Мошка, Картошка и Идиоты

Йосеф был уборщиком. Конечно, по специальности он был биомеханик четвертого разряда, а должность его называлась и того пуще — технолог-контролер АРС, заведующий служебно-бытовым отсеком, но если смотреть правде в глаза, Йосеф был уборщиком. Хотя и главным. В подчинении у него находилось до пятиста клубков — маленьких восьминогих солнышек, которые выползали из своих нор, чтобы убрать все сломанное, брошенное и вывернутое бесчестными космодесантниками, — и одиннадцать дуболомов. Дуболомов Йосеф не любил, потому что собирали их какие-то земляне, которые Йосефом не являлись, а значит априори были дураками. Но огромных, неповоротливых дубин тоже приходилось использовать там, где его милые клубки не справлялись из-за своей маленькости (к примеру, когда развеселившиеся солдаты, вернувшиеся из очередного рейда, по частям вынесли камбуз. Одну из диванных заглушек через пару дней растерянный клубочек притащил прямо из двигательного отсека — и хотел бы Йосеф, чтобы это оказалось шуткой). Дуболомов приходилось использовать, но Йосеф от этого страдал неиллюзорно: сердце биомеханика не выдерживало нахождения подле себя чужих созданий. Его собственные клубки, собранные на коленке и голом энтузиазме, сами лишь чуть-чуть не дотягивали до границы «условно разумных», а уж что могли намешать инженеры в красивых больших лабораториях, один Всевышний знает. Впрочем, это была не единственная его проблема. Вторая головная боль несчастного, бесправного уборщика носила темно-синие нашивки капрала космического флота, имела гадкий характер, недостойный собственного звания, а еще — ломала уже пятого клубка за последние три месяца. Так что сейчас, когда Йосеф бежал в свою нору с трагически обвисшим тельцем Мошки-17.2 (того буквально растоптали острым каблуком прямо по желудочку калий-натриевого насоса), ему одинаково хотелось материться и плакать. И еще — настучать по темечку отвратительному капралу. Настучать хотелось больше. А ведь как прекрасно было то время, когда корабль Йосефа еще не оккупировали эти безобразные военные! Зеленокрылая «Цикада» барражировала между Каллисто и Ганимедом, размеренно, без спешки везла огромные глыбы льда на благо человечеству, а в должностной инструкции Йосефа еще не появилось пометки, обязывающей терпеть надругательства над собственными созданиями. А потом кто-то кому-то на большой земле объявил войну, и прекрасный мир Йосефа развалился под грохот острых каблуков начальствующего состава и глухой топот сапог космодесантников. Частный корабль был тут же деприватизирован космофлотом Марсианской республики, весь бывший экипаж расформировали, включая даже безобидных механиков, и Максимилиан — единственный честный человек на этом корабле! — в свой последний рабочий день Йосефа успокаивал: — Скажи спасибо, что начальство о тебе даже и не вспомнило! Останешься ты при корабле, а не будешь, как мы все, мотаться по галактике в поисках работы. — Скоро вспомнит — полечу вслед за вами, — скептически отзывался Йосеф, перебирая остающиеся в наследство от Максимилиана запчасти да думая, на какую пользу их можно будет обернуть. Йосеф оказался неправ: сейчас, полгода спустя грубейшего нарушения законов коммерческого космоплавания, о нем помнил разве что капитан. Оставшийся экипаж, кажется, думал, что пушистые клубки размножаются сами по себе, а следит за ними бортовой ИИ. Это, конечно, было хорошо: и так избегающий людей Йосеф не выдержал бы, начни его отсек топтать грязные подошвы антигравов. И это, конечно, было ужасно, потому что сейчас он не мог даже пожаловаться на творящееся безобразие, боясь, как бы капитан не опомнился да не уволил бедного Йосефа вместе со всеми его клубочками. Собственный отсек быстро приближался. Коридоры становились все уже, а потолки поднимались выше. В глухие эти места уже долгие годы не ступала чужая нога, и уж на своей территории ему бояться было точно нечего. Именно поэтому, суматошно завернув за очередной поворот, что тускло освещался люминисцентыми колбами, Йосеф не ожидал врезаться в огромного космодесантника. Мошка-17.2, агонистически перебирая лапками, тут же отлетел куда-то в сторону. — Черт, к хеку, черт, — он замычал от внутренней боли, бросился на помощь собственному малышу, но был остановлен чужим предупреждающим рыком, резким и обрывистым, как стрекот насекомого. Йосеф споткнулся, тяжело, панически дыша, и едва смог поднять глаза от улетевшего к чужим ногам клубка. Звук, очевидно, исходил от космодесантника — существа, лишь едва-едва схожего с человеком. Вытянутый на затылке шлем точно скрывал что-то не слишком приятное глазу, совершенно немарсианского кроя костюм всем своим видом намекал на статью по факту военного шпионажа, а рост в два с половиной метра угнетал чрезмерно даже двухметрового Йосефа. Космодесантник угрожающе щелкнул пальцами, что-то коротко прошипел, как наждачкой по бетону прошелся, и мужчина внезапно все понял. Понял — и застыл, замер на месте, от страха боясь пошевелиться. Милостивый Всевышний, он умудрился наткнуться на андроида! Или на него, или на кого-то проапгрейженного до самых горловых связок: только у этих бедняг любой человеческий возглас сопровождался легким механическим треском. Йосеф, который был приучен на слух определять любые неполадки, таких особей выцеплял на раз-два. Излишним будет сказать, что больше, чем дуболомов, космодесантников и некоего неприятного капрала, Йосеф опасался только андроидов и тех, кто не особо от андроидов отличался. К тому же, он готов был поставить материнский каббальный оберег, что это… это… это создание направили с Земли для какой-то совершенно секретной диверсии против марсианского космофлота. Другое дело, что Йосеф-то не относился ни к Марсу, ни к военным, и попасть под горячую руку ему не хотелось от слова совсем. Невесть откуда появившийся космодесантник, с головы до ног замотанный в черную матовую броню — только круглые прямые дреды свободно вились по плечам, — присел на корточки. При этом даже в сложенном состоянии он ростом все равно лишь чуть-чуть не доставал до груди Йосефа, и у того от такого открытия едва не подогнулись колени. У него, перепуганного, столбом застывшего напротив, сердце тут же застучало, как перегревшийся атомный моторчик, но незнакомец просто взял в свои огромные ладони уже затихающий клубок. Мошка-17.2 еще пытался что-то сделать, конвульсивно щелкало отверстие для переработки на крохотном брюшке, но ярко-алый гем, заполнявший все его тельце, уже практически вытек, и смерть приближалась к клубку семимильными шагами. Человек (для собственного Йосефова спокойствия будет лучше воспринимать это человеком) спокойно осмотрел Мошку, зачем-то стукнул самого себя по шлему — и внезапно щели его маски засветились иссиня-голубым, начиная сканирование. — Ох. Йосеф выдохнул от восторга. Он, впервые так близко увидевший чудеса военной инженерии, от удивления тут же напрочь позабыл про собственный страх. Если Йосефа и собираются убить, то только после того, как он разберется с оборудованием землян, и сам Всевышний Ягве не сможет ничего с этим сделать. Тихонько и незаметно наклонившись поближе, Йосеф заинтересованно прищурился. Наметанным глазом он выцепил и то, что свечение исходило из глубины, из самых радужек предполагаемого человека, и то, что линзы шлема тоже участвовали, дифракцируя световой поток на определенные участки тела клубочка. Мысли понеслись вскачь, и Йосеф уже начал думать, как он сам сможет это знание использовать в собственных наработках, как вдруг незнакомец светиться перестал. Затем человек, тряхнув дредами, щелкнул непропорционально длинным пальцем — это что, когти? — по собственному предплечью, и костюм с тихим шорохом открыл на этом месте маленькое отделение. Оттуда выщелкнулся светящийся флакон вязкого салатового спрея, и незнакомец поудобнее перекатил его на пальцах. Впрочем, Йосефово любопытство достигло своего предела ровно в тот момент, когда это чудовище потянулось своими неидентифицированными пальцами с потенциально опасным веществом к Йосефовому Мошке. — Пусти, вредитель! — крикнул он почти обиженно. Позабыв про всякую опасность, поджидающую любого человека рядом с бездушными военными, мужчина проскользнул под чужим оттопыренным локтем и попытался выдернуть свое восьминогое солнышко из рук захватчика. Ладони словно наткнулись на каменную стену: кожа костюма была такой же шершавой, холодной и крепкой, как кладка дедушкиного гаража на далекой Земле. Незнакомец нервно тряхнул рукой, с нечеловеческой силой отпихивая Йосефа, и тот со страхом понял, что мышцы под его ладонями даже не напряглись от этого движения. — Андроид, — нервно выдохнул он, добровольно-принудительно отлетев дальше по коридору. Маленький Мошка, его дорогой клубочек, дергался в руках захватчика, но в этом случае Йосеф был абсолютно бессилен: в схватке с механоидом Йосеф мог выступать разве что в качестве боксерской груши. Если только… Отчаявшись, он потянулся к собственному браслету на запястье в попытке вызвать тяжелую кавалерию, но дьявольское создание заметило и это движение. — Т-щихо, — внезапно прощелкало оно, и впадины его глаз налились красным светом. Йосеф не знал, что это означало, но явно что-то не слишком хорошее лично для него. — Вс-че хорош-що, — словно в издевку продолжил явно неотлаженный андроид. Уж как бы далек Йосеф от все этого ни был, а все же знал, что сейчас механоиды могут разговаривать практически по-человечьи, и с этим экземпляром явно было что-то не так. Неотлаженный робот вызывал вдвое больше опасений, и Йосеф послушно застыл, пока это создание открывало флакон, распыляло жидкость на вновь задергавшегося клубка, уж было совсем затихшего, и этим причинило Йосефу еще больше душевной боли. А уже через пару секунд Мошка-17.2, лежащий на чужой ладони брюшком вверх, легко перевернулся на ноги. Клубочек ласково притерся головным отделом к андроиду, отчего тот страшно засипел, и быстрым восьминогим шагом он перебрался к Йосефу, своему законному создателю. Мошка был жив. Не верящий в чудеса Йосеф провел краткий наружный осмотр, за что был нещадно покусан, но все равно не нашел места, из которого пару секунд назад хлестала красная клубковая кровь. Андроид следил за ним из другого угла, лениво перебирая пальцами-когтями, но вскоре громко засипел снова и встал с корточек. Робот развернулся, чтобы уйти, но вмиг очнувшийся Йосеф заставил его остановиться бездумным возгласом: — Дай! Мошка-17.2 перебрался на плечо, живее всех живых, и одного этого обстоятельства хватило, чтобы он позабыл о том, с кем разговаривает. Йосеф приблизился к обернувшемуся незнакомцу, требовательно протянул ладонь: — Дай, что ты использовал. Что это? — горячо заговорил он, блестя глазами. Андроид несколько мгновений пусто смотрел на Йосефа — только щелкало у него что-то внутри, — и произнес чистым механическим голосом, так не похожим на недавнее шипение: — Смешной. Йосеф еще не успел растеряться, как его с силой схватили за выставленную руку. Запястье обожгло раскаленным металлом, собственный браслет стек с него горячим пластиком, и мужчина заскулил от внезапной боли. А когда закончил трястись над рукой (что удивительно, даже не обоженной), он поднял глаза лишь для того, чтобы увидеть: андроид исчез. — Мошка, — тихим ошарашенным тоном проговорил Йосеф, в последний раз подул на не болящее запястье и оглянулся, — что это было? Клубочек в ответ защелкал что-то такое же растерянное. *** Странности продолжились тем же вечером. Йосеф сидел в своем отсеке, колдовал на Мошкой-17.2 и пытался обнаружить хотя бы остаточные следы той панацеи, что использовал андроид для лечения. В идеальном мире, конечно, Йосеф пошел бы к капитану и выпросил себе право «одним глазом посмотреть» на чудесное оборудование хотя бы его солдат — едва ли марсиане так уж отличались от землян в вопросе обмундирования, — но в реальности гражданскому Йосефу после такой просьбы пришлось бы сразу пойти под трибунал. Лежащий на столе Мошка щекотал своими мягкими пушистыми лапками, послушно раскрывал брюшко перед любопытными пальцами и слишком явно наслаждался жизнью. Йосеф клубку завидовал. Сам он не мог найти полнейшим счетом ничего: Мошка-17.2 был здоров настолько, насколько может быть здорово создание, которое питается пылью и отходами, по чьим жилам течет насыщенное кислородом железо, а корпус обтянут заказанным с Марса инсектоидным пухом. Клубочек даже помолодел, как будто только что и вышел из-под Йосефовых рук, а не отработал свои честные полтора года. Это было даже обидно. Всевышний помилуй, да какая зеленая жидкость вообще способна стать сразу семью различными материалами? За собственным интересом даже позабылось возмущение от того, что странный незнакомец, вообще-то, абсолютно противоправным образом оказался в личном коридоре Йосефа. Задумавшийся мужчина попытался почесать щеку, но наткнулся на плотную резину респиратора и только чертыхнулся. Технический скальпель был за ненадобностью засунут в набедренную сумку, а сам он встал с кресла, отправил Мошку работать дальше, и тут же был отвлечен писком пейджера. Пищало сразу несколько клубков из грузового отсека. К сожалению, камеры Йосефу поставить не позволило даже прошлое командование «Цикады», так что увидеть напрямую, что происходит с его солнышками, он не мог. Зато он знал, что код «красный» приходит только в случае непосредственной угрозы или физического уничтожения — и сейчас последняя, лебединая песнь клубочков заливалась в уши Йосефа раскаленной лавой. Капрал. Отвратительный, бессовестный капрал добрался и туда! Сейчас наверняка развлекается, растаптывая результаты работы всей Йосефовой жизни, возможно, уже перешел от каблуков на табельное свое оружие, руководствуясь одно движениями собственной гнилой душонки… Нет, с Йосефа достаточно. Скупыми от злости движениями он собрал полное свое обмундирование: меднабор для экстренной помощи, пакеты жидкого железа, девять полных комплектов запчастей калий-натриевого насоса по числу полученных сигналов, два запасных и перчатки ТК-2 с расширенным функционалом. Путь к грузовому отсеку пришлось пролететь через камбуз, общие коридоры и жилые отсеки. Обычно Йосеф через них ходил с опаской, вперед пускал клубков, чтобы точно не наткнуться на кого-то из военных, и в целом держал осаду, как держатся бойцы, случайно заброшенные в стан врага, но сейчас он бежал, не разбирая дороги. На встречу ему вылезали клубки. Они, за неимением голосовых связок, щелкали брюшком для переработки, и Йосеф сумбурно их успокаивал, проносясь мимо: — Все хорошо, милые мои, сейчас разберемся, сейчас со всем разберемся. Клубочки относились к его обещаниям с явным скепсисом, но молчали. Кроме одного раза: уже на выходе из камбуза под ноги Йосефу бросилось одно из его солнышек. Выпрямившись во весь рост своих лапок, клубок вертелся вокруг до тех пор, пока Йосеф, чертыхнувшись, не развернулся посмотреть, чего от него хотят. И вот совсем он не удивился, увидев вокруг камбузного стола тела отключившихся десантников. — Тома, — ласковым и почти не истеричным тоном обратился он к своему клубочку, — я знаю, что ты любишь этих чудовищ, хочешь им помочь, но мы с тобой уборщики, а не медотсек. Мы не должны помогать им с похмельем! Тома-3.13 замигала подслеповатыми от старости глазами, в отчаянии засучила своими мятно-розовыми ножками, и Йосеф не смог не смягчиться: — Ладно, беги к медику, хек с тобой. Сам же разогнулся и поспешил к месту побоища, уже ни на что не обращая внимания. В грузовом отсеке не обнаружилось пирамиды из пафосно скинутых друг на друга трупиков, чего втайне опасался и так же ожидал Йосеф. С первого взгляда все казалось нормальным, только пару кораблей стояли слишком близко к входной переборке. Корабли были похожи на клубни проросшей картошки, такие же зеленоватые и бугристые, и Йосеф не смог не передернуться от ужасающего чувства вкуса того инженера, что их проектировал. Кроме этих картофельных кораблей не видно было никого и ничего, и особенно не видно было капрала, виновного во всем этом ужасе. Йосеф страдальчески заломил брови, но больше терять времени не стал и только щелкнул пейджером. Из разных углов тут же донеслись до него сигнальные писки, и мужчина кивнул сам себе, бросаясь к первому потерпевшему. Он насчитал шесть сигналов из необходимых девяти, но это, конечно, ничего не значило: вдруг Йосеф не услышал их тихонечкого писка из-за собственного гула в ушах, вдруг клубочкам специально повредили именно систему аварийного информирования, ведь не могли же их уничтожить насовсем — ведь кем нужно быть, чтобы такое сделать. Первый боец, павший не пойми от чего, нашелся забившимся под изоляционную обшивку. Йосефу пришлось буквально вырезать Мошку-19.1 из-под слоя плотной ваты. — Милостивый Всевышний, — всхлипнул он, когда пристальнее рассмотрел то, что осталось от самого нового, самого маленького его клубочка. Мошку не раздавили каблуком, не оторвали лапки, как это любили делать сверстники в Йосефовом детстве. Его просто расплавили. Из бесформенной сплавленной лужицы карбона даже не тек гем, потому что оттуда уже нечему было вытекать. Из всего этого страшного, неопрятного, жалкого Йосеф смог рассмотреть только мигающий откуда-то изнутри глазик, что светился приятным желтым цветом, — и почувствовал тогда, как на глазах собрались слезы. Зачем? Кто? Прикусив от усердия губу, Йосеф поднял до сих пор дымящийся жаром клубок, сунул его в набедренный карман. И нажал на кнопку пейджера еще раз. И еще. И еще. Один клубочек был вбит в обшивку пола так, что после него осталась вмятина. На месте второго он не смог найти ничего, кроме маленького усилителя аварийно-сигнальной системы, и едва не схватился за сердце. Когда третий, Муха-4.56, сам выполз из-под брюха странного корабля, оставляя за собой путь из ярко-красных капель гема, Йосеф не смог сразу его подхватить из-за слез, заполнивших веки. Это был конец. Геноцид. Уничтожение безоружного населения, саботаж норм коллективного трудового соглашения и просто цойне. Мужчина выразился бы и крепче, но у него, в отличие от того, кто это сделал, еще оставалась совесть. Йосеф экстренно закачивал в Муху необходимые миллилитры гема, когда из-за переборки черного входа послышались чьи-то шаги. Спрятаться было некуда, не хватало времени, но ему этого и не хотелось, и Йосеф застыл с клубком на руках, и готовился встретить военных, как Дева Мария встречала захватчиков перед воротами храма Иакова, олицетворяя в себе весь божий гнев. Дверь открылась, и Йосеф застыл. Внутрь тихо и аккуратно процокали размытые темные фигуры; в них мужчина с глухим неудовольствием и тихим страхом узнал механоидов, и, словно этого было мало, они до боли были схожи с тем созданием, с которым он столкнулся сегодня в своих коридорах. Четверо андроидов, огромных, под два с половиной метра, с агрессивно светящимися масками и одинаковыми жгутами дредов тащили какие-то тюки на собственных плечах. Из-под снятых перчаток выглядывала по-мертвецки серая кожа с черными мазками когтей, и Йосеф в отчаянии вздохнул. Из огня да в полымя. Кажется, среди одинаковых, как под копирку, силуэтов он даже смог увидеть свой экземпляр: у того дреды были перетянуты красивыми золотистыми кольцами. Еще бы это знание хоть как-то смогло усмирить горечь его полнейшего поражения… А ведь стоп. Вот оно, вот! Вот, кто сможет Йосефу помочь, кто сможет расправить сплавленного Мошку, оживить вбитую до состояния лепешки Тому, вот кто… Озаренный, мужчина тут же подорвался с места, прижимая тихо щелкавшего Муху-4.56 к груди, и прокричал изо всех своих сил до ужаса страшным андроидам: — Стойте! Стойте! Механоиды на секунду замерли, словно только сейчас Йосефа и заметили. От них тут же донесся безумный стрекот, один из андроидов сжал пальцы в кулак, начал поднимать руку в его сторону, и глазницы маски загорелись красным. Йосеф, изо всех ног спешащий к ним, тут же затормозил, каким-то внутренним чутьем, выработавшимся за эти крысиные полгода, почувствовал опасность. Он сглотнул, не в силах даже зажмуриться, и с животным ужасом проследил за тем, как активировалась на чужом плече что-то слишком похожее на хекову пушку… А уже через секунду тот андроид, который вылечил Йосефового клубочка, ринулся вперед. Он встал перед другим механоидом, собственным телом заслоняя Йосефа от направленного дула, и яростно защелкал, зашипел, перетряхивая на плечах несомый груз. Сам же Йосеф только и мог, что застывшими от смертного страха глазами следить, как сейчас решается его судьба. Отчего-то вдруг остро пожалелось, что у него так и не хватило времени заменить Томе-3.13 ее подслеповатые глазки. Кто же теперь его клубком займется, когда Йосефа уже не станет? Мужчина зажмурился на долю мгновения, а когда открыл глаза, то с тусклым изумлением обнаружил, что к нему быстрым пружинистым шагом спешит знакомый механоид. Он зло перерыкивался со своими, а Йосеф все стоял, прижимал к себе несчастного клубочка Муху-4.56 и даже не смог удивиться тому, что грузом на чужом плече выступало бесчувственное тело человека в полной военной форме. Только сглотнул нервно. — Т-щихо, — сердито и уже знакомо прошипел робот. Йосефа схватили за поврежденное запястье, которое тут же снова раскалилось изнутри, так что он зашипел в ответ не хуже. Его осмотрели незрячими черными глазницами, на миг зажглись зрачки багряно-красным светом. Мужчине, чтобы увидеть это, пришлось высоко задрать голову, и смотрел он на андроида пустыми любопытными глазами, все еще дрожа от боли. — Идиот, — гневно рыкнули Йосефу в ответ, наклонившись ниже. И уже через секунду у лица Йосефа оказались чужие пальцы, которые содрали с него позабытый респиратор. Когти до крови пробороздили щеку, и мужчина, судорожно вздохнув от вновь нахлынувшего страха, понял, что у него начало жутко першить в горле. — Что… — только и смог проговорить он, чувствуя, как в одночасье ослабевают ноги, как насильно замедляется дыхание. И последним, что Йосеф смог услышать, было совсем разъяренное: — Идиот!