Аномальная активность. Эхо прошлого

На Янове с самого утра было холодно. То есть настолько, что на сей раз это можно было отметить про себя отдельно. Слегка пробирало даже в основном зале станции, где воздух хоть немого нагревался от огня, разведенного в старых бочках или прочей более мелкой подходящей таре, и немного от человеческого дыхания. Ветров знал, что снаружи пасмурно и еще более стыло, потому как только что выходил постоять покурить за дверью с парочкой других сталкеров, посмотреть как там оно с погодой и доволен, понятное дело, не остался, но это все равно лучше, чем недавний снегопад. Замело, к слову, знатно, а мужики, которые с ним топтались, все равно решили идти. Ну а что делать? Все скоро понемногу потащатся, увязая в снегу по колено, и они с напарником не исключение. На днях, правда, успели пройтись до захороненной после аварии деревни, пока землю еще было хорошо видно, теперь можно и обождать на случай, если из этих тяжелых низких туч внезапно опять повалит. В сторону Копачей тогда шли ранним утром, в плане направления как обычно, мимо градирни – на сей раз дорога получилась сравнительно прямая, а то бывает расползется всякое прямо на асфальте и дальше до металлического ограждения, так приходится обходить. Обошли – не спешите радоваться, дальше еще какая-нибудь гадость вроде радиоактивного очага и делать нечего, опять обходите. Так и до бункера ученых дойти не мудрено, или свернуть к полустанку, а оттуда уже в другие скопления аномалий можно, которые теперь ближе. Но в тот раз на месте оказались быстро, потому что пробраться получилось почти по прямой. Радиация среди полузасыпанных песком остатков домов, конечно, боже упаси какая, особенно в нескольких местах, где только и остались, что полуразрушенные кирпичные очертания стен, но с хорошим детектором при большом желании можно не вляпаться, так что даже много антирада не извели. Это хорошо, его всегда лучше экономить, особенно сейчас. Собственно скоплений аномалий на Копачах нет, как и большого количества сталкеров, желающих извести противорадиационные препараты почем зря, но иногда у людей все же получается разжиться чем-нибудь интересным, к тому же, там неоднократно находили артефакты огненной природы – скорее всего, они скатываются с соседнего холма, на котором скопление аномалий уже как раз имеется, а именно «Пепелище». Этот принцип Снежок объяснял еще в первый раз, когда они шарились среди остатков заброшенной деревни, если прикинуть, уже довольно давно. Но на самом деле как обычно, искали хоть что-нибудь, стараясь себя лишний раз не обнадеживать, чтобы было не так обидно, когда придется тащиться еще куда-нибудь – не возвращаться же на Янов совсем без хабара. Потому попетляли на более-менее не заваленных ломом и мусором, слабо запорошенных участках, проверили у насыпей и в более глубоких песчаных рытвинах, в которых поверх потрескавшихся ледяных кромок на дне скопился снег, у более-менее целых стен, к которым получилось подобраться. То есть там, где артефакты могли пролежать достаточно долго, оставаясь сравнительно неподвижными, и где при этом треск детектора не звучал сплошной непрерывной звуковой волной, отвлекая от работы тревожными мрачными мыслями об уровне загрязнения и о том, сколько уже рентген они с напарником успели нахватать, просто постояв рядом с очередным таким фонящим местом. Бродили все равно довольно долго, почти везде, где получилось, проверили. Уже собирались уходить, когда Ветров поднес свой менее навороченный чем у Снежка, но не самый дешевый и вполне рабочий детектор, зажатый в левой руке, к слегка помятому опрокинутому металлическому ведру, валявшемуся в куче кирпичей – от досады, что зря потащились, а могли бы поспать еще пару часов, ну и просто потому, что мог. Из-за металлической преграды, видимо, сигнал получался слабый, чтобы засечь, нужно стоять близко, как Ветров тогда, потому они и не заметили, хотя в самом начале проходили мимо того места. Снежок услышал как он гремит ведром, подошел, направил свой детектор тоже и, присев, поднял уже с кучи кирпичей слабо излучающий желтоватым, но не теплым свечением неровный кусок породы, похожий на большой, немного грязный золотой самородок. Наконец-то им повезло: «Выверт» стоил недешево. Решили тогда больше никуда не ходить, потихоньку вернулись на стацию и впервые за последнее время нормально закупились, а потом поели наконец, не думая постоянно о том, как бы лишнего не прожевать, чтобы на ужин, или на следующее утро еще оставить. Ели быстро, молча и каждый умял за двоих, уж насчет Снежка Ветров был уверен: мало того, что свое активно топтал, так еще на палку колбасы у Ветрова в руках косо поглядывал, пока более-менее не наелся. Выпили за находку, конечно, куда без этого, но чисто символически, оба без слов понимали: главное – по-человечески пожрать в кои-то веки, и желательно так, чтобы на радостях от лишнего бухла потом все это обратно из тебя не вывернуло. Стояли скромно за дальним столиком, не шумели, но любой сталкер, обративший на них чуть больше внимания, сразу бы понял: людям повезло. Всегда бы так… Оставить бабла на основные расходы и на ближайшее будущее тоже не забыли, в остальном Ветров, наверное, впервые за черт знает сколько времени не настаивал на экономии, не закатывал глаза и не смотрел осуждающе, когда напарник даже после плотного обеда брал в свободовской «кассе» очевидно больше харчей, чем они съедят на ужин и на завтрак, а потому даже немного больше, чем нужно для того, чтобы затариться про запас. Пожалуй, на тот момент это было нужно им обоим. Со Снежком они уже более-менее разговаривали. Потому что вряд ли кто-то из них представлял как в противном случае нормально жить вместе и работать. Наверное, в глубине души Ветров надеялся, что напарник хотя бы частично забыл их недавние терки, особенно предъяву, которую кинул ему в подвале… пусть бы даже только ее, уже было бы неплохо. Но опыт подсказывал: даже если он сейчас действительно забыл, что само по себе маловероятно, в далекой перспективе все равно вспомнит. Тем не менее, если сталкер сейчас все же держал в голове их недавний разговор, то вслух больше высказываться не спешил. Решил не усложнять общение?.. Разумно. С другой стороны, а куда тут еще усложнять. Все, что собирался, он уже вроде как высказал. Немедленных ответов от Ветрова никто не требовал, потому в глубине души теплилась своими жалкими остатками смутная надежда что, быть может, у него еще долго получится сохранять хрупкий нейтралитет… Всеми силами избегая хоть сколько-нибудь конкретных мыслей по поводу той разборки в подвале, мужчина невольно и уже более осознанно возвращался к другим, в некотором роде не менее тревожным. Так что подумать все равно было о чем. Последнее время он сознательно старался вспомнить осколки своих то ли снов, то ли воспоминаний с позиции того, что они могли являться реальными событиями, пытался их осмыслить, если это представлялось возможным, а если да, то связать их хоть в какую-то последовательность. Задача оказалась не из легких, и сталкер не считал, что добился в этом плане ощутимого успеха. Снилось еще всякое пару раз, даже просто смутно вспоминалось, а потому всплывали временами новые мелкие подробности, обрывки, которые по большей части все равно казались бессвязными и сами по себе не несли особого смысла. И все равно каждый раз делалось не по себе, стоило на полном серьезе начать прокручивать все это в голове. Занимаясь этим про себя в очередной раз, сталкер неспеша вернулся к дальнему столику у стены, за которым так и стоял напарник, решивший, что во время своего перекура на морозе Ветров в компании не нуждается, а заодно предоставивший ему полное право самолично решить, «летная» ли сегодня погода. Облокотился на стол, закатав рукав своего длинного черного пыльника, наброшенного поверх защиты, смотрел в КПК, неспеша листая что-то на экране правой рукой – может, записи, а может, карту. Немного сгорбился, склонившись к гаджету, и из-под казавшегося в полумраке более зеленоватым капюшона защиты выскользнуло несколько более коротких черных прядей, выделявшихся на фоне белого респиратора. К выходу прошли трое долговцев, один едва не задел его плечом. Коротко глянув им вслед колким внимательным взглядом, мужчина мимоходом отметил, что того охреневшего бугая среди группы вроде бы нет, и почему-то немного успокоился. Подошел к столику, стал напротив все еще занятого Снежка, поднявшего взгляд от экрана, чтобы на мгновение задержать его на тлеющей сигарете, все еще зажатой между пальцев Ветрова, и снова переключившегося на какую-то свою важную, наверное, инфу. Сталкер понял: еще раз поднес к губам, неглубоко вдохнул белесый дым и затушил окурок в полупустой пепельнице. Именно курить-то ему с самого начала не особо хотелось, скорее нужен был повод немного поторчать на входе с ребятами. Стояли так какое-то время, занятые каждый своим. Ветров, наверное, больше просто погруженный в себя. Иногда он по привычке отмечал, как приходят и уходят со станции люди: получалось, за время, которое они провели у столика, возвращалось больше сталкеров, чем отправлялось на вылазки. В самом зале вместе с ними топтались сначала шесть человек, потом девять. Но сталкер знал, что ощущения переполненности помещения не возникнет, пока за столики не набьется человек двадцать как минимум, что даже по вечерам случалось не так часто. Были и те, кто сразу шел дальше, к своим, или в сторону подвала. Да уж, снаружи-то дубак, желания подолгу бегать ни у кого нет, то ли дело возможность… но некоторым с обратной дорогой сегодня везло, возвращались быстро. А так больше думал, копался в своих проблемах, прокручивал всякое в голове. Было кое-что в его снах-воспоминаниях: довольно яркий отрывок, не вязавшийся с другими, полными тревоги и застилающей пространство белесой пустоты. - Снежок, слушай, – негромко обратился он к напарнику, не давая себе возможности отмахнуться от скорее мимолетного неприятного ощущения, чем полноценной догадки. – Можешь мне сказать конкретно, как загнулся ваш наемник? – совсем тихо уточнил: – Зодиак. Напарник перевел на него настороженный взгляд, секунду поколебался, а потом заблокировал КПК, так же тихо и, пожалуй, терпеливо повторил то, что уже рассказывал: - Его застрелил Крысолов. «Да, но…» – подумалось Ветрову. Что-то в словах товарища не сходилось с непонятно откуда взявшимся личным восприятием произошедшего, какой-то странной, неприятной внутренней уверенностью. И не докопаешься ведь в плане того, что Снежок говорил о смерти этого сталкера более напряженно или недостаточно уверенно, просто... так и не скажешь, что именно напрягало. «Ага, не скажешь, – подумалось вдруг, – ясно ведь: воспоминание это, про пистолет в руке… только даже представить страшно, откуда оно вообще могло в башке взяться». - Куда именно стрелял? – рискнул уточнить Ветров. - А с чего такой интерес? – не постеснялся уточнить, в свою очередь, напарник. Вот ведь… Все, чувствует, гад, что ему не параллельно, сейчас начнет руки выкручивать. Мужчина попытался было откреститься от неудобного вопроса, но не успел толком придумать как, потому получилось не очень убедительно. Вообще вся эта дрянь, последнее время с ним творившаяся… все это немного слишком. Вопрос лгать или хотя бы отмалчиваться дальше стоял еще пару минут, пока Снежок продолжал до него докапываться. Спрашивал без явного наезда, но все равно ощущалось так, как будто на изнанку хотел вывернуть. Желания говорить не было, особенно вот так, обо всем сразу, как, очевидно, хотел товарищ. В конце концов, его сейчас интересовал один конкретный вопрос, ответ на который вряд ли теперь светит, пока Снежок не почувствует, что получил от него достаточно правдоподобной инфы взамен. Но с какой-то стороны он сам все это начал именно потому, что хотел разобраться настолько, насколько сможет, а Снежок настойчивый, имеет большой опыт в делах, связанных с аномалиями и не очень, и вообще такими вещами интересуется. К тому же, как не раз уже замечал сталкер, он из тех, кто, как правило, реагирует спокойно даже на более лютую дичь, старается ее хоть как-то проанализировать и только потом делает выводы. Местный, повидавший немало, и в разы больше всякого наслушавшийся. Кто как не он поймет, что Ветров не стал бы говорить нечто настолько странное необоснованно, и не станет неуместно подкалывать, а если повезет, даже что-нибудь подскажет. Может, действительно, черт с ним: с кем еще кроме Снежка он сможет все нормально обсудить. Впрочем, смысл в этом тоже, как казалось, появился только теперь, после разговора с Веней, и мужчина надеялся, что не словит долгий осуждающий взгляд в свою сторону за то, что не рассказывал раньше. Про свои стремные сны все рано объяснял другу неохотно, немного сумбурно – так, как оно и улеглось немного в голове, все равно не желая складываться в нечто хорошо выразимое словами, поэтому объяснение получилось скупое и кривое, в общих чертах. Но сталкер чувствовал: теперь Снежок по-любому не отстанет, уже почти жалея и внутренне готовясь к допросу. Вопреки ожиданиям, напарник не перебивал и почти не встревал, изредка задавая короткие наводящие вопросы, когда Ветров молчал дольше обычного, думая как бы нормально выразить свои мысли. Кривой итог он подвел тем, что Снежок вот ему сейчас втирает, что Зодиака застрелил Крысолов, а его это почему-то напрягает, и вообще он как будто знает: Зодиак окочурился далеко не сразу, а захлебнулся из-за того, что пуля угодила в шею, судя по всему, пробив трахею и зацепив артерию. Снежок какое-то время молчал, сосредоточенно глядя сквозь доски самодельной столешницы. Ветров не торопил его. Самому теперь, с одной стороны, как будто полегчало – выговорился, но одновременно чувствовалось новое, пока только занимающееся внутри напряжение от ожидания и, наверное, самого наличия небольшой вероятности того, что напарник все же посмотрит на него сейчас, как на ненормального, или хотя бы так, пристально, в глаза – проверить, не расширены ли зрачки. Стало совсем неуютно. Пусть бы уже хоть что-то сказал… Все же из них двоих рассуждать о таких вещах у Снежка выходило куда более складно. - Кто стрелял? – неожиданно серьезно уточнил вдруг напарник. Сделалось немного плохо от мысли, почему он спросил именно об этом. Значит, не примерещилось, мужик и правда помер так, как он расписал, да?.. Кто стрелял? А как будто сам Ветров и стрелял… так это видел. Держал пистолет, жал на спусковой крючок, перед глазами плыло, смазывалось: никак не прицелиться, и жгучая боль в ноге… Черт. А ведь есть одна догадка… - Точно не знаю, – честно ответил сталкер, – но, думаю, тот пацан. Снежок не казался напуганным или удивленным, скорее встревоженным. Значит, угадал? Хах, кто бы мог подумать… И вот, значит, как они все порешали. Что ж, имели право, могли и сделали. Тут ничего не скажешь. А что касается самого Ветрова… Товарищ не стал вертеть у виска или спрашивать, не попутал ли свободовский торговец таблетки и не продал ли ему часом метамфетамин вместо какого-нибудь цитрамона. Неплохая была бы версия, кстати… если бы не длительный характер последствий и столько гребаных совпадений. Нет – после всего изложенного Снежок так ничего и не высказал. Стоял, думал. По ощущениям долго. В какой-то момент Ветрову начало казаться, что, возможно, лучше больше его пока не дергать и продолжить разговор в другой раз, когда сам вспомнит, как вдруг напарник спросил: - Что такое полтергейст? Тон его хрипловатого голоса остался тихим и немного задумчивым, сталкер все так же смотрел сквозь доски слота, но резкая смена темы наводила на мысль, что Ветров прав, и обсуждать его интересный ментальный опыт они будут уже в следующий раз. Тем не менее, на всякий случай ответил: - Почти невидимая чертовщина… которую все равно можно пристрелить, ели грамотно прицелиться. Снежок согласно кивнул, сцепив руки в замок и подперев ими подбородок, так же спокойно, но вроде более заинтересованно, чем если бы забыл, продолжил: - А что такое аномалия? Тут захотелось выразиться просто, скорее даже разговорно, но, похоже, напарник был серьезен, поэтому Ветров решил ответить так, как ему, скорее всего, понравится: чем-то средним между определением из книжек, которые он читал до отправки в Зону, и тем, что слышал от самого Снежка, только своими словами: - Ну, это типа… непонятное искажение пространства, возможно, вызванное выбросами. Может тебя убить и создает эти, разные объекты с необычными свойствами – артефакты, за которые хорошо платят. Ну и? Сталкер теперь и сам задумался, стало любопытно, к чему он ведет. - Согласен, – с большего одобрил Снежок, – а что такое душа? - Артефакт? – уточнил Ветров. - Нет, другая. Та, которая, возможно, часть человека, – пояснил товарищ, снял респиратор, оставляя его болтаться на шее, и, на сей раз не дожидаясь ответа, продолжил: – Понятно, конечно, что так называемая «душа» – это скорее наше сознание, включающее в себя характер, темперамент, память и еще много всего интересного, что вместе можно назвать личностью. И все это находится в одном месте – в мозге. Полтергейстов ученые обнаружили недавно, поэтому они еще не изучены, аномалии тоже, а мозг находится в распоряжении науки давно. Тем не менее, известно о нем пока не намного больше, чем о самых распространенных мутантах. Может ли сознание находиться вне мозга? Спорно. При этом попытки его оцифровать, например, могут начаться в ближайшее время, может, предпринимались уже. Кто знает… Вон какие лаборатории отгрохали, сам видел, и это только те, которые на территории Зоны, заброшенные… ладно, сейчас о другом. Ну а что такое контролер? Как объяснить его способности? Очевидно, что они напрямую связаны с возможностями сознания, у человека либо отсутствующими, либо скрытыми… Ветров, кажется, понял к чему он, но не перебивал, обеими руками облокотившись на стол и неосознанно чуть подавшись вперед, пока, нахмурившись, слушал. - Так вот, – видимо, собирался подытожить напарник, – ты уже знаешь, лично я считаю: с точки зрения науки, все, что уже произошло, возможно, а значит, должно быть объяснимо. Только наука пока недостаточно развита для того, чтобы объяснить. Ну, такие вещи как аномалия, полтергейст… или отделение сознания от тела. Зона – живой пример несовершенства наших знаний, с ее непостоянностью, местами, бросающими вызов всем законам физики… Может, ты слышал, мужики иногда рассказывают байки про сталкеров, которые после выброса якобы не умирали и не становились зомбированными, а лишались своей физической оболочки. Потом их даже как будто видели. Я, например, не видел, поэтому не особо верю, но сам факт того, что такое могло произойти, полностью отрицать не могу. Поэтому да, звучит бредово, но с такой точки зрения, зная подробности смерти Зодиака, ты действительно мог… в каком-то смысле находиться рядом, когда артефакт… был активирован. А значит, ты мог попасть в зону воздействия. И тогда… Тогда многое встало бы на свои места. Снежок провел рукой по скрытому балаклавой лицу, возможно, еще раз прокручивая в голове сказанное, а, может, вспоминая еще какие-нибудь детали, которые могли бы навести его на подобную мысль раньше, но, как считал Ветров, вряд ли такие нашлись бы. Попробуй вообще до такого сам дойди. - И ты молчал… – шепнул он скорее сам себе, видимо, не ожидая ответа. - А что бы я тебе сказал? – тоже понизил голос Ветров, слегка раздражаясь и подаваясь еще ближе, едко добавил: – Что ежика в тумане видел? Пока в отключке валялся. - Тогда почему решил рассказать сейчас? «Потому, что ты как танк наехал», – с досадой подумал было выдать Ветров, на самом деле прикидывая, стоит ли ко всему уже изложенному добавить еще и про Веню с его бывшим напарником. Не, ну а че? Все, Снежок же теперь и так в курсе… отреагировал вроде нормально. Наверное, так, как в глубине души и хотелось. Главное – спокойно, пожалуй, даже с пониманием. Рассказал и про Веню. Вот тут Снежок уже немного обиделся. Считал, что можно было спросить у него, а не идти к Лимону. Ну, возразить Ветрову было нечего, кроме того, что на тот момент они не особо разговаривали и вообще, если бы все это действительно оказалось частью его больного воображения, то не хотелось, чтобы Снежок о чем-то таком знал. Поэтому мужчина промолчал. Подробно Сенечкину историю тоже не рассказывал – ни к чему, просто описал в общих чертах чем люди занимались и как пришли к тому, что один из них вот так закончил. Напарник смерил его изучающим взглядом, но, видимо, решил больше ничему за сегодня сильно не удивляться и даже свое мнение, по большей части, оставил при себе. Возможно, до более подходящего времени, когда тоже все это получше осмыслит. Только коротко пожалел ребят и намного дольше сокрушался насчет артефакта: типа очень жаль, что Веня его снес, надо было отдать ученым. Слово «отдать» напрягло, но это он, должно быть, оговорился. В любом случае, делить и оценивать им тут уже нечего. Про Веню Снежок тоже немного пояснил, а конкретно насчет его погонялова. Типа все, кто тусуется со «Свободой» достаточно долго, знают про Веню, а Экстрасенсом его прозвали много за что. В основном за то, что мог рассказывать людям разные интересные вещи про них, хотя вроде бы никак не мог такого угадать. Снежок не особо верил – мало ли, а сам к нему не ходил, потому что ладно из любопытства, но платить за такое уже слишком. Да и нужной валюты у него при себе никогда не имелось, а Веня почти всегда плату брал исключительно косяком и, как правило, употреблял ее еще до того, как приступал к делу. Так что всерьез его почти никто не воспринимал, так, беззлобно шутили иногда между собой и все. Вот только последние годы Снежок пару раз слышал про Веню и другое: по секрету говорили, что если заплатить ему нормально, он может рассказать что-нибудь действительно полезное. Например, знал иногда где что лежит, хотя в том месте сам вроде как никогда не был. Ребята выходят на рейд – и правда, все так, как он сказал. Шептались, что мог даже предсказывать есть ли артефакты в конкретных аномалиях и где там засели мутанты. Но тут не всегда говорил точно, как повезет. Только перед этим, конечно, ему тоже нужно было хорошо принять, а сказать что-то сталкер мог, естественно, только когда очухается. Ну, Снежок рассуждал так: ежели он предсказывает не всегда точно, значит, бред. А теперь вот, после слов Ветрова многое даже становилось объяснимо. Потом еще молча стояли, пока каждый думал про себя, переваривал сказанное и услышанное. Ветров чувствовал: напарник сейчас себе инфу немного по полочкам разложит и через какое-то время к этой теме обязательно вернется. Уточнить какие-нибудь детали или помучить на тему того, не вспомнил ли Ветров чего-нибудь еще интересного. Может, даже начет мозги полоскать, что это дерьмо надо изучать, снова потащит к Сербину, но тут Ветров заранее был готов держать оборону до последнего. Нет уж, извините. Подумалось: он ведь тоже как-то так себе это представлял после разговора с Веней, даже про активацию артефакта и свое присутствие там догадывался, но не рискнул бы сказать вслух, тем более вот так красиво разложить весь этот сумбур по полочкам, чтобы совсем не сойти за конченного. И все равно, на полном серьезе верить в то, что все это реально с ним происходило, было страшновато. Лучше бы он просто увидел несколько непонятных фиговых снов… но тогда он не оказался бы в зоне воздействия артефакта и не… вернулся бы обратно, или как это назвать? Все равно звучит почти нереально, как в какой-нибудь псевдонаучной передаче про пришельцев. Но вот, звучать могло как угодно, но вышло как вышло, а Снежок в таком случае, и правда, вытащил его буквально с того света. Н-да. И снова думалось о том, кто бы еще на месте напарника стал так париться. Тем более ради него... Долго так молчали. Мимо проходили сталкеры, один даже подошел к ним за столик, спросил можно ли, но Снежок вежливо попросил поискать другое место, мужик вроде не обиделся – решил, наверное, что им надо перетереть наедине или вроде того. А Ветров все думал о том, как его все-таки бог миловал и главное по чьей доброй воле. Напарник тем временем успел достать фляжку с водой и пару раз к ней приложился. Отпивая в очередной раз, заметил, что Ветров смотрит на него, и, пожалуй, стоило сказать то, что вертелось на языке, пока он так удачно поймал чужой взгляд: - Спасибо. Замерев на мгновение с флягой в руке, Снежок вдруг слегка улыбнулся, тихо отозвавшись: - И тебе. - За что? – не понял сталкер. Но Снежок только покачал головой, точно сетуя про себя на его недопонимание, и улыбнулся мягче. Ветров почти забыл, о чем спрашивал, и не думал о том, почему не может оторвать от него взгляд, запоминая этот момент. *** Издалека «Битум», расположенный на противоположном от Янова конце карьера, казался рваным черно-коричневатым пятном с тонкими расселинами трещин, окаймлявших провал в запорошенной снегом холодной земле. Чем ближе к центру скопления аномалий, тем меньше снега вокруг – жар, легкими, почти видимыми искажениями в воздухе поднимавшийся из провала, концентрировался ближе к источавшим его аномалиям, потому снег по краям растаял неравномерно, а вот внутри скопления полностью. Гравитационные аномалии образовывались там в разных количествах и время от времени менялись после выбросов, но всегда появлялись вперемежку с «жарками», нагревавшими пространство вокруг даже в неактивном состоянии. Летом над скоплением ничего, кроме искажений воздуха не видно, да и те – совсем вблизи, но по такой погоде уже издалека казалось, точно от почти черного разлома в белой земле поднимаются где тонкие ленты, а где и клубы белого пара. На одном из крупных кусков земли, оставшимся целым среди трещин, громоздилась слегка накренившаяся, но устоявшая опора ЛЭП – провода с одной стороны немного натянулись, но не порвались, продолжая связывать ее с соседними опорами, никому не нужной уже много лет сетью тянущимися вдоль заметенной снегом дороги. На противоположном ее конце, совсем рядом с «Битумом», темнели серые корпуса завода «Юпитер». Если обойти скопление аномалий, поднявшись от его подножия на старую проезжую часть, сразу за деревьями можно увидеть вход в административный корпус и во внутренний двор, выкрашенную блекло-бордовым будку КПП и дорожку к небольшому пруду чуть правее, образовавшемуся сначала от слива продуктов переработки с предприятия, а потом то наполнявшемуся дождями, то почти полностью пересыхавшему. Там же, снаружи, у самых стен завода, есть так называемая «Бетонная ванна» с химикатами по колено и кучей газировок поверх них, но сталкер надеялся, что туда они сегодня уже не потащатся. Хотя, зависит от того, как сейчас повезет. Снежок, помнится, говорил, что в холодное время по количеству конденсата над «Битумом» можно определять наиболее активные зоны аномального воздействия, но это, конечно, касается только «жарок», что там с гравитационными становится ясно только на месте, когда они активируются. Хорошо, если брошенным впереди металлоломом и еще лучше, если подальше от тебя. Но скопление в «Битуме» всегда было плотным, поэтому нередко зона активации одной аномалии пересекалась с другой, отчего опасность цепной реакции возрастала в разы. По мнению многих сталкеров, одно из самых опасных и неприятных мест, в которые можно сходить за хабаром в окрестностях «Юпитера», зато артефакты, образующиеся там, зачастую редкие и дорогие. У Снежка была версия, что для появления некоторых из них необходимо сразу несколько типов воздействия, например, одновременно гравитационное и тепловое, а в «Битуме» имелись, так сказать, все условия. Но и цену за поиск таких диковинок сталкеры зачастую платили немалую. Они с напарником делали сюда вылазку уже не первый раз, и тот пока, боже упаси, чтобы не сглазить, выползал обратно целый. Опыт, немного везения и отличный детектор в его случае, видимо, творят чудеса, а вот сам Ветров не рискнул бы лезть в такое пекло даже с хорошей техникой в руках. Поэтому остался прикрывать Снежка снаружи, как обычно, чтобы тот мог не торопиться и лишний раз не дергаться, пока будет работать. По высокому голубому небу быстро плыли крупные, тяжелые облака. Поднявшийся ветер подхватывал белые ледяные крупинки с ближайшего сугроба и сдувал под ноги, туда, где земля уже была коричневой, голой и утоптанной сапогами тех, кто не один раз стоял здесь раньше на его месте. Почти сразу крупинки пропадали, смешиваясь с плотным грунтом и превращаясь в грязь. Краем глаза Ветров наблюдал как напарник, которому он только что кивнул, снимая с плеча оружие, начинает понемногу пробираться между разломами, сосредоточенно глядя на экран детектора. Было за него неспокойно еще и потому, что снаружи скопления холодина, а внутри – жара: вылезет потом резко на холод, сначала будет вроде ничего, а потом как раскашляется с новой силой, сопли зеленые пустит, а на таблетки они больше пока не могут себе позволить тратиться. Сербин, конечно, тоже кое-что Снежку выдал: вроде как по блату, а по факту за то, что уговорил Ветрова дать ученому себя осмотреть. Было неприятно, но в общем стоило того, хотя, зная Снежка, этот запас у них тоже долго не пролежит. И так вон еле-еле как люди себя чувствовать начали, когда «Выверт» продали, так это было уже сколько дней назад, с тех пор попадалась одна мелочь, из-за чего бабло уходило быстрее, чем зарабатывалось… В общем-то потому и рискнули сходить именно в «Битум», вдруг, и правда, подфартит. Но сталкер лишний раз на такой исход не настраивался, чтобы совсем обидно потом не получилось. Не найдут здесь – ничего, потащатся в «Бетонную ванну», лишь бы только целые с вылазки вернулись и этот опять не разболелся. В остальном как-нибудь потерпят. Не первый раз уже, на еду и патроны пока хватает. Сталкер старался наблюдать за ближайшими зарослями кустов, запорошенными густыми снежными шапками, хороший вид открывался вниз, на огромную яму карьера с навсегда оставшейся внизу тяжелой рабочей техникой. Жижу на дне тоже прихватило морозом, от чего оно, как и все вокруг, казалось светлее и чище обычного, хотя все равно выделялось на общем фоне из-за зарослей сухого рогоза и камышей. Окрестности более-менее в зоне видимости, неприятнее всего будет, если какая-нибудь пакость полезет сверху, со стороны дороги, но чтобы добраться конкретно до него, ей придется обходить провал в земле – скорее всего, успеет заметить и среагировать, а прыгать сразу в «Битум» к Снежку вряд ли что-нибудь рискнет. К слову, мутанты могут иногда приходить в такие места специально, особенно всякие слепые псы: в само скопление не лезут, просто лежат рядом, греются. Так что долго тут возиться не стоит, мало ли. И вроде бы все как обычно: Снежок полез в аномалии, он стоит на стреме, может, даже чего найдут. Как обычно, а все равно что-то неуловимо изменилось, и теперь мужчина, пожалуй, понимал что. Нет, нечто такое чувствовалось и раньше, но не так, как в последнее время… Неприятно признавать, конечно, но в перерывах между перевариванием своих смутных воспоминаний о коме и мрачным офигеванием от всего произошедшего, думалось то и дело о Карпе этом злосчастном и о напарнике. Слился этот урод, скорее всего, раз и навсегда, потому что как пить дать теперь молится, только бы кто в его обожаемом «Долге» не прознал про то как, кому и за что он предлагал снарягу. Тьфу, аж тошно становилось и зло брало, сколько бы оно в голову не приходило… Так ладно этот, а сколько еще таких Карпов может подкатить к нему потом, и что, спокойно на все это смотреть?.. По идее, да. Так было раньше, – хотя ничего такого Ветров, хоть убей, припомнить не мог, а он бы точно запомнил, ели бы заметил, – так должно оставаться и теперь, но… после этого гребаного случая, пропади он в аномалиях, Ветров понимал, что не сможет. Просто не перенесет еще хоть одного урода, который рано или поздно полезет к его другу: сначала всю рожу отобьет и только потом разбираться будет, а может, и не будет… Конечно, всегда остается вероятность просто не узнать о том, что к напарнику подкатывали, но от такой перспективы внутри подкипало и скручивало еще хуже. И тут на душе делалось совсем тяжко. Не-ет, походу, все в его жизни пошло по известному месту, и в личном плане тоже, причем с какой-то стороны давно, еще со всеми этими продажными бабами, а только потом уже… но думать об этом тоже кошмар как не хотелось. Хах. Все это не Ветрова дело, да? Да. И вроде как нечего в чужую жизнь лезть, по ходу дела осложняя свою, но… ««Но»? – с горечью и досадой подумалось вдруг. – Тебя же, мразь, до сих пор все устраивало, лишь бы он тебя не трогал, так что же ты теперь?» Устраивало. Вроде… а теперь вот как наждаком по доске, как пальцем в рану – невыносимо до злости на себя, на него, на всех, почти до боли… Что же он сделал с ним, сволочь черноглазая?.. «Не-ет, – едко подсказывал внутренний голос, – это ты сам, своими ручками. Сразу надо было в морду дать, когда только полез, а ты что делал? Типа не замечал, а теперь и привык уже вроде и даже, мать-его-перемать, напрягся теперь, когда Снежок сам лезть перестал! Хорош, ничего не скажешь. Человек самых стойких, блядь, убеждений…». Вообще не хотелось в этом во всем копаться, ох как не хотелось, ни с самого начала, ни потом, а сейчас, когда от этого уже никуда не деться, он вот к чему пришел: к болезненной, жгучей ревности, которую сам же называл чем угодно, только не тем, чем она являлась. И теперь Снежок поставил его перед фактом: либо Ветров признает, что он… ну, короче… и сам с ним теперь… боже, да он даже подумать о таком спокойно не может! В общем, либо отваливает окончательно и знает, а может, иногда даже видит, как Снежка клеят всякие сукины дети, которые мало того, что толком его не знают и знать не хотят – попользовались и забыли, так еще неизвестно какую заразу на своем кривом конце переносят, даже с резинкой страшно. Мерзость, короче, и чтобы они при этом напарника лапали… Ну а сам он что? Он же не из таких, и всегда был в этом уверен… но Ветров вообще много в чем в жизни когда-то был уверен, а пади ж ты… Ох, ладно, однажды пришлось бы разбираться, и это однажды, очевидно, сейчас. Может, если начать издалека… Так, допустим. Ну а что вот он дальше вообще планирует в жизни и как, собственно, видит свою личную жизнь, если не собирается валить из Зоны? А ведь он не собирался… Допустим, нашлась бы тут баба, предположим, даже не самая страшная, это же какая на нее образовалась бы очередь, и Ветров бы стоял в этой очереди далеко не на первом месте, после всех местных шишек, авторитетов и просто лучше вооруженного агрессивного сброда. А даже если вдруг, то с этой бабой еще попробуй договорись, особенно если не на раз и не на два, но тут у него, помнится, всегда возникали проблемы. Да и сколько вокруг помимо него более-менее нормальных, контактных, да просто веселых мужиков, даже здесь такие иногда встречались. На душе сделалось паршиво и немного обидно за себя. Устало подумалось, сколько у него вообще уже никого не было, кроме правой руки. Попробовал посчитать и с мрачным удивлением отметил: да уже лет восемь, не меньше. Еще до того как сел какое-то время жил без бабы, а потом все: то не до того в жизни и оно само по себе не особо нужно, то ушел в Зону и просто ее нет нигде, этой бабы, да и не так, чтобы прямо припирало от ее отсутствия. Стоило прикинуть, так сам с себя удивился: получается, почти как в монастырь ушел. Н-да, и смешно и грустно. А ведь так он и закончит, если собирается в Зоне торчать, а он собирается, потому что некуда ему больше идти. В общем, это стремно, конечно, но если только представить на минуту, то не все ли равно, если, ну… со Снежком? Ну, мужик, допустим, но ведь не воротит же от него из-за этого… что тоже само по себе, честно говоря, пугало. Никогда же на такое не тянуло… хотя бывает же вроде когда, типа, человеку и бабы и мужики нравятся. Ветров не помнил как оно называется, но по сути звучало вроде уже не так страшно, и вообще, мужики сами по себе ему и теперь, боже упаси, не нравились, это он мог сказать уверенно. Только со Снежком вот, как всегда, какая-то непонятная хрень получается… Н-да, Снежок. Вообще он временами та еще зараза, конечно, но и Ветров иллюзиями на свой счет не страдал. Они друг друга много в чем стоили. И ведь зачем-то же он Снежку сдался, такой вот… как есть. Это ведь напарник уже, пади, не первый год к нему… на что-то надеется. Только подумать… Но нет. Все равно не мог он так… не мог и все. Казалось, не то что проговорит – намекнет и сразу сдохнет просто от осознания, что он по своей воле на что-то с мужиком согласился. Бля-я, только подумал, уже плохо… Нет, взять и решить сейчас, как хотел того напарник, он определенно не мог. Ветров ощутимо вздрогнул, когда его окликнули, повернулся и понял, что почти из центра «Битума». И ведь ни разу до сих пор он оттуда ничего особенного не слышал, а значит, товарищ не зацепил ни одну аномалию, пока лез в самый центр. Мастер… Хоть бы назад теперь тоже выбрался нормально. Костюм Снежка казался чуть темнее и визуально немного искажался из-за всех неактивных аномалий, которые разделяли сейчас его и Ветрова, точно он не совсем реален. Сколько раз уже приходилось наблюдать нечто подобное, а привыкнуть все равно не получалось. Снежок короткими быстрыми жестами, как учил Ветров, показал, что ему нужно еще пять минут. Сталкер в ответ кивнул. Пять минут… казалось бы, так мало, когда стоишь на стреме, и так много, когда петляешь мимо сгустков смертоносной энергии в таком адище. Оставалось порадоваться, что получилось в свое время найти человека, который оказался готов лезть в такие места за него, еще и справлялся неплохо, и даже по поводу бабла почти не цеплялись… Было ведь чему порадоваться, да?.. Эх. Вспомнилось вдруг ни с того ни с сего, что «Битум» – это ведь еще и могила Сенечки. Не только его, конечно. Как будто тут сгинуло мало сталкеров. Просто о них уже никто не помнил. Стало не по себе, и Ветров поймал себя на том, что чаще смотрит на КПК, отмечая время. Хотелось, чтобы друг как можно скорее вылез оттуда, пусть бы и на холод, не так важно с артефактами или без, главное целый, и чтобы пойти отсюда побыстрей, желательно сразу на станцию. *** На «Скадовске» редко бывало шумно в течение дня. Народ больше собирался к вечеру, и то чаще в каких-нибудь отдельных местах на верхних палубах, откуда доносился потом нестройный шум голосов и нехитрые гитарные мелодии. На нижней палубе тоже бывало устраивали громкие попойки, но реже. В основном из-за того, что места на судне достаточно, обычно почти всем хватало. Пару часов назад сходили с напарником до «Когтя». Аномальных скоплений в окрестностях «Скадовска» хватает, но двигать решили именно туда – последнее время Снежок ставил на артефакты гравитационного происхождения. В каком-то смысле не прогадал, потому что даже мелкие из таких, бывало, попадались без негативных эффектов, если точнее: не излучавшие радиацию, а поглощавшие ее. В небольших количествах, но стоили из-за этого своего свойства больше других аналогичных, образовавшихся в аномалиях другой природы. Существует вроде бы небольшая система узких пещер, выходящих к «Когтю», говорят, от самой заправочной станции, визуально соединенной с аномалией крупными разломами в земле. Там много чего успело пожить и просто попрятаться, включая сталкеров, забивавшихся поглубже в надежде спастись от выброса, но конкретней и дольше прочих внутри, по итогу, обосновались снорки. Агрессивные и очень подвижные существа, до чертиков похожие на людей, на большинстве даже имелись остатки одежды: в основном, военной формы, средств защиты, а изредка и сталкерских комбезов… Люди говорили: все это тоже делает выброс, под который попадает не самый удачливый местный народ, ученые, по словам Снежка, спорили, но ни к чему конкретному не приходили, только из-за остатков вещей признавали, что это могло быть раньше человеком, но как за короткий срок в уже сформированном организме могли произойти такие радикальные изменения, сказать не могли. В общем, видели с напарником снорков. Один попытался напасть, территорию, что ли, защищал – пристрелили. На шум повылазило еще больше, как будто никакого страха в них нет, наоборот – чистая агрессия. Ветров быстро смекнул, что уносить ноги проще и выгодней, чем положить пару магазинов, возможно, впустую, твари-то опасные и боль переносят не в пример лучше человека, а работа уже вся сделана. Вот только вылезти из аномалий на тот момент Снежок не успел. Пришлось отстреливаться. Теперь почти все заработанное с вылазки пойдет на еду и патроны. Что ж, обидно, но хоть живые и даже кое-какую мелочь в плане хабара с собой притащили. А как возвращались, Снежок предложил вспомнить, когда они последний раз нормально мылись. Вспоминать оказалось грустно, плюс он почти сразу начал расписывать, как хорошо было бы после такой нервной работы в аномалиях, а потом веселой встречи с мутантами наконец почувствовать себя чистым в качестве небольшой награды. В другой раз Ветров, может, и стал бы спорить, но напарник был прав: даже просто по времени тянуть уже некуда. То есть, всегда есть куда, конечно, да и не лето сейчас, можно потерпеть подольше, но терпели уже и так прилично, если продолжить затягивать, то есть шанс, что чуять их издалека начнут не только псевдособаки. Так что как пришли скинулись и оплатили Змею ванну, а заодно знакомую уже комнату на третьей палубе – нужно же нормально отдыхать хоть иногда. В плане комнаты сталкер, правда, сопротивлялся, но Снежок настоял. Ладно, на одну ночь выходило не так уж дорого. Мужчина понимал, что ванну взяли одну на двоих. Это ожидаемо напрягло, но почему-то все равно не так, как раньше. Он понимал: со Снежком нужно поговорить и попытаться разложить все по полочкам, но медлил – хорошо ведь сейчас общались, вроде даже как всегда. И вообще, как подумает о том, что нужно сказать… Нет, что нужно сказать он знал: раз и на всегда заявить, что он, кхм… не заинтересован, и пожелать удачи, блин, в личной жизни, вот только не первый раз уже прокручивал про себя эту ситуацию и с глубокой обреченностью понимал: сделать как нужно он бы уже не смог. Но как представлял, что в таком случае стояло на противоположной чаше весов, о чем на самом деле придется говорить, так сразу в груди зажимало и в горе поднимался ком – ни слова на ум не шло, не говоря уже о возможности хоть что-то из себя на эту тему выдавить. Место, где можно было кое-как помыться, находилось на второй палубе. Небольшое, не до конца проржавевшее, но все равно сплошь покрытое рыжими потеками темное помещение, тускло освещенное единственной газовой горелкой, стоявшей на тумбочке рядом с крупной ванной. На некогда белой керамике даже в темноте были хорошо заметны темные въевшиеся разводы, неровными линиями ведущие к сливу – от эмали мало что осталось, зато ванна была целая и функцию свою выполняла исправно. Слив соединили с минимально протекающей трубой, с помощью которой воду сливали, скорее всего, прямо за борт. А вот набирать ее приходилось ведрами, но всегда находились те, кто считал такой способ подработки на Змея более приемлемым, чем, например, переться на вылазку совсем пустым, а потом загнуться просто потому, что не хватило патронов, чтобы отстреляться от самой распространенной местной пакости. Кроме прочего в так называемой ванной имелся потрепанный стул с деревянной спинкой для одежды. Остальное, вроде мыла и хоть какого полотенца, покупалось отдельно, но чаще имелось у сталкеров с собой. Ветров запер дверь на хлипкую щеколду, отчего внутри стало еще темней, поставил на пол свой рюкзак рядом с вещами напарника. Снежок стал к нему спиной, ближе к стулу, рядом с которым положил защиту, а на сидение складывал кофту, майку, джинсы. На светлую кожу легли блики желтоватого света, при плохом освещении чуть сильнее очерчивая контуры, выделяя плавный рельеф мышц, немного скрашивая полосы ровных и рваных шрамов – стройный, подтянутый. Жизнь в Зоне его потрепала, но следы старых травм вызывали скорее уважение и понимание. Все равно ведь красавец, пади найди такого мужика, которого можно с ним сравнить, да и как его вообще можно сравнивать с кем-то, тем более с теми, с кем у Ветрова раньше в жизни что-то было, – с какими-то шлюхами, имен которых он не помнил, – его: напарника, единственного друга… Помимо прочего изнутри подступил еще далекий, липкий страх. Да, нужно с ним поговорить, но… Все, на что он был способен, это молча смотреть, как Снежок не особо аккуратно складывает вещи, как собирает уже длинные волосы, которые, впрочем, еще не скоро коснутся плеч, в небольшой низкий хвост, как часть из них неровной челкой падает на лоб, лезет в глаза, и мужчина со слегка недовольным видом убирает их за уши. Напарник так и не обернулся, первым залезая в ванную, воды в которой ощутимо пониже края, чтобы не выплеснулась, когда они оба усядутся, и наконец вопросительно глянул на Ветрова, который еще даже штаны не снял. Так и стоял со стянутыми за раз свитером и майкой в руках… Отвел взгляд, продолжил раздеваться сам, складывая свои шмотки поверх чужих на тот же стул. Снежок подтянул к себе ноги, чтобы хватило места залезть и более-менее расположиться напротив него. Ванная сама по себе не так, чтобы маленькая, но и они тоже каждый в отдельности, а тем более вдвоем, так что когда уселся все равно получилось тесновато. Некоторое время просто сидели немного в теплой воде, отмокали. В глубине души сталкер был почти готов к попыткам напарника опять что-нибудь такое сделать: под каким-нибудь предлогом пересесть, чтобы прижаться теснее, откинуться назад, на его грудь, мягко провести ладонью по бедру или просто задеть ногой, продлив соприкосновение с чужой кожей чуть дольше, чем если бы это была просто случайность… И, несмотря на все дофига логичные мысли, которые последнее время его доканывали, Ветров все же подсознательно опасался этого и не знал как отреагирует на такое поведение теперь, разве что уже привычным спасительным игнором, ведь если он хотя бы просто ничего не скажет, не поведет себя агрессивно или предупреждающе, как это чаще бывало, то… а что «то» – ни коим образом уже не представлялось. Но Снежок не делал ничего. Посидел немного, порадовался вслух, что наконец будет чистый, начал мыться, спросив, нужно ли Ветрову мыло, а то он, кажется, свое не взял. Внутреннее напряжение медленно сменялось отголосками разочарования, зародившимися на краю сознания и почти мгновенно пропавшими, оставившими после себя только слабо ощутимый, неприятный осадок. Когда вода начала остывать, сделавшись мутной, Ветров решил, что пора заканчивать, использовав оставленное запасное ведро с чистой водой, чтобы ополоснуться, но хорошо бы еще хоть как простирнуть шмотье, может, до утра подсохнет, благо кое-что на смену имеется. Но тут Снежок все же попросил потереть ему спину. Уже было расслабившийся и начавший думать о насущном сталкер снова слегка напрягся, но смысла отказывать не видел и кивнул, соглашаясь. Придерживаясь за край ванны, Снежок аккуратно пересел к нему спиной, но так ничего и не делал, пока Ветров намыливал ему спину, а потом натирал мочалкой. Только сидел, сгорбившись вперед и обхватив руками колени. После очередного по ощущениям, видимо, более сильного движения, он вдруг закашлялся. Слишком громкий в тишине звук коротко и звонко отразился от металлических стен. - Ты как? – ненадолго прекратив, чтобы дать ему время продышаться, должно быть, с угадывавшимся в тоне сочувствием спросил Ветров. - Уже лучше, – глухо отозвался напарник. «Ага, лучше по сравнению с чем? С прошлой неделей, или с позапрошлой?» – мрачно подумалось Ветрову, но вместо того, чтобы прокомментировать, он только неодобрительно покачал головой. Впрочем, как будто от Снежка это зависело. Нет, иногда он мог быть и повнимательней к себе, но чаще все равно подхватывал, как бы ни старался, особенно в зимний период, или вот, как теперь: колеса глотал давно и хуже вроде бы не становилось, а полностью все никак не отпускало. Бедняга. Теперь сталкер старался тереть аккуратней, сам не знал почему. Свет газовой горелки неровными бликами ложился на воду, на мокрую кожу собственных рук и чужой спины… На ней у Снежка много шрамов. Некоторые глубокие, ровные, а значит, вряд ли от аномалий. Может, не свезло, а может, не тем людям доверился. К Ветрову он сейчас тоже сидит спиной: расслабленный, усталый после нервной вылазки… доверяет. Мужчина неспеша омыл его водой, убирая остатки мыльной пены, неосознанно наблюдая, как она стекает по светлой, немного растертой мочалкой, особенно мягкой теперь коже и понемногу чувствуя, что словил стояк. Секундная паника сменилась сравнительно спокойным осознанием, что напарник поймет, но все равно сделалось неловко. Сразу напрягся и лучше от этого, понятное дело, не стало. Нет, такое случалось и раньше, списываясь на банальный недотрах, что и теперь в большей степени правда, поэтому Снежок ожидаемо тактично промолчал, если почувствовал, а сомневаться в этом не приходилось, потому как упираться ему в поясницу чужое добро должно вполне ощутимо. Хотя раньше иногда мог подстебнуть, но нет. Если бы он сказал хоть что-то, можно было бы за это зацепиться и хотя бы огрызнуться, словами разбавив тишину, а вместе с ней неловкость и почти давящую интимность момента. Может, сейчас? Сказать или… Нет. Он просто не может вот так… Мучается, но снова молчит, даже сейчас, когда, казалось бы, есть шанс рискнуть, но не может. Тем более сейчас… Ни сказать, ни упаси господи сделать что-то, если слов не найти. Даже сам намек на эту мысль вызывает легкую панику, само ощущение чего-то, что может произойти, если только он протянет руку, проведет по влажной светлой спине как-нибудь не так… как-нибудь слишком очевидно, чтобы понять неправильно. Ведь все тогда: не исправишь, не заберешь назад, как невольно вырвавшееся в сердцах жестокое слово. И что тогда?.. А что тогда он знал. Не к месту вспомнилась вдруг тюряга и то, как там все это было противно, между мужиками. И вроде бы понимал головой, что тут другое, что ни один из тех зеков не относился к другому так, как он к этому человеку, не видел в своем партнере кого-то особенного, не говоря о том, чтобы уважать его. Все понимал, но… Возможно, именно поэтому сам процесс казался еще более неприятным, унизительным. Он не стал бы делать такого со Снежком и не понимал, как ему такое может нравиться. Головой осознавал, что у Снежка на этот счет, очевидно, другое мнение, но в глубине души не мог для себя этого принять. На мгновение перед глазами вдруг встала пресс-камера в СИЗО перед отправкой на отбытие срока. К горлу подкатило, стояка как не было. Вдох. Не важно. Уже не важно. Всех нашел, все расплатились… Выдох, медленный вдох… Вроде отпустило. Сполоснулись остатками воды из ведра, вылезли, понемногу вытирались. Снежок так ничего и не сказал. Ветров старался не смотреть лишний раз в его сторону, на душе было паршиво. Не смог. Даже не попытался… А ведь он найдет себе кого-нибудь рано или поздно. Не одного, с разбитой Ветровым рожей, так другого или третьего, на котором у Снежка кончится терпение. Оно ведь так работает, да?.. И ведь не должно же так выворачивать наизнанку от этой мысли. Нет, стерпеть другого он не сможет, но а что сделает, запретит? Снежок все сказал. Но, видит бог, не может он, просто не может… Сделалось совсем хреново. Как только угораздило дойти до такого?.. Давящей волной накатило ощущение, что все дерьмо этого мира происходит только с ним одним, особенно в такие гребаные моменты. Было почти жаль себя. Снова отчаянно захотелось оставить все как есть, но с глубокой обреченностью мужчина чувствовал, что уже поздно, все зашло слишком далеко. Но непросто решиться на такой шаг. А если все же решаться, то назад ведь уже никак: за свои действия и базар он привык отвечать... Ветров не знал, что ему делать. *** В знакомой каюте на третьем этаже судна, на ночь снятой у Змея, почти ничего не изменилось с тех пор, как Снежок лечил его руку с помощью артефакта. Затертый стол казался еще более потрепанным, как будто на нем с тех пор успели устроить несколько застолий, нарезая колбасу и батон сквозь газетку, в остальном сказать трудно: эта рухлядь и в прошлый раз выглядела не лучшим образом. Мебель тут иногда все же заменяли, когда совсем разваливалась, но засаленное рыжее кресло так и стояло на своем мете, судя по расшатанным или даже отсутствующим гвоздям, теперь еще и подпирая спинкой одну из крупных фанерных заплаток в стене. Хорошо, если дыру собирались в ближайшее время заделать нормально, но что-то подсказывало, что бармен будет еще долго колебаться между тем, чтобы приложить усилия к устранению проблемы и тем, чтобы просто снизить стоимость проживания. Сталкер предполагал, что смириться с последним ему будет все же труднее. Из-за пробирающего холода внутри плохо прогретого помещения защиту они с напарникам нацепили быстро – не бог весть что, но хоть какая-то дополнительная граница между телом и ледяным сквозняком, проникающим снаружи сквозь многочисленные щели и отверстия в корпусе судна, пусть даже кое-как заколоченные, но тоже не все, и далеко не везде как следует. Стул с треснувшей спинкой, видимо, все же отслужил свое под весом какого-нибудь очередного постояльца, поэтому вместо него Ветров сидел на другом: тоже деревянном и внушавшем не намного больше доверия. Возиться с вещами и собираться ко сну, видимо, опять придется при горелках, одна из двух имевшихся уже стояла на столе зажженная – в принципе, света пока хватало. Спать они будут на матрацах, лежавших друг на друге у противоположной от входа стены. Все равно холодно, особенно если каждый ляжет сам по себе… Подумалось зажечь вторую горелку, потому как помещение все равно оплачено, не им же ее потом заполнять. Зажег, поднеся фитилем к пламени той, что уже горела, пока Снежок, вместо привычной синей кофты надевший под плохо застегнутый на груди комбез черный свитер, заканчивал цеплять свои хорошо выжатые шмотки на торчавшие местами из стен гвозди – хоть как просохнут, если повезет, но занашивать их дальше уже никаких сил не было. Стало немного светлей, и Ветров мимоходом отметил края шрамов на правой руке, видневшиеся из-под рукава защиты. Воспоминание о лечении своей самой проблемной и болезненной за последнее время травмы казалось четким, будто это происходило совсем недавно, и одновременно далеким – чувствовалось, что прошло время, слишком много всего успело случиться с тех пор. - Знаешь, недавно я говорил с Веней, – огорошил напарник, как ни в чем не бывало продолжая пытаться натянуть свою майку между двумя далековато вбитыми друг от друга гвоздями, – не волнуйся, он понимает, почему я в курсе. Так вот, я пытался узнать у него про тот артефакт. - И че? – Ветров решил все же пока не цепляться по этому поводу, но всем своим видом дал понять, что такому заявлению не обрадовался. Веня, конечно, торчок и сам по себе стремный, хуже от их со Снежком разговора в этой ситуации вряд ли станет, но смысл дальше ворошить тему, если они уже пришли к выводу, что явных доказательств случившегося нет, а потому вряд ли получится прийти к чему-то более конкретному или просто полезному в дальнейшем? Кроме понимания, что от бездействующих антенн «Дуги» они оба теперь будут стараться держаться как можно дальше. А вообще, это было вроде как дело Ветрова. Снежку-то он рассказал, но ходить и что-то еще выяснять у Вени не просил. - Ниче, – с легкой досадой, но не сказать чтобы удивленно констатировал Снежок, – может, и правда, выбросил, а может, заныкал, но не признался. А так даже хорошо поговорили. Он упоминал, что такой хм… опыт, как у тебя, может приводить к обострению интуиции. Конечно, это его личная теория… Знаешь, Ветров, – сказал он серьезней и чуть задумчивей, потихоньку опустившись в скрипнувшее кресло, – я понимаю, что пережить такое состояние страшно. Я рад, что для тебя оно закончилось благополучно, и не хотел бы пережить его сам, но… иногда мне интересно понять как оно – ощущать себя вне тела, на что это похоже? «Наверное, на смерть», – с едва ощутимым липким холодком проскользнуло в сознании прежде, чем он успел как следует подумать. - Я же вроде говорил, – нехотя вернулся к неприятной теме сталкер, слегка морщась своим мыслям, впрочем, он ждал уточняющих вопросов раньше, напарник еще неплохо продержался, – пусто, непонятно, кругом как будто все белое и… – на секунду задумался, и, должно быть, в тот момент взгляд голубых глаз казался обращенным внутрь, – другое. Нет времени. Нет конкретного места… Там жутко, просто когда ты там… это вроде как не чувствуется. Не знаю как еще объяснить. Но ты это… брось такие мысли, понял? Оно того не стоит. - Ты серьезно? – как будто даже удивился Снежок. – Я же не идиот. И все же, чувствовались в его голосе, жестах, взгляде едва уловимая досада и уже смутно знакомый неудовлетворенный интерес. В такие моменты Ветров самую малость сожалел, что уже достаточно неплохо его знал. Хоть бы, и правда, сгинул этот артефакт с легкой Вениной руки к чертовой матери… - Кстати, пока ляжем есть время, – после емкой паузы сменил вдруг тему напарник, – не хочешь проверить Венину теорию насчет интуиции? Будет что-то вроде несложного теста, ответы нужно угадывать. Мужчина нахмурился и скептически уставился на друга, надеясь, что по его виду Снежок все понял без лишних слов. Мало того, что настроение уже некоторое время оставалось крайне паршивое, так и само предложение как минимум пустая трата времени, лучше просто раньше лечь, в самом деле. Вот что-что, а это уже точно было, мягко говоря, надумано одним конкретным сталкером, которому по-хорошему надо слезать с колес, если в его случае это еще возможно. Так и попытался объяснить напарнику, когда тот завел знакомую шарманку в стиле «ну че ты вот сразу, давай хотя бы попробуем, интересно же, тебе же хуже от этого не станет». Естественно, объяснить свою позицию получилось не особо, потому что слушать его изначально не хотели. С другой стороны, в чем-то Снежок был прав, хуже не станет, к тому же, у него впервые за последние недели вроде как неплохое настроение… в отличие от Ветрова. Так что ладно. Еще для вида покривившись, сталкер нехотя согласился. Снежок сразу полез в один из карманов защиты, доставая пригоршню относительно ровных бумажных обрывков, каждый не больше пары сантиметров в высоту и ширину. Ну, бумагу он, очевидно, рвет ровно, дальше что? Хотя с большего до мужчины уже доходило. Так вот чем он тут занимался, пока Ветров палубой ниже свои шмотки в ведре полоскал. Заранее, значит, готовился. И ведь уломал же… Снежок относительно аккуратно разложил на столе белые кусочки, отчего дерево стало выглядеть еще более темным и затертым. Напарник откинулся обратно в кресло и сообщил: на обратной стороне каждой нарисовано что-нибудь простое. Нужно выбрать одну любую и, не переворачивая, предположить что на ней нарисовано, потом можно перевернуть. Ощущение того, что они собрались страдать полной фигней, только усилилось, но потом сталкер прикинул: получается, Снежок сам на них каракули выводил? Это даже забавно и малость любопытно, но все рано не настолько, к тому же, вряд ли напарник всерьез верит в такую ересь, да и рожа что-то сильно довольная. На первый взгляд вроде не больше обычного, но Ветров-то понял, умел уже такое подмечать. В общем, запахло подвохом, хотя пока неясно где. Уже хотел тянуть бумажку, но в последний момент передумал, откинувшись на спинку стула, скрестив руки на груди и выдав короткое: - Да ну нафиг. Спорим, ты там на всех хуи нарисовал, чисто чтобы поржать, когда я поведусь? - Я? – оскорбился Снежок. – С чего бы мне такое делать? Ты хоть вытяни сначала, еще ни одной не взял, а уже ругаешься. - Нет, – уперся Ветров, – давай-ка переворачивай. Проверим. Если я не прав, так и быть, извинюсь. Напарник еще пытался вяло отпираться, мол, так не интересно и типа Ветров вечно все портит, но сталкер стоял на своем и тот, сдавшись, начал переворачивать одну за другой. В какой-то момент, наблюдая за нехитрыми действиями, мужчина потер лицо рукой, не зная, чего ему сейчас хочется больше: ржать, возмущаться, или прописать человеку дружеский подзатыльник. Почти на всех бумажках оказались уверенно выведенные синим стержнем кривые хуи. На остальных так, словами написал – никак рисовать задолбался. Вот же скотина… Явно с чувством выполненного долга Снежок снова откинулся в кресле. В голос не ржал только потому, что не мог, глухо закашлявшись, но лыбился довольно, его плечи слегка потряхивало. Ветров посмотрел в ответ укоризненно, покачал головой, чувствуя, что сам улыбается, протянул: - Эх ты, взрослый человек, а че делаешь. А ниче, ясное дело: и правда, просто хотел на его рожу полюбоваться, когда друг начнет доставать бумажки и с серьезным видом гадать, а потом смотреть на рисунок. А он бы каждый раз удивлялся: «Ба, как же так, вот те не везет-то, давай-ка еще одну». Ну и обломался, в итоге, а все равно, гад, довольный. Эх… Напарник перестал давиться от смеха и кашля, немного отдышался, вытирая рукавом проступившую на глаза влагу, и вдруг сказал: - А знаешь, ты ведь действительно угадал, не глядя на бумажки. - Да что тут гадать, – отмахнулся Ветров, – по твоей хитрой роже все было понятно. - Не правда, – не поверил напарник, – я не мог так спалиться. Ветров переубеждать не стал – по-любому факты были против его уверенности в непроницаемости выражения своего крайне бессовестного временами лица. Сам он еще пытался смотреть на Снежка осуждающе, но получалось не очень. На душе сделалось немного легче и как будто теплее. Решили ложиться. Вместе, потому что по полу тянет сквозняк, вокруг холодина, а так оно обоим будет лучше. Раньше лягут спать – раньше поднимутся, хотя Ветров и не питал надежд, что заснуть у него получится быстро, даже с учетом запертой двери. Нет уж, такие подарки судьбы с ним случались нечасто. Зато выспится Снежок и, дай боже, у него появятся силы на утреннюю вылазку. Ветров устроился сзади напарника, ближе к стене, и, несколько долгих мгновений поколебавшись, обнял его рукой поперек груди, плотнее прижимая к себе. Неудобно в защите, но привычно. Посмеялись и хватит. Утром снова придется как-то жить, а точнее выживать. В общем, уснут сейчас потихоньку, и ненадолго обо всем забудут. У них это вообще неплохо получалось. Пусть и у каждого по-своему.