Мошка, Картошка и Идиоты

Йосеф подозрительно смотрел на Мошку-19.2 — милую многолапую химеру, созданную на основе Йосефова клубочка, марсианского пугала и бесхребетной хищнической Картошки.  Мошка мигал ему четырьмя глазами, поджимал все шесть лапок под пухлое брюшко без отверстия для переработки и притворялся, что это не он пятнадцать минут назад легко и приятно синхронизовался с неидентифицированным живым существом. — Солнышко, шею покажи, — сказал ему Йосеф, стягивая с себя кофту и наощупь вытаскивая степлер из ремонтного набора. Вокруг тут же образовалась мутная энергетическая сфера, которая втянула в себя и пугало с Мошкой, и самого Йосефа, и пыльную Тому на плече у Млакха. Мужчина решил не заострять на этом внимания: мало ли, какие у Млакха причины есть всю их компанию отгораживать. Самому Йосефу так только спокойнее. — Мошка, милый, я видел, что вот это, — махнул он степлером в сторону клубочка, — не единственная твоя форма. Давай, я просто понять хочу, что ты такое. Никто никого убивать не собирается, помилуй Всевышний. Затем Йосеф отвлекся на штопку (за неимением лучшего пришлось крепить края дыры на спине ремонтными скобами), пока Мошка решал свои проблемы с доверием. Пугало подле расплылось влажными черными трубками, медленно, по капле, собирая себя в более устойчивое состояние. Йосеф следил краем глаза, как вокруг центрального процессора переплетаются в косички прорезиненные плети, но пока созданию не мешал. Обиженный Муха, оставленный по ту сторону барьера, передал возмущенную вибрацию на браслет; браслет, взбрыкнув, укусил Йосефа коротким замыканием, и клубок наверняка остался этим доволен. Сам Йосеф, отряхнув ладонь, кивнул кипельно-серому Мошке — и тот, грустно вздохнув клыкастой тупой мордочкой, все-таки вытянулся. Из маленькой круглой головы выросла голая кожистая шея, которая поднялась едва ль не на полметра вперед. Все шесть лапок щелкнули, выгнулись, обрастая дополнительными сочленениями, и из-под живота протянулись крупные, влажные, красно-зеленые клыки — приглядевшись, Йосеф признал в них второй рот. Глаза несчастно блестели в тусклом мягком свете, и Йосеф успокаивающе улыбнулся маленькой квадратной челюсти, так похожей на ротовой аппарат ленточных червей. Красавец. — Млакх, — позвал он, на скорую руку заканчивая прошивать кофту, — посмотри: никого тебе Мошка не напоминает? Хищник лениво, вальяжно перевел взгляд на нервничающего клубочка. Подумав, он поднял ладонь к плечу, почесал Тому под брюшком когтистыми пальцами. — Зависит от смертельности, — серьезно ответила Йосефу железная безэмоциональная маска. — Похож на молодое существо — khrougha'lo. — Значит, не кажется, — кивнул Йосеф. — Мошка, поздравляю, ты теперь на треть пугало.  Мошка поздравления не оценил, только, вздрогнув, попытался вернуть себя в привычное квази-клубочковое состояние. Злой Йосеф спрятаться не дал, недовольно цокнул, за что и был чувствительно укушен. — Тихо, солнышко, я еще осмотреть тебя хочу, — пробормотал мужчина, потянувшись к ремнабору. — Как раз к тому времени пугало восстановится, сможем и пойти. Постепенно начало щипать ранки от жгучей андроидской крови. Так Йосеф понял, что у него пострадали не только лицо и спина, но и плечи, ладони и лодыжки. Аккуратно прощупывая Мошку по сочленениям, он думал, что в следующий раз, пожалуй, попросит у Картошки создать нормальную техническую робу: пушистое его безобразие на плечах, конечно, выглядело неплохо, но едва ли способно было пережить путь по глухим подземкам Калипсо. — Можно предположить, что в появлении пугал как-то виновата ваша Картошка, но веры этому нет. Смотри, — сказал Йосеф в итоге, отпустив собранного заново Мошку зализывать раны. — Картошка возродила Мошку-19.2 из праха Мошки-19.1… Млакх, пожалуйста, я и без тебя знаю, насколько это ужасно. Не убивать же мне его теперь, верно? Млакх задумчиво заклекотал. — Помнишь, мы разделяли то, что осталось от сплавленных пугала и клубочка? — продолжал Йосеф. — Потом я отдал то, что осталось от несчастного Мошки, вашему корабельному помощнику, Картошке… Возможно, в том порохе оставались частицы пугала — и Картошка, сообразуясь со своим разумением, воссоздала Мошку-19.2 как сплав из обоих маленьких. — Не объясняет, почему появляются эти создания, — махнул гривой Млакх в сторону наполовину собранного пугала. — Смотря как посмотреть, — добродушно возразил Йосеф, натягивая на себя кофту. Сразу после этого непроницаемый барьер начал таять — это что же, Млакх не хотел, чтобы кто-то Йосефа видел без верха? — и последние свои слова он договаривал уже в окружении целой группы живых. — Картошка создала его из того, что было. Пугала тоже пытаются воссоздать самих себя — а это значит, что андроиды отчего-то потеряли представление о том, чем они должны быть.  — Гражданский, и без тебя понятно, что андроиды превращаются в пугал, потому что с ними что-то не так, — недружелюбно бросил командир, внезапно оказавшийся в паре шагов от Йосефа. Раздраженный Йосеф смолчать не мог, даже понимая, что его так по-глупому провоцируют. — У пугал, командир, внутри творится нечто невообразимое: электрические цепи размыкаются, органы теряются, а головные процессоры перестают работать. Возможно, к этому привела какая-то небольшая поломка, которую не выявили сразу, а псионики потом через свою связь передали остальным андроидам. Возможно,  проблема в программном коде. Чтобы найти точную причину, нужно сравнить анатомию пугала и какого-нибудь несломанного андроида. Как понимаю, мне и думать не стоит о том, чтобы добраться до схемы ваших механоидов — верно, командир? Офицер многозначительно дернул бровью, и Йосеф противно-ласково ему улыбнулся. — А знаете вы, что пугал можно урезонить без применения крайних мер? — едко спросил он и все-таки скривился. Снова поморщился при виде желатиновых комов, в которые спеленали пойманных пугал, и все-таки не удержался:  — Мошка, милый, сконнектись, пожалуйста. Во второй своей форме.  Клубочек гавкнул, усиленно покосился на грозного чернобрового командира и перевоплощаться отказался. Йосеф подумал, отходя от так и не начавшейся перепалки, и понял, что поступил некрасиво, попытавшись кичиться своей властью над маленьким солнышком.  Кивнул и, наклонясь поближе к красивой мордочке, ему серьезно прошептал: — Если ты с пугалом свяжешься, оно легче поймет, во что ему себя собирать. Хочешь — уведи его куда-нибудь, только не слишком далеко. На это Мошка ответил уже более довольным лаем и тут же ринулся исполнять предложенное: в один миг выгнул пару лап на спину, неловко затащил на себя размытый ком пугала и так его и уволок. Йосеф проводил их несогласованные движения озабоченным взглядом — безжизненные андроидские ладони волочились по грязному полу, — но мигом встряхнулся: не время об этом думать. За их маленьким спором наблюдал только страшный командир. Йосеф чувствовал острый взгляд, но знал, что где-то тут находится Млакх, который не даст его в обиду, и потому лишь горделиво кривил губы. — Почему они тебя не трогают? Как ты связан с пугалами, мелкий Кохен? — серо, но как-то задумчиво спросил офицер. Йосеф украдкой на него взглянул и отвернулся окончательно. — Вот уж Кохены со всем этим шапито точно не связаны, командир. Поодаль неторопливо собирались Хищники, обменивались жестами и любопытно стрекотали между собой. Псионик Шпигель заметился в глубине перехода, ближе к отсеку охраны: он нервно пытался пригладить встрепанное свое каре и как-то совсем нездорово смотрел на двух оставшихся андроидов. Платон, которого командир отключил на половине движения, уже отмер, но стоял у стенки с тихим лицом и на разговор Шпигеля не отвечал.  Йосеф таким же несколько нездоровым взглядом нашел своих: Муха-4.56 стоял в нескольких шагах и обиженным взглядом за Йосефом следил, а Тома-3.27 уже карабкалась по крепкой спине Млакха. — Llamhir, — рыкнул Хищник с прореженной редкой гривой, которого Млакх назвал странным именем Khgreikt.  Йосеф автоматически кивнул, украдкой посмотрел в ту сторону, где Мошка и пугало налаживали взаимоотношения, и тоже начал проверять карманы. — Что он сказал? — спросил командир, хотя уж кто-кто, а офицер точно знал хищнический язык.  Йосеф, если даже этот вопрос и относился к нему, решил, что он имеет право не отвечать на подозрительные реплики от подозрительных личностей, и просто продолжил собираться. — Золотце наше клыкастых понимает, — отозвался Шпигель из другого угла противным ябедническим тоном. Йосеф хотел отозваться так же по-детски, но мельком взглянул на Млакха и понял, что Хищник этим вопросом тоже заинтересовался. — Никого я не понимаю, — соврал он с честными глазами. — А пару слов каждый выучить может. Командир не стал продолжать разговор, и Млакх отчего-то остался этим доволен.  Где-то там встряхнулись андроиды. Безымянный лысый механоид подхватил на плечо спеленутое пугало, чуть менее лысый Платон намотал на кулак сеть со вторым существом — и все двинулись вперед. Йосеф по дороге оборачивался, щурился в темноту; Мошки он не заметил, но Муха позади успокаивающе щелкал, а значит, все было хорошо. Рядом пристроился Млакх, невидимый и неслышимый, который угадывался только по тому, что время от времени трепал Йосефа по холке. Йосеф морщился, фыркал, старался не улыбаться слишком сильно и не очень спотыкаться по дороге. От крепких когтей вниз к пояснице шли мурашки, а ощущение крепкого тела за плечом успокаивало лучше, чем выплаченный на полгода вперед оклад. От этих касаний хотелось сильнее выгнуть шею, довольно щуриться, а самое главное — напрочь из бедовой Йосефовой головы вылетели все страшные командиры с их непонятными вопросами. Настраиваясь на долгий путь до корабля, он принялся Млакха выспрашивать: как Хищники сквозь пространство перемещаются, сколько еще пугал на Калипсо осталось и что они собираются делать дальше. Ангел его отвечал сухим скрежетом переводчика: корабли Хищников исчезают в одном месте, чтобы вырасти там, где хоть единожды побывал t'schifra или глава гнезда. Пугал на Калипсо меньше, чем нужно для доброго развлечения, а потом Хищники передадут существ в гнездо и, может, отправятся дальше. — А военные? — любопытно спросил Йосеф, внимательно моргая в пустоту. — Машин заберут с собой, — лениво, чуть устало ответил Млакх. — Воина и того, кто управляет машинами, выкинут. Йосеф от такой новости даже споткнулся.  — Марсиане об этом знают? Млакх промолчал. Йосеф нахмурился, оглянулся кругом, вгляделся в спины космодесантников, маячивших впереди — и вот сейчас он заметил то, что не хотело замечаться ранее.  Через плечо командира была грозно перекинута какая-то несуразно огромная винтовка, а у бедра, там, где местилась кобура, кокетливо выглядывала рукоять пистолета. У тихого и серьезного Шпигеля нервно шевелились пальцы на ручке лазерного резака. Из кармана униформы безымянного андроида нарочито выглядывало что-то, слишком похоже на электрическую сеть — наверное, самое эффективное оружие против дубовой шкуры Хищников. Да, подумал Йосеф. Марсиане об этих планах знали. — Предупредишь, когда все начнется? — без особой надежды спросил он в пустоту. — Золотце, ты с кем это тут? — ответил вместо Млакха внезапно вынырнувший Шпигель. Йосеф понял, что его Хищник уже ушел и даже снял ту сферу, которая глушила всяческие звуки, и только грустно вздохнул. — Псионик, а вы что дальше собираетесь делать? — пробормотал он, заворачивая вслед за всеми за угол. Сзади ощутимо прибавилось шороха: наверное, тандем Мошки с пугалом все-таки решился выйти поближе к людям. — Что командир скажет, то и делать будем, — легкомысленно отозвался псионик, улыбнулся слабой неуверенной улыбкой. Йосеф дернул плечом и слегка от него на ходу отодвинулся — не надо ему улыбаться, милостивый Ягве, — но Шпигель этого словно и не заметил. — Я к тебе по другому поводу, золотце. Объяснить кое-что хочу. Откуда-то недовольно зарычали Хищники. Йосеф разобрал в их перекличке смутное предложение людям не заигрываться с тем, кто принадлежит kaezha lat, и уже заинтересованнее обернулся к псионику. — Ты вообще понимаешь, что у тебя с сознанием было? Почему я к тебе в мозги полез? Йосеф тут же, без всякого перехода от дружелюбия к неприкрытой агрессии, окрысился в ответ и приготовился отбрить псионика чем-то равно неласковым. Псионик мученически скривился и нервно махнул в его сторону: — Ну тихо, тихо, золотце, я же не со зла, — он растрепал свое каре еще сильнее, сбивая волосы в страшный ком, и прикрыл блеклые глаза. Йосеф жалости не поддался, нахмурился только сильнее. Долгую минуту, во время которой Йосеф старался не послать псионика к хеку, они прошли в тишине. — Потому что я андроид, — зло бросил он, наконец собравшись с силами. Под потолком заморгала единственная рабочая аварийная лампа, вторя испортившемуся настроению, и позади защелкал Мошка, словно спрашивая, все ли в порядке. Йосеф не хотел об этом говорить даже с клубочком, а потому только передал на пейджер успокаивающую вибрацию. — И очевидно, что человек, который мной управлял, имел доступ к моему сознанию. Так же очевидно, что не обязательно меня было об этом просвещать, господа космодесантники. Прекрасно я обходился и без знания о том, что никогда не попаду в Ган Эден, уж поверьте. Все? — Нет, золотце, не все, — мягко ответил Шпигель. — Поэтому я и хотел с тобой поговорить. Йосеф, уже едва сдерживая раздражение, специально замедлил шаг, чтобы хоть так улизнуть от неприятного разговора: он, в конце концов, имеет право не слушать собственных палачей — ни псионика, ни его командира, ни даже хищнических глав гнезда, которым вздумалось пытать Йосефова Млакха.  Шпигель остановился, терпеливо его дожидаясь, а самому Йосефу не дала ускользнуть тяжелая и невидимая рука, подпихнувшая под лопатки. Йосефу хотелось материться, громко и жалобно, но Млакх был непреклонен. — Во-первых, ты не андроид, — продолжил Шпигель серьезно, когда мужчину вновь отконвоировали к нему. — У тебя человеческое тело и проапгрейженное нутро. — Не вижу разницы, — любезно просветил его Йосеф, уже наклонясь, чтобы пролезть под полуобвалившейся аркой; на пути к отсеку гражданской обороны они никаких обвалившихся арок не встречали, но он был слишком зол для того, чтобы спросить, что происходит. — А зря, — продолжил Шпигель, тут же оказываясь рядом.  Военный не испытывал никаких затруднений даже тогда, когда мужчина едва ли не рысью ринулся догонять основную группу — где-то вдалеке щелкали каблуки андроидов, — так что вскоре запыхавшемуся Йосефу пришлось сдаться и перейти на шаг.  — Потому что от этого все твои проблемы, золотце, — даже вот это склочное поведение. А еще резкая смена эмоций, так? Может, чувство вины? Странные… — псионик замялся с таким видом, словно ему очень не хочется затрагивать эту тему. — Странные эмоции? То, чего ты до этого никогда не чувствовал? А еще пробелы в памяти, тяга к саморазрушению, ну и так, по мелочи. — Ты мне сейчас описал последствия твоей неудачной операции на моих мозгах? — пробормотал Йосеф, стараясь не слишком о сказанном задумываться.  На стенах туннеля появились первые отблески иллюминации, а значит, еще совсем немного — и они придут к выходу.  Звуки живого вокруг исчезли, оставив только Шпигеля и Йосефа, но он успешно списал это на волшебную сферу Млакха, который несомненно находился где-то рядом. А потом Йосефа перехватили за локоть. Кожу его мгновенно защипало от ранок, оставленных кровью пугала, но псионик больше не собирался его отпускать. — Операция была успешной, — медленно, серьезно сказал он.  Строгость не шла Шпигелю к лицу, он от нее становился страшен, как хонт после спячки; Йосеф вынужден был взглянуть на широкий опухший нос, на капральские нашивки по плечам — и только после этого он, вздохнув, перестал вырываться.  — Гражданский, послушай меня. У тебя человеческое тело — и ты был рожден человеком, а не андроидом. — Зачем вы мне все это говорите? — вновь спросил Йосеф, не выдержав. Он не хотел этого знать, не хотел, чтобы ему об этом напоминали, — неужели одного его желания было мало? По штанине и вверх, по пушистой кофте и плечам на него взобрался Муха. Клубок, преодолев какую-то невидимую границу, вновь начал шуметь, щелкать, шуршать и тихонько стрекотать, так явно пытаясь Йосефа успокоить, и даже притерся пушистым боком к его горлу. Псионик проследил за клубочком острым неприязненным взглядом. Передернулся, когда тот прополз слишком близко к захваченному локтю, но продолжил все так же упрямо: — Слушай и не перебивай, золотце. Первые апгрейды нервной системы людям можно проводить не раньше двадцати одного, апгрейды мышечной массы — не раньше шестнадцати. Потому что редактирование человеческого тела — это не то, с чем можно развлекаться на утро после пьянки, и не просто так были подписаны Гамедианские соглашения. Марсиане апгрейдиться начинают в восемнадцать, когда поступают на службу. Для нас это проходит без последствий, потому что апгрейды проходят по всем треклятым правилам. А знаешь почему? — псионик понизил голос и сильнее сжал Йосефа в своей хватке, грубый, страшный даже с этим своем блондинистым комом на голове и мягким подбородком. — Из-за таких, как ты. Потому что твои симптомы известны всему образованному человечеству, и я не знаю, золотце, в какой изоляции тебя держали, если никто до этого момента тобой не заинтересовался. — Что ты хочешь мне сказать, псионик? — напряженно сказал Йосеф, начав нервно скалиться. — Что ты от меня-то хочешь? Шпигель опять замялся, поджал губы, но уже через пару секунд выпрямился и лишь сильнее сжал пальцы. — Золотце, да тебе всю нервную систему сменили, когда тебе было от силы лет пять-шесть, — ребенку мозги сменили, чертовы сатрапы, — не сдержавшись, выругался он. — Настройки поставили, как у суицидников, с возможностью блокировки каждого, каждого, черт его дери, синапса. А сверху полирнули полным контролем — даже псионики себе такого не позволяют, гражданский, — и Шпигель вновь перебил Йосефа быстрее, чем тот успел бы разъяренно засопеть. — Ты остановился в развитии на уровне четырехлетки, и я, блять, не шучу, когда об этом говорю. Когда руки тебе отхреначили, а я и это жабье рыло полезли, чтобы отрезать от третьего контакта одного мелкого гражданского — и ты представить себе не можешь, в каком состоянии тогда было твое сознание. Как только тебя забрали с «Цикады», тебя начало корежить, как лед в дробильне, еще месяц без помощи — и не было бы нашего золотца. — Ты мне сказал, что раз калипсиан расстреляли, значит, так было надо, — зло напомнил ему Йосеф. — Откуда такое человеколюбие по отношению к хекову уборщику? Раз начало корежить, так, значит, и это было кому-то нужно. — Не путай жопу с пальцем, — так же нервно отозвался Шпигель, уже едва себя сдерживая от откровенного сквернословия. — То, что сделали с тобой земляне, эти отбитые сволочи, никогда бы не произошло на Марсе. Думай обо мне, что хочешь, но я правда хочу помочь, упрямое ты создание! — Да где была твоя… Йосефа тут же больно укусили за ухо — и продолжили кусать, пока он не вынужден был захлопнуть рот. Мужчина молчал, и Шпигель напротив молчал тоже, медленно, строптиво успокаиваясь.  «Если Млакх все это знает, то мог бы сказать мне лично. Так нет, обязательно нужно было столкнуть нас лбами», — неоправданно раздраженно подумал он в сторону собственного ангела — и тут же своего порыва устыдился. — Даже чудовище твое со мной согласно, — отдышавшись, едва ли на полтона дружелюбнее бросил псионик. Муха согласно защелкал, но у Йосефа не хватило сил, чтобы отреагировать на это предательство. Шпигель наконец отпустил его руку и даже отошел на пару шагов, дал такое нужное сейчас пространство. — Из моего поколения пришлось апгрейдить двоих мелких, — сказал псионик уже спокойнее. — Не так, как тебя, золотце, без привязки на чужую личность и ограничений в мышлении. Но восстанавливались они под мою ответственность; паттерны вашего поведения схожи, и я их вижу. Платон видит тоже, но этот идиот и сам не помнит, откуда он знает то, что знает. —  Его поэтому так и назвали, да? — почти без неприязни отозвался Йосеф, растирая пострадавший локоть и пытаясь ухватиться за любую другую тему.  Муха, словно поощряя его за правильное поведение, мурлыкнул в ухо, и мужчина, усмехнувшись, подумал, что все в этом мире уже давно перевернулось с ног на голову. — А? — встряхнулся Шпигель. — Нет, Платона просто нашли, когда он курицу какую-то ощипывал на свалке… Ладно, гражданский, я к тому веду, что знаю, что там у тебя сейчас внутри творится. Страшно, наверное, да? Эмоции какие-то сложные, чувства словно из ниоткуда появились — а что с ними делать, так никто и не объяснил. Йосеф моргнул — моргнул раз, моргнул второй. Мысленно соотнес риски, подумал, насколько он не доверяет душевному тону космодесантников, и насколько он доверяет Млакху, без участия которого этот разговор бы не состоялся. Потом поморщился, вздохнул и обернулся к псионику с до неприличного скептичным выражением на лице. — Я сорвал заглушку, которую тебе установили, — даже несколько извиняюще произнес Шпигель и, оглянувшись, прислонился к чистому участку стены. — Дешево и сердито. Связь с третьим контактом разорвалась, и супрессия твоего сознания прекратилась тоже, а как итог — твой мозг, золотце, начал бешено развиваться. Вот начал с того состояния, когда тебе было четыре, и продолжит до того момента, пока твой разум не сравняется с биологическим возрастом.  Йосеф, прикрыв глаза, слушал этот внезапно мягкий голос, каким обычно обращаются к детям, и с каждым словом напрягался все больше. — Именно поэтому тебя сейчас катает на эмоциональных горках, — искренне объяснялся псионик. — Из-за того, что из тебя исчез контролирующий элемент, ты можешь чувствовать себя растерянным. Вся эта херня с «я не хочу ничего знать», — передразнил он самого Йосефа, — из той же линии. Пройдет время, прежде чем ты научишься решать и брать на себя ответственность. Частичная потеря памяти — из-за резкого разрыва. Третий контакт, видно, очень не хотел оставлять тебя наедине с определенной информацией, и поэтому что забрал, а что и выжег к хренам. С этим я уже не могу помочь. Но могут быть и иные крайности…  Шпигель едва заметно сжал челюсть, скривил губы почти по-кохеновски, а пальцами вновь прошелся по компактному лазерному резаку. Йосеф направил сигналы клубкам о первой готовности. — Мало того, что ты сейчас неуравновешен из-за принудительного разрыва связи, так еще и по эмоциональному развитию приблизился к подростковому периоду. Пубертат славится тягой к экспериментам, многие из которых потом проходят бесследно… и ей-богу, золотце, не твоя вина, что ты положил глаз на одного из этих клыкастых, — сочувственно сказал псионик, отталкиваясь от стены да аккуратно подходя ближе. — Растерянность и обилие новых, незнакомых эмоций кого угодно собьют с толку. Не волнуйся, это пройдет тоже. Йосеф побледнел в одно мгновение. Тома на экстренный вызов не отозвалась. — Откуда?.. — тихо спросил он с круглыми от страха глаза, а после, заметив легкие осторожные шаги, принялся отступать от Шпигеля все дальше и дальше, пока не прислонился тяжело к противоположной стенке туннеля. Псионик устало вздохнул и, нависнув над ошеломленным Йосефом, вновь подхватил его под локоть. — Теперь можем и пойти, — спокойно сказал он вместо внятного ответа. Йосефа подтолкнули в сторону последних десятков метров, отделяющих их от выхода к хищническому кораблю. И он, холодея спиной, послушно поплелся на ватных своих непослушных ногах. Отсвет иллюминации двигался по стенам быстрыми отрывистыми движениями. С каждым шагом огоньки становились все ярче. Из-за поворота огревало химическим жаром, щебенка под ногами рассыпалась в пыль от малейшего шороха, а Йосеф вдруг понял, что это не Млакх установил над ним со Шпигелем звуконепроницаемый барьер. Шаг, еще шаг — и перед Йосефом наконец открылся вид на огромный производственный склад: бесконечные стены, укрытые пыльной темнотой, сплавленные металлические коробки и маленький картофельный корабль Хищников. И этот корабль горел. — Какие же вы идиоты, — прошептал Йосеф. Свободной рукой он стянул с себя резинку и растерянно растрепал каре, почти той же длины, что и у несчастного Шпигеля. — Имбецилы, — согласно протянул чумазый, как смерть, командир, остановившийся в двадцати шагах от чадящего трапа да неотрывно смотрящий куда-то вверх, на угольно-черную, бугристую обшивку. — Mhroirn, — вежливо разделил их мнение огромный иссиня-смоляной яутжа, который удобно устроился на крыше собственного корабля. Химический зеленый огонь ласково огревал всю его фигуру, подсвечивал холодную маску в форме человеческого черепа.  Хищник непрерывно пульсировал дредами и, кажется, улыбался.