Аномальная активность. Эхо прошлого

Следующим утром пошли в полевой бункер к ученым. От станции он совсем близко, если пойти на юго-запад, надо только перейти железнодорожные пути, на которых обзор частично перекрыт пустыми ржавыми вагонами, а там до накрытой камуфляжной сеткой конструкции остается метров сто сквозь негустые заросли облетевших молодых деревьев и кустов. Показалось, что после рассвета стало особенно холодно. Уцелевшие крыши построек, вагонов и сами пути, поросшие давно пожолклой травой, за ночь запорошило снегом, кое-где уже виднелись неровные черные дорожки следов чьих-то сапогов и ботинок, легко продавившие до подмерзшей земли тонкий белый слой. Ближе к постройкам намело чуть сильней, но недостаточно, чтобы полностью скрыть острые, погнутые куски коричнево-рыжего металлолома. Небо оказалось пасмурным, точно в любой момент в воздухе снова могла закружить редкая снежная крошка. Снежок незамысловато выругался, несильно споткнувшись на рельсах, и все. В смысле, это можно считать первым, что напарник сказал при нем не по делу с прошлого вечера. В зал станции Ветров так и не поднялся, а сам Снежок вернулся в подвал за полночь. Вроде не бухой, и на том спасибо. Постелил себе рядом, как обычно. Пока возился с рюкзаком и укладывался, молчал, но потом все же коротко предложил утром сходить к ученым. Ветров хотел было притвориться что спит, но понимал: уже заметил, не проканает. Потом прикинул, правильно ли будет отказаться: у него и обычно нет никакого желания видеть эти напыщенные рожи, а в тот момент желания тем более не наблюдалось. С другой стороны, может, у напарника получится навешать им на уши какой-нибудь минимально полезной или хотя бы сравнительно убедительной лапши, и за информацию им чего-нибудь перепадет. Ответ из себя выдавил нехотя. То есть, согласился. Негоже было перед халявным барышом носом вертеть, даже если по факту потом обломится. Сейчас каждый шанс на заработок дорог. Пару часов поспали, короче, но сталкер считал, что и без ранней побудки вряд ли бы нормально выспался. Так что без разницы. Один хрен – настроение хуже некуда. В этом плане тоже, считай, ничего нового. До бункера дошли спокойно, оставляя за собой свежие тропинки следов, ведущие к станции неровным темным пунктиром. Внутри полевой лаборатории раздражало все: от противного, слишком громкого шипения раствора, который автоматически распылялся на костюмы в камере дезактивации, до уснувшего прямо на ящиках у входа свободовца, сгорбившегося в темноте, слабо приобнявшего свою пушку и так же слабо отреагировавшего на громкий звук, а потом на стерильно-белый до рези в глазах свет лампочки, загоревшийся у входа. Неужели починили за полгода, да быть не может. Снежок дежурно поздоровался со свободовцем, спросил работает ли уже Сербин, на что мужик сквозь зевок проинформировал: «А шут его знает», да махнул рукой в сторону поворота тесного коридора: идите, мол, сами разбирайтесь. Ученый, скорее всего, еще спал. А вот его новый стажер, как оказалось, нет – возможно, просто не ложился. В немного затертом лабораторном халате поверх черного свитера, без балаклавы и прочей защиты Ветров видел Игорька впервые, но парень все так же раздражал и ничем и всем одновременно: может, густыми каштановыми волосами и все еще аккуратной на вид стрижкой, может, сравнительно новыми, чистыми шмотками, а может, неожиданно хорошим для такой рани настроением. Ведь не было в нем ничего особенного: просто приятный парень, который немного бесит, когда улыбается, глядя своими темно-каштановыми глазами на Снежка так, как будто правда рад его видеть, и, разумеется, уже готов без умолку с ним трындеть. Естественно, сталкер не горел желанием присутствовать и уж тем более с ним общаться. Так, отметил про себя как выглядит, что жив, здоров и вроде бы даже в порядке. Остальное пусть как-нибудь без него. Но Игорек почти сразу удивленно уставился на Ветрова, как будто поначалу сомневаясь не обознался ли, попутав с другим сталкером из-за похожей защиты, но, должно быть, уж больно он чем-то парню запомнился, может, даже взглядом, которым сверлил его сейчас с плохо скрытым недовольством. А потому Игорек его, похоже, признал, даже кружку с недопитым кофе отставил. Сталкер пытался от него отделаться, но получилось не стразу. Студент осторожничал, но все равно понемногу полез с расспросами. Удивлялся, что Ветров жив, но, как и всем яйцеголовым, ему был важен не сам факт, а интересна причина. Что ж, в этом они все похожи. Возможно, Сербин нашел себе хорошего стажера. Сам по себе Игорек Ветрову не нравился, но, пожалуй, чуть меньше, чем сам профессор. В какой-то момент Ветров не выдержал и ясно дал понять, что допрос окончен. Не то, чтобы он много рассказал, поэтому Снежку пришлось взять любопытного студента на себя, а его привычно попросить посидеть где-нибудь, подождать пока они переговорят. Сталкер спорить не стал, хотя и понимал, что напарник по-любому расскажет больше, чем Ветрову хотелось бы, так же как и то, что это, по идее, для его же блага. И все же он сильно сомневался, что эти, блин, светила местные смогут толком объяснить хоть что-то из произошедшего с ним, или хотя бы подкинуть пару неплохих мыслей помимо выводов, до которых они с напарником в состоянии додуматься сами. Зато, может, отвяжутся быстрее, ведь нежелательного внимания с их стороны все равно полностью избежать не получится. Когда Снежок просил подождать его, дежурно предупредил, что может задержаться. Общался он с Игорьком не менее охотно, чем с самим Сербиным, и это малость раздражало, потому что Ветров чувствовал: напарник сейчас опять тут застрянет, только на сей раз всего-то из-за студента, который любит потрепаться на научно-популярные темы. Притом с опытом у него туго, если что-то серьезное обсуждать, то это сам старикан нужен, но нет, пока он спит, можно и со стажером поболтать, он же только за. Стоит лыбится, в глаза заглядывает, чуть ли не в рот Снежку пялится… Тут внутренне передернуло, и Ветров поспешил свалить в одно из помещений, похожих на купе в вагоне поезда, где можно было спокойно посидеть и подождать напарника, или пока в голове проветрится, например, а если повезет, то поиграть в шашки с другими зашедшими сталкерами или накрайняк с кем-нибудь из охраны бункера. Присел за откидной столик, посидел минут пять, начал тихонько постукивать пальцами по серой лакированной поверхности. Утро раннее, потому сидел один – обычно только радовался таким обстоятельствам, но на сей раз, можно сказать, не повезло. Остался наедине со своими мыслями, чего сейчас меньше всего хотелось. Ведь чувствовал, что снова понесло не туда, и в глубине души ненавидел себя за это, но опять ничего не смог поделать. Постарался отвлечься, думать больше о насущном, чем о хрени, стойко засевшей в башке, может, со вчерашнего вечера, а может, и задолго до того, и непонятно, что теперь со всем этим делать, можно ли не делать вообще и что тогда, и… Нет. Надо прекращать… Намного важнее как-нибудь узнать, не задолжал ли Снежок случаем ученым, что в далекой перспективе было бы нехорошо, потому как они скользкие сукины дети, уж Ветров знал. Как следует его выжмут, если захотят, а отрабатывать в итоге будут оба, и еще не раз удивятся, как умудрились так вляпаться. Вот от чего действительно упаси боже. Хоть бы не задолжал… В тот день никуда больше не ходили – решили вернуться на станцию, пока погода не испортилась. Сербин, правда, все же успел выползти из своей коморки как раз перед тем, как собирались уходить, стал настаивать на осмотре, но все равно говорил больше со Снежком, притом, что речь-то шла о Ветрове. Скорее всего, не до конца отошел после личной беседы, которую сталкер с ним провел после сравнительно еще недавнего инцидента с лабораторией. В общем, всем оно было, мягко говоря, не в радость, но кое-как договорились. Хвоста и чешуи ученый у него не обнаружил, все остальное тоже с натяжкой оказалось в норме, для здешних мест так вообще. Своего Сербин добился, и, похоже, успокоился, но вряд ли на самом деле верил, что такой поверхностный осмотр ему что-то даст. Наверное, все же надеялся найти нечто необычное, а если нет, то хотя бы просто отметить для себя, что явных последствий не наблюдается. Типа отрицательный результат – тоже результат. Назад опять шли в тишине, а как притащились, сразу разбежались: Ветров остался в зале, напарник пошел на долговскую половину, понятно, что в подвал. Досыпать, не иначе. Только теперь вспоминалось, что, действительно, знакомого храпа со стороны ближайшего матраца ночью почти не слышалось, хотя обычно Снежок спал не в пример лучше него. Так что на сей раз за своим столиком Ветров стоял один, провожая незаинтересованным взглядом группу из двоих собравшихся на вылазку сталкеров, громко захлопнувших за собой тяжелую дверь. Снова подумалось о жизни своей паршивой в целом, которая, если уж правде в глаза посмотреть, всегда катилась черти куда, с самого малолетства, а уж теперь… Сразу как-то съехал на тему их с напарником непростых отношений, с досадой про себя отмечая, что, как бы ни хотелось, совсем не думать об этом теперь просто не получится. И самое страшное, что даже если попытаться снова на какое-то время оставить все как есть, все равно ведь будет оно вертеться в голове то на краю сознания, то вот так, почти прямым текстом. До сих пор мужчина старался гнать подальше воспоминания о минувшем вечере, но… Пожалуй, в тот момент, в подвале, он был слишком выбит из колеи, иначе не позволил бы Снежку говорить за всех, и по итогу конкретно вынести его многострадальные мозги. То есть как не позволил бы… С какой стороны ни посмотри, раскрой он рот и начни худо-бедно гнуть свою линию, скорее всего, просто поцапался бы с напарником, доказывая свою правоту, в которую все равно до конца не верил. Ни в тот момент, ни теперь, к глубокому сожалению и еще более глубокой неясной тревоге, прочно залегшей с того момента на дне омута его чувств и беспокойных мыслей. К тому же, сталкер сомневался, что, поругайся они, это привело бы к другому результату, разве что разговаривали бы теперь еще меньше, хотя куда уже. Снежок тоже был на взводе и не без причин, так что, вероятно, поставил бы ему тот же ультиматум, в котором, если уж серьезно, не было ничего кардинально нового. Ведь такая договоренность работала между ними и раньше, пусть негласно, но Ветров не ожидал, что товарищ возьмет и вот так ему это все предъявит… Впрочем, ситуация располагала, будь она неладна. Спасибо, блин, себе любимому. Хорош, ничего не скажешь! Чем вот он думал, когда… не важно. Сделанного и сказанного назад не воротишь. Только вот как поступить теперь – непонятно. Да и что тут по-нормальному сделаешь… Но особенно неприятно становилось при мысли о том, что теперь думает о нем Снежок. Конечно, Ветров подслушивал его разговоры и раньше, чего греха таить. Сначала с целью убедиться в отсутствии какой-нибудь подставы со стороны странного, малознакомого типа, потом перестал. В последнее время страдал таким всего пару раз, только если ситуация была стремная и сталкер чувствовал, что оно действительно нужно… Но все эти прецеденты до сих пор объединяло одно: раньше он не палился. Тем более так глупо. В общем, насколько сейчас Снежок спустит ему с рук такую интересную выходку – отдельный вопрос. Может, забудет, если очень повезет, но не факт, что потом опять не вспомнит в какой-нибудь неподходящий момент. Да и самому Ветрову от этого особо легче не сделается. Очень нехорошо получилось, короче. Это если цензурно. Захотелось сплюнуть куда-нибудь в сторону, да так и стоять, обхватив руками голову в районе тяжелых, бог знает каким образом еще не начавших седеть висков, но это тоже чревато как минимум лишним вниманием, а ведь могут и за обгаженный пол предъявить. В общем, стоял как всегда, с виду спокойный. Вроде выжил, вроде остальное не так важно, а на душе абы что творилось. Всегда легче думать о насущном, но даже переключиться на более мелкие бытовые проблемы на сей раз оказалось не так просто. Да и настроение сделалось совсем паршивое. Постоял так немного, подумал, и пошел к свободовской «кассе». В плане наличных осталось у него немного, но все равно стоило закупиться хоть какой дополнительной амуницией. Не сегодня завтра по-любому придется собираться на вылазку, а может, даже в течение дня, потому что с самочувствием у Снежка, на первый взгляд, нормально, а вот с баблом у них обоих, мягко говоря, не очень. В общем, стал тихонько у «кассы», кашлянул, привлекая внимание. Лимон стоял у прилавка сам. Не спешил, но быстро подал упаковку нужных патронов, отточенными движениями расправил и пересчитал мятые купюры, коротко кивнул – мол, все правильно, и только Ветров собрался уходить, как дежурно так заметил, что Веня его спрашивал и просил зайти. Сталкер слегка сощурился, мысленно выругавшись и жалея, что не может просверлить в свободовском снабженце дыру одним взглядом, но искренне надеялся, что посыл тот уловил. Да и что ему скажешь, на самом деле? Вовремя напомнил себе: сам ведь начал расспрашивать о чем не просили, смысл теперь наезжать на Лимона, он просто одного из своих предупредил, на всякий случай: мало ли что Ветров на его счет удумал – правильно, пусть человек будет в курсе. Неприятно, но пока ничего серьезного. Может, даже получится отделаться по-быстрому, и все обо всем понемногу забудут, если повезет. С такой стороны, он же сам хотел поговорить. Вот, прекрасная возможность, пусть теперь наслаждается… А вообще как-то далековато все это понемногу заходило. Зря он спрашивал, ой зря. Идти базарить с этим очевидно стремным субъектом с самого начала не очень-то хотелось, а теперь и того меньше. Зайти он просил, видите ли… Но Ветров понимал, что если сейчас к нему не попрется, может сделать хуже: этот Веня, например, занервничает, и сам придумает чего такого было нужно от него товарищу сталкеру. А там не так уж важно будет укурок он или нет – у него крыша в виде группировки, и если он этой крыше настучит, то даже когда выяснится, что шум подняли на пустом месте, то сам источник шума, насколько бы пустым местом не оказался, по-любому запомнится, а может, и причина станет всеобщим свободовским достоянием. Это как минимум. Нет уж, спасибо, такого развития событий Ветров хотел меньше всего. Сам виноват, короче, сам сейчас и разберется. Желания идти никакого, конечно… как и затягивать с решением вопроса, с другой стороны. В общем, постоял еще у одного из столиков, помялся, но все же потащился куда Лимон послал, поминутно ругая себя на разный лад за свой праздный интерес. Проблем ему было мало, видимо. Ну, молодец, ничего не скажешь. Куда ни плюнь последнее время – везде молодец! Ладно, хотя бы с этим разберется сейчас и забудет… *** На части Янова, которая уже приличное время оставалась территорией «Свободы», взгляд не за что особо не цеплялся. Относительно просторное, можно сказать, центральное помещение никогда не казалось пустым, даже если там не сидели сталкеры, что бывало редко, конечно. У выкрашенных в мутную темно-зеленую краску стен, из-за разведенного в бочке огня приобретавших странный желтоватый оттенок и особенно темневших ближе к растрескавшемуся потолку, стаяла пара двухъярусных коек. На одной из них дрыхли двое сталкеров в светлых камуфляжных комбезах, даже навскидку казавшихся слишком легкими для вылазок в такое время года – без теплой куртки, надетой поверх, можно здорово околеть, поэтому себе он в таком дополнительном утеплении не отказывал. Рядом с бочкой сидел мужик в экзоскелете, почему-то на корточках, хотя на расстоянии вытянутой руки стояла деревянная табуретка. Ветров, пока шел мимо, все же с некоторой завистью проводил его взглядом и почти сразу направился в небольшой коридор, мимо «кабинета» Фельдшера, к маленькой комнате в самом конце. Хлипкую деревянную дверь, покрытую остатками лака, не пытались менять или хотя бы чинить, несмотря на плачевное состояние, но петли смазали. Последнее стало ясно, когда мужчина коротко постучался и, не дожидаясь приглашения, взялся за металлическую ручку: ничего, в конце концов, нужного человека там может не оказаться – если он сразу ввалится, разберется быстрей. Не к главному, пади, пришел, чтобы на пороге полчаса расшаркиваться. Короче, еще раз коротко мысленно выругался про себя и зашел. Внутри оказалось темно, ожидаемо холодно и немного затхло, единственное окно было, как и везде на станции, заколочено фанерой и парой досок поперек для верности – явно кто-то от себя добавил спокойствия ради. Понять, что снаружи день, получалось разве что из-за пустых кружков старых отверстий от гвоздей в фанерном листе и узкого вертикального зазора справа между ним и потрескавшейся оконной рамой. Пробивавшийся сквозь них свет несколькими яркими белесыми лучами прорезал тесное пространство небольшой комнаты и, не касаясь низкого столика, до упора задвинутого под подоконник, рассеянными пятнами падал на пол. По обе стороны от входа кое-как уместились две двухъярусные койки, на нижней правой спал мужик, подстелив себе сразу два пролежанных матраца. Ни от стука, ни от звука открывшейся двери не дернулся – рискует. Тут лучше уж быть на худой конец шуганным или параноить, чем один единственный раз вовремя не обратить внимание на внезапный подозрительный шум, а потом остаться без вещичек. Подавив несколько сразу нахлынувших не самых приятных воспоминаний о вылазках, когда эти не лучшим образом влиявшие на нервную систему качества его выручали, Ветров прикрыл за собой дверь, решив будить мужика: если вдруг не он, легче потом извиниться, чем ждать, пока очередной почетный член известной группировки очухается сам. Сама собой возникла шальная мысль: а что будет, если все же быстренько тряхнуть чужой рюкзак, пока хозяин спит и никто не видит, заодно получится человеку урок насчет того, что нельзя крепко дрыхнуть, халатно относясь к пожиткам: ведь даже лег удобно, спиной к выходу… Но так же быстро сталкер эту мысль отмел – нет уж, себе дороже. Не хватало еще, чтобы его каким-нибудь образом засекли за таким интересным делом, одного раза на всю жизнь хватит, а может, и не хватит – сразу разберутся, чтобы другим неповадно было. Да и не привык он промышлять воровством, даже когда приходилось туго, ничего чужого не брал, по крайней мере у тех, кому добро еще могло пригодиться… а у тех, кому нет, все брали. В общем, чего только в голову по голяку не полезет. Главное этой головой в такие моменты все же думать. И желательно вовремя. Ветров склонился над свободовцем, секунду поколебавшись, потряс его за плечо. Защита у мужика казалась навскидку не самой плохой, пусть и потрепанной, отчего как будто более темной, чем комбезы, которые у них носили обычно. Просыпался человек нехотя, пришлось еще раз его потрясти, чтобы перестал в наглую укладываться обратно, переворачиваясь на другой бок и устраиваясь поудобней. Желаемый эффект был достигнут не сразу, но мужик все же сел на кровати, недовольно кряхтя и потирая лицо сквозь ткань балаклавы. Ветров дождался от него немного расфокусированного, но более-менее осознанного взгляда вроде бы карих глаз. Не дожидаясь приглашения, присел на койку напротив. Из-за размера комнаты они находились довольно близко: при желании легко задеть коленом чужую ногу, зато говорить тоже можно тише, что радовало, несмотря на прикрытую дверь – к этим держащимся вместе на соплях и честном слове подгнившим доскам нет никакого доверия, а если бы и было, предосторожность не повредит. Если свободовец действительно тот, который нужен, мужчине не хотелось бы, чтобы их подслушивали. Не то, чтобы эта информация была нужна кому-то, кроме самого Ветрова, но сам факт того, о чем он тут собирался перетирать… На месте человека со стороны он бы много чего мог подумать о психическом здоровье мужиков, которые тут за дверью базарят. Н-да… Может, все же зря приперся?.. - День добрый, – нехотя поздоровался сталкер, напоминая себе, что раз он здесь, сваливать уже нет смысла, – ты Веня? Меня Ветров звать. Говорят, ты меня спрашивал. Свободовец соображал медленно, глянул на него еще раз так, как будто слова незнакомца вызвали легкую головную боль, снова потер и без того точно немного слезящиеся глаза, красноватые из-за раздражения и полопавшихся сосудов. - Хмм, – сонно протянул мужик тихим, немного сиплым со сна голосом, – Ветров… А-а, ты!.. Точно… Ну, честно говоря, – широко зевнул, не прикрывая рта, – думал, ты не придешь. Ты только это… обожди минутку, хорошо? Я водички… а то горло скребет. Ветров ждал, дежурно отмечая как, судя по всему, нужный ему Веня достает из бокового держателя рюкзака металлический термос, отхлебывает и морщится так, как будто соврал насчет содержимого. - Ты только на Лимона не ругайся, – отхлебнул еще, снова поморщился, но уже слегка, – он не трепло, он хороший чел, хотел как лучше. Вот… Ветров скептически сощурился, подавив желание выдать вслух что-то вроде короткого «ну-ну», пронесшегося в голове в противовес заверениям сталкера. - В общем… это как бы ты меня спрашивал, я так понимаю, – быстро перешел к делу Веня, что не могло не радовать. – Получается, это у тебя ко мне дело... Только какое? – он неторопливо пожал плечами, глядя в пол, точно задавал вопрос не собеседнику, а сам себе. – Ты не пришел меня убивать, ничего не взял… Ты… помянул при Лимоне Сеню, мир его праху. Ты хочешь о нем что-то знать? Так все о нем знают, Лимон тебе вроде бы рассказал. Сделалось неуютно. Что, Веня много кому перешел дорогу? Вряд ли. Тогда причем здесь «убивать»? А вот трясти его могли часто, с привычкой-то спать рюкзаком к проходу. Немудрено после такого видеть желающего перебрать твои пожитки в каждом встречном, но ведь сам же нарывается… Ладно, свободовец в чем-то прав, он здесь не за этим, надо давать мужику как можно меньше поводов отходить от темы, игнорировать возможные закидоны. Тогда есть шанс перетереть сравнительно по-быстрому. - В общем… Со мной недавно кое-что случилось. Может, ты слышал… – несмотря на собственное решение, зашел издалека, – Я был в состоянии вроде комы, провалялся так довольно долго. Теперь пытаюсь понять, как со мной такое произошло вообще, – все же нашел как складно преподнести свой внезапный интерес Ветров, – пока не понял. А потом узнал, что похожее уже происходило, вроде как с вашим Сеней. Подумал, может, между случаями есть что-то общее... Не хотелось бы еще раз так попасть, сам понимаешь. Может, знаешь причину, по которой он слег… или подскажешь чего. Мимоходом удивился и порадовался тому, как складно прозвучало нехитрое объяснение по сравнению с сумбуром, который роился до сих пор в башке относительно всех этих событий. Вот только Веня почему-то смотрел на него недоверчиво, или просто показалось. - Хмм, кома, говоришь, – протянул он неохотно, задумался. – Ладно, я тебе расскажу как было, но не знаю, чем это поможет. Понимаешь, у нас случай особый… Как бы это. Не, давай ты первый. Только если так. Сомнения сталкера были отчасти понятны, поэтому Ветров кивнул и для начала коротко рассказал о том, как беда приключилась с ним. Без ненужных подробностей, но странную аномалию на поле неподалеку от «Дуги» постарался описать достаточно подробно. В общем-то это самое главное, остальное, помимо времени, проведенного в отключке, и самого факта того, что он проснулся, уже детали. Упоминал и про сны. Но так, вскользь, типа виделось всякое, очень детально, как будто и не сон вовсе, но рассказать про Сенечку не решился – в присутствии Вени воспоминание о нем стало казаться почему-то особенно стремным, даже нелепым. Нет, у человека напарник умер, а он ему тут начнет сейчас… Не пошло, в общем. Как только дневной гость замолчал, Веня задумался. Сам он говорить не спешил. Может, тоже соображал как все это поадекватней объяснить… а может, и нет. Отхлебнул еще из своего термоса, но больше не морщился, а потом тоже начал издалека: - Знаешь, Сеня был редкий человек. Понимали мы друг друга в некотором роде, как бы сказать… а так словами и не скажешь. Может, ты знаешь о чем я… хотя вряд ли. Но Ветрову казалось, что он знал. Судя по словам сталкера, они с Сеней ходили вместе на вылазки и были напарниками. Все как у всех, то есть, много как у кого. Вместе работали, вместе отдыхали. В основном, как понял Ветров, колесики ели, но иногда и нюхали, и все прочее в таком роде. Пару лет жили сносно, а раз жили, значит, в основном, везло. Потом однажды нашли артефакт. Немного странный, как сказал Веня, но на первый взгляд ничего интересного: то есть, свойств в нем никаких не наблюдалось… пока тем же вечером Сеня не принял и не заснул на своем рюкзаке, как всегда делал, положив голову на отделение, в котором лежала эта невидаль. Спал долго и крепко, а как проснулся, взахлеб рассказывал всякое про Зону, про то, что видел все как наяву, говорил, ни разу его еще так не вставляло. Не сразу поняли, что это во многом воздействие артефакта, а когда дошло… В среднем эффект получался такой: засыпаешь и просыпаешься там же, только как будто уже вне тела. Сначала было не по себе от такого, мягко говоря, необычного опыта, потом стало интересно, а потом понемногу дошло, что все, случившееся во сне, если не происходит в реальности, то определенно как-то с ней связано. Необычную находку назвали «Измененный лунный свет», потому что похож: излучает, правда, еле-еле, в отличие от нормального такого артефакта, и внутри не светится, а как будто клубится что-то темное, от этого он кажется сделанным из мутно-синего стекла – небольшой шар, который легко помещается в ладони. Они с Сеней по очереди пробовали класть эту штуку под голову на время сна: и принимая, и нет. Эффект наступал только в совокупности с таблетками. А нашли они это диво как раз по дороге с Выжигателя. Никакой аномалии рядом не располагалось, кроме обычных трамплинов, да и те скопились относительно далеко. Получается, он просто лежал посреди поля – блуждающий артефакт… В общем, баловались они так время от времени. Засыпали, просыпались и шли на что-то вроде вылазки – все непривычное со временем воспринимается проще, когда привыкаешь. Вот и они понемногу приспособились, даже учились пользоваться преимуществами. Могли так сходить проверить окрестности ближайшей аномалии: не бродит ли там кто и есть ли артефакты. Потом пару раз ходили туда же, но уже наяву, просто чтобы проверить правду они в бреду видели или нет, а потом идти на вылазки после таких вот ночных «прогулок» стало менее стремно, потому что увиденное всегда соответствовало действительности. А если нет, так только потому что мутанты, которых кто-то из них успел заметить, либо разбежались, либо на их место успели новые приползти. Но это дело как раз ожидаемое. Кто знает, как изменится Зона за час или два? А то и раньше. Процесс сам по себе был не из простых, переносился не всегда легко, реальность тоже, как Веня уже успел отметить, штука переменчивая, а контролировать само состояние «сна» и себя в нем оказалось непросто. Довольно быстро могло забыться, зачем ты вообще засыпал, поэтому далеко не уйдешь – страшно. Этот самый страх во многом их спасал в самом начале, когда только пробовали баловаться – как начинало прижимать, быстро возвращались обратно. И слава богу, что прижимало, как потом оказалось… Но все равно рисковали, пару раз оно даже стоило того. А потом, как сказал Веня, «ты, наверное, уже знаешь что случилось»: Сеня принял, лег вот так спать, считай уже как обычно, и не проснулся. Мужик признался, он с самого начала чувствовал: однажды кто-то из них доиграется. Но остановиться они не могли – слишком острые ощущения, никакая дурь не сравнится, да и выгоду трудно переоценить. Жалел сталкер теперь только об одном: что из них двоих Зона забрала именно Сенечку. Дескать, он правда хороший человек, не заслужил такого. Веня до последнего надеялся, что друг вспомнит зачем ходил или хотя бы откуда ушел, вернется, пока не стало слишком поздно, но нет. Остальное Ветров, скорее всего, знает. До сих пор Вене никого в своей жизни не было так жаль, как Сенечку. Причитал еще об этом. Аж холодок пробежал по коже то ли от ледяного сквозняка, сочившегося сквозь щели в оконной раме, то ли от того, как он напоминал ему сейчас другого сталкера, про разговор с которым мужчина умолчал. Сглотнув ставший в горле ком и немного собравшись с мыслями, Ветров задал самый логичный теперь, как казалось, вопрос: - А что стало с артефактом? - Что-что? – в тихом, все еще сипловатом голосе Вени сквозила глубокая досада, он сгорбился так, что опирался руками на колени, некрепко сжимая пальцами правой руки свой небольшой термос, из которого не раз успел выпить во время рассказа. – Ничего. Снес я его. Так, чтобы сам не нашел, если сдуру опять удумаю… Мне оно больше не надо. Нет. И никому не надо… Хватит и одного хорошего человека. И его одного ей слишком много… Такой человек… – отхлебнул еще, высоко поднимая термос, похоже, допил остатки и мрачно добавил: – Вот еще что. Мы с Сенечкой оба эту дрянь пользовали, но он был… восприимчивый, что ли. Легко засыпал и просыпался. Легче, чем я. Поэтому делал это чаще. Мне было трудней войти в такое состояние, хотя я вроде как и раньше иногда видел всякое… не надо, не под таблетками. Ладно, под ними тоже, но… – посмотрел вдруг на Ветрова серьезно, пронзительно. – Вот смотрю, бывает, на человека, и понимаю говно он или нет. Или что он мне врет, как дышит. Или зачем пришел. Но это не всегда происходит, я не понимаю как. Я загонялся всем этим раньше, даже книжки читал, потом бросил. Про тебя вот могу немного сказать. Хочешь?.. Ты не стесняйся, раз пришел. Ко мне много кто приходит… Ты же знаешь, как меня свои кличут? – коротко усмехнулся. – Вот. Я с тебя ничего не возьму, обещаю, ты только мне потом правду скажи, почему Лимона про Сенечку спрашивал, ладно? Ветров насухо сглотнул и рассеянно кивнул, прикидывая, стоит ли все же соврать, если через минуту-две его отпустит состояние, которое сейчас накатило. А накатило весьма неприятно. Конечно, для начала, он в такие вещи ничерта не верит и тех же цыганок к себе в жизни близко не подпускал, так, на всякий случай, чтобы лишнего чего не наговорили и оно потом в башке не засело почем зря, портя и без того фиговое по жизни настроение, но сейчас… - Когда ты родился? И это… циферками назови. Если можно. Вместо удобной, не раз повторяемой, хорошо заученной лжи он почему-то впервые сказал правду. Подумал, что даже если загоняться насчет сказанного, то сейчас эта информация сама по себе не несет никакой ценности, по крайней мере, для этого мужика. В конце концов, Веня больше ничего не знает о его жизни. И не узнает. Значит, никакой опасности нет. Даже немного любопытно. Веня ненадолго замолчал, поставил термос на пол и время от времени загибал пальцы, как будто что-то считая в уме. Потом опять глянул на него, уже с большим сомнением. «Сбился? Или цифры забыл?» – почти с удовольствием подумалось Ветрову. Ну-ну, немудрено, в его-то состоянии. - Страшный ты человек, – после долгой паузы тихо выдал сталкер, бросив на него короткий тревожный взгляд и снова уставившись себе под ноги, – а я ведь сразу, как тебя увидел… Хмм. Не важно. Как бы сказать. Знаешь что? Вот если бы ты работал в какой-нибудь пожарке или реанимации, спасателем там, не знаю… ты бы возвращал людей с того света, даже самых безнадежных, если бы очень захотел. Но ведь у тебя все наоборот, да?.. Не отвечай, мне оно не надо. Это твой выбор. На мгновение, и правда, сделалось неприятно, но Ветров тут же напомнил себе, с кем разговаривает и, так сказать, здраво усомнился. Да ну к чертовой матери это его, мягко говоря, спорное утверждение про реанимацию, один бог знает как бы сложилась его жизнь, работай он за копейки практически волонтером в каком-нибудь поселке городского типа. В одном сталкер не сомневался: с такими вводными он бы вряд ли ненавидел свою поганую жизнь и всех вокруг намного меньше. Поэтому слова Вени он, считай, проигнорировал, да и тот не спешил добавлять к своим сильным заявлениям что-нибудь более определенное. Может, к лучшему. Но рассказать о Сене он уже решился. В крайнем случае, то есть если еще кто-то узнает, о чем они тут базарили, будет все отрицать, ведь даже в «Свободе» мало кто поверит человеку, плотно сидящему на наркоте. Значит, ничего страшного… Надо, для душевного спокойствия, так сказать. Особенно теперь чувствовал – надо. Сделает и забудет. Начал не очень уверенно. Говорил про «сны», опуская детали, и только потом про Сеню, как и обещал. Тоже без всяких мелких подробностей, конечно, но то, о чем просил его свободовец в том странном видении, передал точно, уж сном оно было или нет, если да – никому хуже не станет, а если все же нет… Не упомянул только, что сталкер по нему скучает, как тот и хотел, сказал: «Сенечка за тобой приглядывает». Потом надолго замолчал. Хах… А ведь если на минуту представить, что все это происходило в реальности, то, если бы не Сенечка, он бы понятия не имел куда идет и зачем, тоже мог заблудиться, а потом вот так и остаться там, непонятно где, как Веня с напарником и боялись с самого начала своего увлечения этой чертовщиной. В глубине души Ветрову уже не верилось, что все услышанное теперь и увиденное в полубреду на самом деле являлось исключительно бредом. Веня сначала слушал его, как-то пустовато глядя перед собой, потом медленно закрыл лицо руками и тихонько заплакал. Кажется, причитал еще, но Ветров разобрал только то, как ругал то себя, то проклятый артефакт. Мужчина мог его понять. Перед глазами вдруг стал Снежок, в тот самый день, когда впервые увидел его на хуторе после комы, совсем недавно. К горлу подкатил ком. Да, Вене жалко Сенечку, а еще он тоже скучает… Сделалось немного неловко от внезапных чужих слез, но сталкер молчал. Не прерывал его и не трогал – пусть. Понемногу Веня пришел в себя. Поблагодарил за то, что все же рассказал, и добавил, что понимает его: принять такое за галлюцинации очень просто. Но Веня знал – сам видел. Сказал, чтобы Ветров не волновался, он не станет трепаться о том, о чем они говорили. Еще отметил, что Ветрову очень повезло с непривычки вернуться, особенно если учесть, что, походу, уходил он довольно далеко, а ведь чем дальше находишься от своего реального тела, тем меньше помнишь откуда и зачем шел, тем сложнее вернуться. Пожелал больше никогда не попадать в такое состояние: в нечто среднее между сном и бодрствованием, жизнью и смертью… а если все же не посчастливится попасть, то единственное, о чем надо думать, так это о том, как поскорее вернуться. Потом снова причитал, только уже про бедного Сенечку: дескать, надеялся, что человек все же смог найти путь туда, где все однажды будут, а не закончил вот как… в том страшном месте. Если это вообще можно назвать местом… А потом вдруг начал каяться, что еще использовал артефакт после смерти друга. Искал его, да не нашел, только чуть сам не сгинул… Больше он так не будет, да и не сможет. Хоть кто-то из них должен остаться живой. Наверное… Мужику было очевидно хреново после всего. Он попросил оставить его одного, не особо скрывая, что хочет теперь только закинуться и забыться. Ветров ни о чем больше спрашивать не стал. Только коротко попрощался и вышел, тихо прикрыв за собой хлипкую дверь. В коридоре никого не было, и это немного успокоило. Внутри поселилось чувство облегчения и странного, но знакомого внутреннего опустошения. Пока возвращался, по ощущениям немного пришел в норму. Начал потихоньку рассуждать, пропускать через себя случившееся не так давно с ним самим и только что услышанное от горевавшего по другу сталкера – пока осторожно, как будто на пробу, но уже понимая, что отмахнуться от информации не получится, нужно как-то себе все это объяснить. Но это касается «снов». А вот насчет слов Вени о нем самом имелись обоснованные сомнения. Отчасти свободовец, конечно, попал в точку, что само по себе неприятно, но с натяжкой объяснимо. Во-первых, кто из более-менее опытных сталкеров без греха? Убивали все, стало быть, и он тоже – уже можно сделать определенные выводы. Во-вторых, про него на станции знали и даже с недавних пор говорили в плане стрельбы. Путем простейшей логики несложно прийти к выводу, что большая часть сделанных им выстрелов, скорее всего, достигает цели, а раз так, нарвавшимся и правда есть чего бояться. Ну и? Короче, он и сам так кого угодно разводить может, если поднапряжется, а все будут удивляться, как это про них так точно все рассказывают, ну-ну. Надо только с такой вот убедительной рожей вещать и не говорить ничего конкретного, может, даже бабла поднять получилось бы, вот только местным шутом подрабатывать неохота. Ну а Веня как хочет. Как говорится: лох не мамонт, не вымрет, да? Удобно. Короче, насчет цифр можно было спокойно насвистеть, но да ничего, кому оно здесь нужно, в самом деле. Разве что Снежку, возможно, было бы интересно, но они об этом как-то так и не поговорили, поэтому и Ветров, получается, не знал какого конкретно числа можно начать подкалывать и поздравлять напарника с тем, что песка с него начало сыпаться чуточку больше. А ведь давно уже мог спросить, кстати, но нет, почему-то только сейчас задумался. Видимо, все не до того было, сам факт не казался важным, да и повода не возникло. Не порядок, надо будет как-нибудь исправить. В общем, насчет этой чуши в стиле «я тебя и всех вокруг насквозь вижу» быстро отпустило. А вот насчет остального, к сожалению, не особо. Подумалось еще: на самом ли деле у Вени больше нет артефакта? Если сталкер с самого начала не соврал о его существовании, во что мужчина, учитывая собственный не самый веселый опыт, даже готов был поверить, то не соврал ли он уже насчет того, что избавился от такой пусть сомнительной, но редкой, вероятно даже единственной в своем роде вещи?.. Но даже если так, и артефакт до сих пор лежит у этого сталкера в каком-нибудь труднодоступном схроне, Ветров совсем не горел желанием даже прикасаться к этой штуке, с учетом того, что на него повлияла аномальная волна в поле у антенн, а на остальных нет. Кстати, кто знает, возможно, эта неизвестная аномалия и породила Венин «Измененный лунный свет», или каким-то образом повлияла на уже готовый, так сказать, артефакт, закатившийся в нее из другой аномалии… Напарник рассказывал, что такое случалось. Ветров поймал себя на этой мысли и с легкой досадой подумал: мол, ну вот, дожил, уже рассуждает о всякой аномальной хрени почти как Снежок. Но, если серьезно, с такими предпосылками ему от этой штуки может и без наркоты вставить, например, от одного касания, и что тогда?.. Она безусловно имеет материальную ценность, но даже если эту ценность как-то доказать тем же яйцеголовым, – а за нормальную цену такую стремную вещь купят только они, – то на выходе стоимость все равно будет намного ниже той, которой реально достойны такие уникальные штуки. Короче, продадут они с напарником это дело хорошо, если как обычный «Лунный свет», возможно, чуть дороже, но, скорее всего, даже дешевле, а вот проблем в процессе может образоваться несоизмеримо больше. В любом случае, испытывать судьбу еще раз и проверять на практике Ветров не собирался. По итогу, объяснить себе получилось многое, но сталкер все равно мрачно офигевал от одного факта того, что два мужика под наркотой и никак не изученным аномальным воздействием по очереди ментально ходили на вылазки. Даже представить страшно, что кто-то мог делать нечто подобное сознательно, переживать раз за разом это чувство, которое было теперь ему смутно знакомо… Всему этому должно быть разумное объяснение. Или около того. Наверное. Все же Зона сама по себе место почти необъяснимое – наверное, как-то так подытожил бы напарник, решись Ветров рассказать ему действительно все. Эх, никогда же страшилками не впечатлялся, ни обычными, ни местными, но ведь это даже не страшилка или байка, придуманная подвыпившими сталкерами у ночного костерка, хотя воспринимать это как нечто реально произошедшее если не с ним, то хотя бы с двумя не слишком удачливыми свободовцами, все равно до конца не получалось. Все пытался списать эффект на наркоту, на ложь Вени, еще на что-нибудь… ну а он сам тогда что, под кайфом лежал? Если бы… Возможно, оттого и делалось на душе нет, не страшно, как-то внутренне зябко ото всей этой истории. А еще от того, что в здешних местах всегда существует небольшая вероятность, что в подробностях описанная каким-нибудь очередным торчком причудливая галлюцинация окажется не полным бредом. Или что Ветров действительно мог закончить так же, как Сенечка, если бы не Снежок с его почти безнадежными поисками «Паучьих глаз» в старом схроне практически на другом конце охраняемого периметра… Если ненадолго допустить, что хотя бы часть рассказанного Веней правда, к чему сталкер сейчас все же склонялся больше, чем к другим вариантам… Ветров смутно помнил часть «сновидения», шедшую после разговора с Сенечкой: отрывками и только то, как искал напарника. А если бы нашел?.. Подумал бы о том, что должен теперь куда-то вернуться?.. Стало не по себе. Мужчина понимал – вряд ли. Снежок упоминал, что для успешной активации того артефакта человек должен находиться рядом, то есть в зоне воздействия или вроде того, а Ветрова там не было, поэтому все, получается, было сделано им напрасно… Но если на секунду представить, что Ветров нашел Снежка и в каком-то смысле был именно там, в зоне воздействия, а не в пределах комнаты, где стояла койка с его… телом? Тогда выходит, все-таки Снежок спас его не только лекарствами и надеждой на лучшее. Сам того не зная, от участи вернуться к Сенечкиному костерку просто потому, что ему теперь тоже больше некуда идти, потому, что он просто не помнит куда и как вернуться...