Пылающее сердце смерти.

POV Кэтрин Гвенер Прошла неделя. Ровно неделя как меня представили всем и в вежливой, тактичной форме объяснили, что мне не доверяют, и я пленница. Меня сильно интересовал вопрос: «Для чего они меня забрали к себе?» То есть они за меня подумали и решили какая жизнь мне подойдет больше? Я такой же трофей? Жертва старческого маразма этого Хозии? Или что? Совершенно не понимаю мотивов, причин. Это не логичное действие. Особенно со стороны бандита. Всю неделю я добросовестно тружусь. Встаю раньше всех, набираю воды из реки в мойку, собираю дрова для костра, стираю вещи, оттираю столы. За семь дней я поняла как легче всего отстирать кровь, когда лучше подходить к мистеру Пирсону со своими предложениями по еде, научилась ловить рыбу, благодаря нашему же повару. Меня все еще с трудом принимали в лагере. Но Мэри-Бет усиленно искала способ наладить со мной контакт. Проводила со мной много времени, рассказывала о людях в лагере, иногда мы даже вышивали вместе. Её дружелюбие изрядно бесило меня первые три дня. Но позже я начала привыкать, и даже стала получать легкое удовлетворение от общения. Мэри-Бет была странной девушкой. Она обожала сочинять рассказы, пыталась писать стихи, часто фантазировала и производила впечатление дамы, которая перечитала множество романов и ждёт своего принца. Но где она его ждала, вы только посмотрите… Мне кажется, ей совсем здесь не место, как и мне. Эти люди держались друг за друга, это точно, но в каждом из них была жестокость, какая-то озлобленность на всё вокруг. И как по мне, каждый из них пытался лишь сбежать от себя самого среди таких же неудачников. Данная мысль мелькнула в моей голове, когда я закончила стирку и присела передохнуть на заслуженный обед. Взяла миску с рагу и села под «своим» навесом. Я же такая же, как и они. Озлобленная, потерянная, просто неудачница по жизни. Что с меня взять? Родителей нет, мужа нет, детей тоже. Была ли я хоть когда-нибудь счастлива? Те годы, которые я провела в спокойствии вместе с дядей, в секунду исчезли стоило ему только направить на меня револьвер. А семья Келли… Одри была для меня чем-то светлым, но что я сделала, чтобы спасти её? Ничего. Просто позволила ей умереть. Надо было не ругаться с местными жителями из-за слухов, не строить из себя недотрогу, а помимо врачевания заниматься и самообороной. Перебороть себя и подлизаться к этому Грею, чтобы он научил меня драться. А я только и делала, что тратила патроны зря, как будто это повышало моё мастерство в стрельбе. Одним только хорошим делом занималась. Училась у одного доктора, который приезжал раз в две недели к нам в Роудс. Случайно наткнулась на него на улице рядом с красивой повозкой. Завязала разговор из любопытства. И он обучал меня, делился знаниями в медицине, брал с собой, когда я могла отлучиться. Да только опять всё испортила я, ведь он влюбился. Как же эти чувства всё портят. Ты думаешь, что наконец-то нашел кого-то, кто понимает тебя, с кем у вас схожи взгляды, а потом оказывается, что ему просто нужен секс. Эта бессмысленная близость на которой все помешаны… но кому это может быть, вообще, приятно? Я поморщилась от нахлынувших воспоминаний, как раз поглощая рагу, и услышала: — Привет. Можно присоединиться? — это Мэри-Бет и тоже с едой. Я кивнула, пережёвывая нежное мясо. — У тебя такое лицо. — рассмеялась девушка и присела рядом. — Такая гадость что ли? Я пока не пробовала рагу. Она поправила свою юбку, затем волосы и только после взяла миску в руки. Такая аккуратная, красивая. Смотрела на меня с улыбкой, пока мои волосы небрежно были завязаны лентой позади, а мелкие пряди то дело и лезли мне в глаза или в рот, края моей юбки испачканы в земле, а верх блузки немного растрёпан и чуть приоткрывает вид на ложбинку. — Вкусно, просто подумала о … змеях. — ответила я, прожевав мясо, и легонько улыбнулась ей. — Я тоже ужасно не люблю змей. Они такие противные. — она скривила недовольную рожицу. — Знаешь, ты большая молодец, так усердно трудишься, и мисс Гримшо от тебя в полном восторге. Она говорит, что никогда еще в этом лагере никто не вставал раньше её, чтобы приступить к работе. Она хихикала, а я лишь мягко улыбнулась ей. Я до сих пор не знаю как реагировать на их похвалу. Отчасти это выглядит так, как будто я маленький ребенок, совершивший немало плохих поступков и теперь мне необходимо заслужить их доверие. А с другой стороны, это просто внимание, и здесь всех хвалили за работу. Я какое-то время смотрела на неё, не решаясь задать вопрос. Но потом подумала… Почему бы и нет? — Мэри-Бет. — обратилась я, и она подняла взгляд. — Чем ты здесь занимаешься? Я пока только поняла, что мужчины у вас… «добытчики». Приносят еду и деньги, но здесь много девушек. И все вы им нужны только для уборки и готовки? Она широко улыбнулась мне, отставив чашку в сторону. — Нет, мы тоже помогаем банде. Я вот, например, карманница. А еще часто проникаю в богатые дома, притворяюсь прислугой и ворую драгоценности. Тилли и Карен…они предпочитают зарабатывать, заманивая богатых мужчин в отель. Кусок моркови едва не застрял у меня в горле, и я закашлялась от услышанного. Отложив миску, я согнулась, пока Мэри-Бет спешила мне постучать по спине. Кусок пролетел всё-таки дальше, и я отдышалась. — То есть, — ещё немного хрипло начала я. — Они торгуют собой? — Нет. Они могут подсыпать сушеные измельчённые грибы им в выпивку. Немного ласк, и потом мужчина уже не в себе, а девчонки их обчищают. Но иногда им может кто-то понравиться, и тут они уже сами решают провести с ними ночь или нет. Понятно, всё-таки ясно кто они. Дамы не самого первого сорта, хоть она и защищает их. Но постойте… — А мне тоже? Тоже придётся этим заниматься? — я испуганно посмотрела на неё. Нет, я не вынесу такого. Они собрали этих девушек для торговли телом? Серьёзно? И меня взяли для того же? А я, дура, думала ещё для чего они меня спасли и забрали. — Кэтрин, никто тебя не заставит. Не пугайся. — кажется на моем лице всё и так было написано, раз она всё же попросила меня успокоиться. — Ты можешь просто, как я, изображать прислугу. Или находить информацию кого можно ограбить любыми иными путями. — Ты же не утешаешь меня? — вздохнула я, немного успокаиваясь. — Я серьезно тебе говорю. — рассмеялась девушка. — Ты чего так разволновалась? — Нет, ничего. — опустив взгляд, я приложила ладонь к ключице. Мне стало так неловко за эту слабость, потому что она смотрела внимательно, глубоко. За такими взглядами обычно следуют вопросы интимного характера или на тему об интиме. — Девочки, мы к вам! — радостный голос Тилли прервал нас, и она вместе с Карен присела рядом. — Ну что, собираетесь бесить ведьму Гримшо своим бездельем, а? Сучки. — смеялась Карен и расположилась рядом с нами. У девушек было явно хорошее настроение. С чем оно связано я понять не могла. Может, они выпили, а возможно сегодня их особо не трогали. С Карен у меня были всё такие же подвешенные отношения. Иногда она меня ненавидела, а порой, как сейчас, не прочь была оказаться в одной компании со мной. Девушка — настроение, большего о ней и сказать нечего. Тилли же держалась в основном дружелюбно. И это как раз одна из тех вежливостей, которые не настраивают против тебя, но и не дает сблизиться. Именно такой формат общения мне был и удобен, отсюда я и прониклась симпатией к ней. Небольшой, правда, так как шлюха есть шлюха. И это вызывает омерзение. Аж ком в горле. — Да, сплетничаем еще без вас здесь. — задорно ответила Мэри-Бет. — Можете не гадать, милые, у Шона слишком маленький стручок. Не благодарите. — хохотала Карэн. Я улыбнулась. Ведь помимо работы, за эту неделю, я успела заметить, что происходит в лагере в плане отношений. Шон и Карен были странными, как по мне. Мне довелось лишь немного поговорить с ним за прошедшую неделю, но стало ясно только одно. Шон — очень грубый, смелый и самодовольный рыжий парень, который по его же словам слишком хорош во всём. Он то и дело цеплял Карен, дразнил её, вечно выводил на эмоции, и обычно это был негатив. Сейчас, глядя на неё и слушая вполуха, я думаю, что ей это нравится. Она оживает, когда говорит о нём, в глазах что-то загорается, начинает активно жестикулировать и громко смеяться. Как будто, так и пытается привлечь его внимание. И пусть он разозлится, она, наверное, и рада. — Карен, всё болтаешь обо мне? — Шон как раз проходил мимо нас. — Дамы. — он склонил голову с ухмылкой на губах. Худой, среднего роста с рыжими волосами и такого же цвета не густой бородой, которая будто отдавала золотом на солнце. У него была ровная осанка, широкий шаг и, честно признаться, красивая улыбка. — Да вот предупреждаю девочек, что ты неудачник в постели, так как природа обделила и размером, и продолжительностью самого процесса. Девушки взорвались смехом, а Шон весь «нахохлился». — Ты просто без ума от меня вот и распускаешь сплетни, чтобы никто на меня не позарился. — Вали уже отсюда, глупый. — закричала Карен и бросила в него кружку. Тот рассмеялся и ловко увернулся, удаляясь от нас. И почему они не могут быть нормально вместе? Симпатия же есть. Я наблюдала за ними с легкой улыбкой на губах, и сейчас они казались мне даже милыми. Обычными людьми без жестокости и грязи внутри, хоть она и лилась из них. Но мне всё также было здесь страшно. Я привыкала понемногу. И даже пыталась их понять, но что такое неделя, чтобы узнать человека, правда? Что, вообще, можно успеть почувствовать к этим людям за такой короткий промежуток времени. Но что странно…я начинала чувствовать. И был один человек, который пугал меня больше всех остальных. — Вчера ночью Артур приехал. Наша Мэри-Бет счастлива? — насмехалась Карен, въедаясь в неё взглядом. Мэри-Бет зарделась, отвела взгляд в сторону его палатки. Но его там не было. Он уехал рано утром. Я видела его. Опять. Опять что-то напугало меня в нём. Прошла неделя, а он оказался единственным человеком, с которым я не смогла поговорить. Не то, чтобы он был в лагере каждый день. С той ночи я увидела его лишь утром. Артур Морган собрался и скрылся на своём коне в гуще леса. А вернулся только вчера ночью. И сегодня, ранним утром, я вышла из палатки и застала его у огня. Он сварил кофе, держал в одной руке охотничий лук, а во второй бодрящий напиток. Вылил остатки и также, молча, уехал. Я не смогла с ним заговорить. Хотела поздороваться. Поприветствовать, как это делаю со всеми. Но не смогла. И я не знаю почему. У меня, как будто, застревают слова в горле, и всё никак не открывается рот. Он кажется таким сильным и пугающим. Как свирепый медведь. — А вы с ним вместе? — внезапно спросила я девушку и внимательно следила за реакцией. Девчонки рассмеялись, а Мэри-Бет закрыла ладонями лицо, смущенно хихикая. — Ну что за глупости? — она посмотрела на меня с широкой улыбкой и какой-то печалью в глазах. — Мне нравится Артур, да. Но он уже давно ни с кем не встречается. И меня он не замечает, как девушку. — Он никого не замечает. — добавила Тилли. — А почему? — внутри грудь прожигало от интереса и любопытства. — Мэри-Бет красивая девушка. Как можно её не заметить? — Артур замкнутый. — заговорила Мэри-Бет, усердно краснея. — Я слышала, как мисс Гримшо говорила нашей Молли, что, мол, Артур такой после смерти его сына и любовницы. — А ещё у него была первая безответная любовь, точнее взаимная, но их её родители разлучили. — добавила Карен. — А где сейчас его сын и жена? — Он не был женат. — поправила меня Мэри-Бет. — Но ездил к своей семье, а потом узнал, однажды, что их убили ради десяти долларов. В сердце что-то укололо. Так сильно и больно. Сжалось всё. — Как жаль… — только и выдавила я из себя. — После этого он стал замкнутым…со слов мисс Гримшо. И больше ни с кем не заводил романа. Так что мне ничего не светит с ним. — Мэри-Бет совсем засмущалась. Карен и Тилли уже успели сменить тему разговора, а я всё думала о Моргане. Его явно любили и уважали в лагере. Часто ругались на него, называя в основном бессердечным. Но как здесь сохранить сердце, если оно изранено таким прошлым? Я посмотрела на его палатку, на столе что-то стояло, рядом бочка с принадлежностями для бритья. Кажется, он силён не только физически, но и духом. — Опять расселись, как в курятнике! А ну быстро за работу! — налетела на нас мисс Гримшо, размахивая полотенцем. Девочки и я вместе с ними подскочили со своих мест и принялись разбегаться, визжа. Я убежала в сторону леса. Мне не было запрещено удаляться от лагеря, но не дальше территории часовых. Поэтому я облюбовала одну небольшую поляну среди леса. Приходила сюда подумать, привести мысли в порядок. Закрыв глаза, я прислушивалась к теплому ветру, обволакивающего моё тело. И чего я так разволновалась? Сердце сильно колотилось после бега, а я всё хотела почувствовать себя свободной. Превратиться в ветер и умчаться куда угодно. Никто бы не смог мне помешать, остановить меня. Я бы стала ветром, поднимая листья, лепестки цветов ввысь, кружа. Глубокий вдох. Выдох. Но все мысли в голове снова занял этот мужчина. Его образ так и стоял передо мной. Кто ты такой, Артур Морган? Мне надо с ним заговорить. Это моя неудача, мой страх навязывают мне мысли о нём. И всё ради того, чтобы я переборола себя. Надо просто с ним заговорить. Я собрала полевые цветы, сделала из них венок и решила вернуться в лагерь. По мере приближения я услышала крик, женский плач и ругань мужчин. Страх сжал мне лёгкие. Побежав изо всех сил, я ворвалась на территорию лагеря и увидела, что кто-то ранен. — Тащи его на стол! — кричал кто-то. Я быстро подбежала к толпе. Артур положил малыша Джека на стол. Рука мальчика была вся в крови, а сам Джек — без сознания. Эбигейл рыдала, гладила его по волосам. — Джек, сынок, пожалуйста, очнись. — Что случилось? — испуганно спросила я, стоя немного позади. — Я так поняла, что Джон поехал учить мальчика стрелять, и там что-то произошло. — с беспокойством рассказала мне Сэди Адлер. — Джон! Ты скотина! Ты во всем виноват! — с криками кинулась на Мартсона Эбигейл. Тот схватил её, удерживая в объятиях, стараясь предотвратить её удары. А она всё кричала и плакала. — Надо бы к врачу его, но в Роудсе он не всегда бывает. — заявил Артур. — Пустите меня. — пробилась я сквозь толпу и подошла к лежащему на столе мальчику. Пуля попала ему в плечо. Рана казалась неглубокой, я внимательно осмотрела, крепко держа руку и склонившись над ним. — Что ты делаешь? — паниковала Эбигейл. — Мне нужны бинты, что-нибудь похожее на щипцы, самогон и припарка из трав. Пуля неглубоко вошла. Мы вытащим, обработаем и мальчишка выживет. — выпалила я, поднимая голову. Артур, стоя напротив, внимательно смотрел на меня. Его голубые глаза были сосредоточены на мне. — Ты точно знаешь что делать? — лишь спросил он. — Да. Но мне нужна ваша помощь. — мой голос дрогнул, пока я зажимала рану мальчику. — У меня есть бинты, с инструментами решу вопрос. — ответил он и тут же крикнул. — Штраус, бегом к телеге с медикаментами, тащи тот ящик, что я недавно привез. Хозия, сделай припарку как скажет мисс. С меня травы. Морган быстро раздал указания, и через минуту у меня был подготовлен самогон, длинные щипцы, они, конечно, были ужасно неподходящими и неудобными, но нужно было быстро работать хоть чем-то. Я сразу вспомнила наши с врачом занятия, когда он забрал меня на заказ к раненому мужчине, которого подстрелила ревнивая жена. Мы вытаскивали дробь, а здесь всего лишь пуля. Но руки все равно тряслись, ведь передо мной лежал ребенок. На секунду мне даже показалось, что это Одри, моё славное и милое дитя, но я сморгнула образ. Мне нужно оставаться спокойной. Мне удалось довольно быстро подцепить пулю щипцами, надавить и вытащить её. Благо калибр небольшой, иначе бы мальчику не так бы повезло. Я обработала рану, прижгла её не только самогоном, но и сварившейся мистером Мэттьюзом по моему рецепту припаркой. Через некоторое время Джек был уже аккуратно перевязан и перенесён в кровать Артура в палатке. Я даже не успела понять что произошло. Во мне было столько страха, что я не замечала этой огромной толпы позади, рёва и крика Эбигейл. Испачканных рук в крови ребенка. Был только мальчик и Артур, который быстро снабдил меня всем необходимым. И вот я стою в его палатке, смешиваю настойки, чтобы привести Джека в себя. Работаю за тем столом на который смотрела сегодня час назад. Обычно у мистера Моргана палатка открыта, но сейчас, специально для Джека, он опустил ткани со своего шатра, закрывая мальчика от лишнего внимания. — Мисс Гвенер, что-то нужно еще? — услышала я перепуганный голос и посмотрела на вошедшего. Это Джон Мартсон. Заглянул в палатку и посмотрел на меня, а затем на сына. — Что произошло? — спросила я его и продолжила приготовление лекарств. Мартсон зашел внутрь и присел рядом с сыном на краешек кровати. — Он просил научить его стрелять. Долго упрашивал меня, всё говорил…что хочет стать стрелком. Сегодня я сломался, уступил ему. Мы поехали к скалам, я показал как обращаться с оружием. Он даже смог попасть в одну бутылку… Но очередная пуля отрикошетила и… Он держался. Пытался не заплакать, сжимая ладонь сына. — Эбигейл права. Лучше бы я не брал его. Я не отец. Умею только разрушать. — Мистер Мартсон. — я закончила и сделала компресс мальчику. — Вы отец, и всего лишь учили его мужскому делу. Так, — кивнув на рану. — в жизни происходит порой. Но он поправится. Ничего критичного нет. Я поднесла тряпку к носу мальчика, слегка мазнула по краям ноздрей и вискам. Нос ребенка сморщился немножко, а затем он медленно открыл глаза. — Джек! Джек! — выдохнул Джон. — Он открыл глаза! — радостно воскликнул мужчина и посмотрел на меня. — Он больше перепугался крови. Пуля неглубоко вошла. Не каждый в конце концов, может похвалиться первым ранением в пять лет то. Ему же скоро пять? Джон смеялся, но я заметила как его глаза наполнились слезами. — Да. Ему скоро пять. — счастливо ответил Джон. — Джек, сынок, ты держись. — Па… — еле как прошептал мальчик. — Ему не стоит сейчас много разговаривать. — произнесла я, наблюдая за тем, как отец сжимает здоровую руку сына, светясь счастьем. — Присмотрите за ним, я пока сообщу вашей жене, что он пришел в себя. Стоило мне только сделать шаг к выходу, как Джон схватил меня за руку. Неожиданно. Даже напугал меня… едва не вскрикнула. — Мисс Гвенер, я до конца жизни обязан вам буду. — в сердцах произнес он — Вы наша спасительница. — Да глупости. Все нормально. — мягко улыбнулась я и всё -таки вышла. Солнце потихоньку уже опускалось за горизонт. Я тяжело вздохнула и только сейчас нормально посмотрела по сторонам, на себя. Юбка моя была в крови, руки пахли травами и настойками, на локтях остались разводы. А ветер всё такой же теплый. — Мисс Гвенер? — это Эбигейл. Стоит, вся осунулась, испуганная. — Он очнулся. — только и удалось мне сказать. Она крепко обняла меня, сжимая руками. — Вы ангел! — получив поцелуй в щёку от неё, я проследила за Эбигейл взглядом. Женщина вбежала в палатку и снова разревелась. Интересно…каково быть матерью? Наверное, ужасно страшно. Если мне было так боязно за него, что тут говорить про родителей. Но утешает здесь только одно. Мне не удалось спасти Одри, но я смогла помочь этому мальчику. Пока я рассматривала землю под ногами, шум усиливался. Я снова возвращалась в реальность и начала слышать остальных. — А как Артур оказался с ними? — узнала я голос Дядюшки. — Морган мимо проезжал тех скал, возвращался с охоты. — ответил Чарльз. Охотник. Я подняла голову и встретилась с ним взглядом. Артур стоял под деревом, облокачиваясь на него, курил сигарету. Он был спокоен. Рационален. Уверен. И сейчас он смотрит на меня, а у внутри всё сжимается. Так страшно… Аж щекотно. — С вами всё в порядке, мисс Гвенер? — я повернула голову, ко мне подошел Хозия Мэттьюз. — Да. — кивнула я. — Мне необходимо помыться, привести себя в порядок. Хозия окинул меня взглядом и улыбнулся как-то по-отцовски. — Откуда вы знаете как оказывать такую помощь? Разве женщин учат врачеванию? Я хмыкнула. — Я встретила темнокожего врача. Знаете, чернокожие, они не так привередливы к этим стандартам, что женщин не стоит обучать таким профессиям, как врачевание и прочее. Так что считайте, что мне повезло. — Нет, мисс Гвенер, это нам повезло. — ответил Хозия. — Врач нам точно пригодится. Добро пожаловать в банду. Что, простите? Он похлопал меня по плечу, а затем развернулся и пошел прочь. Он сказал… Добро пожаловать в банду? — Индейцы говорят, что тот, кого спасли от смерти, навсегда будет связан со своим спасителем. — Чарльз Смит подошел ко мне и дал миску с фруктами. — Теперь ты с Джеком связана. Я, молча, приняла чашку и в первый раз увидела, как этот мужчина улыбнулся мне. — Ты молодец. — заключил он. Артур докурил сигарету, бросил окурок и медленно удалился. Ушёл…снова он ушёл.