Мошка, Картошка и Идиоты

Йосеф, за неимением более подходящего термина, описавшего бы его состояние, дулся. Млакх, к сожалению, должным уровнем эмпатии похвастаться не мог, а потому был благодушно весел и спокоен.  Влюбленная в него Тома заползла на плечо и спряталась в дредах. Сам Млакх прорычал нечто откровенно удальское, подхватил под живот другого Хищника, как тюк с картошкой, и легко двинулся вперед, а Йосеф тут же, до обидно быстро забывая о досаде, обернулся через плечо. Хищник на руках у Хищника выглядел… нелепо. Словно две ТМЦ из тех, что секретно перевозила зеленокрылая «Цикада» (они, накрытые полуистлевшим брезентом, перетянутые стяжками по всей поверхности и спрятанные в отсеках со слишком высоким уровнем допуска, были огромными и чуждыми настолько, что даже любопытство не смогло заставить Йосефа приблизиться к грузу ближе) — словно две таких ТМЦ попытались аккуратно сгрузить друг на друга и в таком виде довезти до ближайшего шлюза.  Млакх был огромен. Чужой Хищник был еще больше, и то, как ловко, не напрягаясь, Млакх нес этого яутжа на одном плече, заставляло кусать губы в сдерживаемой улыбке. Как если бы Давид тащил Голиафа — не настолько сюрреалистично, конечно, но все же.  В отблеске фонаря были видны когти, безвольно царапающие пол, и расслабленно повисшие руки. Лицо яутжа нечетко прорисовывалось из-под налипшей Картошки. Весь он, закаменевший, с неровным овалом вместо головы, неловко согнутый в торсе, был похож на едва собранную пластмассовую куклу, и Йосеф мельком отметил: этих двоих точно что-то связывало. Млакх с огромным удовольствием прошел бы мимо любого переломанного тела — Йосеф знал это точно. Плохая кровь, он был болезненно обижен на собратьев или, по крайней мере, предпочитал так думать. Хищник бы с удовольствием отдал любого другого на съедение пугалам — кроме, очевидно, Йосефа и одного безобразного яутжа.   Мужчина пошел за ними не сразу, притормозил, чтобы подобрать с пола наевшегося Муху и призывно цокнуть Мошку и пугало.  Двое так и не пожелали разъединиться, а потому представляли из себя нечто совершенно невообразимое. Йосеф в полутьме попытался подсчитать количество ног и голов (и это что, хвост? Ягве милостивый, да ни у кого из вас даже хвоста не было). Нахмурившись, он неловко отвернулся. Стоило признать, некоторыми вещами не в силах восхищаться даже его прожженное сознание. Млакх успел скрыться за двумя поворотами, и Йосефу пришлось ускориться, чтобы его догнать. Костюм на чужой спине был украшен неаккуратной дыркой в две ладони размером; такая же брешь располагалась на Млакховом животе, только чуть ниже и левее.  Скривившись от глухой непривычной злости, Йосеф постарался не задуматься вновь о собственном хековом Хищнике, которого кто-то прободал насквозь… и — нет, не кто-то. Хонтов посланник хековой матери. Тот, кому сейчас хуже, чем Млакху. Йосеф очень не любил насилие. Млакха очень тяжело убить.  Об этом стоило напоминать почаще. — Итак, — сказал он, поравнявшись с небесным своим защитником, и, спохватившись, выключил фонарь. Хищник скосил взгляд через пустые глазницы маски и, легко перекинув бессознательное тело с одного плеча на другое, потянулся свободной рукой к Йосефовой холке. — Akhrtol, — издевательски повторил Млакх. Йосеф сбился с шага, неприлично наслаждаясь сладкой дрожью — спину пробрало от чувства крепких когтей на шее, — но сбить себя с темы не дал. — Так что еще ты во мне изменил, ангел мой? — Ikhr? — Ну не я же. К моему разуму был доступ у трех человек: у тебя, Шпигеля, мхройнова «третьего контакта». И едва ли это псионик решил выгрузить в меня базовую вашу анатомию. — А трет’ский конт-кракт? Йосеф забормотал с почти искренней обидой: — А если бы «третий контакт» знал о том, что у вас вместо крови тетрацианохинодиметан — а он вскипает от любого свободного электрона в пределах видимости, Млакх, родной, — то весь твой род уже сидел бы на электрических стульях. Или, еще лучше, в электрических ошейниках. Ягве, и как я раньше не понял, что мне тоже неоткуда было об этом узнать? Чужого Хищника поджег, словно каждый вечер так развлекаюсь, и даже не подумал… — Тише, идиот, — Млакх усмирил едва разгоревшееся смятение, просто перехватив Йосефа за мягкий ворот кофты, и непонятно продолжил: — Разбить мысли легко. Восстановить сложнее, имей терпение, — потом проворчал нечто непереводимое, щелкнул под маской — звук вышел глуше, чем обычно, — и в последний раз пригладил склоненную шею.  Йосеф фыркнул: привычка Млакха отвечать только на приятные ему вопросы стала действительным испытанием для человеческого терпения.  Муха на руках тяжело, сытно пошевелил лапками, Мошка возмущенно застрекотал сверху, что-то не поделив с пугалом, — и все это в конечном итоге слегка примирило с необоснованной скрытностью. Вместо этого мужчина позволил себе отстать на пару шагов и, бездумно потянувшись вслед за их разношерстной компанией, самому попытаться выявить лишнее внутри. Ужасное состояние: его одновременно стало и слишком много, и слишком мало. С одной стороны, потерял часть воспоминаний — о бомбардировке Калипсо, о расстреле гражданского населения — и даже был не в состоянии осознать, чего именно его лишили. С другой стороны, Млакх играючи загрузил в его мозги нужную лично ему информацию — о строении инопланетян и один хек знает о чем еще. И прозрение настигло Йосефа долгие недели спустя — настолько органично вплелись эти знания в расколотое сознание. «Ягве Великий, — подумал, привычно уклоняясь от неловко выпущенного щупа пугала, — как, наверное, сложно жить Платону». Да, Йосеф. Нужно было стать андроидом, чтобы пересмотреть отношение к страшным механоидам.  Может, не совсем — сочувствовать получалось только и только Платону. Потому что стоило вспомнить приклеенные улыбки сконнекченного псионика на лицах подчиненных андроидов, и становилось плохо, но…  Дурак ты, Йосеф. Лениво думалось обо всем на свете. Он как-то незаметно поймал успокаивающий темп бесцельной ходьбы, и так, убыстряя шаг на ярко освещенном перекрестке, осторожно решал, стоит ли просить Картошку создать Йосефа предыдущей версии. Йосефа, каким он был до всего это шапито. Самый простой способ разобраться в том, насколько изменился маленький испуганный биомеханик, — это поставить обе версии рядом и сравнить. Опасливо всмотрелся в пустоту отсека, мимо которого они пробежали (может быть, пробежал только Йосеф, но кто в такие времена обращает внимание на частности?). Дверь от каюты была выбита взрывом, волна шла изнутри — характерно выгнулись дверные фиксаторы, — и черная глотка провала заставила втянуть шею от неприятной дрожи. Йосеф представил того, другого, бывшего Йосефа. Раздраженного, растерянного, беззащитного уборщика, только что разлученного со своей многоногой армией, брошенного в страшный мир военных, бездушных космодесантников, — или, упаси Всевышний, человека с черными глазами и некрасивым оскалом — совсем не того Йосефа. Ягве, нет. Нет. Попытавшись отвлечься, он начал продумывать дальнейшие апгрейды для Томы. Затянувшаяся рана на крепкой спине раздражала глаз, и раз уж его собственный клубочек отказался от хозяина в пользу теплого хищнического плеча, стоило ее привлечь к защите Млакха. Может, попросить пугало поделиться парой лишних частей? Йосефу действительно не хватало клубков под боком. Пятьдесят, сто лишних ножек точно бы сейчас не помешали. Создавать новых с помощью Картошки больше не рисковал, а для самостоятельной сборки нужен был хороший инженерный стол и техническая документация — спецификации, протоколы и стандарты, которые Йосеф тщательно, почти педантично вел с подросткового возраста. Все они остались на «Цикаде», и рассчитывать он мог только на себя да на двух с половиной солнышек.  Спустя еще десять минут Млакх остановился посреди коридора, по своему наполнению ничем не отличающемуся от прочих пустых тоннелей Калипсо. Яутжа был совсем неласково сброшен на грязный пол, и шея его неестественно выгнулась в очевидно неправильную сторону. Йосеф тут же возмущенно цокнул, попытался направить клубков, чтобы те удобнее устроили несчастного, но Млакх оказался быстрее. Он перехватил слабую человеческую ладонь и предупреждающе щелкнул.  Ему осталось только со сложным выражением лица смотреть, как Картошка почти по-военному быстро стекает с чужого лица. Маленькое создание выскользнуло из горла — Хищник ощутимо подавился — и собралось в неаккуратный шар у основания налобного панциря. Яутжа за полчаса пути слегка позеленел (что было, наверное, хорошо) и совсем перестал хрипеть горловым мешком (что было просто прекрасно). Йосеф послушно перетек за широкую спину, куда Млакх легонько его пихнул, но не смог заставить себя не смотреть.  В темноте тоннеля было удивительно ясно видно, как незнакомое существо открывает глаза. Глаза были мутными, с болезненным блеском удовольствия внутри: наверное, Хищник до сих пор не восстановился после гипнотизирующей встречи с «мамой». Йосеф мельком подумал, какого же пришлось остальным инопланетянам, оставшимся под стенами склада на растерзание пугалам, но быстро встряхнулся: не его это дело. Когда Картошка окончательно сползла с чужого тела, чувство дежавю захлестнуло с новой силой. Клыки яутжа, слегка искривленные, посеревшие от старости — и форма головы, если представить ее до сих пор покрытой дредами, — и подозрительная дыра в трахее при зажившем горле… — Цойне, Млакх, так это же ваш Крейт, — ошеломленно выдохнул Йосеф. — Один из ваших капитанов. Млакх, так его же… — Да, — коротко подтвердил невозможный этот ангел.  Конечно, он ведь не мог не узнать собственное начальство. Наверное, с самого начала был осведомлен об этом маленьком недостатке полумертвого существа, с которым Йосеф — глупая его душа — решил поиграть в техника. — Как ты мне позволил?.. Гелойбт гат, ваша мама ведь сделала что-то с его структурой — как ты мог дать мне починить что-то настолько сложное? У меня же ни квалификации, ни опыта, одни воспоминания о нормальной вашей структуре. Знание теории не дает права на операции второго класса опасности!.. За собственными причитаниями (до неприятного похожими на начало слабовольной истерики, если быть откровенным) Йосеф почти пропустил, как очнувшийся Хищник вдруг оказался на ногах.  Кривые клыки вытянулись вперед, мутный взгляд остановился на них — и в следующую секунду Йосеф наконец увидел, что представляют из себя Хищники. Это было похоже на сопряжение электрических дуг. Вот Млакх стоял перед ним, заслонял крепким плечом, недвижимый, спокойный и все такой же довольный. Вот в десяти шагах поодаль замер яутжа, стремительно наливавшийся силой.  И вот они уже выгибаются в объятьях друг друга. Плавный переход от одной линии к другой. Блеск когтей, вздыбленная грива, шипение сломанного бойлера — и боже мой, Тома, ты что там забыла, а ну!  Зрение у Йосефа опять неуловимо расширилось — широкоугольный объектив, а не человеческие зрачки, — время замедлилось, и поэтому только успел увидеть и выдернуть клубочка из свалки. И, Ягве милостивый, это было быстро. Пока он моргал, Хищники уже успели покатиться по плитке. Рычали что-то едва ли осознанное, на макушке яутжа разошелся шов после операции — и для кого это Йосеф старался? — когда Млакх впечатал его лбом в стену. От удара потолок содрогнулся, Йосеф едва успел отскочить от рухнувшей побелки и только ближе прижал клубочков. Яутжа вывернулся из захвата, отпрыгнул, оскалился страшными клыками — и посмотрел прямо на Йосефа. Сделать ничего не успел, потому что Млакх тут же вырос перед ним и двинулся ближе, притерся грудью к груди (Йосеф напрягся от мягкости этого движения). Кто-то язвительно зарокотал — и Хищники, скруглив плечи, вновь бросились друг на друга. Йосеф, как болванчик, переводил взгляд с одного на другого. Млакх пользовался одними когтями, клыками и единожды — если только Йосефу не показалось — лапой удачно подвернувшегося пугала. Яутжа был ослаблен и лишен оружия милосердной матерью, но на его стороне было одно очень важное обстоятельство: он искренне хотел Млакха убить. Млакх исчез, чтобы появиться за спиной пошатнувшегося противника. Попытался перехватить за горло, не успел увернуться — и Йосеф был осчастливлен звуком треснувшего налобного панциря. Пол залился красивым зеленым цветом, а Млакх не смог опереться на вновь раздробленную стопу. Яутжа засипел, облизнул плотно сжатые клыки (жесткий черный язык словно стер куски плоти), и Йосефу все это надоело. Мошке — перекинуться во вторую форму и вперед. Тома — на балку сверху и пригнись, дурочка. Муха — вся авантюра на тебе, выбери место, где удобнее падать, а пугало — за спину, не дай Ягве опять незаживающую рану оставишь. Раз, два, Млакху ломают хребет, яутжа скоро истечет кровью, даже этого не поняв, начали. Мошка ринулся прямо под ноги. Млакх на него не наступил — удивительная скорость реакции, — но лихорадочному яутжа повезло меньше: бескостные лапы оплели лодыжки, длинная Мошкина шея дотянулась до горла, и Хищник покачнулся. Тома прыгнула Млакху на воротник и едва не убилась, когда тот, распаленный полутораминутной дракой, бросил ее в стену, но тут же упрямо вывернулась и возмущенно вцепилась в крепкую гриву. Муха лбом подддержал яутжа под коленями, а чтобы помочь несчастному отдохнуть подольше, пустил несколько зарядов тока по шестьдесят милиампер каждый. Яутжа вздрогнул, перепонки между хелицерами растянулись до прозрачности, и тело начало заваливаться. Йосеф хотел попросить Картошку связать своего начальника, но не нашел ее рядом, поэтому просто кинул в его сторону моток страховочной веревки. Руки опутались плотной обвязкой от плеч до запястий, и альпинистские крюки вбились сами — спасибо хоть, в стены, а не в самого яутжа. Муха торопливо выбрался из-под придавивших его бедер, выглядя таким же пожеванным, как маленькая Тома-3.27, но в целом живым. Корпус Мошки кто-то таки успел примять в давке — клубок уже приклеился к пугалу, и оно сочувственно его вылизывало, так что все тоже было в пределах нормы. Яутжа… Дальнейшую проверку на предмет работоспособности участвующих в драке лиц Йосеф провести не успел, потому что его подняли в воздух под ребра и влажно засмеялись в шею. Йосеф, возможно, взвизгнул; возможно, заколотилось глупое сердце, наконец соизволив испугаться, — но кто его в том обвинит? — А теперь, Млакх, — задушенным голосом просипел он, изо всех сил игнорируя холод маски у челюсти. Даже смог слабо пошутить: — Прикладывай Картошку, мне не нравятся Хищники с переломанными ногами.  Млакх вновь засипел, позволил человеку установиться на своих двоих, а потом с такой же лаской в молниеносных движениях поймал и подкинул под самый потолок не успевшую сбежать Тому. Он оживленно щелкал, дважды исчезал и появлялся из-за дальних поворотов. В движениях не было и намека на привычное спокойствие, леность мимики и гордую стойку. Хищник словно должен был высвободить нерастраченную энергию в кратчайшие сроки, и оттого выглядел не совсем адекватным. Йосеф подозрительно на Млакха покосился. Так косилась бездетная тетя Агата на каждого из темпераментных племянников Кохенов: с явным скепсисом и легкой формой жалости. Возможно, гормональная система Хищников предусматривала свой аналог адреналина со своими же побочными эффектами. Точнее Йосеф сказать не мог, потому что информацию о биологически активных веществах, продуцируемых в инопланетных организмах, в него не загрузили. А еще он, кажется, сейчас пожаловался, что над его мозгами недостаточно сильно издевались. Гелойбт гат, Йосеф. Морщась от самого себя, он отошел к послушно отдыхающему яутжа. Тот щурился чуть более осознанным взглядом, тоже возбужденно трепетал клыками — если эта дрожь и являлась каким-то шифром, Йосеф отказывался ее расшифровывать, — и по-прежнему истекал густой яркой кровью. — Я тебя просканирую. Если все-таки пугало в рану попало, будет нехорошо, — честно предупредил Йосеф маленькие умные глаза. Достал из разгрузки крахмальный сканер и бесстрашно присел у страшной глупой головы. — Веревки можешь снять, если мешаются, только аккуратно. Хищники в ответ засмеялись на два голоса. Яутжа засипел тихо, но вполне уверенно, легко поднял ладони — и стальные крючья, выдерживающие до трех тонн массы, согнулись, мягко выскользнули из крепкого дорожного бетона. Йосеф пробормотал нечто похожее на «потом сам будешь их в форму сгибать» и вернулся к техосмотру. Когда он успел классифицировать Крейта — в прошлом одного из двух важнейших существ в Гнезде Хищников — как слишком умного клубочка, Йосеф не знал. Наверное, один из вариантов психологической защиты или, на крайний случай, способ избежания обвинений в нелегальном врачевательстве: биомеханик вправе осуществить ремонт головного отсека полузнакомого механизма, но не может провести операцию второго класса опасности на мозгах инопланетного существа. Хищники коротко переговорили на незнакомом наречии и успокоились. Крейт дождался, когда Йосеф даст отмашку, и показательно медленно встал на ноги.  — И что это было? — пробормотал мужчина, когда яутжа что-то уточнил одними жестами и, раздраженно сморщившись, исчез в пустых тоннелях Калипсо. Кажется, ушел туда же, куда Йосефа тащил Млакх, но в таких условиях нельзя быть уверенным ни в чем. — Только не говори, что это ваше традиционное приветствие бывших капитанов. — Не скаж-щу, — смешливо прошипел Млакх, вновь оказываясь слишком близко. Пихнул Йосефа в спину самыми кончиками когтей и развернул в нужную сторону.  Налобная его пластина была украшена длинной неаккуратной трещиной, и на подвернутой ноге медицинской шиной обвязалась Картошка. Внутренние повреждения вовне не проявлялись, но Йосефу все равно захотелось сочувственно поморщиться. Вместо этого он фыркнул, переставил ноги, куда требовалось, и терпеливо подождал продолжения. Клубки задержались, чтобы вычистить пятна крови, но как только Тома прыгнула Млакху на спину, чтобы привычно устроиться на макушке, Йосеф с намеком им кивнул. — Итак, — протянул он, взбираясь на невысокую платформу.  Следом прошелестело пугало, на этот раз — почти нормальными четырьмя ногами. Оставшаяся от андроидского прошлого искусственная кожа сбилась на спине в высокий гребень. Под ним блестели мягкие ногтевые пластины, но подобные мелочи игнорировать было легко. — Akhrtol, — издевательски повторил Млакх, и Йосеф понял, что тот ему ничего не скажет. Вздохнул, зевнул украдкой и даже не смог на Хищника как следует разозлиться. Тот или хочет, чтобы его алейрт сам до всего додумался, или считает, что пока ему рано об этом знать, или руководствуется иными, не совсем человеческими мотивами, — причины были не так уж и важны. Млакх о Йосефе заботился (пусть и не всегда так, как хотелось бы), и Йосеф выбрал ему верить. *** Они незаметно выбрались в сторону одной из разгрузочных станций. Здесь не было даже привычно-мутного аварийного освещения, только огоньки люминисцентных колб блестели под потолком. Йосеф наравне с клубками полез осматривать разрушенное помещение, отправил Муху усилить лампы и с удивлением понял, что уже был здесь. —  Отсюда до моего центра — три станции подземки, — вполголоса поделился он. — Я здесь освещением и занимался, практика студенческая. Спину едва не сорвал, когда Гату шкафами завалило, а потом сам под выговор попал. Давно это было… Млакх молча прислонился к стене, позволяя Йосефу погрузиться в прошлое, но вскоре встряхнулся. — Оставайся здесь. За стеной — личное помещение. Вновь будешь без сознания, там спи. Завороженный Йосеф сначала вытащил из пыльной груды хлама старый ремонтный набор ТПР-6.4. В студенческое время опробовать его не вышло: создан, дескать, специально для машинистов, — но он всегда жадно наблюдал, как ТПР раскладывали в наилюбопытнейший манипулятор контактных рельс. А этот экземпляр даже почти не сгрызен термитами!  Он неверяще сжал в руках истинное сокровище и только после этого обернулся. Обернулся – и замер сталагмитовым столбом. — Что с тобой, Ягве милостивый? Млакх пульсировал — не как обычно, дредами и мелкими движениями когтей, а всем своим хековым телом. Наверное, был он настолько своей пульсацией поглощен, что ничего не ответил. Йосеф тут же отбросил бессмысленный ремонтный набор и опасливо потянулся вперед.  Плечи под костюмом мелко-мелко дрожали. Млакх спрятал лицо за маской, ее глазницы хаотично зажигались красным — на Йосефа давно не смотрели красными глазами, чувство неприятное, — а когтями Хищник, кажется, уже прободал пол. И как давно он в таком состоянии? Йосеф заметил, конечно, странную оживленность своего защитника, но его внимательности явно не хватало, чтобы предсказать подобное. И что с таким Млакхом делать? Он подумал. Встретил неадекватный взгляд, подумал еще. После украдкой вздохнул, вежливо попросил всех условно разумных лиц в помещении не вмешиваться – и начал реализацию очередной спасательной операции. Мимоходом вспомнилось почти привычное: «Аккуратно: если Йосефа долго не убивать, он начнет убивать себя сам». — Это из-за драки, да? — спросил он, медленным, но четким шагом подходя к раздраженному ангелу. — Или из-за мамы? Зацепило все-таки? Млакх в ответ огрызнулся тем тоном, который предполагал необоснованное использование обсценной лексики. Йосеф поморщился. — Tschif'ra Khgreikt — всегда tschif'ra. Нельзя нападать, — смягчился, коротко сказал Млакх, словно он с Йосефом болтал в общей каюте, а не стоял, вцепившись в стену и в любой момент готовясь сорваться. — Он — возможность выбраться, нужен в сознании. Нельзя нападать, но необходимо. — Чем помочь? — Ikhr te gr'krtain. Ikhr lhorkn urkh'ta… — Не нормально. Что это? Гормональный взрыв из-за внутривидовой борьбы? Или от того, что у вас разница в социальных статусах? Изгою нельзя нападать на начальство или… Пятки Йосефа оторвались от пола: Млакх был довольно быстр, если вопрос касался чьего-либо придушенного горла, — и мужчина этому даже порадовался. Сердце чуть сбивалось с ритма, а холодный пот проступил даже под обхватившей кадык ладонью, но Йосеф все равно был доволен. Чем быстрее решить проблему, тем быстрее можно будет поспать: голова и правда потяжелела, как перед близкой сонливостью.  Или как от недостатка кислорода — но когда это механоиды страдали в анаэробной среде? — Чего добиваешься, aleyrt? — мягко прошептал Млакх, поднимая Йосефа еще выше. Наплечный лазер развернулся, тихо-тихо загудел, нагреваясь, — это новость была уже не такой хорошей, но все еще ничего непоправимого. Йосеф обхватил крупное предплечье, побуждая ослабить давление, и прохрипел мучительно сжатым горлом: — Энергию нужно потратить. Наружу тебя не пущу, остаюсь я. Трать. Млакх дрогнул. В излишне умный Йосефов лоб нацелилось грубое дуло, но его откинули до того, как лазер разрядился, — кажется, Хищник не совсем свое оружие контролировал. Темнота на секунду разошлась под влиянием узкого и страшного луча, лицо опять засыпала побелка — он уже должен походить на беса, гелойбт гат, — а Млакх откинул короткую шею и засмеялся. Потом Йосефа подняли — по традиции, за шкирки, — оттащили, не заботясь об ушибленной спине, к дальней стене и впихнули в кладовую. В ней когда-то жили калипсианские техники: стояла койка, заставленный шкаф и нерабочий санузел — а теперь возвышался все такой же дрожащий Млакх. Хищник стащил маску неаккуратными движениями, наклонился, чтобы клыками ласково зарыться в растрепанные волосы, а, пока Йосеф оттаивал, пихнул его в спину: — Иди. Энергию тратить, — и, бесстыжий, как хонт, весело засипел.