Мошка, Картошка и Идиоты

Йосеф очнулся от того, что кто-то бил его по щекам. Царапины на челюсти уже жгло от тяжелой руки неизвестного бузотера, но боли этой было явно недостаточно, чтобы хоть попытаться открыть глаза. — Давай, давай, — тихо шептали ему в самое ухо, трясли за плечи, оттягивали веки. — Не могли же к нам мертвого притащить. — А кто их знает, — отвечал другой голос, сиплый и усталый, — может, поиздеваться решили. Что, знакомый? — Если бы, впервые вижу. Даже не в форме, наверняка техник какой… — слабому, как младенцу, Йосефу насильно закатали рукав, и сверху кто-то свистнул: — Ба, да это гражданский! Платон, откуда был гражданский на «Цикаде»? — Значит, с чужого корабля выкрали. А что, вообще кода нет? Дай посмотрю… Горловину рубашки оттянули, потянулись закатать и второй рукав, полезли к пуговицам, но прежде, чем Йосефа успели бы раздеть донага, он из чистого упрямства зашевелился. — Отстаньте. Грудь болит, — прохрипел мужчина, поднимая тяжелые веки. В поле зрения маячили какие-то мутные серые фигуры, и не разобрать было, кто из них говорил. Йосеф попытался подняться сам, слабыми ладонями отталкивая тело над собой, но его упрямо опустили обратно, выбив из легких весь воздух. — Тихо ты, — скупо каркнули сбоку, подходя ближе. — Тут сила тяжести на полтора. Шпигель, включи ему антигравы. Задним мозгом почувствовалось, как сдвинулся над ним человек, ощупал его подошвы. — Командир, нет антигравов, — все так же тихо отвечал какой-то Шпигель. — Гражданский, с-сука. Откуда ж ты тут, золотце? Рядом кто-то сплюнул. Йосеф, может, и хотел возмутиться такой неотесанности, но стерпел: прямо сейчас дышать хотелось больше. — Бери мои, — ответила долговязая расплывчатая фигура и сплюнула еще раз. — Мне все равно похрену. Хоть где апгрейды пригодятся. Йосеф тусклыми глазами проследил за тем, как склонился над ним Шпигель. Или, может быть, Платон — он, знаете ли, не присматривался. Йосефа разули, неаккуратными, непривычными движениями натянули чужие ботинки, обвисшие на щиколотках, и против собственной воли подняли на ноги. — Сейчас, сейчас все пройдет, мелкий. — Тихо, золотце, — поддержал его кто-то в подмышках, не давая упасть, пока второй что-то искал в его ногах и быстро прощупывал пятки. Йосеф захрипел: на плечи словно опустили каменную плиту, придавило к земле, перемалывая позвоночник, — но уже через секунду ощущение исчезло. Он мутновато оглянулся, выхватил взглядом человек шесть или семь, толпящихся вокруг, и еще раз попытался упасть. Потом понял, что падать не хочется, дышится нормально, и постарался все же успокоиться. Его аккуратно отпустили, давая возможность самому утвердиться на ногах, и Йосеф первым делом глубоко вздохнул. Следы от чужих касаний неприятно чесались, но это можно было пережить. Явно чужой корабль, чужие люди — не то чтобы у него на «Цикаде» оставался кто-то свой, — и подслушанный разговор говорили о похищении кого-то кем-то. Сам Йосеф был почти уверен, что его прихватили вместе со всеми по чистой случайности, но легче от этого не становилось. Хорошо хоть, что ему, несчастному уборщику, оставили собственное обмундирование и вообще, кажется, не досматривали: беспальцевые перчатки ТК-2 до сих пор грели ладони, раздражали кожу нечувствительными электрическими разрядами. Похитители с собственными похищенными как-нибудь разберутся и так, а вот сам Йосеф без перчаток не будет даже пытаться починить переломанную Тому-3.27. Клубочек до сих пор по-живому пульсировал из сумки, и ничего больше не имело значения. Кроме, разве что… — Где Муха? — недобро оскалился он в сторону чужих людей, когда обнаружил, что не держит ничего в руках. Йосеф ощупал собственные бедра, сплавленных солнышек, что были втиснуты в сумку, инструменты, пакеты с гемом и шальным взглядом осмотрелся вокруг. — Где клубочек? — С тобой никого не было, — успокаивающе оскалился ему неприятный блондин с кривым большим носом и неопрятной стрижкой-каре. — Ни мух, ни клубочков. Неприятность его увеличивалась с каждой военной нашивкой, что Йосеф обнаруживал на чужих погонах. Капрал. Тихо и зло холодея душой, он понадеялся лишь на то, что блондин не был тем самым капралом, его личным проклятием, офицером с необъяснимой ненавистью к клубкам. Быстрый блеск глазами по сторонам подтвердил самые страшные опасения: все до последнего столпившиеся в помещении люди были убраны в армейскую форму Марсианского космофлота. Что могло быть хуже? Ах, да. Например, быть вдобавок похищенным чужими андроидами и лишиться единственного работающего клубка. Цойне. — Куда вы его?.. — забормотал Йосеф, стараясь одновременно и не скалиться слишком озлобленно, и не блестеть мутными от паники глазами. Хековы военные. У него снова загружилась голова, а ноги подогнулись. Хлыщеватый блондин бросился его поддержать, но Йосеф мгновенно дернулся в сторону, таки успев увернуться от помощи. Он, дезориентированный и нервный от испуга, замотал головой, оступаясь на неудобных огромных подошвах, и с легким оттенком ужаса смотрел на жуткого Шпигеля, остановившегося напротив. Впрочем, уже через секунду пейджер на бедре у Йосефа загудел короткой беззвучной вибрацией, и мужчина громко вздохнул, успокаивая колотящееся сердце. Градус напряжения в комнате существенно снизился. Гелойбт гат. Слава Всевышнему, Муха, живой. Осознав, что все солнышки находятся или при нем, или в пределах импульсного сигнала, Йосеф с огромным облегчением позволил себе остыть. Криво и неуверенно хмурясь, он чуть сдержаннее оглянулся по сторонам. Ну, их точно держали не на «Цикаде» — зеленоватая краска, картофельные глазки, растущие из стен, и остаточная тяжесть в груди от повышенной гравитации говорили об обратном. Пустая каюта, несмотря на то, что Йосеф даже близко подобной планировки никогда не видел (да и где бы он мог такое увидеть: военные тайны что на Марсе, что на Земле блюлись неукоснительно), упрямо казалась Йосефу жилой гостиной, рассчитанной на развлечение без малого десятка людей. Как это можно было узнать по одним холодным стенам и скругленным углам, не совсем понятно, но своей интуиции он привык доверять, как самому себе. А еще вокруг было слишком много людей. Шпигель со своим странным средневековым каре, опускающимся ниже ушей, и приклеенным оскалом. Платон — уставший смуглый мужчина, лениво моргающий с таким видом, словно ему все происходящее успело надоесть еще двадцать лет назад. Остальные военные рассредоточились по каюте, в центре оставив пресного, равнодушного командира, и Йосефу хотелось сжаться от холодного взгляда абсолютно прозрачных радужек. Еще и офицер механизированный. Цойне. Вся эта плотность космодесантников на квадратный метр прямо сейчас напрягала Йосефа гораздо больше чужого корабля и собственного гипотетического похищения. Блондина Шпигеля отозвал в сторону предполагаемый командир, и мужчина воспользовался этим, чтобы найти взглядом Муху. Клубок ожидаемо забился под какую-то коричневую шишку, выступающую из пола, идеально слился с тенью, и Йосеф жгуче ему позавидовал, потому что сам спрятаться был не в состоянии. — Гражданский, — проскрежетал вдруг командир, отворачиваясь от блондина. Йосеф непроизвольно повел плечами от страшного механического голоса, пытаясь прогнать появившиеся мурашки, — что скажешь? На него посмотрели безэмоциональным прозрачным взглядом, так что захотелось тут же поежиться. Йосеф прокашлялся, но голос все равно подвел, засипел на первых слогах: — Ч-что сказать? — Помнишь что? — ответили ему, подходя ближе. Йосеф непроизвольно, инстинктивно отступил еще на пару шагов, и космодесантник, подняв бровь, остановился. — Все, не трогаю тебя, не бойся, — хмыкнул командир, как показалось Йосефу, издевательски. — Нас всех забрали с «Цикады», грузовой крейсер, на момент похищения находились примерно в квадранте 55-45-Е. По кораблю запустили неидентифицированную газовую смесь, предположительно пропущенную корабельными анализаторами. Меня и этих имбецилов, — бесцветные глаза на миг скользнули вправо, где молча застыли остальные военные, — вырубило, очнулись уже здесь, — он замолчал на секунду, видимо, ожидая ответа, но Йосеф не знал, что ему сказать, и космодесантник тихо вздохнул: — Теперь, когда мы познакомились, можешь рассказать, как сам здесь очутился? — Давай, золотце, мы не кусаемся, — оскалился Шпигель позади командирского плеча, — ну, пока сам не попросишь. Все-все, молчу, — тут же заткнулся он, стоило механизированному офицеру обернуться. Йосеф помнил. Помнил Мошку, ожившего на руках у механоида, помнил отключившихся на камбузе военных, незнакомые корабли и группу андроидов, тащивших на плечах бессознательные тела. — Не знаю. Не помню, — ответил он, поняв также и то, что от его воспоминаний так и веет грядущим трибуналом. — Я тоже с «Цикады». Технолог-контролер АРС, — представился он, чтобы сказать хоть что-то. Командир задумчиво цыкнул, помедлил и все же еще раз сплюнул прямо на пол, а Йосеф малодушно порадовался, что его Мухе сейчас слишком страшно, чтобы рвануться убирать начальственную слюну высшего командования. На данный момент клубочек Муха оставался единственным козырем в метафорическом рукаве Йосефа, и мужчина не собирался просто так с ним расставаться. Он нервно почесал оцарапанную щеку, но наткнулся на смешливый подозрительный взгляд Шпигеля — и тут же руку отдернул. — Командир, — все-таки зашевелился блондинистый Шпигель за плечом у офицера, шагнул вперед, наклонив голову, и любопытным взглядом впился в тут же застывшего уборщика, — позвольте. Сочиняет золотце наше — аж уши зудят, — пожаловался он, начиная чесать пострадавшую мочку, и все так же добродушно улыбаясь. Цойне. Этот человек пугал его даже больше механизированного офицера. Командир выгнул вторую бровь, но уже дрожащий от ужаса Йосеф все же не смог не встрепенуться возмущенно. — Неправда! — обиженно зашипел он, стискивая ладони в перчатках. — Закончил профтех при ООН, потом доучивался на биотехнолога на Калипсо. На «Цикаде» я работал еще до того, как вы ее забрали! Могу корочку показать! Сказал — и сам ошарашенно замер, чувствуя, как холодный панический пот собирается на висках. Пальцы тут же начали подрагивать от дикого, животного ужаса. Хековы псионики. Всевышний помилуй, уж лучше бы Йосефа еще при первой встрече убил знакомый ему андроид с Земли: та огромная махина с крепкими пугающими когтями ему хотя бы нравилась. К тому же, всяко легче было умереть от лап чужого робота, чем пойти под расстрел от собственного нанимателя. Хотелось плакать. Биография Йосефа, так неразумно выданная им на блюдечке с золотой каемочкой марсианским военным, была восхитительна от начала до конца: учился на Земле (с которой, на минуточку, Марс сейчас и вел войну); доучивался на Калипсо (центр которой, кажется, месяца три назад по ошибке разрушили марсиане); и, к тому же, выдал собственное недовольство новым командованием. Трибунал в его воображении радостно вывесил выкрашенные в ярко-синий флаги Марсианской Республики. — Чистейшая правда, командир, — радостно взвился блондин, закачал головой так, что каре его совсем растрепалось. — А заливает в том, что ничего не помнит. — Успокойся, — бросил офицер уже собиравшемуся умереть на месте Йосефу и кратко приказал Шпигелю замолчать. Тот обиженно послушался. — Ты каким-либо образом связан с похищением? — так же скупо спросили его. Йосеф сначала неистово замотал головой, потом, опомнившись, отринул обвинение еще и вербально, покосившись на блондинистого, как оказалось, псионика. — Есть ли у тебя или тех, с кем ты связан, намерение причинить вред Марсианской Республике или лично кому-то из экипажа «Цикады»? — Нет-нет, ты что, — еще более активно открестился Йосеф. Мимоходом подумалось, что у офицера явно имелся опыт в задавании правильных вопросов, но мужчина побоялся делать из этого хоть какие-то выводы. Чертовы политики. Хековы дознаватели. Проклятые псионики. Шпигель задумался на пару секунд, но, когда Йосеф был уже опасно близок к разрыву сердца, сжалился и подтвердил, что золотце к творящемуся безобразию отношения не имеет. — Этого достаточно, — бросил командир и, кажется, потерял всякий к ним интерес. Псионик пытался что-то возразить, разумно указав на земное происхождение Йосефа, но его оборвали коротким: — Сейчас это ничем не поможет. А разбираться потом Трибунал будет. Йосеф тяжело сглотнул. Он тихо отступил к стене и качнулся неустойчиво на ватных ногах. Офицер подозвал своих, и те, вытянувшись по струнке, выстроились в шеренгу. О Йосефе, слава Ягве, словно позабыли, и Шпигель, сбросив с себя предназначенную для гражданских улыбку, начал молча военных обходить, щупать что-то в их затылках. Платон, до которого дошла очередь, сразу же поморщился, цапнул воздух зубами, и псионик крепко вцепился в чужое плечо, буквально ввинчивая пальцы внутрь его шеи. — Терпи, Платон, терпи, — сосредоточенно засопел он носом, — скальпеля не подвезли. — А не пойти бы тебе, Гиппократ херов, — прошипел космодесантник. — Мозги поджаришь. Шпигель хихикнул, не отрываясь от дела. Солдата же вдруг перекосило, он механически вывернул голову — и Йосеф, от внезапно испуга постыдно вскрикнув, резко закрыл лицо ладонями. Из раскрытой шеи вместо нормальной человеческой плоти блестели холодные куски металла. Псионик с влажным мерзким хлюпаньем и легкой улыбкой погрузил внутрь пальцы. Тетя Йосефа с далекой Земли делала так же. Она выворачивала рыбьи потроха, пальцы ее блестели в животной смазке, разрывая животное изнутри, и сейчас человек в пятидесяти миллионах миль от родной Хайфы по-живому выворачивал человеческие ткани, довольный, словно действительно потрошил рыбу. Наверное, Йосеф попал в ад. Он едва-едва слышно заскулил, наконец осознав, что оказался похищен непонятными андроидами и заперт на чужом корабле с механизированным командиром, псиоником и группой марсианских роботов. — Командир, солнышко наше помирает, — шепнули на два голоса и Шпигель, и сконнекченный с ним Платон, так что Йосеф мгновенно распахнул глаза, почти успешно притворяясь нормальным. — Все хорошо, — соврал он дрожащими губами. — Скальпель искал. У меня есть. — О, так что ж ты молчал? — снова оскалился псионик радостно, от счастья чуть не разворотив очередному андроиду шею. Йосеф ощутимо позеленел, сглотнул, надеясь только, что его не вывернет, и залез в набедренную сумку. Он не смог себя заставить подойти ближе к нечеловеческому живодеру, просто подбросил инструмент куда-то в сторону Шпигеля. Скальпель резким движением поймал безликий командир, по-механически точно перекинул его в руки псионика, и Йосефа замутило сильнее. — Отвернись, — посоветовал офицер. Когда в ответ на него просто посмотрели больными лихорадочными глазами, командир, сплюнув, пошел вперед. Паникующий едва ли не до слез перед глазами Йосеф отходил назад и назад, пока не отдалился настолько, что широкие плечи офицера смогли заслонить происходящее вдали зверство. — А теперь успокойся. Шпигелю нужно осмотреть идиотов, и ради тебя он от этого не откажется. — Я все слышу, командир! — укоризненно заорал Платон своим так безумно похожим на человеческий голосом. Йосеф задрожал, представив, как живому Платону сейчас скальпелем снимают живую кожу, чтобы добраться до живой ЦНС, разобрать ее на части, — и, не выдержав, в инстинктивном страхе подозвал к себе Муху — единственного своего защитника. Клубок не показывался пару критических секунд, за которые Йосеф успел себе придумать невообразимое, но все-таки выскочил из-под клубеньковой почки пола. Он, разогнавшись изо всех своих маленьких силенок, в панике врезался мужчине куда-то в щиколотки и быстро, перепуганно царапая коготками, влетел в раскрытые Йосефовы объятия. Муху прижали к груди, согреваясь от его тепла, и командир заинтересованно поднял бровь, проследив, как постепенно успокаивается уборщик. — Это твой клубок, гражданский? — Йосеф не ответил, и офицер только цыкнул строго: — А, похрену. Главное, Шпигелю не показывай. Они оба фыркнули — Йосеф от нервов, а командир не пойми от чего, — но уборщик быстро опомнился, когда за офицерской спиной снова заскрипел свежуемый андроид. — Ну тихо, тихо, — пусто, глухо успокоили его, словно испуганного ребенка (которым, наверное, Йосеф и казался). Менее обидно от этого не стало. — Хватит меня утешать, — серьезно пожаловался он. — Сам могу справиться. — Не можешь, — просто ответил командир, мудро игнорируя чужой возмущенный фырк, и, не давая и секунды передышки, тут же обратился к уборщику с до опасного холодным вопросом: — Скажи, что ты знаешь. — Так я ведь уже… — раздраженно начал мгновенно соориентировавшийся Йосеф, отвлекаясь от собственного страха, но его быстро перебили: — Мне плевать, что ты помнишь. Скажи, что ты сейчас видишь, гражданский с клубками. Йосеф поджал губы, как делал его дед, брюзжа на очередную статью в газете. Впрочем, единственного равнодушного взгляда от по-утопленнически бледного командира хватило, чтобы подчиниться. Да, Йосеф ценил личное право каждого на свободу действий, на возможность не подчиняться чужому командованию — но больше этого он ценил собственную жизнь. Вздохнув, Йосеф, даже несмотря на нервозность, все равно смог профессиональным чутьем оценить комнату, в которой оказался. Некоторые, конечно, могли бы усомниться в том, что может понять простой уборщик, даже не разбиравшийся в устройстве космических кораблей, из открывшейся его взгляду картине. Йосеф спорить не собирался. Он, в конце концов, был очень хорошим уборщиком — и это тоже накладывало свой отпечаток. К примеру… — Дверь вон там, — махнул Йосеф головой в сторону участка стены, по своей зелени ни чем не отличающейся от иных. — Царапины, — пояснил он на холодный взгляд командира. — Открывается, скорее всего, по генетическому следу, явно не электроника: электронику клубки приучены обходить, а Муха спрятался прямо подле нее. За левым твоим плечом, — он одними глазами указал на потолок, — что-то за нами наблюдает. Не смотри, — шикнул он на мужчину, и тот на удивление послушно замер на месте. — Какие бы технологии ни использовались, командир, но в каждом уголке вселенной глазу нужна роговица, и эта роговица будет блестеть, — пробормотал он больше для себя, неуверенно поведя плечами. — Я все еще думаю, что это кают-компания — только без мебели. Ну, и если вы еще не заметили, — судорожно хмыкнул Йосеф, прижимая клубка ближе к груди, — мы заперты на картошке. — Командир, а мелкий с ума сошел! — отчего-то довольно прошептал Платон, вдруг появившись слишком близко. Он больше не сверкал распотрошенной механической шеей, но Йосеф все равно непроизвольно вздрогнул. Муха, почуяв чужую панику, тут же забрался через ворот рубашки ему за пазуху, и офицер пустым любопытным взглядом проводил это копошение. — Ты, я вижу, уже развеселился? — сказал он андроиду, сплевывая на пол, — и пострадавший участок тут же расплылся приятным глазу фиолетовым цветом. — Качественная реакция на крахмал, — правомерно указал Йосеф, отходя подальше да пытаясь не запутаться в ботинках на пять размеров больше. — Опыт второго курса младшей школы, тема «клатраты». — Командир, у тебя слюна из йода? — присвистнул Шпигель, появляясь с другой стороны. Офицер потер большим пальцем бровь, склонив голову, и, видно было, хотел сплюнуть еще раз, но сдержался. — Не должна быть, — проскрипел он. — Чертовы халаты. Как только с Марсом свяжусь насчет всей этой хрени, заодно мозги вынесу нашим сатрапам. — Это если тебе их сначала не вынесут, — тихо фыркнул псионик, как-то привычно ткнув стоящего рядом Платона под ребра. — Подумать только: без боя отдали танкер потенциальному противнику, на произвол судьбы бросили собственный экипаж и даже не подумали отдать собственные жизни во имя Родины — во имя отстаивания чести Марсианского космофлота! — Шпигель патетически потряс кулаком, всем собой излучая патриотически-революционный пафос. Командир лениво обернулся через плечо, одним взглядом заставляя псионика замолчать. — Зато умудрились гражданского на «Цикаде» найти — чем не достижение, — попытался дипломатично вставить Платон, почти по-человечески неловко разминая шею. — Вы посмотрите только, какой он маленький. Йосеф возмущенно фыркнул: что б они еще понимали. Метр девяносто семь — это почти медианный человеческий рост. И даже на Марсе с его пониженной силой тяжести, из-за которой республиканцы вырастали такими же длинными, как и их вышки связи, Йосефа никто не посмел бы назвать «маленьким». И не он виноват, что всех андроидов делали настолько огромными. Впрочем, заступаться за себя не пришлось: офицер неспешно оглянулся и на Платона, и механоид тут же послушно застыл, захлопывая рот. — Могу и отключить — до дальнейших указаний, — почти ласково сказал командир. Угроза явно не была пустой, потому что оба военных тут же состроили неприятные лица подчиненных, с огромным почтением внимающих самодурным приказам командования. Офицер лишь довольно, как показалось Йосефу, прикрыл глаза. Сам Йосеф внимательно следил за разговором, медленно себя успокаивая. Он даже собрался было попросить и с ним поделиться теми данными, которыми обладали очевидно более информированные военные, — но наткнулся на добродушную улыбку Шпигеля и смолчал. — Что у нас есть? — тихо спросил командир, не заметив переглядываний. — Я гол, как сокол, — тут же отозвался псионик, непонятно отчего довольно скалясь. — А идиотов вообще забрали прямо из химчистки, так что стоит спасибо сказать, что они хотя бы одеты. — С ними ничего не делали? — Чисты, как мормонка перед первой брачной ночью, командир. Да и не любят клыкастые наши братья электронику, сам ведь знаешь. Командир недовольно засопел носом, и, если бы не абсолютно безэмоциональное выражение лица, Йосеф бы поспорил, что он готов убивать. Кажется, хоть в этом они были схожи: псионик ему тоже абсолютно не нравился. — Платон? — спросил офицер, поворачивая голову к по-механически застывшему рядом андроиду, и угрожающе пошевелил пальцами ног в приятных глазу носках. Йосеф, наверное, хотел даже хихикнуть, да вот только одни отданные командиром берцы сейчас и спасали его от повышенной гравитации. — А я тоже из химчистки, — попытался улыбнуться андроид, но на него оглянулись уже оба, и улыбка медленно сползла с лица Платона. — Командир, ну ты ж знаешь, мне без отмашки нельзя даже патронташ в руки взять, ну вы чего?.. Офицер поднял бровь, и андроид, казалось, даже побледнел. — Ну вы ведь знаете, я б ничего с этим не сделал, я просто… — Хватит, — мягко пробормотал Шпигель, ладонью привычно проводя по жесткому черному ежику Платона. Тот от такой ласки лишь обреченно поежился. — Командир, ответственность на мне. Доставай, железяка, что там у тебя припрятано. Андроид вздохнул почти по-человечески и, цепенея плечами, начал доставать из карманов два термических ножа, брызжущий искрами кастет и маленький Глок без предохранителя. С пальцев снялись кольца, до этого словно сливавшиеся с кожей, а из вдруг раскрывшихся изнутри ладоней — Йосефа замутило — вывалились кнопочки-гранаты. — Под трибунал, — закатил глаза командир, перебирая между пальцев принудительно отданный браслет. — Всех под трибунал. Шпигель захохотал. — Ой не зря я за тебя, жестянка, жопу капитану лизал, — затряс он головой в восторге. — Командир, ну посмотри ты только, какое чудо из мусорной свалки нам досталось! — И тебя под трибунал, — пообещал офицер почти ласково. Трое военных зашептались тихо, замельтешили ладони, передающие друг другу оружие, и Шпигель подозвал остальных андроидов, чтобы ловко распределить между ними боевые кнопки. Йосеф, не желая снова видеть, как человеческая кожа расходится на металлическом корпусе, чтобы поглотить в себя гранаты, тихо отошел в сторону. Ему здесь не нравилось. Страшные люди (не люди даже — военные) и бездушные роботы явно не подходили на роль приятной компании. Йосефу до зуда на кончиках пальцев хотелось вернуться в собственный отсек. Постараться починить Тому-3.27, посмотреть, что можно сделать с обугленным Мошкой-19.1, и чтобы при этом его никто не трогал. В конце концов, Йосеф не просил, чтобы его выкрадывали с родной уже «Цикады». Похитители — те, кто управлял странными андроидами с дредами и когтями, — и похищенные марсианские военные явно друг друга знали — ну и Всевышний им в помощь. Пусть сами между собой разбираются, развлекаются странными этими недополитическими играми. Йосеф играть не будет: у Йосефа три клубка на грани смерти, маленькая восьминогая армия «Цикады» без командира и подозрительные дуболомы, оставшиеся без наблюдения. Он, раздраженно поджимая губы, незаметно прислонил себя к чуть более выпуклому участку стены. Запястье вслед зло прислонилось к перегородке на уровне солнечного сплетения. Когда краска внезапно разрыхлилась, пошла живой рябью, Йосеф все же тихо улыбнулся во весь свой широкий рот. С этого момента разбирайтесь сами, дорогие военные. Он развернулся в последнюю секунду, чтобы проследить, заметил ли кто-то его манипуляции. А после не успел даже вскрикнуть: по-мертвецки серая когтистая лапа высунулась из открывшейся двери, обидно схватила его за шкирки и вытащила из комнаты, как тюк с картошкой.