Пылающее сердце смерти.

POV Кэтрин Гвенер Смерть всегда подкрадывается тихо. Мы же знаем, что она придет рано или поздно за каждым из нас. Осторожными, глухими шагами приблизится к тебе со спины именно тогда, когда ты будешь наиболее счастлив или угнетен проблемами настолько сильно, что прекратишь замечать все вокруг. А она будет позади стоять и дышать тебе в затылок, вызывая эти странные ощущения тревоги, что всплывают на ровном месте. И будет ждать. Ждать нужной секунды, чтобы резко замахнуться и отсечь тебе голову с кривой ухмылкой на губах. Мы знаем, что она придет за нами. Это простая истина жизни, но… Когда приходит смерть, всегда так больно. И даже, если ты ее ждал, даже если тебе скажут точную дату и время, ты никогда не будешь готов ни к собственной кончине, ни к потери родственника, друга или товарища. Что бы ты не сказал… Все это ложь и обман. Ты можешь горделиво вздернуть подбородок, посмотреть ей в глаза с дорогой сигарой в зубах, с сильным взглядом и пренебрежением, но там внутри, в самой глубине тебя что-то задрожит, и в итоге ты поймешь, что не готов, и все произошло неожиданно. Это всегда больно. Принимать факт смерти — больно. Я не общалась близко с мистером Штраусом. Ежедневная банальная вежливость всего лишь. Но как странно мне сейчас стоять у его стола, смотреть на его аккуратные записи в книге и понимать… Этого человека больше нет. И никогда уже не будет. Ты уйдешь, и что останется после тебя? Записи и старое никому не нужное барахло? Для этого ты жил? Ради мертвых вещей, не несущих смысловой нагрузки, жил ради гонки за бездушным металлом? Серьезно? Так жутко, что внутри все холодеет, пронизывая до самых костей. Я видела смерть, своими же руками убила двоих, но только сейчас я понимаю, что это, действительно, страшно. Что мертвецы оставляют после себя? Кто-то их запомнит? Будут ли хранить о них память, таким образом обеспечивая вечную жизнь? Нет. Даже, если захотят помнить, им не позволит тело, их мозг не сможет вечно помнить тебя таким, каким ты был. Твоя голова все равно искажает со временем воспоминания, приукрашивая там, где не надо. И помнят уже не тебя, а придуманный образ. Тогда зачем они жили? Где найти ответ? А что станет с убийцами? Я — убийца, или просто оборонялась, защищала себя? Есть разница? Мне, кажется, что нет. Я такая же, как они… Поднимая взгляд на лагерь, я вижу перед собой не думающих о подобном людей. Кажется, они считают это нормальным. Утраты, жертвы…неужели они так легко все это переносят? Это что, разве человечно? Вздохнув, я взяла книгу и, сверяя записи с количеством тоников, начала раскладывать их в небольшой ящичек. Может быть не все так страшно, как я думаю? И человеческая жизнь, на самом деле, не стоит ничего. Но как же слово Господа? К чему все эти заповеди? Существует ли, вообще, он? — Доброе утро. — поздоровалась со мной Мэри-Бет, отвлекая от тяжелых мыслей. — Доброе утро. — вяло улыбнулась я ей. Девушка прошла мимо палатки Артура, бросая взгляд на его стол. Морган, как обычно, отсутствует. Он большую часть своей жизни проводит вне лагеря. Вроде вот он, сидит с тобой у костра, а через пару дней, мог уехать, и ты понятия не имеешь, неделю его не будет или всего несколько дней. Не при таких обстоятельствах я хотела оказаться ближе к нему, но меня все же радует, что теперь мы — соседи по палаткам. Это как-то приятно, что он по правую руку от меня. У него телега с боеприпасами, а у меня с лекарствами. Он ведет учет, я тоже. И вроде как что-то общее у нас появилось, хоть и разнится смысл. Смерть и жизнь. Оружие и лекарства. Честно говоря, я в смятении. С каждым днем, который я провожу среди этих людей, больше всего я желаю сблизиться с ним. Меня необъяснимо сильно тянет к нему. Я никогда еще не испытывала этого неудержимого, неконтролируемого желания коснуться другого человека. Прикоснуться к мужчине. И никогда не жаждала прикосновений от другого человека в ответ. А здесь хочу…хочу, чтобы его ладони, сильные руки держали мои. Так страстно желаю ткнуться ему носом в грудь, вдохнуть его запах. И ощутить эту адскую смесь из волнения…дрожи и непонятного чувства умиротворения. Как такое возможно: чтобы тебя трясло и успокаивало присутствие одного единственного мужчины одновременно? Это, вообще, нормально? Кажется, у меня совсем нет ответов на все эти вопросы. А с кем поговорить об этом я не знаю. Мэри-Бет не подходит, она влюблена в него. А я? Влюблена? Наверное, это оно и есть? В книгах часто пишут об этих странных чувствах, которые тебя запутывают с каждым разом все больше и больше. Только вот потом выясняется, что дамочки путали это со страстью и оказывались в одиночестве с вдребезги разбитым сердцем. Но я же умнее, не так ли? Я понимаю, что это простое притяжение, которое возникло на почве страха и желания найти среди незнакомцев хоть какую-то опору. Как я могу влюбиться в этого неизвестного мне мужчину? Что я знаю об Артуре Моргане? Он сильный. И не только физически, хотя это первая мысль о нем, которая появляется в голове. Скорее всего она рождается, благодаря, его телосложению. Просто он похож на настоящую скалу: широкие плечи, высокий рост, сильные руки и цепкий взгляд. Морган представляет собой гору, только в человеческом обличье. Колючие глаза, жестокие слова. Но он здесь, среди этих людей. Каждый свой день, который он проводит тут, не проходит без того, чтобы он бы не поговорил с членами банды. Выслушивает их, исполняет просьбы, помогает в делах, всегда приносит какую-нибудь еду, вкладывает деньги в общий ящик. И так страстно выражает свое недовольство, если видит сильную угрозу. Разве это не делает его добрым? Внимательным? Чутким? На столе у него фотографии родителей и, видимо, дорогой ему девушки. Разве это не говорит о том, что он хранит в себе любовь к этим людям? Он человек, который верен «своим». Он человек, который помнит прошлое. Мужчина, потерявший сына и дорогую женщину. Закрывая железный ящик с тониками на замочек, кажется я, наконец, понимаю. Что вполне достаточно знаю о мистере Моргане, чтобы в него влюбиться. Так я… — Артур! Я вздрагиваю и поднимаю взгляд. Между моей телегой и своей стоит Морган и встряхивает руками. Кажется, он не так давно умылся. — Чего тебе, Билл? — спокойным голосом спросил он мужчину. А я только сильнее сжимаю ящик с тониками. Вонзаю пальцы в твердую поверхность и хочу сломать их, потому что я… Да. Я. Кэтрин Гвенер. Настоящая дура. Легкая рубашка местами намокла и теперь прилегает к его крепкому телу, очерчивая рельеф мышц. Он идеально сложен, у него красивая шея, прямой нос и притягивающий разрез глаз. А этот голос. С хрипотцой, не сильно громкий, но стойкий голос. Прикажи он, сразу захочется выполнить его указания. Почему лидер Датч, а не Артур? Это как-то глупо. Все всё равно сначала идут к Артуру, а потом уже к Датчу. Все всё равно слушают Моргана, так почему он не главарь этой банды? Я поняла, что прослушала их разговор, только когда Артур посмотрел на меня. — Мисс Гвенер. — коротко поприветствовал он меня. — Мистер Морган. — на выдохе ответила я, но сморгнула это тянущее, мучительное чувство внизу живота. — Не поможете мне поставить этот железный ящичек в телегу? Он оказался крайне тяжелым. Я неловко улыбнулась ему, а он пару секунд смотрел то на меня, то на указанный мною предмет. И лишь пожав плечами, приблизился к столу, вставая напротив. Чертово дыхание сбивается, когда он касается ручек ящика, задевая мои пальцы. Оброс. Такой милый. Артур с легкостью поднял его и прошел к телеге, ставя на положенное место, а я невольно пошла за ним и облокотилась о край повозки, наблюдая. — Неделя прошла, мистер Морган. — легко улыбаюсь ему. Она сама так и лезет из меня, эта дурацкая, глупая, неуместная и выдающая меня с потрохами улыбка. Артур провел ладонью по своей щеке, встречая мой взгляд. — И как отношения с Калипсо? — задал он вопрос бесцветным тоном. — Она слушается меня. — ответила я и сделала шаг ближе к нему, стоя теперь напротив. Тень падала на заднюю часть повозки, и она располагалась так, что большая часть лагеря здесь нас не могла увидеть, если только кто-то не будет идти от реки. Это придает какой-то момент интимности, как будто, за нами сложно наблюдать, и мы специально скрылись от их любопытных глаз. Точнее, я его похитила. Смешно. Я — хрупкая, тощая девчонка. Украла себе грозного и сильного бандита. Улыбнувшись, я подняла взгляд и посмотрела в его голубые глаза. — Спокойно идет за мной, ест с рук, я даже залезала на нее, она не скидывала. — почему-то голос подвел, и я стала говорить тихо. Боже, как я хочу коснуться его. Мой взгляд прошелся по его подбородку: у него небольшой шрам, как будто, зверь какой-то ранил его. Но это совсем не портит мужчину… Щетина и пухлые губы, которые он может легко превратить в тонкую линию, когда злится и поджимает их, хмурясь. Мужественный нос и … эти глаза. Какой же ты красивый… Сердце предательски сжалось, вызывая глухую, тупую боль. Я взорвусь, если он сейчас не коснется меня. Легкие сдавило и дышать так трудно, а ком чего-то ноющего идет к глотке. Остановите это, пожалуйста. Он не отводит взгляд, изучает мои глаза. А я, словно, нараспашку. Будто, опять голая перед ним. Только мне теперь это нравится куда больше, чем в первый раз. Кажется, ему тоже нравится. Артур уперся ладонью о край телеги и немного склонил голову, оказавшись ближе. Между нами еще приличное расстояние, но у меня такое ощущение, что он стоит вплотную. И обжигает меня собой. Я что-то говорила? Он ответил мне? Я совсем не помню. Губы предательски пересохли, и я поспешно облизала их, а он проследил взглядом. Мурашки дошли до затылка, и я шумно выдохнула. Я так не могу. Я не могу. Делая последний шаг, преодолевая это ужасно длинное-короткое расстояние между нами, я хватаю его за воротник рубашки и тяну к себе, врезаясь губами в его. Разряд чего-то сильного, сбивающего с ног, что они подкосились, пронзил меня изнутри. Его губы приоткрылись, целуя меня в ответ сразу же, словно он знал, что я сейчас сломаюсь. И под этой сладкой негой, ничего не соображающим мозгом, я могу только прислушиваться к этим томящим чувствам и едва ощутить сознанием, что его руки на моей талии. И он так сильно прижимает меня к себе, терзая мои губы, что мне остается только таять. Растворяться в нем. Артур… — Кэтрин, ты слышишь меня? — вдох полной грудью, и я мучительно медленно моргаю. Морган все также упирается рукой о телегу и смотрит на меня. Черт. Фантазии, как наяву. — Прости, я задумалась. — вздохнула я. — Я говорю, что раз она уже привыкла к тебе, то сейчас мы можем продолжить. — ухмыльнулся он. — Переодевайся, я буду ждать тебя у лошадей. Правда? Он, действительно, продолжит уроки со мной? — Ты серьезно? — не удержалась я и спросила вслух. — Да. Я жду. — бросил он мне и обошел, задев легонько плечом. А я, как дура, разулыбалась. Не знаю откуда появилась эта энергия во мне, но я поспешно переоделась в штаны с рубахой, быстро собрала волосы и побежала к нему. Не на урок езды, не к собственной самостоятельности и к силе, не к новым навыкам, приключениям. Нет. К нему. Грудную клетку распирало от волнения, предвкушая такую жалкую близость с ним. И это чувство стало сильнее, стоило увидеть его возле своего жеребца, его… складывающего припасы в седельную сумку. — Я здесь. — бодро оповестила я, приблизившись к Моргану со спины. Он бросил на меня короткий, небрежный взгляд и что-то похожее на согласие промычал под нос, а затем оседлал коня и выжидающе посмотрел. Когда он смотрит, я теряюсь. Правда. Голова становится такой пустой, я пропускаю все слова мимо ушей, ведь он видит меня. Он смотрит на меня. Когда Артур протянул мне руку, чтобы помочь взобраться на его коня, я охотно сжала его ладонь. У него такие длинные пальцы и сильная хватка. Я поместилась в седле спереди, и теперь спина пылала от его близости. Еле как мне удалось подавить это желание немного откинуться назад, чтобы ощутить этого мужчину, потонуть в его объятиях. А когда он коснулся поводьев, внутри меня вспыхнуло это неуместное желание запищать от восторга. — Как ваш день, мистер Морган? — весело спросила я, когда мы отправились в путь, Калипсо шла за нами, а я буквально увидела этот мир в новых красках. Таких пугающих, но ярких, что ты готов задохнуться от восторга. — Мой день? — в его голосе слышна насмешка, и скорее всего он считает меня таким наивным и глупым ребенком, но как здесь можно удержаться? Вы бы удержались? — Ваш, да. — я не переставала улыбаться и едва повернула голову, чтобы попытаться увидеть его, скушать глазами хоть частичку его тела. Он так близко… Я могу почувствовать его дыхание, могу раствориться в нем. — Обычный день. Зануда. — Разве у такого мужчины, как вы, могут быть обычные дни? — прикусив губу, я едва зажмурилась от солнца, что светило на нас, стоило нам покинуть небольшой лес. — Это какой же я мужчина? — и хоть он спокойно спрашивал, было сейчас что-то веселое в его тоне. Едва уловимое, невесомое веселье и интерес. — Такого… много путешествующего. — я посмотрела вперед, скрывая свои раскрасневшиеся щеки. — Сильного, интересного, загадочного мужчины. Необъяснимое тепло окутало мое тело, от некой смелости, от этого постыдного чувства за храбрость так открыто с ним говорить, будто, я очередная девка с салуна, что заманивает его сладкими речами в свою постель. — Ты с кем-то меня спутала. — с легкой улыбкой ответил он. — Ни капли. — весело отрицала я. — Ты, Артур, настоящая загадка. — Эти слова являются благодарностью за предстоящий урок или я могу смело задать вопрос о том, что тебе нужно? Так нахваливаешь, как будто, попросишь меня сейчас оказать тебе услугу. Я не удержалась и заливисто рассмеялась. Это чувство счастья так и выплескивается из меня волнами. Мне просто хочется наполнить мир своей радостью, и я ничего не могу с собой поделать. — Какая корысть. — с напускным возмущением проговорила я. — Разве я похожа на такую женщину? — Тогда ты точно меня с кем-то перепутала. Я еще тихо смеялась, когда бросила свой взгляд на его ноги. Крепкие, сильные, как и весь он. И прежде, чем я поняла, что делаю, коснулась его бедра ладошкой. — Ты прижимаешь ноги к бокам, чтобы конь пошел, верно? — этот вопрос, скорее всего был оправданием моим действиям, хотя оправдание это не особо сильное. Какое-то время он молчал, но потом его правая ладонь коснулась моей талии, и он провел ей под грудью, сжимая меня и удерживая. — Верно, сегодня ты этим и займешься. — он такой сдержанный и собранный. Почему он настолько безразличен ко мне, когда все мое тело отозвалось на такое, на самом деле, простое прикосновение. А стоило ему прикоснуться к моей ноге, чтобы показать как, то я окончательно потеряла голову, приоткрыв губы и захватывая воздух сильнее, от переполняющий истомы. — Понятен принцип? — уловила я его голос. — Да, Артур.- наверное, он заметил мое волнение и поэтому так скоро прервал наши прикосновения. А мне пришлось собрать всю свою волю в кулак, чтобы не застонать от разочарования. Его руки созданы для того, чтобы быть на мне. Дыши, Кэтрин. Вдох, и я закрываю глаза. Еще один такой же вдох, и урок уже оказывается пройден. Время пролетело в одно мгновение, я даже не заметила как мы добрались и приступили к занятию, будто, все резко оказалась в густом, плотном тумане. Такое все неясное, в этих размытых, пугающих очертаниях. После его открытых и смелых касаний, я только и могла, что думать об этом поглощающем ощущении страсти и обожания. В голове рождались различные картины: одна откровеннее второй. И ты, как идиотка, заливаешься краской, когда он сосредоточено объясняет как управлять лошадью. Что-то всё же у меня получалось, несмотря на мою рассеянность и желание бросить все, только лишь бы провести этот день с ним в отдыхе и в наслаждении друг другом. И вот я уже вроде как пробую галоп, а через несколько секунд лежу на земле с ушибленной головой. А все только по причине невнимательности и необоснованного страха, что лошади тебя ненавидят. Будто, они просекли, что я использую их, лишь побыть с ним наедине. Его крепкие пальцы сжимают мои плечи, и он смотрит в глаза. — Точно ты в порядке? — решил перестраховаться Артур. Конечно. Конечно да, только не отпускай меня, пожалуйста. Но в ответ я молчу и всматриваюсь в него, голова раскалывается: тысячи игл вонзились мне в затылок, все онемело, и этот звон в ушах мешал. Мне хотелось, чтобы боль ушла как можно скорее, пусть даже придется раскроить мне для этого голову. Мои ладони коснулись его локтей, я провела руками по его плечам и сделала шаг ближе. Дай мне тепло. Стоило его обнять, вдохнуть в легкие яд Моргана, и я расплакалась. И не могу объяснить, что это за слезы: радости или боли. А он крепко обнял, поглаживая, пока я собирала в гармошку ткань его рубашки. Сжать. Сильно и крепко удерживать его тепло на себе. Только это мне сейчас необходимо. Но Артур отвел меня в тень, устроил на матрасе под деревом, налил воды. Сделал все, чтобы боль прошла. Он даже что-то говорил мне, совсем неважное, и я не слушала. Лишь наблюдала за его губами, как загипнотизированная. Я лишилась рассудка окончательно, да? Он стоит напротив, поправляя шляпу, что-то рассказывает о лошадях, пока мой взгляд бродит по его фигуре. — Артур, а давно у тебя не было женщины? Ну и зачем, Кэт? Зачем ты это спросила, чугунная твоя голова. Вот теперь точно лишилась рассудка, да. Он даже замер, точно не ожидая подобного от меня. Буквально пару секунд на его лице жило удивление, но после Артур усмехнулся, почесав себе нос. Его глаза впились в меня, рассматривая, проникая в самую глубь, пока мое тело покрывалось мурашками. — Как это относится к лошадям? — насмехался он надо мной. — Никак. — честно ответила я, но нужно срочно что-то придумать. — Так значит, давно не было? Покусывая губы от волнения, чувства стыда и жгучего интереса, мои щеки начали пылать, когда он улыбнулся мне в ответ на вопрос. Я резко опустила взгляд в землю, рассматривая как легкий ветер терзал траву, а она прогибалась под ним. Подчинялась без лишних вопросов, принимая то направление, которое задавал ей ветер. Я эта самая травинка. Такая же безвольная. — Давно. — донеслось до моих ушей, и я широко улыбнулась, так и не решившись поднять взгляд на него. Ответил. — И не хочется? — зачем я это спрашиваю? Мне что, недостаточно стыдно? — А есть предложения? — его голос стал каким-то бесцветным, но не только его интонация, сам вопрос также заставили меня поднять взгляд на мужчину. Артур наблюдал за мной с снисходительной усмешкой. Смотрел свысока, поэтому горло начало саднить от досады. Прекрасно, Кэти. До этого дня он считал тебя просто тупой, сейчас же к тому же еще и шлюхой. Тупой шлюхой. Да, я иду к успеху. Определенно. Подскочив с места, я принялась собирать вещи, усиленно стараясь избегать с ним зрительного контакта, чтобы не сгореть от стыда. — Нет, конечно, никаких предложений. — выдавила я из себя и выронила бутыль с водой. — Что ты делаешь? — с улыбкой в голосе спросил он, пока я, тихо ругаясь, все-таки подняла бутыль и выпрямилась, держа в охапку еще и матрас. — Мне стало внезапно лучше, продолжить урок не смогу, но поехать самостоятельно на Калипсо до лагеря хочу. Медленно так, совсем без спешки, да и пора нам, верно? — на одном дыхании протараторила я, уверенно шагая к лошадям. Артур был в полном недоумении, но возражать не стал. Весь обратный путь я прошла на Калипсо, что не может вызывать у меня чувство гордости за себя, но только вот, перебить этот стыд от моих дурных, озабоченных вопросов, оно вряд ли сможет. Морган был позади, следил за мной и поведением лошади, а я лишь жмурилась из всех своих сил. Ведь я такая дура. Мне так стыдно. Что, вообще, это было со мной? Еле как пережив обратный путь, я уже собралась поспешно распрощаться с Артуром, привязывая поводья к коновязи. Но тут мой взгляд скользнул по его почему-то теперь такому веселому лицу. — Что? — растерянно спросила я. Ведь он улыбался, что-то вытаскивая из седельной сумки. — Хороший урок получился. — ответил он с наглой улыбкой, отчего я раскраснелась еще сильнее, чем обычно. — Неплохой. — процедила я сквозь зубы и быстро ушла от него подальше. Слишком много уж его в моей голове. Надо держаться от него подальше.