***
Хогвартс оказался не так уж плох, как Ремус себе поначалу представлял. Вообще у него всегда была эта склонность чрезмерно драматизировать все в своей голове, но в итоге он ловит себя на том, что чувствует себя вполне легко. Его одноклассники кажутся милыми: вместе с ним на Историю Магии ходит девушка по имени Лили Эванс, которая, похоже, решила взять его под свою опеку. Поначалу Ремус говорил себе, что ее просто попросил об этом кто-то из учителей, но эти мысли быстро сошли на «нет». Лили, как оказалось, просто чудесная, милая и забавная и она нравилась всем людям вокруг, и Ремус начинал нравиться им как бы по инерции. На зельеварении он знакомится с другим парнем, Северусом, вроде как, другом Лили: он слизеринец, но Лили нет до этого дела, поэтому и Ремус даже ничего не спрашивает у нее про это, потому что хорошо знает, что нельзя судить книгу по обложке. Тем не менее, что-то странное между ними все-таки происходит: Северус и Лили могли быть до ужаса болтливы, но в какие-то моменты он смотрел на нее так, словно хотел убить. Его глаза сужались, а взгляд становился пронзительным; он смотрел на Лили так, словно она была одновременно драгоценным бриллиантом и ядовитой коброй. В такие моменты Лили просто краснела и перетаскивала стул чуть ближе к Ремусу. Люпин уверен, что между ней и Северусом есть какая-то история, возможно, объясняющая причину злобы, которую затаил слизеринец и которая иногда брала верх над его эмоциями. Ремус мало что понимал, но вообще-то это было не его дело. Его больше заботит, что всего за неделю ему удается обзавестись товарищами. Ремуса все время так и подмывает спросить о Сириусе Блэке. Он видит его в коридорах, и они ходят вместе на пару занятий, но, естественно, не разговаривают. Сириус обычно сидит на задней парте, когда Ремус всегда в первых рядах вместе с Лили впитывает знания. Конечно, Люпин знает, что они учатся на одном факультете, видел, как Сириус выходил из общей комнаты, когда он уже собирался ложиться спать. Чего уж там, они даже делят одну комнату в общежитии, но, кажется, он вообще не видел там Сириуса. Как, в общем-то, и остальных своих соседей. Скорее всего, они проявляют признаки жизни, когда Ремус уже спит, и он не уверен, что хочет знать, чем же они занимаются. Сириус Блэк – самый неуловимый человек, которого Ремус когда-либо имел удовольствие не-знать. Однажды в коридоре они поймали взгляды друг друга, и Ремус подумал, что он сейчас потеряет сознание прямо по дороге на Нумерологию (кстати, его преподаватель по Нумерологии был довольно горяч). Ремус пока только налаживает контакт с новыми друзьями и не знает, как лучше спросить о Сириусе, который с завидной регулярностью становится предметом для обсуждений и сплетен – Ремус несколько раз слышал отдаленные разговоры, но они его не интересовали. Он быстро узнал, что у Лили есть парень. – Джеймс Поттер, ты точно видел его. Он выглядит как придурок, но у него правда есть одно или два качества, которые позволяют закрыть на это глаза. Джеймс может быть довольно милым, когда захочет. Кроме того, он играет в квиддич, и у него есть этот пресс… – однажды говорит она, неопределенно взмахнув рукой. Несколько дней подряд неподалеку от Ремуса на обеде сидит блондинка, которую Люпин тут же идентифицирует как лесбиянку. Ее присутствие в некотором смысле утешительно, потому что это значит, что его вряд ли убьют за то, что он гей, и не собирается это скрывать. У Ремуса и так достаточно тайн. В Хогвартсе, помимо занятий, происходит столько интересного, гораздо больше, чем Ремус может себе представить, и, если честно, он не особо готов к чему-либо из этой незнакомой ему жизни: отношения, которые начинаются и заканчиваются, раздоры, вражда и любовные истории обсуждались на занятиях и в свободное время. Быть частью всего этого было странно, но Ремуса даже начинает нравиться. – Я должна пойти посмотреть, как Джеймс играет в квиддич, завтра утром, – говорит ему Лили в пятницу, падая рядом на траву во внутреннем дворе и шутливо толкая его плечом. Ремус чувствует, как от этого жеста быстрее бьется сердце, настолько он кажется простым и легким. Лили прикасается к нему постоянно, как будто это ничего не значит, и Ремусу все еще трудно осознать, что ему удалось найти настоящего друга, которому была приятна его компания. – А после этого будет поход в Хогсмид, мы хотим повеселиться вместе. Ты должен пойти с нами. Ремус пожимает плечами. Ему можно в Хогсмид, родители подписали разрешение, потому что хотели, чтобы он «вкусил все прелести Хогвартса». Только вот он чувствует себя уверенно в обществе Лили, а не в большой группе людей... Пока он молчит, Лили сильнее пихает его острым локтем, и Ремус вздыхает, но согласно кивает головой. Он хочет быть незаметным так долго, как только это возможно, но, наверное, знакомство с новыми людьми – это неплохо. Он думает, должен ли сказать что-то: о любви к квиддичу; о том, что у него никогда не было возможности сыграть, но ему бы хотелось (хотя он и понимает, что уже слишком поздно начинать играть почти в 17); о том, что все равно он не стал бы пробовать, потому что ему было важно оставаться невидимым; о том, как хорошо было иметь друга после столь долгого пребывания в одиночестве. Слова не находятся, поэтому он просто говорит: – Знаешь, для меня это действительно много значит. То, что ты приглашаешь меня. Лили смотрит на него сочувственно, мягко сжимает его плечо, но не комментирует. Кажется, у нее есть эта суперспособность – понимать, о чем ему удобно рассказывать, а о чем нет. Ремусу интересно, она вела себя так со всеми, или между ними просто появилась дружеская крепкая связь. Он надеется на второе. По счастливой случайности (хотя Ремус не уверен, это подарок или пинок судьбы) Сириус Блэк тоже стоит на поле и наблюдает за тренировкой по квиддичу. Лили держит Ремуса под руку и практически тащит его через траву туда, где Сириус замер с небольшой группкой людей. Он снова с маленькой темноволосой девушкой, с которой Ремус увидел его в первый день. Ремусу интересно – это его девушка? Она говорит оживленно, голова и руки быстро шевелятся одновременно с ее ртом, а Сириус наблюдает за ней в изумлении или недоумении – Ремус не так хорошо знает его, чтобы различить настоящие… по правде сказать, он совсем его не знает. Сириус переглядывается с высоким блондином и кокетливой темнокожей девочкой в тот момент, когда Лили останавливается на расстоянии нескольких футов от них. Ремус может только стоять за ее спиной и пялиться, разрываясь между желанием привлечь внимание Сириуса и бегством до того, как тот заметит их приход. Затем Лили, все еще цепляясь за его руку, тянет его вперед и говорит: – Это Ремус. Он новенький. Пожалуйста, давайте не будем его пугать? Лили дружит с Сириусом Блэком, и он узнает об этом только сейчас? Во что, черт возьми, Ремус ввязался? Он чувствует, что ужасно краснеет, потому что все смотрят на него, а он - ну, вы помните, - ненавидит быть в центре внимания. – Интересно, что почувствует Джеймс, когда узнает, что у тебя появился другой милый мальчик, Эванс, – говорит Сириус, глядя на Ремуса и подмигивая ему. Лили отшучивается в ответ, но Люпин не слышит. Она не отпускает его руку ни на секунду, и только хорошие манеры не позволяют ему вырваться на свободу. Он не знает этих людей, и тем более эти люди не знают ничего о нем, Но теперь они и Сириус подумают, что он положил глаз на Лили, хотя это абсолютно точно не так. Они все возненавидят его за это, ведь она так влюблена в своего парня, в том числе и Сириус возненавидит его, и это совсем неправильный способ заводить себе друзей, верно, и... – Я гей, – быстро говорит Ремус. Окей, бля, этого не должно было произойти. Я должен был оставаться невидимым для всех… Он опускает взгляд к своим ботинкам. – Отлично, – говорит парень низкого роста с каштановыми волосами и слегка заостренными чертами лица. Он ходит с Ремусом на Трансфигурацию, его зовут Питер. – Наконец-то появился кто-то, за кем Блэк может приударить. Погодите. Что? Ремус отрывает взгляд от своих ног и смотрит на Сириуса, который закатывает глаза. – Спасибо, Петтигрю, за это удивительное наблюдение и твое предположение, что только из-за того, что мы с Люпином оба геи, мы собираемся вместе уйти в закат. Я могу составить для тебя целый список, почему этого не произойдет, а ты со своей прямолинейностью можешь пойти и покувыркаться с МакГоннагал. Кроме того, спешу тебе сообщить: я никогда не был единственным парнем в этой школе, который любит члены. Затем он поворачивается к Ремусу и дарит ему непривычно внимательный взгляд, совершенно не такой мимолетный, как раньше. Один уголок его губ приподнимается, и Ремус чувствует, как от этого что-то скручивается в животе – одна лишь эта полуулыбка полностью затмевает тот факт, что Сириус только что сказал всей компании, что Ремус для него непривлекателен. Это вполне в духе жизни Люпина: первый парень, в которого он действительно влюбляется, тоже оказывается геем, но вместе с тем этот же парень вообще в нем не заинтересован. Он поднялся в небеса, чтобы снова больно упасть на бренную землю. – Привет еще раз, Ремус. Добро пожаловать в наш небольшой клуб неудачников. Ремусу приходится отвлечься от своей мгновенно накатившей депрессии, чтобы осознать, что Сириус говорит с ним. И он в замешательстве – неудачники? Он достаточно хорошо разбирается в иерархии подросткового общества, чтобы понять, что Сириус Блэк и его друзья – одна из которых, похоже, также является и единственным другом Ремуса – абсолютно точно находятся на вершине всеобщего обожания. Еще никогда в своей жизни он не чувствовал себя не в своей тарелке настолько сильно. – Привет, – он поднимает руку и легонько машет ей. Ремус пытается понять, в какой параллельной вселенной находится, если уж здесь на законных основаниях существует кто-то вроде Сириуса Блэка. Кто-то вроде гея Сириуса Блэка. – Ты никогда не говорил мне, что ты гей, – бормочет Лили, утягивая его за руку вниз на траву и плюхаясь рядом. Она смотрит очень пристально. – Ты же не говорила мне о своей ориентации, – отвечает он. Окей, хорошо, может быть, на этот раз он и использовал «я гей» вместо «привет», но вообще-то нормальные люди при новых знакомствах не кидаются рассказывать о своих сексуальных предпочтениях. – Формально да, – шепчет Лили, указывая на группу игроков Гриффиндора, где лохматый парень в очках посылает ей воздушный поцелуй. – Но у меня есть парень, помнишь? – Теперь ты будешь относиться ко мне как-то по-другому? – нервно спрашивает Ремус, который даже представлять не хочет, что будет делать без Лили. – Конечно, нет, глупый, – она похлопывает его по колену. – Просто держись подальше от Блэка. Он идиот. – Неправда! – говорит Сириус с оскорбленным видом. Он падает на траву с другой стороны от Ремуса, который тут же теряет возможность сделать хотя бы вдох (кто дал Блэку право украсть весь воздух?). – Ты просто бесишься, потому что твой парень любит меня больше, чем тебя. Что ж, позволь мне напомнить тебе, Эванс, что я первым заполучил его. Он был моим, пока ты глупо отвергала все его приглашения и была слишком заносчива для того, чтобы оценить наши гениальные проделки. – Я все еще не считаю ваши проделки гениальными, – отвечает Лили. – Я думаю, что твои шалости детские, злые, а зачастую, абсолютно жестокие. Мне бы хотелось, чтобы ты не вмешивал в них Джеймса. – Ничего не могу поделать, дорогуша, потому что половина из них на сто процентов придуманы именно им! – Сириус достает что-то из кармана мантии, а затем наклоняется так близко, что его рука касается груди Ремуса, и тот не может сдержать внезапный резкий вздох. Блэк бросает золотисто-фиолетовую коробочку Лили на коленки. – Возьми шоколадную лягушку и прекрати жестоко оскорблять старое доброе имя семейства Блэков. Ты производишь на Ремуса просто ужасное впечатление.***
Жизнь Ремуса перевернулась с ног на голову после того, как он посетил тренировку Джеймса Поттера. В тот день они пошли в Хогсмид, и Ремус обнаружил себя среди группы из шести-семи человек, покупающим конфеты «Берти Боттс», пьющим сливочное пиво и смеющимся так сильно, что трещали ребра. А через пару дней за ужином он указал на недостаток в плане Джеймса по добавлению Рвотного зелья в завтрак Северуса, что вызвало волну уважения как от Джеймса, так и от Сириуса. Внезапно он оказался затянут в водоворот их жизни. Он находил себя, свернувшимся калачиком в гостиной рядом с Джеймсом, Сириусом и Питером, делая домашнее задание и добродушно закатывая глаза, когда Джеймс максимально палевно пытался у него списать. Они рассаживались все вместе в дальней части кабинетов, и Ремусу не приходилось больше оставаться одному на передних партах, если занятия с Лили не совпадали. Он не знает, почему все это происходит: нравится ли он им на самом деле или Джеймс подружился с ним, чтобы порадовать Лили – ему не хочется думать об этом слишком уж много. Хогвартс постепенно становится для него именно таким, каким и обещали родители. И он собирается наслаждаться всем этим, пока может, несмотря ни на что. Кроме того, он не просто попал под влияние Джеймса Поттера, но и обзавелся мужской компанией друзей. Ремус не просто больше не одинок, он проводит большую часть времени с людьми, которые разделяют его интересы, которые действительно ему нравятся и которые, в свою очередь, полюбили его. И самое прекрасное, он почти всегда рядом с Сириусом. Стало очевидно, что Блэк редко бывал где-либо, где не было Джеймса. И было абсолютно невозможно отрицать, что Ремус Люпин окончательно и бесповоротно влюблен в Сириуса Блэка. Он узнаёт, что Сириус – не Сириус, если не искрится дружелюбием; Сириус тактильный до такой степени, что Ремус не уверен, знает ли он вообще, что такое личное пространство. Сириус – это крепкие костедробящие объятия и почти болезненные захваты, как в регби, в которых ты оказываешься в ловушке под ним или поднятым в воздух (и разве можно осуждать Ремуса за те фантазии, которые сами собой появляются в голове?). Сириус – это его руки на чужих руках, его руки на чужих ногах, его руки, перекинутые через плечи; это его голова, устроившаяся у кого-то на коленях, когда они сидят на диване или расположились прямо на полу в гостиной. Ремус, вероятно, мог бы увидеть в этом какие-то особенные сигналы, если бы только Сириус не был таким со всеми, а особенно с Питером и Джеймсом. Черт, Ремус уже потерял счет, сколько раз он видел, как Джеймс и Сириус втискивались на одно кресло, когда комната отдыха Гриффиндора была переполнена людьми. Поэтому он не позволяет себе слишком сильно зацикливаться на этом и убеждает себя, что это лишь значит, что Сириус принял его и теперь видит в нем близкого друга. Он говорит себе, что этого достаточно. Этого достаточно. Ремус не собирается делать что-то глупое и рисковать единственной настоящей дружбой, которая появилась у него за всю жизнь, только потому, что он безумно влюблен и знает, что Сириус – гей. Это не объясняет того, что происходит в субботу вечером в конце ноября. Ремус сидит в библиотеке. Уже поздно, и вокруг никого (и это очень нравится Ремусу, на самом деле, он обожает это слабое освещение и мускусный книжный запах, витающий в воздухе). Библиотекарь занимается какими-то своими делами достаточно далеко, чтобы Ремус мог представить, что он остался один во всем мире, наполненном только словами и красиво выведенными буквами – он уверен, что именно так выглядит рай. Ему нужно написать еще 10 дюймов эссе по Нумерологии, и это абсолютно точно ему не нравится, но он в любом случае постарается ради горячего профессора. Он хочет сосредоточиться, что точно ему не светит в общей комнате в этот поздний час, когда Джеймс и Сириус стоят над душой, а Питер мельтешит между ними, как маленькая нетерпеливая шиншилла. Ремус по уши в работе, его голова лежит на ладони, а локоть упирается в стол, и он даже не подозревает, что кто-то находится рядом с ним, пока его совсем не нежно не толкают в плечо, заставляя вздрогнуть. Подбородок соскальзывает с ладони, и Ремус удивленно вскидывает голову. – Привет, Ремус. Ремус тяжело сглатывает. Сириус выглядит потрясающе. Ремус не перестает удивляться, почему он так хорош в школьной форме – форме, которую каждый день носит каждый чертовый ученик в этой чертовой школе, – и так преступно горяч. Этот раз – не исключение. На Сириусе нет мантии, его рубашка наполовину не заправлена, галстук ослаблен, а две или три верхние пуговицы не застегнуты, открывая взору впадинку между ключицами. Ремус не может описать, насколько сильно хочет провести по ней языком. Глаза Сириуса блестят – он всегда выглядит так, словно вот-вот готов рассмеяться, словно знает какую-то шутку, о которой пока никто не догадывается. Его волосы в великолепном беспорядке. Едва ли не каждый вечер Ремус фантазирует о волосах Сириуса, о том, как он сжимает их в своих пальцах, когда они целуются, или тянет их достаточно сильно, чтобы заставить его стонать. Но он не успевает в полной мере подумать об этом сейчас, потому что, когда Сириус немного смещается и садится на край стола, скрещивая руки на груди, Ремус видит еще больше оголившуюся ключицу. У Сириуса самые сексуальные ключицы в мире, и это самое нелепое утверждение во вселенной. – И о чем ты думаешь, прячась тут один в субботу вечером? – Я так сильно хочу поцеловать тебя. И это абсолютно не то, что он хотел сказать. Ответ, который он сформулировал в голове, был колким и остроумным, он собирался пошутить о необходимости отдохнуть от несмышленых Джеймса и Сириуса, о желании на несколько часов снова превратиться в образованного человека. И он вообще не понимает, как именно за короткое путешествие от мозга ко рту эта фраза превратилась в «я так сильно хочу поцеловать тебя». Нет, конечно же, это правда. Ремус тратит примерно 73% времени каждый день, думая о поцелуях Сириуса. Он просто не должен был никому об этом рассказывать. Уж тем более Сириусу. – Оу, – говорит Сириус, распахивая глаза. Ремус чувствует, как от ужаса скручивает живот. Он открывает рот, словно в попытке втянуть свои слова обратно, но затем Сириус быстро поводит языком по нижней губе, а потом прикусывает ее зубами, как всегда делает, когда глубоко задумывается о чем-то. Ремус всегда находил эту привычку удивительно отвлекающей. – Сириус, я… – Хорошо, – говорит Сириус с легкой улыбкой, пожав плечами. – Хорошо? – Хорошо, – Сириус кивает и смотрит на рот Ремуса. Парень его мечты выглядит немного смущенным и как будто бы действительно говорит: хорошо, Ремус, ты можешь поцеловать меня. Ему срочно нужно ударить себя по лодыжке, чтобы убедиться, что это не сон. (Больно. Похоже, он не спит). – Хорошо, – снова говорит Ремус, потому что он, вероятно, сошел с ума. Смех Сириуса немного нервный. – Какой бы увлекательной ни была эта беседа, Ремус, возможно, нам все же стоит перейти к поцелуям? – Хорошо, – повторяет Ремус. Сириус наклоняется к нему ближе, чем когда-либо, и Ремус видит золотые вкрапления в его темно-карих глазах, прежде чем они закрываются и губы Сириуса нежно прижимаются к его собственным. Это просто легкое прикосновение, длящееся всего доли секунды, прежде чем Сириус чуть отодвигается и выдыхает, опаляя кожу Ремуса теплым дыханием. Ремус до сих пор не понимает, что это происходит на самом деле, что Сириус Блэк действительно целует его в библиотеке Хогвартса, когда Сириус снова сокращает расстояние между ними. На этот раз он более напорист. Он рукой проводит сначала по челюсти Ремуса, а затем обхватывает его шею сзади, полностью удерживая его на месте. Язык – язык Сириуса – мягко пробегается по нижней губе Ремуса. В то же мгновение Люпин вслепую тянется к рубашке Блэка и притягивает его ближе к себе, пользуясь его секундным удивлением, чтобы жадно раздвинуть его губы своим языком. Он целует его крепко и отчаянно, потому что это, может быть, его единственный шанс – он возьмет все, что Сириус позволит ему. На вкус Сириус похож на анис, и, похоже, сам Мерлин научил его целоваться так, меняя натиск прежде, чем Ремус успевает подумать, чего хочет: он целует сначала твердо, затем нежно, а потом грубо и жестко снова, и Ремус рад, что все еще сидит, потому что чувствует, как слабеют колени. Сириус поочередно засасывает губы Ремуса в рот, нежно прикусывая их, проводя языком по зубам, при этом хрипло и едва слышно выдыхая, почти постанывая, и эти звуки спускаются прямо к члену Ремуса. При этом Ремус не сомневается в своих способностях, хотя и сравнивает все, что делает Сириус, с тем, что умеет сам – и ему нравится думать, что звуки, которые тот издает, значат, что он все делает правильно. Сириус все еще удерживает его на месте рукой, сжимая пальцы в волосах на затылке, и Ремус дает ему полный контроль – и, черт возьми, это охренительно горячо. Наконец, они отрываются друг от друга, тяжело дыша, их лица одинаково взволнованные и покрасневшие. Сириус смотрит на него сверху вниз, его глаза темные, взгляд тяжелый, и невозможно оторваться от припухших от поцелуев губ, когда он говорит: – Да уж, Ремус. В тихом омуте… Не теряя времени, он рывком отодвигает кресло Ремуса от стола и хватает его за плечо, чтобы поднять на ноги. Руки Сириуса дергают его за бедра и притягивают ближе, пока Ремус абсолютно дезориентирован. Блэк снова наклоняется к нему, и теперь, когда они оба стоят, целоваться будет намного удобней. Ремус слегка улыбается и закрывает глаза, потянувшись к Сириусу… – Мистер Люпин, вы все еще здесь? – Черт, – бормочет Ремус, отступая и чувствуя, как его лицо заливается краской, – черт. – На мгновение он забыл, что они все еще находятся в библиотеке. – Эм, да, – отвечает он громко несвойственным ему высоким голосом. – Только что закончил. Сириус тихо смеется, его глаза обворожительно прищуриваются – он совершенно не выглядит смущенным. Он наклоняется и быстро касается губами губ Ремуса. – Это дракониха ненавидит меня. Увидимся в гостиной. И уходит. Единственное, на что Ремус способен – в оцепенении рухнуть на свое место.