальше быть слишком настойчивым. Он не знал как она отреагирует. — Давай видеться хотя бы несколько раз в месяц пока я в Сеуле, и Матерь в наказание не отослала меня в Пусан, —он сделал паузу и посмотрел ей в глаза. — Я скучал по тебе все это время.       Его рука медленно накрыла её лежащую на столе ладонь, большой палец огладил костяшки руки. — Ты хорошо зарабатываешь, член самой богатой преступной организации в Корее, и в свободное время ты ведешь себя как Ромео. Неудивительно, что Матерь разочарована, —сказала Дженни, отрывая взгляд от своей руки в большой ладони Чона. — Меня не волнует, что она думает. Я забочусь о тебе. — А я хочу, чтобы ты остался жив. Если ты будешь вести себя как влюбленный ребёнок, тебя убьют и бросят камнем на дно реки Хан. Когда ты это поймешь? Чонгук убрал руку, его взгляд снова стал раздражительным и хмурым. — Я пришел сюда не для того, чтобы слушать лекцию. — Нет, ты пришел ко мне выяснить захочу ли я наконец снова встречаться с тобой. На самом деле, Чонгук, ты двадцати однолетний милфхантер. Ты просто хочешь, чтобы я наконец переспала с тобой и ты убрал это из своего списка. Чонгук лукаво улыбнулся. — Ну, если ты так говоришь, может, я этого и хочу.       Дженни попыталась, но не смогла сдержать улыбку. Напряжение улетучилось, и они остались сидеть в тишине, на заднем плане гудел только холодильник. Взгляд Чонгука не отрывался от Дженни, поэтому она могла наблюдать, как смех медленно покидал его глаза, и он наконец протрезвел от веселья. — Не знаю, сколько раз я это говорил, но факт никогда не меняется… Ты всегда так закрыта. Сбиваешь меня с толку и тут же радуешь на одном дыхании, иногда это как глоток свежего воздуха. Я люблю когда мне бросают вызов, но часто это просто утомляет.       Дженни тяжело выдохнула и заговорила, смотря куда-то на их ладони. — И я когда-то думала, что ты открытая книга для меня. Но, видимо, нет. Это заставляет меня задуматься, сколько еще легких способны вырвать эти руки.       Их взгляды встретились, и хорошее настроение полностью исчезло. Пальцы Чонгука сжали ее, но это было болезненно. Однако Ким была непреклонна. — Я уже не та девочка, которой была, когда мы познакомились. И ты тоже не тот подросток. Мы не можем общаться как раньше. Ты не можешь устроить истерику и ожидать, что я буду рядом. Я окружена опасными людьми, я даже не могу их описать, а тебя окружают и кое кто похуже, —сказала ему Ким. — Так что ты как обычно скажешь мне, держись подальше, —тупо сказал Чонгук. Дженни молилась о терпении. — Я говорю, что если ты правильно разыграешь свои карты, в конечном итоге нам не придется быть верными никому, кроме самих себя. Мы будем свободны, Чонгук.       Она надеялась, что Чонгук понял, что она имела в виду. Она хотела проверить и посмотреть, способен ли Чонгук вообще рассматривать вопрос о предательстве Матери. Прошли секунды, в течение которых Чонгук смотрел на нее тревожными черными глазами. А потом он усмехнулся, кивая. Ничего больше. Дженни решила принять это как подтверждение. Он должен был верить всему, что она сказала.       Чонгук встал, и Дженни заметила, насколько резко изменился его рост. Он был намного выше неё. Он стоял прямо, с высоко вскинутой головой и сжатой челюстью. Давно он так изменился? Наверное да, учитывая то, что он натворил. — Я позвоню тебе, —сказал он, прежде чем повернуться и уйти. Действительно, больше нет той открытой книги.

***

      Маленький низкий заборчик огораживал территорию двухэтажного частного дома. Весь его двор был словно на ладони. Красочные клумбы с местом для цветов, что наверняка красиво расцветут после долгой зимы, голые стволы деревьев и гирлянды с нового года.       Лёгкая джазовая музыка играла на втором этаже. А с первого из открытого окна кухни слышались счастливые голоса мужчины и женщины.       Мин отпустил сигарету и тяжело выдохнул, выпуская перед собой облако табачного дыма. Счастливая семейная идиллия. Видимая его глазам картина, была до горечи на языке противна и ничтожна.       Желание покончить с этим так и преследовала Юнги. Руки чесались и не потакать собственным мыслям было сложно. Умереть человеку раньше или позже, разницы он не видел. Перед смертью не надышишься.       Внезапно в общую картину ворвался чистый детский смех. На задний двор выбежал маленький мальчик. Он смеялся ровно до того момента, пока его глаза не встретились с холодным взглядом Мина. Непрерывный взгляд и замешательство на его лице прервал голос отца, зовущий домой.       Ребёнок медленно подошёл ближе к забору где стоял Мин, не отрывая глаз наклонился к земле, и взяв игрушки со скамьи, побежал обратно назад в дом. Он не расскажет папе.

***

      Юнги всегда был поражен тем, как выглядели неприветливые полицейские участки. Конечно, угроза провести ночь в камере должна сопровождаться страхом, но как насчет людей, которые хотели подать жалобу или сообщить о нарушении? Если бы он был таким человеком, то он не захотел бы заходить в эту серую бетонную коробку или говорить с кем-либо внутри нее. Кроме того, настоящие копы никогда не были внутри этих зданий. Те, кто заслуживали внимания, были на улицах. Юнги свободно зашёл в полицейский участок. Его шаги отдавались от стен гулким эхом, а дорогой пиджак слегка развивался приоткрывая вид на торчащий в кобуре пояса пистолет. Сколько пафоса и показухи, но как не удивительно люди велись, сразу меняя к нему свое отношение.       Внезапно он повернул в лифт и хлопнул по плечу чуть пожилого мужчину, который собирался выйти на их этаже. — Тебя то я и искал. Офицер обернувшись, побелел как простыня. Взглянул влево и вправо по коридору. Буквально затащил их в лифт и нажал кнопку, чтобы закрыть двери, поворачиваясь к Юнги. — Я думал, что ты придешь завтра! Не веди себя так безрассудно, если ты выйдешь чистым из воды, то меня как минимум посадят! — Планы меняются, а остальное не мои проблемы. Он в своей камере? — Да, он там, но… — Тогда в чем же проблема? — Мой начальник в соседнем офисе! — Правда? —склонился над ним Юнги. —Извини, но я предлагаю придумать себе оправдание и вытащить его оттуда или я пристрелю и его тоже. Не смотри на меня так, ты же знаешь я это сделаю. — Да знаю я, ты сумасшедший придурок, —сплюнул офицер. Как только двери открылись, он выбежал и скрылся за дверью справа. За ней слышался голос офицера, смешанный с более твёрдым тембром его начальника. Тут голоса исчезли в противоположной стороне коридора. Он зашёл в почти пустой офис. В конце помещения в небольшой камере был заперт мужчина, в грязной одежде и ссадинами на лице, он сразу заметил их присутствие. — Юнги? —сказал он. —Хван, —парень кивнул в знак приветствия. — Мы же так долго с тобой знакомы. Никогда не догадывался, что я буду твоим палачом. Тот усмехнулся. — Разве ты не желал собственноручно прикончить меня, так давно-о, —протянул мужчина, блаженно закрывая глаза словно специально пытаясь вывести Мина на эмоции. Юнги оценил провокацию. — Я дождался этого момента, пришёл лично за твоей тупой башкой. Как ты попался? — Увы я сделал выбор, хоть и неправильный, мне придётся поплатиться за его последствия, —Хван положил свои руки на горизонтальные прутья решётки. Под его глазами располагались синяки не то от сна, не то от ударов, впалые щеки и выцвевшие нахальные глаза. Следы тяжёлой мрачной жизни. — Хищение колец из своей собственной банды. Грабёж у преступников, как глупо с твоей стороны. — Давай признаем, если бы я захотел, я бы украл намного больше. Да и наш глава был дерьмовым лидером. — Ты прав, но почему-то сейчас здесь сидит вовсе не он. — Заткнись уже и делай свою работу.       Так просто он не закончил бы. — Как поживает твой брат Дживон? —скучающе произнёс Мин, открыто надсмехаясь. — Я слышал у него родился замечательный сын. Сколько лет мальчику? Шесть-семь? Я как-то видел ребёнка играющего на заднем дворе. Все краски окончательно исчезли с лица Хвана. Он думал что больше никто не сможет посыпать его раны солью. — Ты ублюдок, — сквозь зубы усмехнулся он и безвольно сжал руками решётку. — Выбери, что я должен сделать с твоим племянником? Убить или продать? —зарядил пистолет Мин. Хван безнадёжно опустил глаза в серый пол. — Убей его тоже. Мы все…встретимся на небесах. — Хорошо, —кивнул Юнги, прежде чем без желания приставить оружие к его челюсти и нажать на курок. Звук выстрела стал обыденным для них, словно шум машин рано утром за окном. Мужчина с грохотом повалился на пол к его ногам около решётки, а брызнувшая струёй кровь замарала стену. Юнги тут же отвернулся, убрал пистолет в карман и кинул конверт с деньгами в открытый стол впустившего их офицера. — Теперь наведаемся к Дживону.

***

      Ребёнок уже не играл на заднем дворе, а солнце находилось порядком ниже. Из окна не слышались голоса, а на втором этаже дома играла джазовая музыка. Они постучались и по направлению к двери раздались шаги. —Иду!       Жена Дживона была очень красива… Женщина в самом расцвете сил. Она оглядела его с ног до головы и её испуганный взгляд замер на Юнги. Она узнала его. Странно, он наверняка не мог забыть такой женщины. — Спокойно. Не кричи, иначе мне придётся и тебя… —ДЖИ… —она недослушала и метнулась в коридор, выкрикивая половину имени мужа. Приглушенный выстрел пистолета и её тело замертво упало у их ногам, а по роскошным блондинистым волосам потекла кровь. — Я же сказал не орать, —пробормотал Мин и переступил через неё, идя в глубь дома.       Это был чистый дом, с обычным бытовым беспорядком. Всё комнаты были пусты, хотя женщина была дома явно не одна. В кухне он подошел к холодильнику, на котором магниты удерживали счастливые семейные фотографии. Мальчик мило улыбался на фоне Эйфелевой башни, причудливо показывая пальцами знак V. На другой семейное фото. Он взял одно себе и положил в карман пиджака. — Дорогая, а где лежат… —Дживон замер на полуслове, а мешки с садовыми принадлежностями с грохотом упали на пол. Он был таким же убийцей как и Юнги. Поэтому он с лёгкостью смог заметить его револьвер. Он незваный гость, член банды или нет, неважно. На его месте нельзя было доверять никому. И когда Дживон нереально быстро бросился на него с садовыми ножницами в руке, его бросок был пугающе точен.       Он ударил Мина в запястье острым концом и с проклятьем отбросил выстреливший в его руке пистолет. Он не обращая внимания на боль, схватил попавший под руку нож и метнулся воткнуть его ему живот. Мужчина просек действие и с ноги пнул рядом стоящий стол, перевернув его. Предмет отлетел в Юнги, сбивая того с ног. Он с силой приложился спиной и головой о холодильник. Фотографии разлетелись вокруг словно листья, а сверху упала и разбилась чашка.        Дживон двинулся в другую сторону, к пистолету лежавшему в паре метров от него. Мин оперся на колено и встал. Не хило его приложило. Он выхватил самый большой нож в блоке и спрятался за барную стойку как раз, когда мужчина начал стрелять. — Вы твари! Где моя жена?! —прокричал Дживон стреляя снова и снова.       Дверка шкафа с треском отпала, а посуда разлетелась на осколки. Неожиданно пистолет начал пусто щёлкать. — Патроны закончились, придурок, —прошипел Юнги и бросился через всю комнату, пока его противник не нашёл новое оружие. Нож с треском рассек грудь мужчины, навалившись на него всем весом. Дживон издал нечеловеческий булькающий звук, падая на пол под весом Мина. Юнги же вытащил нож и вогнал снова, ещё глубже. Снова и снова. После десятого удара он начал считать. Мир сузился до одной точки, куска мяса лежащего перед ним.       Ещё. Ещё. Ещё.       Мокрая плоть хлюпала, рука неудобно соскальзывала с ножа. Сто тридцать. Он насчитал сто тридцать. Сознание медленно возвращалось. Только сейчас он заметил как тяжело дышал, так словно все это время бежал что есть мочи. Юнги отстраненно оглядел свою работу и поднявшись, подошел к раковине, чтобы смыть кровь. В комнате творился полнейший хаос. Все перевернуто с головы на ноги, грязь мешков с землей из сада, запах крови на руках и одежде. Во всем помещении. Его не смыть мылом и не оттереть наждачкой. Запах оставался всегда.       Возникла тишина, прерываемая лишь текущей струёй воды из-под крана. Однако слух вернулся и Мин резко выключил воду. Из коридора слышались шорохи.       Он выглянул. На пороге стоял маленький мальчик с большими глазами и окровавленными руками. Наверняка нашёл свою мать. Непонятно был ли он напуган или просто удивлён. Ему всего шесть лет. Но на его глазах появились слезы. — Блять... — Кто вы…почему вы. Моя мама… — Как же я ненавижу разбираться с детьми, лучше бы ты убежал, —Юнги подавил усталый стон и словил на себе напуганный взгляд мальчика. — Чтобы не было недосказанностей, твой папаша убил кое кого важного, —он начал медленно приближаться к нему. — Мать вышла замуж за убийцу, а ты… Просто родился их сыном, —непонятно кому он это говорил. Мальчик вряд ли поймёт о чем он. Было ли чувство вины у такого убийцы?       Мин смотрел как ребёнок замер перед ним словно перед хищным зверем, но тут же начал всхлипывать с жалобой и страхом смотря на вперившиеся в него безэмоциональное лицо Юнги. — Вы убьете меня, как маму? — Я не убиваю детей, —спокойно заявил Мин.       Сын был копией отца и дяди. — Если ты выживешь несмотря ни на что и не умрёшь, приходи ко мне как подрастешь, —в маленькие руки мальчика легла небольшая прямоугольная визитка серого цвета с серебряным отчетливым шрифтом Итэвон XXX.       Юнги больше не смотрел на него, он опустил руки в карманы длинного пальто и вышел из дома, выпуская в коридор холодный вечерний воздух с улицы. День был отвратительным.

***

      Тёмный коридор, освещённый лишь диском луны напитывал опущеное состояние Дженни. Ей не особо хотелось видеться с кем-то, она была рада, что Юнги не таскал сюда людей. В доме всегда царила комфортная тишина. Не холодная и липкая как в её квартире. У себя дома она находиться не любила.       Со второго этажа виднелся едва различимый свет из кабинета Юнги. Там он наверное проводил большую часть своего времени, отдыхая, но Дженни также предполагала, что он просто не хотел пересекаться с ней. Ей же было и лучше.       Не яркий белый свет от холодильника осветил кухню. Ким достала бутылку холодной минералки и залпом, глотая таблетку из блистера, допила воду. Непонятная тревога дёргала её изнутри за ниточки нервов после встречи с Чонгуком. Сколько она уже вертится в этом всем? Год? Два? Она уставилась на стол, вспоминая. С Юнги Дженни живёт около месяца, обычно если люди живут рядом то у них налаживается контакт. Их отношения же были довольно странными. В один день они могли хорошо общаться, порой происходило странное напряжение, а потом они снова сутенер и жалкий подчинённый.       Ужасный человек, что вырезал людей, его компания стала ей обыденна и заменила так легко оставленную ею жизнь.       Хриплый кашель из коридора свидетельствовал о том что она здесь уже не одна. Побыть одной ей не удалось.       В коридоре, на ступеньках паркета в темноте, сидел Мин. Она замерла позади, не решаясь подойти, не понимая как не заметила его, когда входила. У него был слишком усталый, опустошенный вид. Сгорбленная спина, расслабленно опущенные меж ног руки и бутылка соджу рядом. Юнги давно заметил её присутствие, но он сдерживался говорить ей что либо. Поэтому она все же села на ступеньку рядом, принимая его молчанье за согласие.        Дженни обратила взгляд туда, куда так долго смотрел Юнги. Напротив было большое панорамное окно. Тёмное чёрное небо хорошо можно было разглядеть с их этажа. Ночное полотно покрытое мраком туч. Звёзд не было видно уже давно. В таких больших городах как Сеул их по просту не увидеть. Цветные небоскрёбы давно затмили собой все небо. Теперь они были звездами и луной корейцев — яркие вывески и окна.       Дженни успела вовремя, потому что в окно забил дождь и Мин отвернулся, отпивая из бутылки. — Я предупреждал, что выходить сейчас опасно, —он повернул голову и вязко оглядел её снизу вверх. — Помню, двое стоят у пожарного выхода с улицы, на охрану не похожи, ещё один сидит в машине, они сменяются около нескольких дней. — Первые с пауком на шее? — Не знаю, —задумалась она и ответила. — Парни со странной китайской внешностью.       От чего то Юнги хмыкнул, вздыхая и опять посмотрел в окно. — Люди Намджуна.       Наверняка его сейчас преследовали неприятные ему мысли. Был ли смысл караулить выходы элитного здания своего же подчинённого. Юнги был верным псом несмотря на свой характер, до смерти верным Намджуну. Хотя сейчас он сомневался, не в его силах вскрыть мозг и посмотреть что происходит в голове у одного из глав районов Сеула. К сожалению. — Они бы остались незамеченными если бы хотели этого, —вынес вердикт Юнги. Он был прав, но от этой мысли никому не становилось легче. Вопрос «зачем?» крепился уже сюда и рождал не определённые ответы. — Понимаешь кто вторые? — Матерь, —она была уверенна. — И что думает великий ум? —хрипло не сдержал смешка Мин. — Наверняка о тебе уже узнали, неизвестно обьявившиеся игроки до копейки обнесли казино и оставили конкурентов матери с голым задом. Но этого недостаточно, — её голос лился тихо и размеренно, вливаясь в подвешенном сознание Юнги. — Стоит продолжать. Намджун предупреждал, как она любит громкость, любит когда перед ней показательно пресмыкаются, поднося убитую добычу.       Абсолютно права. Её слова эхом отражались в его голове. Он то все думал кого она ему напоминает. Манера речи, рассуждения и выводы — чёртов Ким Намджун. — Награда стоит того, поутешаем ещё немножко эту капризную бабу. — Скоро все получится, только вот, неизвестно что будет потом. — Боишься смерти?       Юнги казалось считал смешным этот факт, страх каждого обычного смертного — умереть. Он с усталостью поднялся на ноги со своей ступени и взглянул на неё сверху вниз. Его лицо находилось в тени, но это не отменяло того, как он смотрел на неё. — Нет, —честно ответила она, подняв голову . — Я боюсь что умрёшь ты.       Это могло бы прозвучать смешно, если бы не правдивость ситуации. В данный момент Юнги — основная движущая сила. Но если основная сила падет, то умрёт и она, тот кто стоял позади неё. — На твоём месте я бы волновался за себя. — Ты нашёл меня в больнице когда я чуть не умерла прямо там, и взял к себе, —сказала она. Юнги напряжённо слушал, он неотрывно смотрел в её глаза, наблюдая как Ким медленно подымается на колени около его ног. — Ты умнее чем все остальные. Ты точно сможешь избавиться от нее.       Взгляд с трудом оторвался от мужского лица, тонких губ и опустился в пол. Между ними возникла тишина в расстояние полу метра. Её роль была исполнена, но Дженни остерегалась, что оказалась слишком тороплива, она поддалась желанию и ожидала любого исхода, но Юнги, кажется, волновало другое. — Собираешься сбежать? — спросил он.       Юнги склонился. Пальцы подцепили и потянули её за подбородок вверх, заставляя смотреть ему в усмехающееся лицо. — Тебя могли бы неправильно понять, —он был не серьёзен, но прав, однако Дженни донесла то, что хотела. Невинные глаза смотрели на него, словно не могли сказать подобного. Он ошибся, но женская рука легшая поверх его, говорила об обратном.       Дождь бил все сильнее. От приоткрытого окна в коридоре стало холодно, но от чего-то тело приятно будоражило, покалывало кожу и разгоняло кровь. — Будь аккуратна в своих выражениях, — хрипло произнёс у её лица и она хотела закончить, но Юнги это не Чонгук. Об этом стоило помнить. — Не доверяй мне так просто.       Она лишь успела сделать рваный вздох, когда Мин наклонился и его тёплые губы медленно, словно пробуя, коснулись её заледеневших губ.       Дженни зазнобило. — Я буду аккуратна, —выдохнула она, глядя в жестокие глаза и закрыла веки, его губы снова накрыли её.       Небо разразила молния.       Поцелуй был интимным. Кто-нибудь другой бы побоялся отрицательной реакции. Но Юнги был так хладнокровен и уверен в своих действиях. У него буквально были все козыри, когда он целовал её мягкими движениями языка с нуждающимися стонами в горле. Вкус соджу и жвачки с ментолом отчётливо чувствовался рецепторами, но не был помехой.       Дженни вздохнула — нежным нежным звуком, настолько непохожим на её обыденное поведение в сторону Мина. По ее телу прошлась волна жара, исходя из груди и останавливаясь где-то внизу. Юнги углублял движения языка, поглаживая и прижимая ее ближе за затылок. Его рука легла ей на затылок, кончиками пальцев проходясь по вытянутой полностью открытой шее. По телу Ким пробежались приятные, холодящие кожу мурашки.       Юнги опустился до её уровня, на корточки и поддавшись вперёд, тихо произнёс на ухо. — Сегодня я вырезал семью своего друга.       И отстранился. Его тёмные глаза выжидательно следили за её лицом. Она заметила кровь на его серой футболке Дженни неуверенно дотронулась до засохшего пятна на ткани торса, и подняла взгляд на Мина, говоря то, что он хотел услышать. — Ты не виноват.       Он смотрит на сползающую с плеча футболку и принимает поцелуй пухлых розовых губы. Тёплая рука подымается под ткань оверсайз вещи, проходится по животу и рёбрам, оглаживает изгиб талии.       От быстроты происходящих событий, Дженни более осознанно смотрит на него, но снова задыхается от прикосновений умелых губ к шее.       Мин оставляет укус и ловит сладостный женский стон. Она смотрит в его тёмные глаза, что насквозь прожигают душу и безвозвратно поглощают в свою бездну. От этого внутри загорается жаркое желание, а по телу идёт дрожь.       Ее мама была бы счастлива и горда видеть ее. Бесполезные уловки пригодились любимой дочери не раз в этой жизни. Спасибо за уроки, мама.