Аномальная активность. Эхо прошлого

На территории «Свободы» никто не обратил на него большего внимания, чем нужно для проявления минимальной вежливости. Только у кабинета лидера задержали: видимо новенький, поставили в охрану, еще не в курсе кто есть кто. Второй, – его напарник по караулу, – к счастью, узнал утреннего гостя, гулко постучал в деревянную дверь и, посмеиваясь, проорал: «Шаман, тут к тебе хороший чел пришел, а мы его не пускаем». - Как звать чела? – лениво, немного даже сонно раздалось из-за двери. - Снежок! – из-за фильтров тяжелой защиты чуть шипяще отрапортовал охранник, да так умудрился гаркнуть, что о присутствии дорогого гостя теперь знал каждый, кто находился поблизости и был в состоянии воспринимать информацию. «Приве-ет, мужи-ик! Я тя не заметил!» – по-идиотски радостно донеслось откуда-то сзади, и сталкер, слегка развернувшись, приветственно поднял руку, будучи не до конца уверен в том, кто именно его окликнул. Понемногу брало недовольство от того, что ребята опять умудрились поднять шум, который сам по себе никогда не к месту, а сейчас особенно. - Так, – почти одновременно с его жестом вежливости в дверном проеме на секунду показалось недовольное бледное лицо главаря группировки, – заходи давай, а то они тут сейчас… Старший охранник все еще посмеивался над надувшимся мужиком с другой стороны от входа, когда сталкер проскользнул в помещение, не дожидаясь повторного приглашения для особо понятливых. Снежок сразу плотно прикрыл за собой дверь, которая сама по себе не выглядела надежной, но снаружи продолжали доноситься голоса, а слов сразу стало не разобрать, только интонации веселого, похоже, разговора. В просторном кабинете имелось единственное широкое окно, наглухо заколоченное крупным металлическим листом и парой досок, пол выложен не такой зашарканной, как в зале, но более мелкой и тоже ветхой коричневой плиткой, а выкрашенные в темно-зеленый цвет стены казались более новыми из-за вполне сносных попыток замазать свежей краской осыпавшиеся места. Там, где повреждения особенно бросались в глаза, их пытались завесить картами, но больших имелось всего две штуки, включая лежавшую на деревянном рабочем столе. Поэтому прямо посреди стены, аккурат напротив входа, вошедшему первым делом бросался в глаза крупный логотип группировки в виде волчьей головы, нарисованный с помощью баллончика, только уже краской салатового цвета, чтобы не совсем сливался со стеной. В качестве украшения имелась еще крупная скалящаяся голова химеры с отростком сбоку в виде дополнительной головы поменьше. Висела слева от входа, над письменным столом. Тускло освещал комнату только желтый свет настольной лампы, отчего химера, подсвеченная снизу, особенно хорошо в районе искривленного клыкастого рта, казалась живой, затаившейся в темноте тварью, потихоньку выползающей на свет костра. На новичков она производила неоднозначное впечатление. В целом, Снежок считал планировку неудачной, но не в свое дело не лез, тем более, Шаман трофеем по понятным причинам гордился и вряд ли согласился бы убрать его с видного места. Снежок перевел взгляд на основного свободовца и все еще с рефлекторной опаской, медленно потянулся к лыжной маске, стянув ее так, чтобы все же нехотя помытые накануне волосы наэлектризовались не слишком сильно. Что-то вроде жеста доверия. Дескать, смотри, это действительно я, а не хитрый на одно место человек, решивший тебя прикончить, или еще как-нибудь навредить группировке, вырядившись мной. Своих людей Шаман тоже в основном знал в лицо, а собственное не скрывал, потому что в его положении от этого уже получилось бы больше вреда, чем пользы. Шаман тускло улыбнулся, коротко одобрительно кивнув. Сам он был в легком свободовском комбинезоне традиционно светло-зеленого камуфляжного окраса, потому что тяжелую защиту не любил, да и наружу последние пару лет выбирался редко, только если недалеко куда, или по особо важному делу. Или, в конце концов, от смертной скуки, неминуемо нападающей на человека от сидения изо дня в день на одном осточертевшем месте. Возможно, лидер «Свободы» любил послушать истории других сталкеров еще и поэтому. Сам-то он птица вольная, в четырех стенах ему всегда было тесно. Но о своей безопасности теперь приходилось думать больше, и, прежде всего, не ради себя. - Доброго дня, – Шаман протянул руку и сталкер пожал ее машинально, как и многое, что теперь делал, просто потому, что должен был, – рад видеть. По делу или так, поболтать? Голос у мужчины был мягкий, даже приятный. Самого Шамана тоже можно было так описать. На первый взгляд не имелось в нем почти ничего резкого: от вполне еще молодого, бледноватого лица без выраженных морщин, до не очень густых, но длинных, отросших ниже плеч каштановых волос, которые он собрал теперь в неплотный низкий хвост. В целом, он казался даже красивым человеком. Вот только странного водянисто-серого цвета глаза, как будто пустые, с маленькими черными точками зрачков многих сталкеров заставляли стушеваться, когда мужчина при разговоре смотрел на них в упор, не моргая, точно в самую душу. Словно вернувшийся с войны солдат: слегка расфокусированным, настороженным взглядом, устремленным как будто насквозь. Шаман часто улыбался, но его взгляд всегда оставался холодным. Многие поначалу удивлялись, как такой человек смог стать главарем группировки, но не после того, как вели с ним дела. Хоть Шаман и сравнительно молод, но, как и Снежок, пришел в Зону не год и не два назад. Свой авторитет он заслужил и делом, и временем. Отвлекать этого человека стоило только в случае крайней необходимости, или если оказывалось, что ему самому в ближайшее время нечем заняться. Но Шаман умел быть на удивление вежливым и даже терпеливым с теми, кто такое отношение заслужил. Обычно он сразу давал понять, если занят. - Надеюсь, ты не попал в неприятности, – добавил свободовец, – присаживайся, что ли. - Как сказать, – уклончиво отозвался Снежок, нехотя направляясь к стулу у окна, на который ему мимоходом указали, – сегодня я по делу. Мне кое-кто нужен. Один человек… ты должен знать где он. Дождавшись, когда Снежок сядет, Шаман тоже присел на край своего письменного стола, слегка подвинув карту. Скрестил руки на груди, пытливо и недоверчиво уставившись на гостя своими полупустыми глазами. Как всегда, быстро почувствовал, что разговор не ведет ни к чему хорошему. - Имя? – тон сразу изменился. Сталкер видел, что мужчина уже напрягся, пытаясь понять, не задумал ли чего нехорошего его старый знакомый. - Пообещай, что не будешь меня отговаривать. - Так, давай быстро выкладывай. Не обещаю, – с напускным раздражением отрезал Шаман. Ну конечно. Мало кто любит подход издалека, когда речь уже зашла о деле. - Зодиак, – нехотя сознался Снежок, глядя себе под ноги. – Знаешь где он? Только не начинай... - Ага-а… – как бы вдумчиво протянул Шаман, явно проигнорировав просьбу «не начинать» и даже наоборот, очевидно, собираясь сделать это с особым удовольствием, – значит, в неприятности ты пока не попал, но собираешься. Не очень хочется тебе в этом помогать, ты в курсе? Зодиак, – сквозь зубы процедил кличку сталкер, всплеснув руками, прежде чем подняться со стола и начать мерить шагами кабинет. Снежок чувствовал, как его сверлят потяжелевшим взглядом. Он знал, что Шаману все это не понравится. - Нет, ну ты же знал, что я тебе скажу по этому поводу, и все равно пришел. Вот нафига тебе это скользкое существо? Ну ты же не дурак, башкой сейчас подумай, а? - Я подумал, – упрямо отозвался Снежок, – мне нужен именно Зодиак, и только для одного дела, при этом я не собираюсь его кидать. Мне есть чем заплатить. И… не волнуйся, я понимаю что это за человек. Шаман остановился рядом, тяжело опустив руку на чужое плечо и наклонившись. Поджал тонкие губы, хмурясь, точно обдумывая, вышвырнуть идиота за дверь, отговаривать дальше или еще что-нибудь сделать, чтобы минимально вправить мозги. Но вместо этого вдруг глубоко вдохнул, задержал воздух так, что Снежок успел мысленно посчитать до трех, и, заглянув ему в лицо, уточнил: - То, что ты не станешь стрелять в него, не значит, что он не станет в тебя. У него давно проблемы, и не только с нашими. Как ты понимаешь, от этого он менее нервным не стал… да кому я рассказываю? Ты точно сейчас помнишь, почему мы его не взяли в группировку, когда он лез? - Помню, – все так же уверенно ответил сталкер. - Нет, родной, – почти прошипел Шаман, – нифига ты, смотрю, не помнишь, – распрямился, но не отошел. – Мы эту крысу изворотливую не отловили и не закопали только потому, что быстро бегает. Снежок наконец поднял на мужчину укоризненный взгляд. - Вот не надо... Ладно, ладно. Ты знаешь, что он для нас тоже кое-чего сделал в свое время, этого я не могу забыть, а жаль, все решалось бы проще. Но по большей части он жадное, беспринципное дерьмо. И рядом с ним все время происходит какой-то сомнительный движ. Короче. Вот тебе мой совет: иди с богом и держись от него подальше. Ты будешь целей, а я спокойней. - Шаман, – грустно позвал Снежок отходящего сталкера, но тот не обернулся, – Шаман, пожалуйста. Ты же знаешь, я все равно его найду, только искать буду дольше. А ваши ребята за ним присматривают, ты точно должен знать где он. Лидер группировки остановился у стола, сомкнув руки за спиной. Какое-то время молчал, а потом уже намного спокойней спросил, не оборачиваясь: - Он тебе конкретно зачем? - Ухожу на далекую вылазку, за бывший Выжигатель, – не стал скрывать Снежок, – хочу взять его с собой. - Вот оно как… понятно. И никого получше ты, конечно, не нашел. - Шаман, – почти умоляюще начал сталкер, но его проигнорировали. - На днях я говорил с Фельдшером… – мужчина выдержал паузу и понизил голос, – Соболезную. Но если это как-то связано с причиной, по которой ты ищешь именно Зодиака, прошу тебя, не надо. На это… просто нужно время. Иногда много времени. Я кое-что слышал про Ветрова. Ты ведь сам понимаешь, этот наемник недоделанный… кому угодно плохая замена. Не то, что твоему бойцу. Свободовец было обернулся, чтобы наконец взглянуть на собеседника, и замер, уставившись на его вдруг сгорбившуюся фигуру на стуле в углу комнаты: лицо показалось совсем бледным и как будто пустым, лишенным остатка эмоций, даже патологической усталости, тенями залегшей под глазами, но благодаря ней минуту назад он хотя бы казался живым. Шаман поспешно отвел взгляд. Молчание продлилось еще некоторое время, пока не стало понятно, что Снежок не собирается говорить. Мужчина не был полностью уверен в том, помнит ли сталкер о чем они только что беседовали. В любом случае, тишина делалась все невыносимей, и он рискнул подойти, не навязчиво, но крепко тронув старого знакомого за плечо. - Снежок… – не очень уверенно позвал он. - Ты ведь не дашь мне никого из своих людей, – опустив голову так, что из-за отросших волос не было видно его лица, очень тихо констатировал очевидное сталкер. - Не дам, – мягко подтвердил Шаман, но руку не убрал. - Так почему просто не скажешь? – спросил он чуть жестче. – Со мной больше никто не пойдет. - Чувак, – мужчина сжал руку сильнее, – будь мне на тебя совсем плевать, уже сказал бы. - Я понимаю, что у вас с ним… у всех с ним разногласия, но он один из лучших стрелков, которых я знаю, и он единственный из них, кто со мной пойдет. Может быть. Без человека с действительно хорошей подготовкой маленькой группе непросто пройти Выжигатель, даже теперь, и ты это знаешь, – Снежок поднял голову, вперившись в него тяжелым вымученным взглядом. – Зачем ты все это... Мог просто сказать «нет». Как я еще должен тебя попросить? Все это только мое дело. Пожалуйста, просто скажи где он, или выстави уже к чертовой матери, я не знаю… Руку Шаман все же убрал, но не отошел, продолжая смотреть ему в лицо со странным сожалением. - А ведь если бы ты вступил в «Свободу» тогда, еще до прорыва в Центр, сейчас ты мог быть на моем месте. - Не интересуюсь руководством, – глухо парировал сталкер, но тяжелый взгляд не отвел. - Даже если так, – вздохнул Шаман, первым разорвав зрительный контакт, – ты просто избежал бы многого из того, что с тобой случилось. Жаль. Может, если ты изменишь свое решение… - Может, ты и прав, – перебив его, согласился Снежок. – Но, знаешь, Шаман, от всего не убережешься, как соломку ни стели. - Ты упертый, как стадо баранов, ты в курсе? – грустно усмехнулся свободовец. - В курсе, – не смог сделать того же Снежок, – ты не лучше. - Хорошо, – тяжело вздохнул лидер группировки, – я скажу. Но обещай подумать вот о чем: сейчас мало надежных людей, которые ходят сами по себе, а из них еще меньше тех, с которыми ты сработаешься. Ты уже бегал тут один и знаешь что это такое, а теперь, когда у тебя, ну… Я не настаиваю и не говорю, что у меня мало людей, новичков и у нас, и у должников всегда навалом. Не хватает тертых людей, понимаешь? Которые в теме. Тем более тех, кого я знаю достаточно давно, и кому могу хоть немного… ты понимаешь… Так, только от самомнения сейчас не лопни, ты тоже не клондайк артефактов, не представляю как тебя буду терпеть, если вдруг, понял? – заворчал Шаман, заметив, что взгляд собеседника потеплел. - Понял. - Повторяю, я не настаиваю. Просто обещай подумать. - Обещаю. Шаман направился к столу, окончательно посерьезнев, снова присел на край, легким движением закатывая рукав куртки, разблокировал КПК. - Мы стараемся наблюдать за такими как он. По возможности. Если ребята засекают его сигнал, или реже видят, всегда докладывают. Он довольно борзый, скрываться особо не старался, даже погонялово не менял. Координаты последней точки сейчас сброшу, но не факт, что он еще там. И… Снежок? – слегка нахмурившись, Шаман поймал его взгляд. - Да? - Возвращайся живым. Вместо ответа сталкер едва заметно улыбнулся. *** День выдался солнечным и по-летнему теплым, но не жарким. Прохладный ветерок лениво перебирал листья кленов у подъезда желтовато-бежевой пятиэтажки, где он сидел на лавочке уже около получаса. Светловолосый, совсем коротко остриженный мужчина сделал еще одну затяжку и щелчком отправил половину сигареты в кривое металлическое ведро, вместо мусорки стоявшее у скамейки в высокой пышной траве. На растрескавшемся асфальте под ногами валялись чужие окурки, но даже если полподъезда свалит их наличие на него, вряд ли кто-то рискнет возмутиться вслух. Мужчина болезненно сощурился, взглянув в почти полностью чистое иссиня-голубое небо и поднялся, собираясь, что ли, пройтись раз за день. Ну и пошел потихоньку. Позади остался чистый асфальт. Нет, не то чтобы он все еще чувствовал себя паршиво. Колотая рана в боку успела превратиться в аккуратный маленький шрам, врачи даже физнагрузку разрешили в умеренном темпе, период восстановления-то прошел. Ну, он тренировался, конечно, но все равно еще казался себе немного худым после всего пережитого. А, может, это новая бордовая футболка оказалась чуть великовата. На улице пахло дорожной пылью и немного зеленью. На натянутых между балками веревках во дворе сохло чье-то разноцветное белье, которое лениво раскачивал ветер. Судя по приглушенным радостным и не очень воплям где-то рядом, может, за соседним домом, играли дети. Пришлось обойти небольшую лужу гудрона, расплавившуюся на солнце. Черная жидкость была размазана по краям палками, валяющимися рядом в неухоженном, заросшем огороде. Судя по всему, ей пытались что-то написать на асфальте. Мимо прошла немолодая женщина из того же подъезда, вцепившись в свои пакеты и старательно глядя под ноги. Что ж, здоровались с ним тут редко, да он и сам не пытался: а смысл? Просто еще один город, еще одна квартира. Вторая после отсидки. Уголовникам их сдавали неохотно, но у него получилось заболтать хозяйку. Пришлось справку об освобождении показывать, объяснять где сидел, сколько и за что. Незаконное хранение оружия, конечно, выглядело подозрительно, как и все, за что можно сесть на два года и больше, но тетке таки удалось впарить рассказ про дедовы военные трофеи, добавить в ложь немного правды о том, что могли ему впаять и четыре, но не за что было. Поверила, хоть и неохотно, а что делать? Хата-то у нее страшная, без ремонта, транспорт ходит плохо, а деньги нужны. Платил он, кстати, исправно, дебошей не устраивал, ни друзей, ни баб не водил, и по факту это все, что интересовало хозяйку. Сам он паспорт после суда не менял: пускаться в бега на время лечения не было ни сил, ни желания. Возникали вопросы откуда у него бабло, конечно, но тут по закону уже не подкопаешься: с самого начала все делал грамотно. На всякий случай, как говорится. Ну и вот он, случай… Когда повязали, следак умный попался. Понял, что перед ним никакой не торгаш оружием, и даже не розничный покупатель, что поймали рыбу покрупнее. Копал под него глубоко, только так ничего стоящего и не откопал, кроме пары старых паспортов и фамилий. Конечно, тоже не настоящих. В итоге, сесть довелось по последнему найденному: под гордым именем Никита Сергеевич. Следак тогда сильно обозлился на Никиту Сергеевича, потому что понимал: сидит перед ним последняя сволочь, аж руки тряслись удавить, наверное… а доказать ничего не мог. Никита Сергеевич хорошо знал свою работу и хорошо ее делал, в отличие от тех, кто привык коллекционировать висяки, если вдруг дело оказывалось сложнее пьяной поножовщины. А так чаще всего и случалось в городах, где он побывал по рабочим вопросам. В итоге все, что на него нарыли, оказалось слишком косвенным. Даже при всем своем желании увидеть по этим жалким крошкам информации целую картину следак не смог бы. Мог только догадываться, куда ведут все эти махинации с документами и небольшой, но дорогущий набор профессионального снайперского оружия. К собственному удивлению, большого количества людей к расследованию не привлекли, а суд оказался настроен нейтрально, и приговорил по реальным доказательствам: оружие найдено, разрешения нет, но факт продажи не зарегистрирован, значит, только хранение. Если посмотреть непредвзято, то даже половина от максимального срока досталась ему только потому, что следак много бегал и, похоже, колотил по его делу кулаком, призывая всех разуть глаза на специфику, так сказать, найденного набора. Но нет. В таких конторах мало кто любит работать по-настоящему. Следак вот любил и, видимо, со своей въедливостью там тоже уже много кого достал. Мужчина понимал его, и почти ни в чем не винил. Точно не в глубокой к себе неприязни, понятно откуда взявшейся. Только, пожалуй, в том, что решил устроить своеобразный самосуд, когда понял, что суд реальный, по сути, оправдал убийцу, и утром Никита Сергеевич уедет на свои кашерные два года нестрогого режима, а потом выйдет и будет жить себе дальше спокойно. Может, даже опять пропадет без вести и возьмется за старое… В отличие от него, следак мужик неплохой, с большего. Делал свою работу, делал хорошо, насколько мог в таких условиях, и все же. Да, он многое заслужил за все, что натворил, но… нет. Не так. Просто нет. Сознание как будто клинило, отказывалось воспроизводить в голове ту ночь в СИЗО, перед отправкой. Точно все случилось не с ним, а с кем-то другим. Удобно так думать, на самом деле. Даже кошмаров толком потом не снилось. Только бывало подкрадывалось изнутри по ночам что-то вязкое и темное, вместо снов подступающее к самому горлу чистой паникой, вышибавшей липкий холодный пот и напрочь лишавшей возможности до утра сомкнуть глаза. Беда молодчиков, которые его тогда с подачи следака пресанули, оказалась в том, что они все равно с ним в одну тюрягу утром поехали, придурки. Ну и счеты он со всеми понемногу свел уже там. С большинством, когда зеки бунт подняли. Сам, правда, тоже перо в бок получил – случайно, даже не знал, кто его пырнул в общем месиве, да и почти все равно было – свое дело он к тому моменту сделал. Думал, так и загнется: в тюремном дворике, среди прочих затоптанных, зарезанных друг другом и расстрелянных охраной уголовников. А нет. Выжил. Даже часть срока на медицинской койке повалялся, а не на нарах. Хотя все равно мало приятного, со сломанными-то ребрами и проколотым легким. Теперь не важно. Никто ни о чем не вспомнит, не сможет рассказать, кроме него самого, а это главное. Каждый за свое расплатился, в конечном итоге, от этого стало не легче, но спокойней. Мысленно возвращаясь в то время, Никита Сергеевич понимал следака. Сам бы, может, на его месте поступил так же. Ненавидел себя за это понимание и… время от времени думал о том, желает ли его смерти. Просто отстранялся от всех нынешних рисков, за и против, представляя себе, как пускает пулю в этот далеко не тупой лоб… но не испытывал ни радости, ни удовлетворения. Ничего. Только вязкое чувство пустоты внутри с далекими отголосками горького сожаления, может, даже жалости к себе. За то, что вообще впутался во все это дерьмо в своей жизни и вот так закончил. По итогу рассуждений, следак, – живой или мертвый, – оказывался не так важен, главная проблема все равно оставалась в нем самом. Попался, кстати, глупо: деду соседскому не понравился, а хрычу делать было нечего, и он оказался наблюдательный. Это с такими-то опытом и подготовкой… н-да. С другой стороны, на тот момент, то бишь когда повязали, даже сожалений почти не чувствовалось, и он не был особо удивлен. Возможно, в глубине души хотелось, чтобы кто-то всю эту его рабочую деятельность наконец прекратил, раз он сам не может. Почему бы и не соседский дед со знакомым с детства въедливым следаком? В общем, после всех размышлений приходил Никита Сергеевич к тому, что при своих талантах не повезло ему только в одном: родиться не совсем бессовестной сволочью. Мало ему дали, слишком мало за все. А ощущалось это время все равно как кусок молодой еще жизни, выброшенный в то металлическое ведро у лавочки. С другой стороны, вот на что бы он это время потратил, гуляя на свободе?.. Отмечался сейчас регулярно. Даже разрешение на переезд выдали… после того, как ментам на лапу дал. Нашел тут нужного стоматолога и вставил наконец местами выбитые во время отсидки зубы. Хорошо. Появилось хоть чем нормально жевать. Некоторые свои тоже заменил. Теперь у него во рту по стоимости, можно сказать, неплохая такая тачка. Голливудская улыбка, мать ее. Что делать дальше тоже уже прикидывал. И тут расклад выходил сомнительный. Его скоро найдут люди, связанные со старыми заказчиками, если уже не нашли, может, просто ждали пока оклемается. К сожалению, это не менты, от которых при желании можно отделаться. С ними разговор короткий: ты либо нужен, либо труп. Не работаешь – не нужен, потому что много знаешь. А работать он больше не хотел. Ни на них, ни на кого-то еще там, не важно. Жизнь предоставила достаточно времени подумать, и теперь он надеялся на следующее: ребята в тюряге последние люди, которых он прикончил по собственному желанию. Самозащита в будущем, – возможно, безвыходная ситуация, – тоже, допустим. Но никогда, никогда он больше не будет убивать людей за деньги. После такого решения в свое время полегчало по-настоящему. Но вставало сразу два важных вопроса: на что он будет жить, и будет ли жить вообще после того, как люди придут, а он откажется сотрудничать. В соседней камере сидел мужик. Привезли его примерно в то же время, что и Никиту Сергеевича, и тоже на два года. Он был не особо примечательный сам по себе, и сидел за какой-то пустяк. Как потом выяснилось, за «пересечение границ чернобыльской зоны отчуждения и длительное пребывание на зараженной территории без наличия разрешения и санкции уполномоченных органов с целью присвоения и сбыта находящихся на территории зоны отчуждения материальных объектов». Проще говоря, за сталкерство. Мужчина узнал об этом случайно, скорее подслушал чужой разговор – с ним самим тот мужик не стал бы общаться… не важно. Суть в том, что он рассказывал много странного. Никита Сергеевич и раньше слышал про Зону, но интересовался минимально, да и не за чем было, тем более, что все там по периметру контролируют военные. Пусть они с учеными и разбираются, простые люди тут причем? Вот только как назло запомнилась одна фраза, которую тот мужик обронил во время одного разговора с сокамерником. Что, мол, если ты пробрался за периметр, считай все – ты больше не существуешь, ты растворился и теперь даже не труп – призрак. Дескать, там такое за колючей проволокой творится, что даже если кто и узнает куда ты ушел, мало кто рискнет за тобой следом тащиться. Однако, сказал, жить можно, он вот уже четвертый раз оттуда к семье возвращался, и каждый раз с кучей денег, потому что артефакты – те самые «материальные объекты», которые он там присваивал – стоят кучу бабла, а некоторые даже целое состояние. И если бы на сей раз не повязали, он бы еще пошел. По обрывкам рассказов выходило, что то место дочерта опасное. Как ни странно, оно решало обе проблемы, с которыми Никита Сергеевич столкнулся бы по отбытии срока: со старыми знакомыми и с баблом. А потом как водится: отрицание, торг, взвешивание всех за и против, сомнения. Начал он с книжек про Зону и прочего литературного труда такого же толка. Собственно, ими и закончил. Лично сталкеров он не знал и спросить обо всем конкретно не мог. Конечно, где-то обязательно были такие, вернувшиеся – не официальные туристы, которые писали книги со своими впечатлениями, другие. Те, которые ползли на карачках мимо блокпостов, потом мимо аномалий и могли бы рассказать, как больше шансов там выжить. Но, понятное дело, даже если бы нашел кого, они не признались бы в своем прошлом. Не ему точно – быстро бы поняли, что не свой. Не хотелось туда Никите Сергеевичу, конечно. Но на тот свет хотелось еще меньше. И на прошлую свою «работу» тоже, да так, что хоть волком вой. Вот, пока лечился, думал что же делать. Но понимал: уже давно думает не что, а как. Лучшего варианта в его ситуации не придумаешь. Зона-то она тут, совсем под боком. Не нужно ни языка, ни особых документов, ни баснословного бабла, чтобы скрыться и, главное, продолжать потом жить, постоянно помня, что как ни ныкайся, все равно за тобой могут однажды прийти. В общем, оставалось достать нужную снарягу, еще кое-чего с собой по мелочи, и бежать. Один плюс – на сей раз недалеко. А оставлять ему тут, на… «Большой земле», как ее называют не только сталкеры, но и такие вот как он сидельцы, ничего не жалко, и терять особо нечего. Вот так вот. Пройдясь по двору, попетляв уже более-менее знакомыми улочками, Никита Сергеевич вышел к частным домам, а там и железнодорожная станция неподалеку: плюсы и минусы окраин. Город-то небольшой. Хотел снова закурить, полез в карман, но сигарет там не оказалось, хотя он помнил, что скурил не всю пачку, странно. Ощущение легкой тревоги накатило внезапно, когда шел протоптанной пыльной дорогой мимо свежей насыпи гравия – видимо, хотели засыпать до железнодорожного переезда, но руки пока не дошли. Понемногу сбавил шаг. Накатило сильнее. Чего-то не хватало в левой руке. Не пачки сигарет. Чего-то привычного, жизненно важного, позволившего бы проверить, можно ли сделать следующий шаг… и карманы пустые. В них что-то должно быть, что-то мелкое, хоть ты камни по дороге подбери… но лучше ничего подбирать – опасно. Мужчина замер посреди дороги за насыпью. Знак железнодорожного переезда уже виднелся впереди. И так тихо, нет ветра совсем. Воздух какой-то слишком прохладный для лета и застоявшийся, как в помещении, в котором давно не проветривали, что ли… Пришлось сделать не один глубокий вдох и выдох, чтобы продышаться, прийти немного в себя. Потихоньку восприятие снова расширилось до шороха листьев и сочной зелени ближайших деревьев, до слегка покосившегося деревянного забора оставшихся до рельс домов, до звука приближающейся электрички. Разве у него случалось такое раньше, тем более вот так, посреди улицы?.. Нет вроде бы. Нет. Точно нет. Бред какой-то… Ну и накрыло. Ладно. Со временем видно будет, а пока вроде отпустило. Все было как будто хорошо. Никита Сергеевич быстро развернулся, собираясь возвращаться и заканчивать на сегодня с прогулками. Где-то за спиной вместо электрички, стремительно проносясь над рельсами, воздух рассекла упругая прозрачная пустота. Едва уловимо пахло лекарствами.