Мошка, Картошка и Идиоты

Йосеф помог командиру укрыть перебитые ребра куском военного брезента. Офицер едко выгнул бровь, когда он, не сдержавшись, прикрыл глаза, но и сам великий Ягве не заставил бы Йосефа с интересом всматриваться в распотрошенное нутро. Зарастающий шунтами череп — любопытно. Легочные мешки, кокетливо проглядывающие сквозь черные от крови кости, — просто отвратительно. Командира затянули на крепкую спину Мошки-19.2. Клубок выгнул шею, удобнее устраивая контуженную голову, ноги поддержало пугало — да так они и потащили несчастного в сторону их с Млакхом убежища. Аккуратно пробрались через болото — черные хлопья сажи летели вверх от чадящего огня, командир влюбленно смотрел на пережеванные останки, — свернули в переулок на Селитровку и дальше пошли веселее. Млакха пришлось удерживать от очередного приступа нервного возбуждения: Хищник начал сбоить и после этой драки. Хорошо, хоть не так страшно, как после болезненного взаимодействия с Крейтом, своим непосредственным начальством. Тома-3.27 в качестве заплатки повисла на хищнической спине и весело с Мухой перещелкивалась. Муха, у которого рабочим остался только головной отсек, не мог ей ответить с должным уровнем ехидства, а потому страдал на руках у Йосефа. — Ничего, солнышко, — успокаивал его Йосеф. — У меня термотрансфер есть лишний, аппликатор нашелся. Такая комплектация будет — хоть в новую линейку тебя выноси. Муха-20.1, как тебе? Муха, гордый ветеран четвертой линейки клубков, принудительно омоложаться не захотел. Йосеф в это время отвлекся: командир опасно закашлялся, когда его случайно согнули надвое, нужно было растаскивать горе-медбратьев, — и потому дальше продолжать разговор не стал. Появилась более интересная задача: пугалу стоило наконец присвоить название. — Ты и двойным можешь быть, и единичным, — тихо бормотал он себе под нос, в кучу собирая все скудные свои познания об этимологии имен одной маленькой, но гордой нации. — Наполненный… Амос? Или Протура? Пугало, будешь Протурой зваться? Пугало, кажется, совсем не поняло, чего от него хотят; Мошка, напротив, пренебрежительно гавкнул в ответ, пробираясь через перекошенный порожек бульварной арки. Пару минут спустя, когда они по широкой аллее уже подходили к трофейному фонарю, высокому, и красивому, и наверняка привезенному откуда-нибудь с Земли по бартеру между правительствами, Йосефа кто-то подхватил под ноющие колени. — Mhroirn, — смешливо прорычал Млакх в самое ухо. — Имя для krougha’lo. Йосеф сжал губы, чтобы, не дай Ягве, не засмеяться. В груди тут же запершило сильнее, и что-то щелкнуло в глазах, но зато — зато пугало до странного оживилось. — Гелойбт гат, родное, — вполголоса сказал Йосеф, склонившись с крепкого предплечья. — Ты хочешь, чтобы тебя дураком звали? Я тебя дураком не назову, как ты ни проси. Мошка тут же принялся высказывать компетентное мнение о праве на самоопределение для малых народностей. Был поддержан Мухой, еще обиженным за попытку его реклассифицировать, и вскоре завязался оживленный спор, насквозь состоящий из лая, шипения, щелканья и сбивчивого человеческого голоса. Йосеф ругался, лишь слегка понижая голос на крупных перекрестках и в больших залах. Млакх спустил его на землю для того только, чтобы исчезнуть впереди, сканируя пространство, и вернуться с проеденной шкурой. Йосеф морщился — в чем радость такую красоту изничтожать? — но молчал и возмущаться не думал. Правда, один раз почувствовал, что требуется его участие, — и быстро бросил Деток перебить хребет кому-то, кто собирался напасть на Млакха сзади. Хищник проявился через пару секунд, довольный, как Тома после чистки. Йосефу в благодарность достались окровавленные когти, щекотно прошедшиеся по загривку, и мягкое, ничего не значащее рычание. — Рой. — Что? — он обернулся. Позади, едва выглядывая из густой клубковой шерсти, блестел глазами командир. Лицо его по серости соперничало с Мошкиным окрасом, и равнодушная челюсть вывернулась под неправильным углом — что, впрочем, совсем не мешало ему разговаривать. — Роем назови, гражданский, — с тяжестью сказал офицер — ребра под брезентом задрожали, как неизведанное до сих пор человечеством существо. У Йосефа холодок пробежал по спине: эти слова слишком напоминали последнее желание приговоренного, — и он постарался быстрее страшные мысли отбросить. Mhroirn — рой… — Пугало, как тебе имя? — аккуратно спросил он четыре шевелящиеся лапы. Из-под лап показался стробоскоп… Йосеф даже проморгался, но нет: действительно стробоскоп, россыпь лампочек на пластмассовой подложке, — который начал беспорядочно мигать черно-белым светом. Глаза даже против воли расшифровали в этом беспорядке полузабытую азбуку Морзе, и он только вздохнул: — А по-человечески ты совсем отказываешься говорить? Рой отозвалась мешаниной слов, в которых большая половина состояла из скрытых оскорблений: грязь, дезорганизация, расстройство, фу. После этого стробоскоп вновь спрятался туда, куда сломанные андроиды обычно прячут стробоскопы. Йосеф покачал головой: о таком лучше не задумываться. — Командир, — протянул, когда они уже подходили к разгрузочной станции: уютным желтым цветом окрасились коридоры, и перестали мигать лампочки. — Командир. Офицер проскрипел что-то по-хищнически. Йосеф зажевал губу, задумчиво прослеживая нервное перещелкивание клубков. Дуболом без идентификационных знаков, Калипсо — марсианский протекторат с бесконечными конвейерными лентами, и пугала, которых скидывает Хищническая Мама… Не хватает лишь одного элемента. — Андроиды Земли тоже в пугал превращаются? — Земляне всех своих на свалку отправили, гражданский, — серым голосом ответил командир. — Сразу вой до небес, общественность в ярости. Вся мануфактура встала… Демократия, — он скривил брови так, будто произнес нечто отвратительное. Его в этот момент заносили на склад, и Йосеф проскользнул вперед, чтобы открыть двери в подсобку. На оскорбительное замечание, в порядке исключения, решил не реагировать. Сейчас больше интересовало другое: — Командир, ты в теории заговора веришь? Пугало — продукт сумрачного марсианского разума — нервно дрогнуло спиной. *** Офицер тихо хрипел в сторонке, зарастая ребрами. Йосеф думал сначала изыскать где-нибудь Картошку, отправить ее командиру в помощь; потом, правда, представил, что может сделать инопланетный биотехнолог для тонкой человеческой организации, и от идеи все-таки отказался. Клубки (и новоприобретенная Рой-П.1 в их числе) расползлись по сторонам. Тома-3.27 до сих пор пыталась притворяться, что не достигла еще низшей границы разумности, а потому пристроилась к уборке: растащить коробки, выровнять стеллажи и вновь перенастроить люминесцентные лампы. Разобранного по частям Муху Йосеф тут же, на коленке, выштамповал заново. Одну пару изуродованных ног пришлось убрать, зато клубочковый корпус после передряги стал только красивее: поплавленный мех разделился на гладкие блестящие шерстинки, в которые издали можно даже смотреться. — Ну что, Муха, — сказал он четверть часа спустя. — Привыкай к шестилапому существованию. Если на «Цикаду» когда-нибудь вернемся, хоть еще четыре ноги приладить смогу, но… Муха щелкнул что-то сочувственное и, неуклюже покачнувшись на оставшихся лапах, уполз к Томе жаловаться. Мошке-19.2. не было нужды скрывать собственный интеллект, а потому он уборкой заниматься и не думал. Так, в обнимку с Рой уполз вглубь спального отсека, под кровать, и размеренно там загудел — только клочья шерсти летели. Что они там делали, знал один всевышний Ягве — уж точно не Йосеф. Во всяком случае, заглядывать под кровать он поостерегся. Вместо этого сам полез на полки: не забылся еще удивительный ремонтный набор ТПР-6.4, любопытно, какие еще сокровища остались после безвестной гибели Калипсо. Возможно, он даст драгоценностям вторую жизнь — и этим почтит смертную память их несчастных хозяев. Почти неслышимый голосок совести, что-то говорящий о разграблении имущества, Йосеф мудро проигнорировал. В коробках нашлась мелочевка: гнилые штропы, мелкие камни передатчиков и настоящие пластмассовые листы, пожелтевшие от старости и недостатка финансирования. На них Йосеф и остановился: то, что было некогда служебной тайной, валялось сейчас без какого-либо надзора — удивительный шанс! Не зная, сколько ему еще остается от спокойной жизни, Йосеф забился в дальний угол и постарался отвлечься. Акты, заявки, годовые отчеты и трудовые жалобы — машинисты и техники, которые этот склад облюбовали, явно очень душевно относились к бюрократии. Будь они еще живы, Йосеф, с детства приученный к документации, с удовольствием пожал бы им руку. Дубликат заявки на партию жестяных листов — последние две тонны со склада забрали инженеры Гроховского. Оправдались они невнятными «технологическими нуждами», и это требование тоже было запротоколировано, подписано и аккуратно приколото к основной бумажке. Йосеф провел по строчкам грязными, замасленными пальцами и усмехнулся неуверенно. Копия ответа на жалобу: согласно вашей претензии, касающейся внепланового перерасчета топлива, в отношении ПАО «Терцин КбМ Тент-С» проведена экспертная проверка. Претензия признана необоснованной, для дальнейшего обжалования обращайтесь в Комитет по труду, занятости и социальной защите ПАО «Терцин КбМ Тент-А». Заинтересовал Йосефа небольшой акт недостачи, подписанный семью сторонами: десять тонн АИ-72 потерялись где-то между Синезнаменной и Селитровкой, вносится предложение об эвакуации населения в связи с предполагаемой утечкой горючих веществ. (Возможно, часть этого бензина и помогла Йосефу так весело поджечь все вокруг. Вопрос лишь в том, кому настолько понадобилось доисторическое торфяное топливо, чтобы его специально завозить на Калипсо). Рядом что-то зашелестело, Йосеф дернулся, но — никого. Растерянно пожав плечом, он забрал себе еще несколько железных ящиков — по датам выходило, что смотреть он будет последние месяцы Калипсо, — и так же молча вернулся в свой угол. Сердце немного частило, да как-то странно кружилась голова, но эти неприятности нужно было просто перетерпеть. Коллективное обращение, отправленное за год до варварского подавления гражданских волнений: сорока восьми учащимся средней школы «КПТ-17 им. Луки О.» требуется восстановительный отдых в связи с недавним отравлением. Родительский комитет предлагает оплатить половину суммы, требуемой для перевода учащихся в среднюю рекреационную школу «МПТ-121 им. Каспаки А.», включая стоимость перелета на территорию Марсианской республики. Пятьдесят три заявления, подписанных за семь месяцев до начала эпидемии: предлагаю собственную кандидатуру для отправки на курсы повышения квалификации (примечание заявителя: после прохождения полуторагодового обучения обязуюсь вернуться по месту работы). Среди бумаг — короткая копия из местного новостного агрегатора: третий плавильный цех ПАО «Терцин КбМ Тент-А» в полном составе — более пятиста работников — отправляется на Каллисто согласно программе обмена опытом. Иностранные специалисты прибудут через три марсианских месяца согласно установленному графику. Йосеф листал архивированные новости — первый и единственный его источник новостей за все это время, — перещелкивал коротенькие голограммы (требуется эвакуация, запрашиваю разрешение на изменение места прописки, уведомляю о добровольной эмиграции) и думал: он, наверное, где-то сошел с ума. Или так, или… или кто-то знал, что на Калипсо надвигается страшное — и заблаговременно вывез людей. «Естественная убыль населения Калипсо составила 15%», — говорилось в социальной рекламке двухлетней давности на самой границе экрана. — «Наибольший вклад внесла трудовая миграция и другие причины, напрямую не связанные со смертностью. Эксперты прогнозируют ухудшение демографической ситуации, власти отрицают проблему». Йосеф, все-таки продравшись через тяжелые официальные формулировки, вздохнул: ну точно заговор. Эрликхе вретре, заговор. Он не знал, что и думать. Все это очень удачно накладывалось на отсутствие трупов по всему Калипсо: откуда бы им взяться, если людей успели эвакуировать? Другое дело, что даже наивный дурак Йосеф понимал: такую тайну можно хранить лишь до поры до времени. Бывший калипсианец напьется в баре и выдаст жуткие слухи, бродившие на родной планете: о глобальной зачистке, смертях и взрывах. Сестра, вылетевшая вслед за семьей, звонит оставшемуся на Калипсо брату: убегай оттуда, Гер, пока еще жив. Такая паника не осталась бы без внимания официального Марса. (Обновленное сознание выдало и еще один вариант: уехавшие калипсиане могли никогда не ступать на станцию прибытия, пропадать на полпути — но от этой мысли Йосеф только зло отмахнулся). По привычке потянулся к респиратору — там передатчик, экстренная связь с семьей и бабушка, которая по долгу службы знает все и обо всех. Есть еще пугало: если Рой была здесь с самого начала, так может что-то и рассказать. Или — отправиться в административный сектор: есть шансы найти бумажные архивы, проверить собственные догадки. Ничего из этого Йосеф не сделал. В голове мелькнула непривычная мысль, наверняка навеянная всей текущей его жизнью: настоящей правды он может не узнать, какие бы доказательства ни выискал. Не стоило относиться серьезно даже к этим подозрительно структурированным документам — но, кажется, такими путями Йосеф совсем перестанет кому-либо верить. Поняв, что пытается влезть в историю, в которой его никто не ждет, Йосеф отложил бумаги и измотанно вытянул ноги. Отвлечься не получилось — все так же противно сжималось сердце, и самовольно влажнели глаза, — но он только вздохнул. Глаза, из которых льются голубые слезы; кипящее болото — братская могила для десятков живых существ, пусть даже и бывших андроидов; отваливающаяся побелка и почти человеческие пальцы — Йосеф знал, на что шел. Возможно, не представлял до конца — а все-таки не был и удивлен. — М? — он поднял глаза от протертых коленей. Со стороны пяток выползла Тома, вся темно-серая от пыли. На спине она тащила непомерно огромный куб, по углам сгрызенный до чистого металла; Йосеф нахмурился, но все-таки смог вспомнить, что почти такой же он видел и на корабле Хищников. Ту коробку тоже невесть откуда притащили клубки, а внутри оказались так и не опробованные кнопки-гранаты. Гранаты до сих пор валялись где-то в подсумке — а может и нет, утере инопланетных устройств он бы тоже не удивился. Глухо вздохнув над неистребимой любовью некоторых к геометрически правильным фигурам, Йосеф помог Томе скинуть свою ношу. И, конечно же, на этом солнышко не успокоилось: Тома закружилась вокруг, возбужденно застрекотала. — Что такое? Клубок недовольно подпихнул его в сторону куба. Мягкотелый Йосеф просто вынужден был сдаться без боя. — Ладно, ладно, невозможное ты создание, — пробормотал он, подтягивая железный ящик поближе. Тот на удивление влегкую раскрылся перед Йосефом. На черной от копоти подложке обнаружилась уже привычные безделицы: гроздь накопителей, тонкая кипа расписанных бумаг и помятая папка со слегка истеричной, но красноречивой надписью: «ТЕБЕ ЭТО НЕ НУЖНО». Йосеф весело фыркнул, скосив глаза на Тому: — Родная, мне точно это нужно? «Да», — коротко и серьезно отозвался клубок на пейджер. Все еще посмеиваясь, он перевязал хвост найденным там же жгутом. Не сдержавшись, устало потер лоб. Тома тут же убежала, напоследок щелкнув что-то назидательное и слегка снисходительное — имела право, если учитывать почтенный ее возраст. Йосеф зажмурился пару раз, четче настраивая зрение, и подумал: в чем был смысл создавать себе помощников, если сейчас его солнышки сами вьют веревки из своего хозяина? Предложенные бумаги он, впрочем, принялся разбирать безропотно. Снял браслет, выщелкнул нужное гнездо — накопители будут, конечно, грузиться полжизни, но лучшего варианта пока нет — и приготовился внимать очередной конспирологической теории. На первых же появившихся строчках Йосеф подозрительно замер. Беспокойно промотал на ближайшую верстку — внутренний контур, внешний, оптические элементы, так по-знакомому завязанные на калий-натриевом насосе — и замычал сквозь стиснутые зубы. Да не может этого быть. Отбросив браслет в сторону, потянулся к бумагам: собственный почерк, и тут же валялся кусок грифеля, которым были сделаны заметки. Потянулся по карманам — нет, любимого канцелярского набора нигде не оказалось — что вообще ничего не доказывает, гелойбт гат. Быстро пролистав документы, он уже опасливее покосился на папку. «ТЕБЕ ЭТО НЕ НУЖНО», — написал — только предположительно! — Йосеф, прежде чем… Прежде чем что? *** — Aleyrt. Йосеф лениво поднял чумную голову. Над ним стоял Млакх — серые предплечья красиво отливали в тусклом свете, и крепкая фигура оттого казалась еще более монументальной. Маска, стянутая на шею, открыла острую линию клыков — только по ним Йосеф и понял, что Хищник что-то говорит. — Привет, — глупо сказал он в ответ, выключая очередную проекцию. Опухшие веки тянуло вниз, и неприятно пересохло горло. Сколько же это он просидел здесь, в полутемном углу склада? — Как там командир? — попытался спросить как можно нейтральнее. Млакх впечатленным не выглядел: — Aleyrt. Йосеф сопротивлялся ещё пару секунд, а потом, не выдержав молчаливо го осуждения, вздохнул. — Нашел, — честно признался он. — Я нашел два пропавших дня. Напротив опасно щелкнули когти.