Карточный дом

      Чёртов март. Первый месяц весны, когда расцветает цветы и солнце греет так тепло. Люди радуются уходу холода и серости. Юнги же терпеть не мог этот месяц в целом.       Каждый раз он готовил длинную петицию Юджин, чтобы она не дарила ему подарок. Но та ни в какую не слушала и каждый раз упорно радовала его. Хотя даже если бы Юнги запретил ей, она бы нашла другой предлог отпраздновать этот день с ним. Например как день когда они впервые встретились. Он не мог её выгнать. 9 марта. 5 лет назад.       Был лишь один человек которого Юнги любил с искренней теплотой в сердце и улыбкой на губах. Лучик света во всем тёмном и пасмурном мире. Его мама.       Тогда его мама случайно проговорилась о том, что ежегодные поздравительные открытки и деньги от его отца оставлялись в почтовом ящике почтового отделения по дороге. Она умоляла Юнги не уходить, она сказала, что это бесполезно. Его отец никогда не останется рядом, даже ради сына. Карты и деньги были последними остатками человечности и вины, которые он все еще оставил в себе.       Но Юнги все равно ушел. Она могла бы отказаться от своего проблемного сына, но не делала этого. У Юнги было столько вопросов. И он нуждался в их ответе. Он не был уверен, что будет делать, когда впервые увидит своего отца. Ударит его по лицу? Или побежит к нему и будет цепляться за него, рыдая, как маленький ребенок? Сотня сценариев пронеслась в его голове за первый час. — Сядь, парень, ты заставляешь меня нервничать, —сказал ему работник почты, но Юнги проигнорировал его и продолжал ходить туда сюда по помещению.       Ко второму часу он сел, не в силах стоять. Вся энергия улетучилась при мысли об экзаменах, которые ему предстояло сдать в этом году. Он сел у стены, потянул ноги к груди, положив на них подбородок и смотрел как тикают часы. Прошло три часа, и небо за окном начало темнеть. Скоро его день рождения закончится.       Этот козёл не приходил. Его мама была права.       И все же Юнги провел там четвертый час. Начальник почты сказал ему уйти, сказав, что позвонит его маме. Но Юнги проигнорировал его, теплясь непонятной надеждой.       Двери открылись, и он оживился, но тут же сел обратно. Это была молодая девушка с наушниками на плечах. Возможно она знала начальника почты, ее лицо озарилось улыбкой, настолько яркой, что на неё было почти невозможно смотреть. Юнги мгновенно возненавидел ее. Она просто казалась такой глупо счастливой, счастье было роскошью. Как она смела выглядеть так счастливо?       Он вздохнул и закрыл глаза, напевая себе под нос, пытаясь утихомирить злобный шум своих мыслей. — Извините меня?       Он слышал голос, но проигнорировал его, полагая, что это не для него. Но от резкого щелчка пальцами по лбу, Юнги поднялся, готовясь ругаться. — Что? —рявкнул он. Перед ним стояла дура с солнечной улыбкой. — Ого, парень, успокойся, —ответила она, подняв ладони. — Ты не должен так разговаривать с полицейским.       Юнги не отступил, но в его глазах должна была проявиться некоторая настороженность, потому что девушка смущенно пожала плечами и добавила: — Ну, офицер-стажер, но все же неплохо следить за вежливостью.       Юнги только хмуро посмотрел на неё, выражение его лица было недостаточно угрожающим, чтобы быть убедительным. Эффект испортили его пухлые щёки. Девушка определенно так думала, потому что её губы на мгновение задрожали, как будто она пыталась сдержать улыбку. Она прочистила горло и приподняла брови с притворным видом строгости. — Дядя попросил меня заставить тебя уйти. Почта скоро закрывается. Уже почти 18:00. Так что давай, уходи.       Она не приняла бы ответа «нет». Вот почему Юнги понял, что из нее будет хороший полицейский. Она представилась как Юнджин, но парень почти не обращал на неё внимания. Вместо того, чтобы идти по улице, Юнги закутал пальто вокруг себя и сел возле почты, выжидающе наблюдая за концом улицы, вьющейся от главной дороги. К этому времени Юнджин стало любопытно, и, наблюдая за ним в тишине, она наконец спросила. — Что случилось? — Мой отец должен приехать сюда, —пробормотал Юнги, вытирая нос рукавом.       Юджин тихонько достала из кармана пачку салфеток и протянула ему одну, прежде чем спросить: — Ты не можешь встретиться с ним дома? Юнги покачал головой, не глядя ей в глаза. — Он приезжает в Сеул только раз в год. — Сегодня? Юнги кивнул. — Почему? — Это мой день рождения. Он оставляет карточку и деньги в почтовом ящике и уходит. Моя мама случайно сказала мне сегодня утром. Раньше я не знал.       Лицо Юджин растаяло, её улыбка дрогнула, а глаза потемнели от беспокойства. Мин подозрительно взглянул на нее, и на его лице появилось хмурое выражение. — Не жалей меня. Мне не нужна твоя жалость, коп, —выплюнул он. — Я и не собиралась это делать, —быстро сказала Юджин, театрально выставляя руки вперёд в знак защиты. — Послушай, если бы он собирался приехать, он бы уже пришел. Ты не должен проводить здесь свой день рождения вот так. Сколько тебе лет? — Девятнадцать. — Ааа, мне двадцать. Так я тебе нуна, —весело сказала Юджин. — Ну давай же. Я должна угостить тебя едой. — Мы не друзья. Забудь все и оставь меня в покое. — Мы не друзья, но ты голоден и наверняка пока не хочешь возвращаться к госпоже Мин. Пошли давай, хватит отталкивать от себя всех людей.       Стыдно было признавать, но она насильно затащила его в кафе. Гребаный коп накормила его раменом. Конечно он оставил ей сухое спасибо перед уходом. Юнги больше не собирался встречаться с ней когда либо. Но не получилось.       Его мама умерла спустя год, и Юджин была одним из многих людей в обществе, которые знали и любили ее. Правда доброта мамы пропустила поколение, потому что, несмотря на все ее усилия, Юнги знал, что он был похож на своего отца, человека, которого он никогда не знал. Даже ее смерть не заставила его измениться. Он плакал и плакал до тех пор, пока слезы перестали идти и на следующий день вернулся к наркотикам, его старому занятию. Сеул не был городом, предназначенным для сирот, не имевших социального положения или денег. Ему пришлось тяжело.       Через год Юджин окончила полицейскую академию, и Юнги, первый раз попавший в тюрьму за мелкое хулиганство, был её первым делом, что довольно иронично. Он стал выше и шутил над ней всю дорогу до станции. Оказавшись за решеткой в ​​своей маленькой камере, примыкающей к офису открытой планировки, он дождался, пока все уйдут на перерыв и Юджин останется одна, прежде чем обратиться к ней. — Клянусь, ты была выше меня в прошлый раз, когда мы встречались, —поддразнил он, — Но знаешь, я не чувствовал страха, когда меня посадили в тюрьму. Это больше похоже на прогулку по парку с одним из гномов Белоснежки. — Придурок, —цокнула Юджин, озадаченно покачивая головой, прежде чем вернуться к своему компьютеру.       Юнги присоединился к Geomjeong-Pa спустя месяц, не имея ни малейшего представления о том, кто они, да и не имея какого-либо желания знать. Еще шесть месяцев, и Юджин отправили туда работать под прикрытием, она не хотела этого делать и была напугана. На этот раз Юнги взял ведущую роль, он был защитником, а не тем, кто нуждался в защите. Изменения между ними проявились лишь месяц или два спустя. Они оба не имели никакого опыта или чувств прежде. Это был их первый опыт.       Ничто — и никто — никогда не заставляло его так сильно чувствовать такие чувства за такое короткое время их знакомства. В сознании Юнги не существовало никого, похожего на Юджин. Он никогда не верил в чудо, доброту или волшебство, но её мог бы описать как волшебницу.       А теперь она была мертва, оставив эту черную пустоту внутри Юнги незаполненной. Его мама держала её запечатанной, пока была жива. Юджин же взяла верх следующей, и хотя Юнги становился все более и более жестоким с каждым днем, поскольку маниакальное общество Geomjeong-Pa поощряло его природный талант причинять людям боль, он держался за ту маленькую часть себя, которая была наполнена солнечным светом. Однако. Он не нашел другой пробки, чтобы заткнуть пустоту достаточно быстро после смерти Юджин. Пустота росла с каждым днем, словно рак, распространяясь по его душе, пока Юнги не взглянул в зеркало и не увидел, как его кожа покрывалась ранами и язвами, а его глаза были чёрнее ночи.       И хотя он давно пообещал себе, что ему больше не нужно искать солнечного света в людях, которые никогда не будут наполовину такими же как его мать. Юнги все еще чувствовал что-то вроде боли, когда он почувствовал, что его телефон вибрирует.       Только один человек написал ему сегодня.        Два часа ушло на упрямого придурка из якудзы из-за которого он переступил порог собственного дома в первом часу ночи.       Юнги с шипением сжал и разжал ладонь, чувствуя как жжёт костяшки пальцев. Они были опять разбиты. Он скривил губы и мысленно проклял и так сдохшего ублюдка.       Тишина стоявшая в квартире была странной. Это стало заметно только сейчас, когда ключи слишком громко звякнули о стеклянный стол в прихожей. Обычно все так и было, пусто и тихо, это его комфорт, но сегодня он ждал кое кого.       Юнги с предвкушением на губах поднялся на второй этаж откуда еле слышно улавливались волны разговоров по телеку. Из его спальни.       Дверь еле слышно скрипнула, его появление не осталось незамеченным. На его кровати, оперевшись спиной и откинув голову на спинку кровати, сидела Дженни. Она прижимала к себе одну из подушек, почти засыпая от монотонного фильма. Её рука только потянулась за близ стоящим бокалом вина, как она увидела его и что-то в её взгляде переменилось. Выпившую Ким, Юнги видел в первый раз. Они не встречались неделю, может пару. Но тень на её лице Мин видел отчётливо. — Думала ты не придёшь, —сказала она улыбнувшись. — Сегодня твоё день рождения, ты же не можешь провести его только в том провонявшем кровью подвале. — Почему же, — не согласился Юнги, более расслаблено наблюдая за ней, замечая короткое чёрное платье то и дело с движением, обнажавшее изящные ноги. — Я то могу. А ты? Как же Намджун? — Неужели боишься его?       Юнги звонко засмеялся, что бывает лишь при особых случаях. Либо когда он кого то режет, либо над кем-то насмехается. Дженни же была ещё одним, особым случаем.       Выпила она и впрямь много. Бледные щеки порозовели, а в теле появилась игривая лёгкость. Дженни неторопливо подошла к Юнги. От него исходило едва ощутимое напряжение, которое девушка попыталась развеять прикосновением и своей непринуждённой улыбкой. Кошачьи глаза сузились и стали медленно приближаться. Мин поцеловал ее. Мокро и горячо, его язык без особых преград вторгся в её рот и сплелся с её языком. Ладонь коснулась щеки Ким и Юнги отстранился от податливого тела, продолжая смотреть на её губы. — Я в душ.       Она ничего не ответила, наблюдая как он скрывается за дверью и она остаётся одна со своими мыслями.       Не прошло и тридцати минут как Юнги вышел из ванной. По влажным чёрным волосам медленно стекали капли воды и капали прямо на футболку.       Дженни успела заметить это и рассмотреть замеревшего на пороге Мина.       Да, Юджин так не делала.       Чёрное кружевное белье облегало худое тело Дженни, подчёркивая её болезненно бледную, совсем тонкую и, казалось, такую хрупкую кожу. Эта слабость всегда вызывала в нем подымающееся как жар желание сломать, оставить красные кровоточащие синяки от рук и собственных зубов, запятнав белый чистый лист. Только вот на ее коже и так нередко покоились синяки. — А я собирался снять с тебя то сексуальное платье, —вовсе не разочарованно сказал Юнги, рассматривая женское тело. — Я могу одеть его обратно, — скрыла улыбку она, легко перекатываясь на бок на кровати, устав лежать все это время, в ожидании Юнги. Потом она вовсе встала и Мину пришлось непонимающе наблюдать за тем, как она копается в собственной сумке и наконец достаёт оттуда черную коробку размером с ладонь. — Что это? — Я узнала слишком поздно и не успела подготовить что то стоящее, но заметила, что тебе нравятся часы.       В след своим словам она подошла и протянула подарок заинтересовавшемуся Мину. Бархат приятно лёг в руки, он открыл коробку. Под лампой элегантно переливался блеск серебряных часов, кажется модели Seiko. Он перевёл удивлённый взгляд с часов на Дженни. — У тебя много денег? Или мне перейти к Чонгуку раз он так много платит простому дилеру. — Я просто копила на траты в будущем, —она пожала плечами. — Симпатичные, —согласился он. — Я не знаю сколько лет тебе исполняется, но с днем рождения.       Он взял её за запястье и притянул к себе. Дженни молча подчинялась, готовясь делать что угодно, но он склонил голову, прикладывая к своей щеке её ладонь. В её глазах возникло непонимание такого внезапного жеста с его стороны. — Я не сильно старше тебя, —сказал он. — Но мне интересно как ты узнала? Помог от мелкий полицейский? — она была в замешательстве и он это видел. Его губы коснулись дрогнувшей ладони, скользнули к запястью и ниже. И все это время он смотрел ей в глаза. Её это часто пугало в нем. Чтобы Юнги не делал и что бы не происходило, он заставлял смотреть в глаза, подчиняя собственной воле. Порой сил оторвать взгляд просто не находилось. — Тэхен хороший, —все что смогла выдохнула она. — Не терплю любви к копам. — Дженни, зачем ты приходишь ко мне?       Ей хотелось отвести взгляд, отвернуться, но не смотреть на него. Тёмные разрезы глаз напоминающие нечеловеческие, которые безжалостно смотрели на сотни смертей людей. Они не могли не впитать в себя частичку этой смерти, этой жестокой жизни. Эти глаза вызывали дрожь в груди и совести. — Сама не знаю, —сказала она, с трудом переведя внимание на какую-то рекламу еды слева. Яркие красочные кадры экрана мелькали перед глазами, не оставляя за собой не малейшего следа в голове, но помогали перевести дух.       Большая пустая квартира, алкоголь и жестокий убийца империи правда были странным составляющим для вечера. Для Дженни на самом деле оно казалось не самым плохим. Она бы сказала лучшим.       Просто потому, что она знала, что Юнги будет непременно один. Просто потому, что знала, что он не будет против её присутствия. Из-за этого ли сейчас она себя так взволнованно чувствовала. Возможно в этом была вина горячих хриплых вздохов в её шею, когда она зарывалась пальчиками в мягкие чёрные волосы или все из-за выпитого вина, думать о таком было запретно. Однако, с Чонгуком Дженни подобного не чувствовала. Никогда. — Юнги? —вдруг пробормотала она, заставляя Юнги отдалиться от её лица. — М? — Почему ты не любишь свой день рождения? Мне просто интересно.       Он не торопился отвечать, Мин долго взвешивал, принимая решение, говорить или нет. Никакого вреда это бы не нанесло в любом случае. — В этот день умер важный для меня человек.       Как бы Тэхен не старался, биография Мин Юнги была ещё той загадкой. Конечно там присутствовали базовые вещи каждого обычного человека, но вот после окончания школы, информация становилась все более размытой и пустой. — Прости, мне очень жаль, — сказала она и он ответил слишком заученно и устанавленно. — Это была её вина. Не стоило лезть куда не стоит.       Дженни не верила его словам. Вся эта людская безразличность не та часть которая является правдой. Он злился. — Каждому из нас отведена своя судьба. Мы не знаем когда и где допустим ошибку и здесь нет нашей вины. — Моя жизнь полна печальных моментов которые поверь, лучше не знать, —сказал он согласно и низко повторил. — Не лезь туда. — Но я совершенно про тебя не знаю. — Как и я про тебя.

***

      Дженни проснулась раньше Юнги, он всегда не вставал раньше полудня. Ей тоже не хотелось вставать, он даже спал так завораживающе, словно огромный кот и она не удержалась от того чтобы погладить его волосы, они и правда были мягкими. От него пахло сигаретами и шампунем для волос. Дженни вздрогнула, когда почувствовала, как губы Юнги прижались к ее ключице. Рефлексивное движение. Но как легко его губы перешли на изгиб кости. Но нежности не могли длиться долго.       Дженни медленно потянулась за своей кофтой, которая все еще висела на спинке стула. Ее пальцы проворно впились в карман, находя то, что она искала. Пластиковый пакет. Внутри была необычная ватная палочка. Она вытащила ее, а затем откинулась назад, глядя в лицо Юнги и задаваясь вопросом, как она собирается это сделать.       Это оказалось довольно легко. Рот Юнги слегка приоткрылся. Все, что нужно было сделать Дженни, — это ненадолго сунуть вату в уголок рта. Она вытащила палочку как раз, когда Мин зашевелился и что-то заворчал себе под нос. Дженни замерла, подождала, пока он снова не успокоится и только потом положила палочку в пакет.       Юнги отпустил ее, перевернувшись и, наконец, оставив Дженни в покое. Ким соскользнула с кровати, следя за тем, чтобы Юнги продолжал спать.       Каким-то чудом ей удалось выйти из комнаты после того, как одеться, не издав ни единого звука. Снаружи она зашла в свою комнату, выдыхая, прежде чем вытащить свой телефон. — Я все выполнила, — сказала она после того, как позвонила. — Что вы хотите сделать? — Не волнуйся об этом, никому не причинят никакого вреда. Твоя преданность будет вознаграждена, Дженни.       Дженни. Всегда Дженни Дженни. Её гребаное имя. Как же это надоело. — Ты узнала, кто убил трио? — продолжил Намджун. — Да, —сказала Ким. Она думала об этом некоторое время, и теперь не было смысла это скрывать. Это вскроется, учитывая количество власти, которое будет передано Чонгуку. Но по этой же причине за него не стоит беспокоиться. — Чон Чонгук. Возможно, он скоро возьмет на себя район Су. Но я думаю, что мать пока что его отвлекает. Сказала ему найти кого-то человека по имени Ким Бонг Джу.       Воцарилось короткое молчание, во время которого Дженни уставилась на дверь комнаты, ожидая, что Юнги войдёт в любую минуту. Ей казалось, что он стоит за дверью и слушает их разговор. Единственное утешение, которое она находила, обманывая его, было то, что теперь Юнги колебался, прежде чем убить или причинить вред. На эти моменты колебания ушли месяцы. Юнги колебался с решением, чтобы никого не убивать, но Дженни была уверена, что его палец остановится на спусковом крючке, если он захочет получить ответ на свой вопрос. — Также Юнги узнал о моем попадании сюда.       Ей действительно не нужно было говорить об этом Намджуну. Она предполагала, что случится в бурлящем мозгу мафии, когда она это сделает. Его доверие к Юнги еще больше ослабнет. Но это была перестраховка. Лучше так, чем потом он узнает от кого-то другого. — Зачем вам мазок ДНК? —спросила она, зная, каким будет ответ. — У меня есть свои причины. Отправь его по почте утром. Дженни? — Да, господин? — Постарайся не умереть в ближайшее время. Это помешает моим планам.       Дженни рассмеялась. Ей не нужно было смотреть в зеркало, чтобы знать, что отражение в ее глазах изнурительно мертвое. Поднявшись на ноги, она открыла дверь и вернулась внутрь.       Юнги проснулся на кровати, когда Дженни вошла в комнату. Он не спросил, где она была. — Ты уже проснулся, —пробормотала она, забираясь под одеяло.       Юнги по-прежнему ничего не сказал, накрывшись покрывалом ещё выше и повернувшись лицом к Дженни. Она попыталась заснуть ведь ещё было рано, но у неё не получилось, она открыла глаза и Юнги все еще смотрел на нее. Дженни от чего-то поежилась и калачиком прижалась ближе к нему. — Что такое? —прошептал Юнги, когда она поцеловала его в уголок губ. — Ничего. Просто глупые страхи, которые время от времени закрадываются в мою голову, —прошептала Дженни в ответ. — Какие страхи? — Я не хочу умирать, не хочу умерать в таком возрасте прямо как моя мать. Я потеряла все, но я не хочу окончательно потерять себя.       Рука Юнги прошла по ее затылку, поглаживая мягкие волосы, падающие с её головы на подушку. — Тебе совсем не обязательно умирать, если ты не хочешь, —тихо сказал Юнги.       Дженни рассмеялась, когда она посмотрела вверх, на лице Юнги была серьёзность. — Ну, по крайней мере, ты не будешь скучать по мне, —мягко сказала она. — Может быть. Дженни приподняла голову, на её лице появилась уверенная улыбка. — Ты будешь скучать.       Юнги ничего не сказал, его глаза все еще оставались бесстрастными, но он притянул Дженни ближе, обнимая её. Ким только опустила голову и, сдержав тяжёлый вздох, спрятала лицо в изгибе шеи Мина, её улыбка давно исчезла. К тому времени, когда она почувствовала, что засыпает, Юнги все ещё не спал.