2237: Призраки Фаэтона

      Ван Ибо не выспался. Всю ночь ему снились чьи-то красные глаза с широкими зрачками, тяжёлыми веками и совершенно гипнотическим взглядом. Потрясающая красота! Он тонул в этом взгляде, словно в омуте, и никак не мог выбраться, а сбежать очень хотелось. Ван Ибо чувствовал, что теряет себя. Странное ощущение тянуло и томило, требовало выхода, но сладостью плена притягивало и не отпускало. Неясному стремлению во сне он противился всеми силами, пока, наконец, не выбрался на волю. Напрасно. На него немедленно накинулись химеры. Кровавый бой затянул с головой. Рядом с ним плечом к плечу встали верные товарищи, но даже все вместе они не могли одолеть тварей. На место убитого монстра выходили ещё два, и битва возобновлялась. Раз за разом Ван Ибо приходилось отражать атаки и спасать соратников. Сон казался бесконечным.       Его пума тоже всю ночь вела себя крайне беспокойно. Она ворочалась, суетилась. Во сне Ван Ибо чувствовал, как Ванцзи скрёбся когтями внутри его головы, будто в один момент просился выйти, выпрыгнуть, а следующий — забирался дальше в его сознание, скрывался в неясных мыслях. Аватар словно никак не мог до конца определить свои желания.       Спал Ван Ибо в эту ночь нехорошо, проснулся совершенно измученным. Потому и настроение у него случилось хуже некуда. Однако утренние процедуры прошли согласно за многие годы выработанному плану. Зарядка, душ, завтрак, проверка поступившей почты — всего этого он почти не заметил.       Система оповещения гигаполиса на экране его рабочего интерфейса обновилась прогнозом погоды, информационная лента вывесила последние новости. Жизнь города шла своим чередом, комкая ночные кошмары своих жителей размытыми образами. Противиться общим настроениям Ван Ибо не стал — затолкал рождённые сновидениями неясные тревоги глубоко в подсознание. День обещал быть крайне напряжённым — не стоило отвлекаться от важного. Хороший настрой. Жаль, поддерживать его у Ван Ибо получилось лишь отчасти.       Утренний Пекин встретил толпами вечно куда-то спешащих людей. В человеческом облике либо же в образе аватаров, горожане проносились мимо него и только досадливо морщились, случись им неаккуратно задеть друг друга. Многоэтажные строения тянулись высокими крышами к самому куполу и глядели на прохожих с безразличным презрением. Весь мир, казалось, жил только для себя, хотя каждый человек непременно замечал рядом идущего, особенно если тот попадался на пути.       Город кипел энергией, но всё это ощущалось Ван Ибо невозможно далёким. Огромные сооружения, бессчётные массы людей заполняли собой пространство и чудились безликими. Даже голосов у них не было. Звуков внутри городских стен будто бы не существовало. Оставался лишь приглушённый шум. Так реализовывалась одна из важных этических норм, созданная гигаполисами: люди были вынуждены жить все вместе, однако каждому по-прежнему требовалось личное пространство. Необходимо было создать хотя бы подобие уединения. Сложно, но даже в муравейнике можно услышать тишину, а технологии двадцать третьего века могли похвастаться и не такими разработками. Когда человек находился на улице, он хорошо слышал только тех, кто был рядом с ним, остальные звуки искусственно приглушались многочисленными «со́тами» — столбообразными сооружениями с ячеистой конструкцией. Соты не только поглощали звуки улицы, но и впитывали в себя солнечный свет. Ночи в гигаполисах никогда не случались особенно тёмными, но даже неясные сумерки соты с успехом рассеивали накопленной энергией.       В общем, жизнь внутри городских стен многочисленные общественные и коммунальные службы старались сделать максимально приятной. Даже температура воздуха внутри купола гигаполиса искусственно поддерживалась в комфортных значениях. Сперва казалось практически невозможным совладать с палящими лучами взбесившегося Солнца, однако плотная озоновая завеса над городом с успехом справлялась с задачей. Более того, небесное светило здорово помогало — человечество обратило в пользу даже его неуёмный жар. На солнечных аккумуляторных батареях работали все приборы и механизмы. Неудивительно, ведь с подзарядкой проблем не возникало.       — Вчерашний релиз лёг, как влитой. Перья поправил знатно, даже форму когтей удалось перекроить, — мелодичный баритон выдернул Ван Ибо из созерцательной задумчивости.       Трое парней активно обсуждали вышедший апдейт биотического чипа и не смотрели по сторонам. Ван Ибо даже пришлось посторониться, чтобы не столкнуться с миловидным юношей лет шестнадцати. Привлекательный тонкой красотой, он ступал по тротуару, словно танцевал, а речь его лилась сладкой песней.       «Сколько же на тебе модов, парень?» — Ван Ибо сокрушённо покачал головой.       Ребята настолько углубились в собственную беседу, что не замечали никого вокруг.       — Пхах, когти? Ты этот мод тоже скачивал? Он же не ложится на баффы глянца. Или ты свой клюв на завтрашней гидро-пати собрался без него выставлять? — второй парень был значительно крупнее и шире в плечах. Гипертрофированные грудные мышцы поигрывали глянцевыми переливами при каждом шаге. Под слоем полупрозрачной ткани рубашки невозможный для шестнадцатилетнего пацана рельеф смотрелся почти смешно.       — Нафиг мне глянец, если у меня пух прошит шелкографией? — первый парень насмешливо фыркнул.       — Это ж бабский мод? Ты зачем его поставил? — третий юноша казался более натуральным, но и тут не обошлось без косметических модификаций. Волосы, лицо, торс, длина рук и ног, даже ягодицы были явно «подправлены». Стопы опускались на землю с уверенностью небесного хищника, а взгляд пронзал окружающих ледяным презрением.       «Коршун или орёл?» — Ван Ибо походя угадал гибрида юноши.       — Почему нет? Он спаян получше глянца, да и эффект даёт более устойчивый, — на своего величавого друга миловидный юноша — явный гибрид на лебедя (странный выбор аватара для парня) — глядел менее вызывающе.       — А-ха-ха, особенно по утрам! Та ещё «устойчивость»! Моя сеструха хуже болотной выдры выглядит, пока не приберёт себя! Ха-ха-ха! — крупный парень, гибрид с мустангом, раскатисто расхохотался.       — Ничего подобного! Утром иногда бывает… — возмутился первый, но продолжение беседы Ван Ибо уже не услышал.       Компания скрылась за фасадом лифтинговой кофейни.       «Даже кофе без присадок практически не найти, что же говорить о людях? Модификации на каждом шагу», — Ван Ибо тяжело выдохнул. Было только утро, а он уже чувствовал себя безумно уставшим. Тяжёлый сон по-прежнему давил на сознание, но дело было не только в нём.       Ощущение нереальности происходящего преследовало Ван Ибо уже довольно давно. Он смотрел на современный ему мир и видел какую-то футуристичную, гиперболизированную картинку. Человек больше не желал быть человеком, потому перестраивал окружающую действительность и самого себя. Стремление убежать от собственных несовершенств начисто вымывало из людей человеческий облик. Всё больше они становились похожи на своих гибридных животных. Даже речь непрестанно пересыпалась терминами и понятиями из животного мира. Этим грешил и сам Ван Ибо. Как-то само собой получалось выражать мысли при помощи словечек с анималистическими смыслами. Ещё страшнее становилось от ощущения очевидности произнесённых или услышанных чуждых человеческому миру слов. Дальше — больше. Кроме смыслов важным становилось произношение слов. Высший шик — звучание «натурально-природное».       Ярчайшие тому примеры — популярные сейчас на рынке голосовые баффы от хорошего знакомого Юй Биня, Сун Цзияна, — владельца бара «SHINYME» и по совместительству отменного программиста. Этот комплект улучшений голоса имел красивое релизное наименование «СаундБоллБафф», но в простонародье за ним плотно закрепилось название «сучка в течке». А всё потому, что постоянно пополняемый арсенал голосовых присадок больше подходил именно девушкам или нежным юношам. Стонущие или с придыханием произнесённые фразы должны были будоражить сознание мужчин страстными образами, но чаще всего звучали именно стенаниями распалённых самок в период гона. По крайней мере, такие ассоциации неизменно возникали у Ван Ибо, стоило услышать подобным образом изменённый тембр голоса. Видимо, не у него одного, раз не слишком благозвучное название прижилось. Хотя покупателей это обстоятельство ничуть не останавливало. Наоборот, людям нравилась такая «близость» с фауной. Высокий спрос на голосовой модификатор Сун Цзияна ясно показывал его востребованность.       Только что встреченные Ван Ибо парни — другой пример нежелания людей оставаться самими собой. Ван Ибо разговор юношей не только прекрасно понял, но и расслышал то, что меньше всего желал. Жизнь этих ребят не омрачали тяжёлые трудовые будни или же иные сложности. Они развлекались каждую минуту и с восторгом потребляли любое самое малое обновление биотических платформ. Покрасоваться перед остальными и получить максимум удовольствия от общения друг с другом — в этом заключался смысл их существования. Ван Ибо, да и все рейнджеры, были совершенно другими. В шестнадцать лет они усиленно трудились и не успевали утирать пот с лица.       Обычный человек мог уже в подростковом возрасте обзавестись собственным аватаром и наслаждаться жизнью, будучи в «красивом теле». Пройти процедуру соматической гибридизации в ЛАЙТовой версии позволялось с двенадцатилетнего возраста. По закону Ассоциации именно в этот период человек обретал «сознательный голос», то есть способность к принятию разумного решения в отношении необратимой модификации своего организма. Ученикам же Академии рейнджеров приходилось ждать полных семнадцати лет, чтобы получить право «заслужить» своего БОГа.        «Насколько проще была бы жизнь, не решись я когда-то стать рейнджером», — Ван Ибо случайно появившуюся в голове мысль немедленно выдворил. Иной судьбы он для себя не желал.       Жизнь городского обывателя была долгой, простой, понятной и бессмысленной. Так проводить отведённые ему годы Ван Ибо не хотел. Рейнджеры редко доживали до старости, однако каждый из них умирал героем. Они выполняли важную миссию и идеалом видели свободную от агрессивных химер Землю. Ван Ибо не был мечтателем и прекрасно понимал, что от тварей за стеной практически невозможно избавиться: химеры плодились быстрее, чем работали рейнджеры. И тем не менее, внутри жила надежда: когда-нибудь люди найдут способ избавиться от тварей. А до тех пор им всем было важно сохранить в самих себе человека, ведь в противном случае они сами могут обратиться в монстров.       «Чем больше мы в себе изменяем, тем меньше в нас человеческого», — Ван Ибо с досадным вздохом проводил взглядом молодую пару.       Высокие стройные фигуры и яркие образы двоих привлекали к себе взгляды прохожих. Девушка отличалась изяществом, невозможно тонкой талией и излишне длинными ногами. Её облик казался отстранённо-возвышенным. Она не шла — парила. В длинных волосах переливались насыщенные оттенки половины радуги с акцентами в пепельный и тициановый. Кожа отливала жемчугом. В двухцветных глазах таилась россыпь бриллиантов. Девушка была насквозь ненатуральной. Пусть её красота ослепляла, но то было искусственное великолепие. По убеждению Ван Ибо такая привлекательность едва ли чего-то стоила. Рядом с девушкой гордо вышагивал молодой мужчина. В его гибриде было чуть меньше косметических модификаций, хотя выглядел он такой же неестественной куклой, что и его спутница.       «Почему же люди не понимают ценность настоящего? — сегодня Ван Ибо был особенно раздражителен. Исковерканная красота встреченных им людей неприятно давила на нервы. — Пусть мы рождаемся несовершенными, но то ведь наше естественное состояние». Ван Ибо понимал, что излишне категоричен, хотя извинял себя тем, что собственные взгляды никому не навязывал. И тем не менее ему никак не удавалось заставить себя смотреть на окружающих людей. Их лоск и глянец вызывали отвращение, потому всё чаще Ван Ибо опускал взгляд в землю.       Возможностей для модификаций собственного тела у рейнджеров было больше, чем у любого жителя гигаполиса, однако Ван Ибо их принципиально не использовал. В свои двадцать с небольшим он установил лишь с десяток улучшений аватара и собрал комплект боевых баффов для БОГа и отряда. (Эти последние улучшения случались полезными за стенами города.) Иного рода искусственных изменений он не принимал. По его убеждению, всё, что было в нём некрасивым и несовершенным, принадлежало ему, а потому было прекрасным. Он не желал становиться идеальной куклой.       «И всё-таки я тоже изменился и изменяюсь постоянно», — проплывающий мимо рекламный билборд в зеркальном напылении отразил его самого.       Регулярные физические нагрузки в тренировочных залах и сражениях с химерами отложили на его фигуре значительный отпечаток. Широкие плечи, узкие бёдра и сильные ноги звенели таящейся в них энергией. Тело, точно пружина, ощущалось жёстким, но гибким. Крупные ладони привыкли ступать по земле массивными лапами БОГа. Прямая линия спины едва ли выглядела естественно. Ван Ибо редко смотрел на себя как человека, но постоянно разглядывал в обличье аватара. Потому даже сейчас видел скорее черты своей пумы, чем собственные. Карие от природы глаза больше не казались ему тёмными — сейчас они постоянно отливали зелёным. Волосы тоже не сохранили натурального оттенка — глубокий чёрный сменился медными бликами. Ван Ибо никогда в жизни не красился, но именно такой цвет его волосы приобрели с момента прохождения процедуры соматической гибридизации. С тех пор как Ванцзи стал его аватаром, в нём изменилось слишком многое. Ван Ибо никак не мог отделаться от ощущения, что потерял в себе что-то истинно человеческое, без чего не имеет права судить других за желание усовершенствовать собственное тело. Однако в семнадцать лет он не только совершил сознательный выбор, став рейнджером, но и сумел доказать, что для него гибрид с пумой — лучший вариант.       Процесс соматической гибридизации каждого рейнджера всегда проходил под жёстким контролем. Пусть процедура в ста процентах случаев оказывалась успешной, учёные-генетики, специалисты-кибернетики и медики не теряли бдительности. Неудивительно, ведь молодым людям вживляли нанороботов с сильнейшей ДНК внутри. Мало того, что кибернетические организмы несли в себе набор генов хищника, пластичный ген химеры до сих пор не был до конца изучен. Именно этот последний часто оказывался причиной стихийных мутаций аватаров рейнджеров. Вид гибридного животного выбирал человек, однако показатели силы, телосложение и образ БОГа получались случайным образом в момент вживления в рейнджера нанороботов и установки биотического чипа. Именно так обыкновенная пума преобразилась: приобрела нетипичный окрас и предстала перед Ван Ибо меланистом. Чёрная шерсть животного играла бликами меди на свету и оказалась необычайно прочной.       Подобно тому как в жизни не случалось совершенно идентичных людей, не существовало двух одинаковых аватаров. Можно было смело утверждать, что каждый гибрид получался исключительным, особенно остро это чувствовалось в боевых модификациях. Каждое кибернетическое животное, соединённое с тренированным бойцом, рождало небывалую мощь и набор уникальных характеристик. Аватар, как и его владелец, обладал не только собственной структурой и особенностями, но индивидуальностью. В этом заключалась ещё одна причина, почему Ван Ибо считал свою пуму другом, соратником, а не относился к нему, как к питомцу. Более того, Ван Ибо верил, что Ванцзи обладал душой и живым сердцем. Это делало их равными, достойными друг друга.        «Хватит дрыхнуть. Просыпайся. Мы почти пришли», — Ван Ибо хмыкнул на согласное урчание пумы.       Образ аватара в его сознании дёрнул ушами, выпростал чёрные лапы и плавно перекатился назад — потянулся. Протяжный ленивый зевок обозначил, что Ванцзи внял призыву хозяина. За эти готовность и безоговорочное доверие Ван Ибо особенно уважал аватара. Не напрасно их синхронизация устойчиво держалась в высоких показателях.