2237: Призраки Фаэтона

      «И, последнее…» — Сяо Чжань медленно выдохнул и приложил для биометрической подписи ладонь к дисплею операционного терминала рейд-лидера. На экране тут же приветливо замигали серыми и зелёными тонами уведомления об отправке метрики прошедшего рейда в ОСПиТА, а через мгновение пришёл ответ. Фоном высветились одно за другим семь сообщений-подписей, оповещающих о получении документов. Всё, теперь работа ответственного за поход рейд-лидера была завершена. С миссией у водонапорной станции Шаньдуна, можно сказать, было покончено.       «Правда «кончены» будем мы, если кто-то узнает о случившемся там на самом деле, — Сяо Чжань пару раз стукнул пальцем по краю столешницы. — Вот честно, чёрт меня дёрнул смолчать о твари? Отдай я Главным верный отчёт сразу, пусть бы даже с депешей, минуя общие каналы связи, никакой головной боли сейчас бы не было! В итоге же вышло, что ещё и Цао Юйчэня с Ибо подставил… Мы все здорово рискуем».       «Балбе-ес, — он от души приложился затылком о спинку кресла. — Если припомнить самые жопные ситуации моей вольной жизни, окажется, что нынешняя — самая-самая».       «Пха-ха, а я ведь только домой вернулся! — Сяо Чжань тихонько хихикнул и вдруг стал совершенно серьёзен. Всё-таки сложившаяся ситуация не располагала к веселью. — Ладно. Сделанного не воротишь, а рассказать сейчас о самке я просто не могу. Голова полетит не только моя. Да и, кажется, не стоит мне на общий суд выносить информацию, полученную от саблезубой. Что-то здесь не чисто: кто-то явно напортачил».       Сяо Чжань перевёл взгляд на выразительный логотип Корпуса рейнджеров, зависший в центре терминала: «И этот «кто-то» весьма высоко сидит, раз может свободно химер разводить в домашней лаборатории».       В том, что саблезубая не лгала, рассказывая про лабораторию внутри стен, Сяо Чжань не сомневался. Более того, рассказ твари выглядел странно знакомым. На самом деле об опытах над тварями он знал: что-то близкое к теме слышал или даже читал. Только откуда точно в его голове эти сведения, Сяо Чжань не помнил.       «Может, в библиотеке дяди Лу видел?» — Сяо Чжань силился вспомнить источник знаний, пунктирами всплывающих в памяти, но не мог. Мозаика никак не складывалась.       Будучи воспитанником и, фактически, приёмным сыном в семье Лу Цзяньминя — руководителя одной из правительственных структур гигаполиса — Сяо Чжань ни в чём недостатка не знал, хотя им с названым братом шиковать не позволяли. Лу Цзяньминь не уставал повторять сыновьям о необходимости соблюдать меру.       — Мы можем позволить себе многое, но именно это делает нас беднее тех, кто ничего не имеет, — нравоучительствовал глава Службы Общественных Контактов и Международных Связей, — ведь беднякам терять нечего, а у нас невозможно отнять только наши знания.       В детстве Сяо Чжань и Ван Чжочэн едва ли понимали глубокий смысл этой фразы. Взрослея, они прониклись мудрой мыслью и, точно губки, впитывали знания.       Богатейшая библиотека печатных изданий оказалась в числе первых открытий для юных любознательных умов. По рассказам Лу Цзяньминя и его супруги, книги в эту библиотеку собирали несколько поколений семьи. Следовательно, она была сродни сокровищу — бесценна. Её истинную стоимость не определил бы ни букинист, ни, тем более, самый современный компьютер.       Именно о многотомной библиотеке в доме Лу Цзяньминя подумал Сяо Чжань в первую очередь, когда речь зашла об обрывочных сведениях в своей голове. Только не сумел он вспомнить ни одной книги о химерах, там прочитанной, или же справочника, в котором говорилось бы об опытах над живыми существами, похожими на тварей. Между тем Сяо Чжань в своё время досконально изучил собрание книг семьи Лу и значительную часть из них прочёл!       «В основном там собраны художественные и научно-популярные книги. Энциклопедий также в достатке, но ни одна из них не касается серьёзной науки, — размышлял Сяо Чжань. — Разве что!..»       Он на мгновение замер, вспомнив научный журнал, который Лу Цзяньминь в электронном варианте получал каждый понедельник.       «Дядя Лу никогда не позволял нам его читать, но украдкой мы всё же в него заглядывали», — Сяо Чжань тихо хмыкнул. Образы ярко вспыхнули в памяти.       Мальчишки, точно нашкодившие котята, прятались в дальнем конце гостиной. Утащив планшет дяди, Сяо Чжань и Ван Чжочэн зачитывались статьями журнала о сложных вещах. Едва ли восьмилетние пацаны хоть что-то понимали в написанном, зато впечатлений у них образовывалась масса. Одни иллюстрации с жуткими монстрами чего стоили! В том журнале, как теперь ясно вспомнил Сяо Чжань, содержалось множество статей о химерах.       «Видимо, об опытах я прочитал в периодике», — улыбка Сяо Чжаня стала шире, так случалось всякий раз, стоило подумать о детстве.       «Если вспомнить, за пару лет до поступления в Академию дядя Лу позволил мне читать тот… Как же журнал назывался?» — Сяо Чжань нахмурился в попытке выловить из далёких воспоминаний наименование публицистического издания. Однако память вновь подвела. Хотя Сяо Чжань отлично помнил обстоятельства настолько знаменательного для подростка события.       В день, когда Сяо Чжаню исполнилось двенадцать лет, Лу Цзяньминь вызвал сыновей на «серьёзный разговор». Он озадачил мальчишек вопросом об их будущем и едва ли обрадовался, когда оба в один голос заявили о своём желании оказаться подальше от «правительственных дел» и «политики». Благодаря разумности и осмотрительности Лу Цзяньминя особенных происшествий не случалось, но пристальное внимание к себе и воздействие предрассудков мальчики ощущали всегда. Отгородиться от подобного им хотелось в первую очередь. Но это было ещё не всё.       Ван Чжочэн тогда твёрдо заявил о своём интересе к технике, развивающейся семимильными шагами кибернетике и IT, а Сяо Чжань обозначил стремление быть полезным окружающим своими знаниями. Двенадцатилетним мальчишкой он всерьёз подумывал о карьере учёного, максимально использующего ресурсы разума.       «Пха-ха, я ведь тогда именно по этой причине отказывался к хирургу-офтальмологу идти», — Сяо Чжань вспомнил себя подростком, гордо поправляющим на носу крупные очки. Чем быстрее от вечного чтения в потёмках у него портилось зрение, тем интенсивнее, чудилось, накапливались в голове знания.       «Вот ведь глупый!» — Сяо Чжань от души рассмеялся. Детские заблуждения сейчас казались презабавными. Однако тот давний разговор с воспитателем и увлечение наукой позднее уточнило его выбор.       Лу Цзяньминь им тогда открыл свободный доступ к любой литературе:       — Вы отныне взрослые и сами можете решать судьбу знаний, попавших вам в руки. Хотя я по-прежнему оставляю за собой роль вашего советчика и цензора!       У Ван Чжочэна и Сяо Чжаня не было причин отказываться от подобного. С того дня в руках Сяо Чжаня побывали всевозможные периодические издания, литература узкопрофильная, которую дядя собирал по работе, даже справочники о военном деле и исторические хроники. Всё, до чего любопытный мальчик мог дотянуться, было прочитано. Правда большую часть почерпнутых из книг сведений он в тот момент не понимал, а что-то немедленно забывал, закрывая прочитанную книгу.       В отличие от него Ван Чжочэн не распылялся. Мальчик выбрал одно направление и разнообразие вносил только в темы изучаемого материала. Более того, он добился разрешения на приобретение редких книг по технике и механике, а также запросил копии справочников и руководств из кибернетического и технического отделов Ассоциации. Ван Чжочэн запоем изучал всё, что каким-либо образом относилось к машинам прошлого и сложным механизмам настоящего. Особенной его симпатией пользовалась литература по IT. Лу Цзяньминь любил шутить: Ван Чжочэн получил от матери не только благозвучную фамилию, но и любовь к инженерии, конструированию и электротехнике.       «Чэн-Чэн смешным был в детстве!» — Сяо Чжань вспомнил наисерьёзнейшее лицо названого брата, склонившегося над руководством по эксплуатации очередного прибора.       О детстве Сяо Чжань вспоминал нечасто, но с неизменной теплотой и благодарностью. Лу Цзяньминь и его семья приняли сироту как родного. У Сяо Чжаня, брошенного родителями, наверняка была бы совершенно иная судьба, если бы не доброта «дяди Лу» и не терпение мадам Ван. Ласкового отношения от супруги Лу Цзяньминя Сяо Чжань никогда не знал, хотя и жестокими с ним не были. В детстве Сяо Чжань научился уважать разумную и рачительную хозяйку, а повзрослев, понял настороженное к себе отношение.       Дочь рейнджеров, погибших за стенами, Ван Мина до последнего переживала, как бы с детьми чего не случилось, оттого была скованной в проявлении чувств даже к собственному сыну, о воспитаннике мужа и говорить не стоило. Между тем заботу женщины Сяо Чжань и Ван Чжочэн чувствовали всегда. Даже больше: обнаружив интерес сына к техническим наукам, Ван Мина всю себя посвятила отпрыску, правда упор женщина делала всё же на теоретический план. Ван Чжочэну же хотелось другого.       «Книги — ещё ладно, а вот когда он принялся за практику — почти случилась катастрофа, ха-ха! — Сяо Чжань хорошо помнил потешного в своей увлечённости названого брата. Щёки Ван Чжочэна вечно оказывались измазаны в масле, а одежда покрывалась пятнами сразу, едва камердинер, учителя или слуги дома уходили по своим делам. Ван Чжочэн стремился теоретические знания применить, потому разобранными по частям оказывались любая техника или плохо спрятанный гаджет. — Ему здорово досталось, когда он терминал дяди Лу разобрал!»       Мальчишки, Сяо Чжань и Ван Чжочэн, росли похожими, хотя далеко не всегда сходились во мнениях. С возрастом всё стало сложнее, но парни по очевидным причинам научились жить вместе. Во-первых, несмотря ни на что они любили друг друга и считали родными. Во-вторых, им оказалось удобнее прятаться от домашнего персонала и учителей вдвоём, когда они особенно долго засиживались за хобби. Парни были рядом, но занимались каждый своим делом. Ван Чжочэн что-то вечно разбирал по винтикам и собирал обратно, а Сяо Чжань читал и вёл записи. Ему было интересно выстраивать структуры и анализы прочитанных книг. Увлечения у парней разнились, оттого всегда находились темы для разговоров. Мальчики рассказывали друг другу об интересных открытиях. В общем, Сяо Чжань много узнавал из книг, а то, о чём не читал, ему рассказывал Ван Чжочэн.       Поступив в Академию, названые братья чуть отдалились, но из виду друг друга не выпустили. В самые сложные моменты и пиковые ситуации они оказывались рядом. Порой им даже слов не надо было, чтобы понять другого.       Сяо Чжань сбился со счёта, сколько раз Ван Чжочэн молчаливо подставлял ему плечо, давая выплакаться в минуты слабости, или протягивал руку помощи, когда надо было принять сложное решение.       Сяо Чжань старался быть столь же отзывчивым. Оттого вопроса о том, кого поддерживать в случившейся год назад конфликтной ситуации, не возникло. Сяо Чжань закрыл глаза на собственную уязвлённую гордость и разбитое сердце. Намного важнее в тот момент для него был брат и его беда.       «Так, что-то меня не туда понесло. Всё давно быльём поросло, — Сяо Чжань поморщился: вспоминать о событиях годичной давности вовсе не хотелось. Но вдруг он замер: — А ведь точно! Тогда твари на нас накинулись не сразу! Они будто выжидали чего-то. Лишь когда Чэн-Чэн и Чуюэ сцепились, появились химеры!»       Сяо Чжаня осенило: уже тогда, год назад, в поведении тварей было что-то странное!       «Мы едва ноги унесли из грота, а раскидать всех смогли только на равнине. Может, в картах рейда что есть?» — он набил поисковый запрос о миссии в западных холмах.       Из-за случившейся ссоры и серьёзнейшей эмоциональной встряски Сяо Чжань толком не просматривал аналитику ОСПиТА о том походе. Напрасно, ведь в сведениях действительно могло содержаться что-то полезное.       «Конфликт… отстранение… ведение боя… — Сяо Чжань просматривал отчёты специалистов Корпуса, — ранение… массовая атака… крупнейшая особь… погибшие… Так, ничего полезного». Расстроившись, он закрыл ненужные вкладки. Если верить официальным документам, Главные и ОСПиТА не увидели в том походе ничего, кроме потасовки рейнджеров, стоящего пристального внимания.       «Допустим, я надумываю. Мне действительно могло показаться слишком многое. Если вспомнить, тогда каждый гриб чудился подозрительным, — Сяо Чжань потёр точку между бровей. — В любом случае, ничего о способности тварей к речи я раньше не слышал. Саблезубая удивила сверх меры. Если в пещере на западе тогда и была подобная самка, всем заправлявшая, она явно скрылась с места. За нами наружу последовали немногие химеры».       Между тем факт был налицо: у водонапорной станции Шаньдун им действительно попалась особь, понимавшая речь и сама умевшая говорить.       «Животные способны имитировать речь человека, даже целые фразы повторять умудряются. Но тут был совершенно иной уровень», — Сяо Чжань старался рассуждать здраво.       Сложность состояла в том, что умозаключения, находки и научные законы конкретно в этом случае не работали. Ни одна область современных знаний не позволяла себе делать выводы о наличии разума у низших животных, к которым, без сомнения, относились химеры.       «Теория теорией, на практике же всё оказалось несколько иначе, — Сяо Чжань развернулся к окну. Из панорамных окон на него глядело голубое небо кибернетического купола гигаполиса. Искусственный мир составлял их реальность. — Видеть своими глазами разумную тварь и слышать её рассказ — нечто невероятное. Я бы понял, если бы подобную информацию утаивали от обывателей, но зачем же дезинформировать рейнджеров?»       В этом вопросе, пожалуй, крылась основная проблема сложившейся ситуации. Никак не удавалось понять, почему охотники на химер не располагали всей полнотой сведений. Ведь бойцы рисковали жизнями, выполняя миссии за стенами.       «А, может, в Корпусе действительно ничего не знают? Ассоциация ведь огромная…» — Сяо Чжань крепко задумался.       «Если верить самке, она искусственного происхождения, то есть получила жизнь руками учёных. Можно понять стремление людей к познанию неизвестного, исследованию и даже созданию новых видов, — мысли Сяо Чжаня становились всё тяжелее. С каждым мгновением вопросов становилось всё больше, а ответов не находилось ни на один. — Положим, что-то случилось, тварь и её «сёстры» сбежали из лаборатории. Но тогда что это была за лаборатория и когда случился побег? Саблезубая упомянула, что «Солнце обожгло», хотя это никак не может быть Периодом Общей Паники. Особь на столетнюю не тянет».       «Мда… рановато мы её прикончили», — Сяо Чжань раздражённо цыкнул. Он понимал: самка саблезубого вряд ли бы им ещё хоть что-то сказала. Но и задала задачку посложнее той, которая была сокрыта в тайне создания мира. Ситуация выдерживала тонус: рейнджеры разворошили улье, а теперь понятия не имели, что делать с пчёлами.       «Вся миссия точно кот в мешке. Изначально неясностей и вариаций значилось больше, чем в какуро на высоких уровнях сложности. Мы двигались наощупь», — досада на стечение обстоятельств обратилась иронией. Сяо Чжаню вдруг стало смешно.       «Если у твари появился разум, логично, что она нашла способ общаться с сородичами и управлять ими», — примерно так он рассуждал, когда впервые обратился к саблезубой. Он хотел задавить её и получить какие-то намёки: жесты, взгляды, направленные в нужную сторону, — хоть что-то, что могло приблизить их к разгадке необычного поведения химер у водонапорной станции. То, что самка заговорила человеческим голосом, стало для него полной неожиданностью.       «Даже посоветоваться не с кем. Ибо вряд ли что-то знает об этом деле», — Сяо Чжань глубоко вздохнул и прикрыл глаза. Сознание с готовностью переключилось на более приятную тему. Жаркие образы прошедшего вечера немедленно заполнили разум. Ван Ибо на танцполе был бесподобен.       «Подозреваю, что он «бесподобен» всегда. В любых обстоятельствах», — Сяо Чжань облизнул внезапно пересохшие губы. В груди трепетно сжалось сердце. Вдоль позвоночника искрой прострелило возбуждением. Такую реакцию за собой Сяо Чжань заметил только на одного человека. Потому он понимал, что ни за что не простит себя, если с Ван Ибо что-то случится.       «А ещё у него потрясающий аватар! Чёрная пума великолепна! Её создал Ван Хан… эх, посмотреть бы вблизи… Ванцзи, да?» — улыбка на секунду осветила лицо Сяо Чжаня, но тут же испарилась. Мысли очертили полный круг и вернулись к насущному вопросу. Ему будто бы не позволено было и на минуту расслабиться, ведь на пути попалось нечто невообразимое.       «Нет, о самке Главным говорить ни в коем случае нельзя. Знают они о саблезубом или нет — неважно. Это выйдет боком. Я не смогу защитить Ибо и Цао Юйчэня от проблем. Брату тоже перепадёт: он же не сможет остаться в стороне. Нам всем достанется, — Сяо Чжань сцепил пальцы в замок. Предстояло самостоятельно разрешить сложную ситуацию. — Даже больше: никому из Корпуса говорить не стоит».       «Тем более нельзя запросы отправлять», — он покосился на активный экран терминала рейд-лидера, точно тот мог прочесть его мысли. На самом деле, опасения не были лишены смысла.       Конечно же, компьютеры Корпуса не имели доступа в сознание рейнджера. Несанкционированное вмешательство в разум человека вовсе считалось незаконным действием. Однако следить за деятельностью персонала специалисты ОСПиТА и некоторые отделы Ассоциации всё же могли. Так, довольно легко они отслеживали поисковые запросы работников в собственной информационной системе Корпуса или в общей мировой сети. В исключительных случаях курирующие организации могли даже отследить историю поиска биотического чипа гибрида. Для подобных действий тому же Корпусу не требовалось никаких дополнительных разрешений, ведь практически полный доступ к статусу и состоянию человек добровольно открывал, подписывая контракт рейнджера. Сяо Чжань подозревал: в этом скрывалась причина, почему же в рейнджеры брали всех без исключения, прошедших Академию и выдержавших соматическую гибридизацию с БОГ-ом. В случае возникновения любых «сложностей», рейнджера могли уничтожить — не просто физически устранить, но и стереть любую память о человеке из системы.       Пусть Корпус и Ассоциация пользовались максимальными для себя ресурсами контроля за гибридами нечасто, всё-таки опасность была реальной. Сяо Чжань понимал: его исключительный и весьма специфический интерес к самкам химер непременно вызовет массу вопросов. Стоило быть предельно осторожным.       «Попробую обходиться без помощи Чэн-Чэна до последнего. Его не стоит втягивать в это дело», — Сяо Чжань объективно был невысокого мнения о своих способностях в IT, тем более не смог бы он при случае взломать чью-либо запароленную систему. Но безопасность родного человека оказалась важнее. Только в крайнем случае Сяо Чжань обратился бы к названому брату за помощью, ведь история с самкой саблезубого могла привести к крайне неприятным последствиям, а портить брату жизнь, по сути, чужой тайной и проблемами не хотелось. Ван Чжочэну и без того нелегко жилось: из-за своей гениальности он крайне сложно сходился с людьми и всё принимал излишне близко к сердцу.       — Ты чего тут заперся? Наверху уже народ собирается, — дверь в кабинет открылась без стука. Ван Чжочэн весьма решительно переступил порог. — Но хорошо, что ты тут. Я хотел кое-что обсудить.       — И тебе «привет», Чэн-Чэн, — Сяо Чжань хмыкнул. Брат появился вовремя, точно услышал мысли о себе. — Что такое?       — Я тут просматривал кое-какие записи с видеокамер, — многозначительно начал Ван Чжочэн.       Сяо Чжаня озноб пробрал до костей: «Чэн-Чэн уже получил доступ к записям из рейда с самкой? Быстро слишком! Так, без паники. Цао Юйчэнь должен был успеть всё подчистить…»       — Какие записи? — Сяо Чжань натянул на лицо статичное выражение.       — О, как напрягся-то! — хихикнул Ван Чжочэн. Он, очевидно, беспокойство названого брата определил сразу. — Ли Бовэнь тут нечто весьма занятное скинул.       Ван Чжочэн щёлкнул по крышке своего портативного терминала. Голубоватый экран развернулся видеороликом с бегущим через весь ЦаПарк полуголым Ван Ибо.       — А? — Сяо Чжань немедленно задохнулся. Удивление было слишком сильным — эмоции сдержать не получилось.       Ван Чжочэн же щадить его и не думал. Тихий смех парня обратился громким хохотом:       — Это к кому наш пати-лидер таким «горяченьким» бежит? Ха-ха-ха!       — Может, не к кому, а от кого? — Сяо Чжань облегчённо выдохнул и искренне улыбнулся брату. Видео действительно оказалось уникальным и напомнило недавний весьма пикантный эпизод между ним и Ван Ибо.       Ван Чжочэн смеялся всё сильнее, пока, наконец, не схватился за бока. Видимо, побег Ван Ибо в реабилитационный блок произвёл на него неизгладимое впечатление.       Сяо Чжань восторг названого брата разделял целиком и полностью, только вид взмыленного и полуобнажённого Ван Ибо, прижимавшего к причинным местам полотенце, вызывал в нём ещё кое-какие чувства. Ведь он видел, что прикрывало полотенце. Помнил даже размер, форму и цвет… Как запечатлел в памяти и горящие жарким огнём глаза с зелёной искрой.       — Ты, надеюсь, изъял видео из контрольной ленты? — Сяо Чжань тяжело сглотнул слюну. Лицо обдало жаром. — Не стоит выставлять Ибо на посмешище.       — Конечно, ха-ха-ха! — Ван Чжочэн никак не мог прекратить смеяться. — Но самому мне насладиться никто не запретит!       «Тебе, Ли Бовэню и, очевидно, Цао Юйчэню», — Сяо Чжань закатил глаза. Ребячливость брата и на первый взгляд серьёзных операторов рейда поражала.       — Теперь у меня есть на него компромат, — Ван Чжочэн всё хохотал, — а-то этот кошак-переросток слишком «крутого орешка» строит. Много о себе думает!       — Ибо действительно крут, — заметил Сяо Чжань. Он никак не мог (не хотел) остановиться: раз за разом пересматривал ролик, зависший на повторе.       — Не спорю, — хмыкнул Ван Чжочэн, — но от этого менее противным не становится. Только вспомни, что он вчера в клубе учинил?!       — Тебе, смотрю, больше его напарник по нраву? Юй Бинь, так? — Сяо Чжань хитро ухмыльнулся и перевёл тему. Ориентацию внимания Ван Чжочэна стоило чуть изменить.       Сяо Чжань сразу заметил, что Юй Биню удалось невероятное: Ван Чжочэн настолько быстро к себе ещё никого не подпускал, а с Юй Бинем они в последнее время постоянно зависали вместе. Складывалось впечатление о людях на одной волне, родственных душах.       — Будем считать, что второй кошак-переросток у меня на шее повис камнем, — Ван Чжочэн отнекиваться не стал, но воздержался и от комментариев.       — Ясно-понятно всё с тобой, — в этот раз криво усмехнулся уже Сяо Чжань.       — Со мной — вряд ли, — Ван Чжочэн потешно сморщил нос и с победной улыбкой отмотал видео на четверть часа вперёд. — А вот с тобой всё определённо ясно.       В этот раз на записи камер видеонаблюдения Сяо Чжань увидел себя, заходящего в реабилитационный блок со стопкой одежды. Он только вернулся к Пекин, потому в Корпусе ему выдали не именной комплект униформы, а стандартный. Именно его Сяо Чжань принёс сладко посапывающему в комнате тишины Ван Ибо. Тот спал, как сурок. Одежду же самого Ван Ибо Сяо Чжань чуть раньше обнаружил в раздевалке перед душевыми: несвежая после рейда, она была свалена на одной из лавок. Сяо Чжань понятия не имел, где искать заменный комплект Ван Ибо, потому отдал свой.       — То есть к родному брату ты подошёл всего на минутку: посмотрел, не сдох ли я от перенапряжения, — Ван Чжочэн то ли потешался над ним, то ли обиженно ворчал. Было не разобрать. — А нашему новому пати-лидеру чуть ли одеяло под плечики не подправил? Где справедливость, спрашиваю? Я с тобой всю жизнь вожусь, а не он!       «Точно ворчит», — Сяо Чжань прикусил улыбку и отвёл глаза в сторону. Ответить ему было нечего. С ним в тот вечер действительно что-то странное произошло.       Он спустился вслед за Ван Ибо, едва остыл после душа. О том, что парень в реабилитационном блоке, Сяо Чжань знал: воспользовался доступом рейд-лидера к терминалу Корпуса. Этот доступ оказывался шире других, а ещё имел крайне полезную функцию: Сяо Чжань мог отследить перемещение любого рейнджера внутри ЦаПарка.       В комнате тишины он нашёл Ван Ибо глубоко спящим. Сяо Чжань хотел просто оставить одежду и уйти, но не сумел себя заставить. Он просидел в соседнем кресле почти четверть часа, непонятно на что надеясь. Всё никак не мог собраться с мыслями. Его взгляд оказался намертво прикован к подтянутой фигуре парня.       «Всё, как с Пэн Чуюэ», — Сяо Чжань охватило чувство острого дежавю.       Когда-то, после первого своего рейда и первого же убийства химеры, Сяо Чжань едва мог дышать от переполнявших его эмоций. Адреналина оказалось столько, что он вылился в каменный стояк, который никак не желал опадать. Не помогли даже освоенные в Академии медитативные практики. Сяо Чжаню пришлось искать тихий уголок, чтобы снять физическое напряжение. Тело натянутой струной гудело, ходить было больно. Потому подошёл бы любой способ разрядки. Тогда нежности ему не хотелось, а быть жестоким сам с собой он не мог, хотя попытался. Так и вышло: впервые в своей жизни Сяо Чжань мастурбировал в общественном месте. Именно в этот момент его застал Пэн Чуюэ.       — Я знал, что ты «заднеприводной», — припечатал его тогда Пэн Чуюэ. — Я это чувствовал по твоим взглядам на меня — липким, словно патока. Ты давно втрескался в меня, да? Не отрицай: я всё знаю, пха-ха.       С этими словами он влез в душ к Сяо Чжаню. Так начались их отношения. Сяо Чжань чувствовал себя на седьмом небе от счастья, ведь Пэн Чуюэ был прав насчёт его чувств. Сяо Чжань неровно дышал к другу ещё с Академии рейнджеров. Только никак не решался признаться в симпатии к мужчине ни себе, ни Пэн Чуюэ. Тогда же сложные чувства нашли своё очевидное и весьма приятное разрешение. Сяо Чжань противиться не стал.       Сейчас с небольшими отличиями значимый эпизод его жизни и накал страстей повторился. Грозила повториться и история, принесшая Сяо Чжаню лишь боль сожалений и разбитое сердце. По понятным причинам повторения он не желал. Один раз Сяо Чжань на эти грабли уже наступил. Шагать на подставленные зубья снова было бы глупо. Оттого он отреагировал столь резко на появление рейнджера в душевой, даже несмотря на то, что мастурбировал в тот самый момент именно на образ Ван Ибо.       — Надеюсь, ты думаешь сейчас о чём-то предметно-полезном, а не о том, как оседлать член этого кошака? — Ван Чжочэн глянул на него исподлобья и погасил терминал. В последнем застывшем кадре Сяо Чжань всё ещё разглядывал его спящего Ван Ибо.       — Да, — Сяо Чжань над ответом не особенно задумался.       — Что именно «да»? — во взгляде Ван Чжочэна появилось трагичное в своей очевидности подозрение.       — Всё «да», Чэн-Чэн, — глаза Сяо Чжаня сверкнули красными отблесками и выдали его с головой. «Предметно-полезное» в этот раз дислоцировалось в горизонтальной плоскости и освещалось светом выразительных глаз.       Мысли о последней вылазке за стены гигаполиса и незначительных шансах на успешное разрешение загадки самки саблезубого не покидали Сяо Чжаня ни на миг. Однако эти размышления не получались сколько-нибудь стройными. Тому была веская причина. Точнее — причины.       Гибкая линия спины, подтянутые ягодицы и преступно привлекательные родинки на шее Ван Ибо слишком ясно напоминали о жгучем взгляде зелёных глаз, частом биении жилки на крепкой шее и обещающей страстные минуты каменной твёрдости в руках мастурбировавшего на него парня. Удовольствие, в котором Сяо Чжань отказал себе тогда, в душе, сейчас туманило сознание. А ведь так хотелось почувствовать на коже разгорячённое дыхание, отдаться требовательным рукам и губам и напитываться страстью Ван Ибо вживую. Не в фантазиях. Он помнил гибкое тело Ван Ибо на танцполе. Тот будто бы танцевал ради него. Для него: танец был сродни сексу. Ван Ибо обещал ему…       — Тебе лучше от последней части твоего «да» поскорее избавиться, Чжань-Чжань, — Ван Чжочэн сокрушённо покачал головой, — иначе станет совсем сложно объяснить остальным причину ЛАЙТ-обращения рейд-лидера перед собранием.       Он помолчал, ожидая реакции на сказанное, но Сяо Чжань притворился глухим. Потому Ван Чжочэн в отчаянии закатил глаза:        — Хотя бы пятна с кожи прибери, дурень! — а после совсем уж тихо проворчал: — Жизнь тебя совсем ничему не учит…       Сяо Чжань сделал вид, что не расслышал обе фразы, хотя активность своего аватара всё-таки притушил. Плотоядный взгляд покрасневших глаз и участившееся дыхание можно было бы оправдать межрейдовой лихорадкой, а вот небоевое обращение в стенах ЦаПарка за десять минут, Сяо Чжань сверился с часами, до официального собрания у Главных действительно крыть оказалось бы нечем. Не объяснять же всем вокруг, что у него элементарно встал на парня, с которым они пару раз «встретились вне миссии»!       «Встал и не падает», — Сяо Чжань криво усмехнулся и поднялся из-за стола. Ему действительно стоило поторопиться к Главным.              ***       В этот раз в «Малой переговорной» ОСПиТА собралось намного меньше людей. Только узкий круг «избранных» получил допуск к нынешнему собранию. Можно было бы долго гадать о критериях отбора участников этого совещания, да только всё было бы не совсем точно. Сяо Чжань полагал, что системы выбора приглашённых действительно не было. Складывалось впечатление, что в список «одобренных» ОСПиТА смелой рукой Лю Хайкуаня и Чжу Цзаньцзиня было вписано ещё несколько имён. Подобный подход не был странным для Корпуса: сложные вопросы обсуждали в кругу доверенных лиц с участием тех, кто обладал информацией. О рассказанном здесь и о принятых решениях обыкновенно за пределами комнаты не распространялись.       — Итак, достоверно подтверждено наличие исключительной особи, которая может управлять остальными, — Лю Хайкуань выглядел буднично расслабленным, но сероватый оттенок кожи выдавал его накопившуюся усталость. В последние дни ему, видимо, пришлось нелегко.       — Кем подтверждено? — поинтересовался Фу Мэнпо.       — Если скажу «источниками», вы же не отстанете от меня? — хмыкнул Лю Хайкуань.       — Естественно, нет. Мои парни шеями рискуют, подставляясь под тварей, — резонно возразил Фу Мэнпо.       — Понимаю, потому и буду настолько откровенен, насколько мне статус позволяет, — Лю Хайкуань растянул губы в дежурной улыбке. — Из Первой Биоэтической пришли некоторые документы. Точнее — отчёты об опытах на химерах. Датированы они разными периодами, но собраны в одной подшивке, так как объединяются общей темой. Речь идёт об «исключительных» особях.       — Мы можем взглянуть на эти отчёты? — спросил Петро Бриг.       — К сожалению, нет, — покачал головой Лю Хайкуань. — Это документы Правительства, а не Корпуса. Так что распоряжаться ими я не имею права.       — Принято, — откликнулся Петро Бриг.       Такое тоже случалось нередко. Корпус рейнджеров имел большую автономию. Управлять извне им ни у кого не получалось. Однако подобная свобода накладывала ряд ограничений. Один из запретов касался полученной извне информации. Будь то сообщения от правительственных структур гигаполиса, Верховного совета человечества или Ассоциации гибридных людей, пользоваться сведениями Корпус мог, а вот распространять или предавать огласке — нет. За нарушение этого правила поста и часто жизни могли лишиться слишком многие.       — Как возникли эти отчёты в Корпусе? Были запросы об особенных химерах? — спросил Максимилиан Ловцев.       — И да, и нет, — уклончиво начал Лю Хайкуань. — После завершения второго рейда к водонапорной станции Шаньдуна, ОСПиТА составил аналитические карты о нешаблонном поведении химер.       — Что за карты? Мы их не видели, — нахмурился Фу Мэнпо. — На прошлом собрании представили аналитику ОСПиТА. Там о подобном ничего не было.       — Конечно не было. Перед рейдом ставятся определённые задачи. Полемические вопросы на обсуждение с рейнджерами не выносят, — Чжу Цзаньцзинь небесно-чисто улыбнулся. — Подобное не в компетенции бойцов.       — Хотите сказать, что мы для ОСПиТА и для вас что-то вроде подопытных кроликов? — напрягся «Максим». — То есть мы, точно роботы, нужны для выполнения миссий, а дальше — хоть трава не расти?!       — Спокойнее, друзья, ничего подобного, — Лю Хайкуань миролюбиво поднял ладони. — Речь идёт не о недоверии, а о факторе сомнений в успешности проводимых операций. Выдай мы вам сразу карты ОСПиТА, в которых сказано, что химеры вас на вальс пригласят, сумели бы вы сохранить концентрацию в рейде?       В зале повисло молчаливое согласие с высказыванием, потому Лю Хайкуань продолжил свободно:       — По этой причине о странностях будущих рейдов участникам и не сообщают. Подобные отчёты ОСПиТА, как бы необычно это ни прозвучало, сродни сказкам. Часто они не имеют ничего общего с реальным событийным рядом, однако такая аналитика тоже нужна. Она захватывает вариативность ситуаций и позволяет лучше ориентироваться управлению Корпуса, а также предвидеть возможные последствия.       Он помолчал, ожидая комментариев от участников, но голосов не прозвучало.       — В конце концов, сейчас же мы обо всём вам сообщаем. Если бы посчитали информацию об «исключительных» особях пустой, вы бы об отчётах Первой Биоэтической лаборатории даже не узнали, — Чжу Цзаньцзинь оглядел собравшихся. — То, что мы получили от Управления Социальных и Медицинских Вопросов, нам действительно может пригодиться.       — Чем же вы сумели умаслить Сю Циня, что он расщедрился? — хохотнул Фу Мэнпо.       Вслед за ним рассмеялись ещё несколько человек.       Ревностное и весьма скрупулёзное отношение Главы Управления Социальных и Медицинских Вопросов к собранной информации считалось почти анекдотическим. Сведения — это власть, понимал Сю Цинь, потому крайне неохотно делился данными с другими. Тем более никогда речь не шла о безвозмездности.       — Умасливать не потребовалось, — Лю Хайкуань шутку оценил, — ведь первичный источник информации Управлению не принадлежал.       За столом послышались удивлённые и недоверчивые восклицания, потому Лю Хайкуань принялся пояснять:       — Речь идёт об одном из наших. Рейнджер Ван Цзисуань из восемьсот пятого отряда под руководством Ван Ибо сейчас находится на реабилитации в Первой Биоэтической лаборатории. Психосоматический центр Корпуса принял решение о временном отстранении рейнджера от службы и направлении на восстановление в гражданскую структуру. Первая Биоэтическая Лаборатория предоставила ей все условия. Насколько я знаю, терапия рейнджера проходит успешно, так как благодаря рассказам Ван Цзисуань о саблезубом, специалисты Первой Биоэтической Лаборатории вспомнили о сведениях, покрытых пылью. Оказалось, что «исключительные» твари уже встречались. Правда то были первичные особи с небольшим количеством скрещиваний.       Рассказ дополнил Чжу Цзаньцзинь:       — Согласно отчётам, учёные допускали, что способностью к разумному мышлению изначально обладали все особи, но после множественного скрещивания твари попросту вырождались. Эта способность утрачивалась.       — Однако остаётся большая вероятность: первичные разумные особи до сих пор остались, — Лю Хайкуань задумчиво качнул головой. — Мы знаем о саблезубом и теперь уже не сомневаемся в его способности управлять другими. Логично предположить, что эта особь не единственная.       — Вот тут с выводами моего партнёра я не соглашусь, — встрял Чжу Цзаньцзинь. — Сведения поступивших к нам отчётов махровые от времени. Даже если когда-то было иначе, сейчас все твари одинаковые. Слишком много помеси в их крови. О существовании других разумных тварей, кроме саблезубого, мы ничего не знаем и доказать не можем. О саблезубом также очевидный ответ дать сложно.       Он выдержал акцентную паузу и продолжил:       — Более того: часто невозможно даже по ДНК определить начальный или основной вид твари, а значит, не сможем мы понять и общую слабость химер. Мы знаем об инстинктах и уязвимости к электротоку или напалму, знаем о чувствительности к физическому урону и о высокой регенерации. Если сюда прибавить ещё и пластичность их сознания для управления, возникает вопрос: почему же мы до сих пор не одолели тварей? Только представьте: умей одна особь управлять другими, как просто бы стало справиться со всеми химерами, лишь захватив разумную! Всё, очевидно, не так просто. Оттого я согласен с современной наукой: вывод о существовании разумных особей фантастический. Пусть одной из них каким-то образом удаётся воздействовать на сородичей, едва ли здесь уместно говорить о подавляющем влиянии на всех.       — Ваши слова звучат разумно, однако вряд ли полчища особей у водонапорной станции Шаньдуна — выходцы из одного клана. Там ведь и паук с огром засветились. Этих тварей довольно сложно назвать отпрысками саблезубого, — заметил Ловцев.       — Согласен. Эти химеры, думаю, пришли на запах крови, — поддакнул Фу Мэнпо.       — Вы сами ответили на сомнения. Инстинкты управляют примитивными особями, — Чжу Цзаньцзинь очаровательно улыбнулся. — Потому можно утверждать, что классификация особей, утверждённая сейчас, — наиболее верная. Включать в список отдельный вид разумных бессмысленно.       — Спорить с подобными доводами сложно, — заметил Лю Хайкуань. — Однако, признай, крайне неприятная способность именно у саблезубого есть. Ультразвука у других тварей мы не замечали.       — Ультразвук — это проблема, согласен, но не критичная, — подал голос Пэн Чуюэ. — На будущие сражения с саблезубым нам стоит придумать способ сохранить связь внутри рейда. Отключать в бою «уши» крайне неудобно и неразумно. Коммуникация должна сохраняться чёткой, так как тварь показала поразительную проворность. Я видел саблезубого собственными глазами, а после он испарился, прикрываясь спинами своих дружков. Его явно защищали остальные.       — Потенциал у этой твари огромен, — поддержал Лю Хайкуань. — Оттого нам действительно стоит захватить первичного и отправить на изучение.       — И как это сделать, скажи на милость? — Чжу Цзаньцзинь скептически вскинул брови. — С водонапорной станции тварь отчалила. Где нам её теперь искать? Химера ни в последних фотографиях со спутников, ни в отчётах разведки не фигурирует. А у нас есть задачи поважнее, чем искать иголку в стоге иголок.       — Солидарен во мнении, — вновь вступил в диалог Фу Мэнпо. — Кроме того я почти уверен, что первичный издох. Его в последний раз видели у воды. Именно туда был дан залп ЭМП. Саблезубый вряд ли остался цел. Вполне мог откинуть копыта, а после под БОГ-ов угодить.       — Верно, — Лю Хайкуань длинно выдохнул. — Тварь действительно могла умереть. На радарах и видео в последние часы она не появлялась.       — Между тем отчаиваться не стоит, — Чжу Цзаньцзинь постарался развеять расстройство собравшихся. — Вовсе необязательно гоняться за тварью, один раз улизнувшей. Мы просто, как вариант, можем подождать, пока саблезубый вновь появится. Это будет разумнее, чем расходовать силы и ресурсы на бессмысленное прочёсывание территории. Опять же, со всей страны приходят сообщения о нападениях на источники пресной воды, промышленные зоны и плантации. Нам надо защищать собственные рубежи. Работы для рейнджеров сейчас ничуть не меньше, чем всегда.       — Я готов вывести рейд снова, — Сяо Чжань впервые с начала собрания подал голос. До последнего он сидел, ожидая худшего, будто на иголках, а сейчас, наконец, из-за смены ракурса внимания вздохнул свободнее. — Мы можем поискать тварь в миссиях у плантации и источников. Вполне может быть, там мы встретимся с саблезубым.       — Похвальное рвение. Однако ОСПиТА не даёт рекомендаций. Вас будут ждать на реабилитации, — Лю Хайкуань тепло улыбнулся.       Сяо Чжань понял эмоцию руководителя настороженно:       — Меня отстранили?       — С чего бы? — Пэн Чуюэ подозрительно сощурился. Его требовательный взгляд достался Главным Корпуса.       — Пока причин нет, насколько мы знаем, — Чжу Цзаньцзиня взыскательное внимание рейнджера ничуть не смутило. Он лучисто улыбнулся.       — Ничего подобного, господин Сяо. Отдохните, — Лю Хайкуань качнул головой. — Вы только что завершили два рейда. Вам и бойцам надо отдохнуть.       — Принято, — Сяо Чжань послушно кивнул.       — Тогда в рейд пойду я, если у ОСПиТА нет возражений, — вызвался Пэн Чуюэ. — По возможности надо найти и захватить первичную особь. Думаю, раз нападают на источники, промзоны и плантации, там разумная тварь и отыщется. Предыдущий раз не получилось её поймать. Сейчас мы обязаны.       — Согласен, — Чжу Цзаньцзинь сморщил нос, но противиться не стал. — Пусть это останется сопутствующей задачей.       — Так и решим, — Лю Хайкуань потихоньку хмыкнул. — Собрание о рейде проведём по готовности аналитических карт ОСПиТА.              ***       Пэн Чуюэ догнал Сяо Чжаня после собрания, когда они только встретились с Ван Чжочэном.       — А-Чжань, погоди. Есть время? — Пэн Чуюэ глядел на него с мольбой. — Поговорить надо… Мы можем?       — Не думаю, что это хорошая идея… — у Сяо Чжаня дыхание оборвалось от прозвучавшей в просьбе искренности, но рядом с ним стоял названый брат. Сяо Чжань просто не мог оставить родного человека ради бывшего возлюбленного.       — А-Чжань… — Пэн Чуюэ смотрел только на него. Ван Чжочэна же даже взглядом не коснулся. — Пожалуйста…       — Пф! Точно побитый щенок! — вспылил Ван Чжочэн и решительно развернулся. — Отшей его уже окончательно, братец! Или я это сделаю за тебя.       Устраивать очередную потасовку рейнджеры явно не стремились, но и накал обиды за год, казалось, ничуть не уменьшился.       — Хорошо. Пойдём, — Сяо Чжань медленно выдохнул и махнул рукой.       Им с Пэн Чуюэ действительно стоило поговорить. Многое между ними осталось невыясненным.       — Располагайся. Здесь нас точно не будут дёргать, — Сяо Чжань указал рейнджеру на кресло перед столом, а сам отправился к кулеру. Пить не особенно хотелось, но ему требовалось время, чтобы решиться устроиться рядом. Слишком много эмоций Сяо Чжаня в прошлом было связано с этим человеком. От каждой из них рейнджер отказался, но забыть до конца так и не смог. Сейчас, пожалуй, было самое подходящее время выбросить прошлое из головы.       — Не думал, что ты меня в кабинет пригласишь, — Пэн Чуюэ тоже не выглядел уверенным, но привычке своей не изменял. В минуты волнения, он отличался сарказмом и даже язвительностью.       — Новых поводов для сплетен давать не стоит, — Сяо Чжань неопределённо пожал плечами. — Здесь же мы оба находимся в официальном статусе. Так что, считай, у нас состоится разговор равных: два рейд-лидера решили обсудить события завершённой миссии.       — А что, если я о личном хотел поговорить? — Пэн Чуюэ озорно блеснул глазами, но вдруг стал серьёзным. — А-Чжань, я ведь действительно нас хотел обсудить.       — Никаких «нас» нет, — Сяо Чжань постарался придать голосу твёрдость. — Иногда мне кажется, что никогда и не было.       — Ты ошибаешься. Мы были. Весьма серьёзно были, — Пэн Чуюэ перестал выделываться: стал говорить тише. — Я всё думал: куда же ведут нас отношения? Но никак не мог понять.       — Чего именно ты не понимал? — Сяо Чжань решил тоже не притворяться сильным. Однако намерения поставить точку он не оставил. — Я хотел быть с тобой, ты же этого не желал.       — Кто тебе подобное сказал? Всё было не так. По крайне мере, не так в моём понимании, — Пэн Чуюэ откинулся в кресле, уставился в потолок. — Пойми: ты был рядом, такой красивый и перспективный. Твоя энергия и потенциал казались неиссякаемыми, в то время как я ясно ощущал свои пределы.       — Ты о чём? — теперь не понимал уже Сяо Чжань.       Пэн Чуюэ принялся объяснять:       — Помнишь миссию у нефтяной скважины под Шанхаем? Мы там все изгваздались в масле и едва не сгорели заживо. А ты единственный оставался стоять на ногах до последнего и даже бак с песком пробить умудрился.       — Помню, конечно, — Сяо Чжань предпочёл бы не вспоминать те события. Он тогда от страха за жизнь любимого и брата едва с ума не сошёл. До сих пор не слишком ясно помнил, каким образом сумел выломать крепежи песчаных контейнеров, приготовленных для тушения пожаров.       — Так вот, после той миссии я понял, что просто не смогу в тебя… — выразиться красиво у Пэн Чуюэ не получилось.       Неудивительно, что Сяо Чжань его опять не понял:       — А?       — Ну, то есть… чёрт, это сложно объяснить, — Пэн Чуюэ для верности стукнулся головой о мягкую спинку кресла. Видимо, помогло, так как дальше изъясняться он стал чётче. — Я тогда осознал, что у тебя пределов нет. Ты всё можешь, а чего не можешь, найдёшь способ или человека, кто решит проблему. Я же изначально был другим. Мне всегда надо было увидеть цель, только тогда я мог действовать.       — О!.. — Сяо Чжань не нашёлся с ответом.       — О том, что ты по мне сохнешь, разве что глухой и слепой мне в Академии не сказал. Хотя я до последнего не верил, — откровенничал Пэн Чуюэ. — Позднее же понял, что правда тебе не пара. Ты всегда был выше и лучше меня во всём. Даже стонущий подо мной ты никогда не отдавался полностью. Я будто бы не своё ласкал — чужое забирал.       — Теперь, кажется, выдумываешь ты, — усмехнулся Сяо Чжань.       — Если бы, А-Чжань… если бы… Ты был со мной, но мне не принадлежал, — вздохнул Пэн Чуюэ.       — Человеком обладать нельзя. Рабовладение незаконно, — поддел Сяо Чжань.       — Смейся, коли хочешь, — Пэн Чуюэ добродушно махнул рукой. — А мне совсем невесело тогда было.       — Послушать тебя, так скоро я окажусь виноватым, что ты с невестой моего брата спутался, — Сяо Чжаню внезапно действительно стало смешно. Его переживания последних лет будто бы теряли под собой основание. То, из-за чего он волю слезам давал, сейчас вдруг оказалось несущественным.       — Нет, конечно, твоей прямой вины в том нет… — цыкнул Пэн Чуюэ.       — А косвенная имеется, — продолжил фразу Сяо Чжань.       — Без смеха: тогда мне именно так и представлялось, — Пэн Чуюэ поднял вверх палец, привлекая к словам внимание. — Как и всякому, мне хотелось тепла и понимания. Своего, близкого и родного хотелось, понимаешь?       — Не понимаю, — честно признался Сяо Чжань. — Ведь ты не озадачился поиском «своего», как ты выражаешься, а меня записал в «недостижимое и непонятное» и отнял любимую у моего брата.       — Да… — Пэн Чуюэ, против ожиданий, отнекиваться не стал, только смежил веки и покачал головой. — Год назад всё наперекосяк пошло. Честно, до сих пор не понимаю, что на меня тогда нашло. Виню себя за происшедшее. Хотел бы всё исправить да не знаю как.       — Мы все ошиблись. Вина на каждом, — Сяо Чжань и не думал снимать ответственность с неправого, просто понимал, что мог предотвратить случившееся, если бы перестал переживать из-за каждого вздоха и взгляда возлюбленного не в свою сторону.       — Возможно. Но в той потасовке ты пострадал определённо незаслуженно, — Пэн Чуюэ поднял на него взгляд.       Сяо Чжань понятия не имел, как прокомментировать сказанное, потому задал другой вопрос:       — Как у вас с Мэн Цзыи?       — Не сложилось… — Пэн Чуюэ безразлично пожал плечами. — Она сейчас в Шанхае. Виделись последний раз месяца четыре назад. У неё всё хорошо. Даже пытается вновь отношения построить.       — Я рад за неё, — Сяо Чжань не кривил душой. Говорить о прошлом или о бывшей невесте Ван Чжочэна было тяжело, потому он вновь перевёл тему: — Как твои глаза?       — Очень неплохие. В этот раз я впервые опробовал их в рейде, — воодушевился Пэн Чуюэ. — Не поверишь, насколько они помогают! Удивляюсь, почему подобное не придумали раньше и не предложили рейнджерам.       — Кибернетические глазные яблоки ставятся взамен живых, — заметил Сяо Чжань. — Думаю, этические аргументы в пользу натуральности важны. И это правильно.       — Ну, не знаю… Я ничуть не жалею о новых глазах, — Пэн Чуюэ постучал себя по виску. Неоново-белые полоски проявились на лбу, скулах и переносице рейнджера. Сложный кибернетический узор раскрасил его веки. — Кстати, спасибо, что продавил их отправку из Токио. Без твоей помощи мы бы не справились.       — Благодарности излишни, — мотнул головой Сяо Чжань, — когда я пришёл в кибернетический центр токийской Ассоциации, у них на столе уже лежал официальный запрос от нашего Управления Социальных и Медицинских Вопросов.       — Да, Хэ Пэн подсуетился, — Пэн Чуюэ широко ухмыльнулся. — Но сказал, что на посылке стояла и твоя виза.       При упоминании друга детства Пэн Чуюэ Сяо Чжань напрягся, как было всегда, стоило на горизонте появиться наследнику Сю Циня. Хэ Пэн всегда вызывал у Сяо Чжаня неоднозначную реакцию: он попросту понятия не имел, что ожидать от этого человека.       — Ты теперь в его отряде, — Сяо Чжань насторожился, но постарался это скрыть. — Думал, он тоже пойдёт на рейд-лидера.       — Пэн-ди хотел, но господин Сю против, — Пэн Чуюэ развёл руками. — Он готовит сына себе в преемники, так что на том не должно значиться особенной нагрузки в Ассоциации или Корпусе.       — Это очевидно, — с подобным Сяо Чжань с готовностью согласился. Ему довелось всего трижды встречаться с Сю Цинем, но, пожалуй, он был бы счастлив, если бы вовсе не знал того.       Сю Цинь с первого взгляда производил тяжелое впечатление. Перед ним даже рот с трудом удавалось открыть. Мало того, что отец Хэ Пэна много лет возглавлял Управление Социальных и Медицинских Вопросов, так ещё и входил в состав Верховного Совета человечества — главного органа контроля за жизнедеятельностью населения в условиях оккупации планеты химерами. Подобному статусу определённо соответствовал в буквальном смысле могучий аватар — королевский тигр. Если верить пересудам, Сю Цинь был в числе первых, прошедших полную соматическую гибридизацию в боевой версии. И, как исключение из правил, он никакого отношения к Корпусу рейнджеров никогда не имел. Возникал закономерный вопрос, как же в таком случае Сю Цинь умудрился получить БОГ-а? Однако ответ не был тайной: древний и весьма влиятельный род, представители которого в прошлых поколениях носили фамилию «Чжан», имел доступ к неограниченным ресурсам.       «Так, меня несварение настигнет, если продолжим в том же духе», — Сяо Чжань тряхнул головой, прогоняя из сознания образ высокого и строгого старикана.       — Чуюэ, вряд ли ты только о прошлом хотел поговорить, — Сяо Чжань аккуратно опустился в соседнее с собеседником кресло. — В чем дело?       — Верно, не только о прошлом, — Пэн Чуюэ на мгновение замялся, — ещё о рейде хотел… Тот саблезубый… я ведь видел, как он к скважине ринулся. Ты просто не мог его не заметить…       — Он прошёл к скважине и назад ушёл через туннель. Так что, считай, я его упустил, — Сяо Чжань решил придерживаться старой версии событий. Врать еще больше не имело смысла.       — А что за грохот там был? Я слышал крик, — Пэн Чуюэ задал новый вопрос.       Однако у Сяо Чжаня и на это была заготовлена полуправда:       — На трансформационный щиток попала вода. Саблезубому досталось сверх ЭМП.       — Но ведь такого быть не может: щиток заземлён, а скважина далеко… — нахмурился Пэн Чуюэ.       — Чуюэ, к чему эти вопросы? — Сяо Чжань криво усмехнулся. Пэн Чуюэ явно что-то пытался от него добиться, но слишком уж нерешительными выглядели попытки. — Я обо всём написал в отчёте.       — Когда-то мы с тобой друг другу доверяли, — Пэн Чуюэ говорил медленно, роняя слова, точно капли на скатерть. — Я верил тебе, как себе, а ты — мне. Всем сердцем…       — Когда-то так и было. Позднее — изменилось, — Сяо Чжань вскинул брови: напомнил о важном. — Сложно продолжать верить, когда сердце разбивают…       Пэн Чуюэ имел одно примечательное качество — стойкость. «Отшить», как выразился Ван Чжочэн, рейнджера было не так-то просто.       — А-Чжань, то была блажь, пойми, — Пэн Чуюэ осторожно приблизился к нему. — По дури же случилось… Я не вру.       — А как же продолжение рода и семья? — Сяо Чжань внезапно обнаружил в себе язвительность. — Не о том ли ты вещал по пьяни?       — Я только с тобой был искренен. Всегда. С самого первого раза… — Пэн Чуюэ его будто не слышал. — А-Чжань, давай попробуем снова?..       — Что попробуем? — не сдержался Сяо Чжань. Эта ситуация начинала его утомлять. — Не Мэн Цзыи, так другая. Если настолько неймётся, только попроси: господин Сю найдёт для тебя вариант. Да и Мэн Цзыи — хорошая девушка. Напрасно вы расстались.       — А-Чжань, сарказм тебе не к лицу, — Пэн Чуюэ вновь проигнорировал резкость. Он, казалось, всем существом тянулся к Сяо Чжаню: не только широкая ладонь протягивалась к лицу и оглаживала скулу, но и сам мужчина будто бы готовился к его ногам упасть. Это завораживало, оттого Сяо Чжань и не отстранялся. — Ты же всегда был ласковым, словно домашний котик. А сейчас стал ещё прекрасней.       Сяо Чжань почувствовал внутреннюю дрожь. Когда-то он действительно очень-очень сильно любил этого человека. Настолько сильно, что на многое закрывал глаза.       Впервые они с Пэн Чуюэ повстречались на церемонии зачисления в Академию рейнджеров. Место Пэн Чуюэ оказалось прямо перед Сяо Чжанем и он, в то время невысокий парнишка, был вынужден тянуться и подпрыгивать, чтобы хоть что-то увидеть за спиной угловатого, но плечистого соседа. Тот же оказался внимательным и отзывчивым, потому с готовностью поменялся с Сяо Чжанем местами. Так все четверо, Ван Чжочэн, изначально сидевший рядом с названым братом, и Хэ Пэн, соседствующий с Пэн Чуюэ, перезнакомились.       Ван Чжочэн никогда не отличался разговорчивостью. Инициатором диалогов с кем бы то ни было в их паре всегда выступал Сяо Чжань. В тандеме Пэн Чуюэ и Хэ Пэн подобную же роль выполнял первый. Хэ Пэн брал другим: громкими связями и высокомерным отношением ко всему. В общем, неведомым образом они составили компанию.       Позднее к ним присоединились другие курсанты Академии. Каждый преследовал свою цель: за помощью в теоретических дисциплинах бежали к Сяо Чжаню, за подсказками по техническим направлениям аккуратно просились к Ван Чжочэну, за протекцией и перспективой обращались к Хэ Пэну, но душой компании всегда был Пэн Чуюэ — яркий и дружелюбный. Его любили все. Неудивительно, что особенной симпатией к энергичному парню проникся и Сяо Чжань. Пэн Чуюэ знал толк в развлечениях, но всегда помнил об осмотрительности, потому их гулянки ни разу не засекли в общежитии Академии. Строго говоря, Сяо Чжань испытывал закономерное чувство благодарности к Пэн Чуюэ, ведь тот умудрился превратить нечеловеческие условия обучения будущих рейнджеров в веселые старты с уникальными призами.       Сяо Чжань к подобному не мог остаться равнодушным. Он помнил, как сперва души не чаял в друге, а после заметил за собой ревностное отношение к вниманию товарища. Сяо Чжаню становилось неприятно, когда Пэн Чуюэ оставался с кем-то наедине или что-либо устраивал без участия друга.       Тогда мыслей о более близком контакте с Пэн Чуюэ у Сяо Чжаня не возникало, но однажды он всё-таки поинтересовался: «Нравлюсь ли я тебе так, как ты мне?» В бытность пятнадцатилетним мальчишкой Пэн Чуюэ вряд ли понял его правильно, однако, надо отдать ему должное, на смех парня за неудобный вопрос поднимать не стал. Наоборот, Пэн Чуюэ, краснея сверх меры, ответил, что «дружба — намного более ценная вещь, чем симпатия».       Если Сяо Чжань правильно помнил, тот смущающий диалог не привнёс в их отношения какие-либо изменения. Его будто бы не случалось никогда. Однако о чувствах также легко забыть, как о неаккуратных словах, не получалось.       Сяо Чжань с каждым днём влюблялся в «друга» всё сильнее. Однажды они даже с Ван Чжочэном повздорили по этому поводу, но названый брат отступился, разрешая Сяо Чжаню «маяться дурью». Как итог, Пэн Чуюэ и Сяо Чжань с возрастом становились всё ближе. Хотя между ними действительно не было и намёка на любовные отношения, Сяо Чжань был доволен: его ценили, а о ласке можно было свободно помечтать в одиночестве.       Перейдя в Корпус, парни не расстались. Четверо, Ван Чжочэн, Хэ Пэн, Пэн Чуюэ и Сяо Чжань, поступили под начало одного пати-лидера. Затем состоялись их дебюты в качестве рейнджеров. Пэн Чуюэ и Сяо Чжань, подчинившись эмоциям первой победы, стали парой. Теперь для них всё изменилось. То, что раньше было лишь дружбой, стало любовью. По крайней мере в это верил Сяо Чжань.       Он ожидал официального объявления или хотя бы обозначения их партнёрами. Пэн Чуюэ не сделал ни первого, ни второго. Его отношение действительно изменилось, но только за закрытыми дверями личных апартаментов рейнджера в общежитии Корпуса. Пэн Чуюэ наедине был страстным, предавался любовным утехам с душой и удивлял совершенно неопытного Сяо Чжаня глубокими познаниями в сексе. На людях же Пэн Чуюэ продолжал играть «друга».       Сяо Чжань помнил, как сперва обижался на «стеснительность» парня, а позднее выговаривал ему за своё «раненое невнимательностью сердце». Такие жалобы Пэн Чуюэ выслушивал спокойно, а «ранения» излечивал жаркими объятьями. Хотя по-прежнему позволял себе «дружескую» грубость типа шуточек про «познакомим наших подружек — они станут компаньонками и будут растить наших детей». Сяо Чжань прощал возлюбленному даже это, ведь кроме чувств у него пока ничего и не было.       Подниматься в Корпусе было сложно. Особенное значение имела репутация рейнджера. Сяо Чжань никогда бы не смог забыть, через что им прошлось пройти, чтобы заслужить свои ранги. Корпус давал рейнджеру многое, но только в том случае, когда боец доказывал свою полезность. Сяо Чжань помнил, как ночи сидел у кровати раненого в бою Пэн Чуюэ, а тот, проснувшись, всегда просил у него стакан сладкого молока, точно ребёнок. Сяо Чжань неизменно подавал возлюбленному лакомство, но ни разу так и не услышал слов признательности за заботу. Правда Пэн Чуюэ после каждого рейда устраивал ему секс-марафоны, так что причин жаловаться у Сяо Чжаня не возникало.       Сяо Чжань хорошо запомнил момент, когда Пэн Чуюэ, наконец, признался ему в любви, но оговорился, что их любовь погибнет внезапно, как и родилась. Сяо Чжань спросил: почему их любовь обречена? А Пэн Чуюэ ответил, что рейнджерам не суждено дожить до старости. Тогда мысль о смерти-разлучнице показалась Сяо Чжаню невозможно романтичной. Впоследствии же он понял, что не о гибели в рейде шла речь.       Пусть Сяо Чжань радовался каждому поцелую с любимым и эмоциями умывался, когда доводилось вместе провести выходные, Пэн Чуюэ счастливые воспоминания, с ним связанные, на ниточку не нанизывал. Сяо Чжань был счастлив, когда Пэн Чуюэ оставался у него ночевать, но вот в теперь уже квартире самого Пэн Чуюэ ему бывать доводилось нечасто. За годы, что они встречались, Сяо Чжань так и не устроился в доме Пэн Чуюэ. Кроме зубной щётки, Сяо Чжань никогда ничего там не оставлял. Такова была политика личного пространства Пэн Чуюэ. Порой доходило до абсурда.       Как-то раз Сяо Чжань специально оставил комплект сменной одежды, намереваясь будущую ночь также провести с любовником, однако Пэн Чуюэ принёс ему оставленное в тот же день со словами: «Ты забыл! Знаю, что переживать будешь!». Сяо Чжань тогда едва нашёл в себе силы поблагодарить Пэн Чуюэ за внимательность, но в душе что-то треснуло. Оказалось, то было первым «звоночком». Второй случился вскоре. Сяо Чжань мечтал, но не сумел забыть, как горем оборвалось сердце, когда он впервые услышал об измене возлюбленного.       Чуть больше года назад, в баре SHINY ME, Сяо Чжань не поверил словам полупьяного Хэ Пэна. Позднее не обратил он внимания и на слова Сю Циня, отца Хэ Пэна, о том, что молодым людям пора бы остепениться. Проигнорировал Сяо Чжань даже раздражение названого брата, а ведь Ван Чжочэн становился угрюмее день ото дня. Хотя прежде искрился счастьем от взаимности Мэн Цзыи.       Зато через пару недель поверил Сяо Чжань собственным глазам, когда застал целующихся Мэн Цзыи и Пэн Чуюэ. Правда Сяо Чжань вновь никому ничего не сказал, так как Пэн Чуюэ умолял молчать и «не портить жизнь им всем». Пэн Чуюэ ссылался на минутный порыв, уверял: «Больше такого не повторится».       Сяо Чжань дал их с Пэн Чуюэ отношениям ещё один шанс. Однако не смог он остаться в стороне, когда Мэн Цзыи порвала с Ван Чжочэном, а тот на эмоциях напал на Пэн Чуюэ.       — Даже у самого ласкового кота есть когти, — Сяо Чжань перехватил запястье Пэн Чуюэ и отвёл от своего лица. Больше этому человеку он своё сердце не доверять не собирался. — А ещё есть душа, с трудом прощающая обиды.       — Если есть обида, значит живо и чувство… — Пэн Чуюэ ухмыльнулся как ни в чём не бывало. — Иначе бы и обижаться причины не нашлось.       В этот, последний, раз Сяо Чжань постарался сдержать раздражение. Он прекрасно понимал правоту рассуждений Пэн Чуюэ, только больше не мог принять подобную логику: «Чуюэ всегда был твердолобым — всегда был таким: никого, кроме себя не слушал».       — Причин масса, на самом деле… — Сяо Чжань заставил себя светло улыбнуться, — только каждая вовсе не к тем чувствам ведёт, которых тебе хочется.       Между ними всё действительно было кончено. Видимо, этот же вывод прочитал на его лице Пэн Чуюэ, так как он вдруг нахмурился и послал ему пытливый взгляд:       — Это из-за паренька из твоей пати — того, что меланистом бегает?       Сяо Чжань неосознанно вздрогнул. Образ Ван Ибо в боевом воплощении появился в сознании. Показалось: огромная чёрная пума в этот самый момент вошла в его кабинет и по-хозяйски улеглась перед панорамными окнами. От такого зрелища дух захватывало!       «Спокойно. Ибо сюда вплетать — последнее дело», — Сяо Чжань заставил восторженно попискивающее сердце умолкнуть. Ему надо было сохранять чистый разум.       — А что с ним? — Сяо Чжань изобразил удивление.       Поразительно, но ему, похоже, удалось обмануть Пэн Чуюэ, так как рейнджер смущённо захихикал и замахал руками:       — С ним? Да ясно, что с ним, хе-хе. Смотрит на тебя, будто сожрать хочет, гы-гы. Сопляк, но ласты намылил знатно!       «Смотрит, будто сожрать хочет…» — Сяо Чжань повторил про себя фразу, смакуя. Подобная перспектива ничего, кроме дрожи предвкушения в нём не вызывала. Даже реши Ван Ибо его в клочья порвать, он бы позволил, даже сам бы подставился, ведь то была бы сладкая смерть.       Сяо Чжань потихоньку сглотнул: пума у окна, чудилось, не сводила с него изумрудных глаз. Что в облике БОГ-а, что в виде человека, Ван Ибо был великолепен.       «Вот я размечтался! — улыбка коснулась губ Сяо Чжаня. — Чуюэ ошибается. Ибо ничего ко мне не чувствует. Разве что инстинкты аватара удержать в узде не в состоянии. Он же у нас доминант!»       — Но парниша явно не на того напал, ха-ха, — Пэн Чуюэ сложившаяся ситуация, похоже, веселила. — Даже как-то жалко его. Нашего А-Чжаня никогда не интересовали те, кто на него кидался. Завоевать и оставить себе — это твой девиз, да, А-Чжань?       «Нет. С Ибо так не получится. Его не завоевать…» — Сяо Чжань комментировать остроту не стал, однако его молчание было истолковано неверно. Пэн Чуюэ никак не унимался.       — Ты всегда любил сложности, — рейнджер хитро подмигнул ему, — а этот пацан прыгает, точно горячий пирожок, прямо в рот. Тебе такое неинтересно.       «С чего ты судишь за других!» — взвился Сяо Чжань, но вслух мысль озвучил спокойнее:       — Люди меняются, Чуюэ.       — Только не ты! — Пэн Чуюэ широко улыбнулся. — Куда тебе-то меняться? Ты же и без того идеален!       «Ого! Вот это заявления!» — Сяо Чжань на мгновение дара речи лишился. Хорошо, что Пэн Чуюэ этого не заметил: рейнджер отвлёкся на входящий вызов, а через несколько секунд отозвался уставным «Принято» и поднялся из кресла.       — Вызывают в ОСПиТА. Хотят пояснений по отчёту, — минуту назад дурашливый, сейчас Пэн Чуюэ был совершенно иным. Перед Сяо Чжанем стоял уверенный в себе рейд-лидер Корпуса рейнджеров. В такого, если не знать его недостатков, впору было влюбиться.       Однако эта история будет уже не про Сяо Чжаня: «Я своё уже отмучился, хе-хе». Он мысленно пожалел вероятного возлюбленного Пэн Чуюэ, а вслух озвучил напутственное:       — Понятно. Тогда иди. В ОСПиТА не любят задержек.       — Это недолго! — отсалютовал ему Пэн Чуюэ. — Дождись меня, okay? Мы ещё не закончили разговор.       — Думаю, мы закончили, Чуюэ, — Сяо Чжаню совершенно не хотелось продолжать беседу, но, положа руку на сердце, он был рад видеть старинного друга.       — Когда ты стал таким жестоким, А-Чжань? Не разбивай мне сердце и скажи, что будешь счастлив видеть снова! — Пэн Чуюэ однозначно не желал быть с ним серьёзным, но и глупым не был. Потому продолжал переводить всё в шутку, прощаясь в дверях.       — Постарайся не помереть за стенами, тогда точно встретимся, — в тон ему ответил Сяо Чжань и вдруг замер, споткнувшись о пристальный взгляд. Хэ Пэн высверливал в его лице дыру.       — О, Пэн-ди! Ты как тут? — Пэн Чуюэ удивлённо уставился на друга детства. — Меня искал?       — Не называй меня так, — рыкнул на него Хэ Пэн. — Пришли оповещения из ОСПиТА и «сектора психов» на твоё имя. Ты их, балбес, опять проглядел?       — Конечно, нет! — легко соврал Пэн Чуюэ. — Я просто обо всём позабыл рядом с нашим крошкой-Чжанем.       «Ему точно тридцатник?» — Сяо Чжань криво усмехнулся, наблюдая за другом.       — Кстати, здорово, что пришёл, — обратился весельчак к Хэ Пэну. — Мне действительно надо в ОСПиТА, потом, видимо, к психам, а ты побудь с А-Чжанем, please. Иначе котик домой сбежит по своему обыкновению! Потом его оттуда будет не выкурить! Ха-ха!       «Скажи, что занят, и свали к папаше», — взмолился Сяо Чжань. Вечер в обществе товарищей из прошлого проводить ему не хотелось.       Однако Хэ Пэн его молчаливого призыва не услышал. Совершенно неожиданно для Сяо Чжаня и к великой радости Пэн Чуюэ прозвучал уверенный ответ       — Конечно, — Хэ Пэн медленно и как-то недобро улыбнулся. Его сухое и строгое, похожее на отца лицо благодаря этой улыбке преобразилось, но не смягчилось. — Мы с «А-Чжанем» давно не виделись.       — Вот и славно, — воодушевился Пэн Чуюэ. — Я быстро обернусь, и мы пойдём потусим в баре, тряхнём стариной!       — Обязательно. Как старые друзья, — Хэ Пэн спокойно кивнул.       У Сяо Чжаня под ложечкой засосало от взгляда, которым его наградил рейнджер. Напряжением сковало колени: инстинкты подсказывали бежать от этого человека без оглядки.