Восточный свод законов Лилит

— Женщина должна покоряться. Женщина должна быть незаметной. Женщина должна жить в смирении... — Первосвященница держала в руках фолиант. Я не могла понять, что в нем: никаких символов и текста на нем не было... да и если бы был, я бы вряд ли поняла, о чем идет речь. Каждый раз, когда она читала оттуда вслух, я не понимала ни единого слова. — Нам надоели эти ограничения. Отныне мы свободны, а свободе этой нас обучила наша возлюбленная Лилит. Она помогла нам покинуть наши клетки, научила нас самым главным вещам: жить в свое удовольствие и защищаться от тех, кто смеет посягать на нашу волю. — Она стояла прямо передо мной и теперь смотрела в мои глаза. Я чувствовала, что ее слова невероятно важны, но не могла разобрать их. Словно я отдалялась куда-то вглубь себя. Но в какой-то момент эта задумчивость спала. — Пей. — Чаша с бесцветной жидкостью была прямо перед моим лицом. Мои руки тряслись, но взяв чашу, я стала... спокойнее? Первый глоток был осторожным, но, кажется, это была обычная вода. Допив ее до конца, я подняла глаза на первосвященницу. Она смотрела на меня с улыбкой. Но стоило ей разлепить губы, как я услышала неземной голос. Такой... тягучий... зовущий... обещающий... — Теперь веселись. Дальнейшее я помню смутно. Словно яркие вспышки в ночи, образы появляются в моей памяти. Я помню, как я пила вино кувшин за кувшином. Как плясала вокруг костра, издавая животные рыки и крики. Помню, как пила отвар, от которого мое тело росло и уменьшалось в один миг. Помню, как вжимала в землю первосвященницу, беспощадно лаская ее и до крови впиваясь в ее груди зубами. Я словно позабыла про стыд и совесть. Но ярче всего я видела образ той темной субстанции, что покрывала храмовую стену. Она ждала. Ждала момента, когда я буду... кем-то? — Ты прошла еще один шаг на своем пути, дева. Ты больше не Фарида. Ты получила право на новое имя. Вслушайся в тишину. Вслушайся и назови мне его. — Первосвященница грубо держала меня за волосы, направляя мой взгляд в огонь. Я молчала. Пыталась услышать то, что она сказала услышать. Я перестала дышать и моргать, дабы ни один звук не потревожил мой слух. Но ответа не было. Легкие горели, а глаза будто бы вновь ощутили прикосновение пустыни. Меня обуял страх: не значит ли это, что мне не место среди них? — Да будет так. Отныне твое имя — Иллит, — внезапно донеслось до моих ушей; первосвященница подняла меня с колен и положила руку на мой лоб. Она улыбалась. По-родному. Как мать, узревшая блудное дитя. Но я не видела этого: мой разум пытался понять, когда я назвала свое имя. Пытался и не смог. Сюзанна проснулась абсолютно разбитой: голова неистово болела, глаза слипались, а по телу гуляла слабость. Такое чувство, будто она вновь подхватила лихорадку, но не было температуры и бреда. Тем не менее, она не стала особо раздумывать и открыла небольшую шкатулку, что стояла у кровати. Игла для подкожного впрыскивания и небольшая склянка из темного стекла. Набрать пару кубиков в шприц, глядя на поршень, отставить в сторону склянку, ввести иглу в бедро и убрать обратно. Спустя несколько минут боль стала уходить. Но не стоило часто прибегать к такому: многие культисты из тех, что в первую волну осваивали новый метод введения препаратов, стали зависимы от морфина и прочих субстанций. Достав дневник из тумбочки рядом, девушка принялась за записи: хорошее видение стоило записывать сразу... равно как и свои мысли касательно него. 19 сентября 1884 года. Новое видение было подобно первому. Я видела глазами культистки Иллит, слышала и чувствовала. Я словно полностью погрузилась в ее разум: даже мысли были мне известны. Но не это меня убеждало в том, что мне довелось побывать на месте жившей очень давно девушки. Одна деталь ложилась на старинные описания видений абсолютно верно: я-Иллит понимала все слова, но не могла понять строк из книги, потому что язык был ей-Иллит чужд. Но после пробуждения я поняла каждую фразу — она говорила на черном арабском. Если я ничего не путаю, она читала строки из второй главы, чей перевод я закончила накануне. Вынуждена отметить, что эти видения меня изматывают. По моим ощущениям, спала я пару дней назад — возможно, Гартмановский метод несовершенен. Возможно, любые видения, получаемые путем выведения на первый план бессознательного... удручающе воздействуют на организм. Тем не менее, это единственный рабочий способ, которым я располагаю. Метод оракулов недостаточно точен. Методы, предложенные Остальцевым, — чрезвычайно опасны для здоровья. Метод Гартмана в дальней перспективе может нанести ущерб, но в отличие от, так называемого, сибирского метода — не грозит смертью по неосторожности. Возможно, стоит написать Ма Чжао и Силантьеву, на данный момент они пытаются разработать свои способы получения видений. Единственная проблема в том, что у меня может и не быть времени на освоение новой техники. Причина крайне проста: нет точной информации о пропаже Лапена. Вечером должно проясниться. Надеюсь, что Штофманн ни при чем. Теперь о содержании видения. Это видение явно связано с предыдущим. И благодаря ему я выяснила немного информации как про культистку, так и про новый этап инициации. Начну, пожалуй, с культистки: она явно имеет какую-то связь с манускриптом или играет важную роль в истории культа — вряд ли видения показывали бы мне судьбу самой обычной, я бы сказала, рядовой представительницы этого течения. Ее имя до посвящения — Фарида, явно арабского происхождения, но, впрочем, это и ожидаемо, учитывая саму суть учения. После посвящения ей дали новое имя — Иллит. Анаграмма от Лилит? Скорее всего, будет весьма символично, если их имена окажутся анаграммами. Но, видимо, выбор будет весьма скуп. Нужно ожидать новых видений, возможно, узнаю еще кого-то. Касательно этого этапа инициации. Посвящаемой дается чаша с безвкусным дурманом, который спустя пару мгновений начинает действовать. Наблюдается изменение слуха, а потом провалы в памяти. Воспоминания у Иллит были в виде вспышек. Поведение раскрепощается невероятно сильно: инициатка напивается, впадает в некий транс, употребляет еще какие-то, явно наркотические, отвары и предается утехам с женщинами. Что, в принципе, очень серьезный шаг для воспитанной в ближневосточных традициях. Финалом этого этапа становится самонаречение новым именем — как и показывал перевод, ни первосвященница, ни старшие сестры культа не причастны к этому моменту. Самый странная деталь — момент, когда имя прозвучало впервые, Иллит не помнит. Сдается мне, что в этот миг или наркотический отвар еще действует, или... или происходит акт неполного демонического вселения в тело культистки. Во всяком случае, это бы многое объяснило. Девушка отложила дневник в сторону и встала с постели. Препарат действовал и боль ушла совсем, но тело все еще хотело остаться в кровати и поберечь себя от нагрузок. Но нет. Нужно было возвращаться к работе над переводом, узнать новости о Лапене и как следует перерыть библиотеку насчет той странной субстанции на стене. Она не пугала фрау Кроппар, скорее... интересовала. У нее было чувство, словно это не ошибка в восприятии видения и не шутки спящего разума, скорее... барьер. Будто бы на той стене было что-то важное, что-то, что могло показать ей нечто важное, но не собиралось. Рассказывать об этом в дневнике она не хотела, покуда не найдет решения — двух видений крайне мало, чтобы описать это. «Черная липкая субстанция словно обладает разумом» — слишком глупое описание для серьезного исследователя вроде Сюзанны. Добравшись до библиотеки, она тяжело опустилась в кресло: тело все еще отказывалось адекватно воспринимать вторые сутки без полноценного сна. Но оккультистка плевать на это хотела: ее разум искал решение задачи, которое с легкостью закончит все ее телесные страдания. И все же, стоило искать ответы на вопросы по мере их поступления. Дверь в библиотеку отворилась, и внутрь зашел немолодой слуга. — Фрау Кроппар, — он легко поклонился. — Телеграфная станция передает сообщение от герра Штофманна. — Спасибо. — Кивнув, хозяйка дома приняла послание и пробежалась по нему глазами. Крейцманн исчез зпт дом уничтожен тчк Возвращаюсь тчк Штофманн тчк Кроппар смяла послание и кинула его на пол, схватившись руками за голову. Самые плохие новости подтверждались — Штофманн был информатором конкурентов. А это значит, что кто-то целенаправленно связывал ей руки, лишая возможности запросить помощи у специалистов и переманив на свою сторону надежного помощника. Оставалось ждать, когда он вернется... а до вечера было много времени, которое стоило посвятить переводу. Перевод давался тяжело: недостаток нормального сна словно пробудил шепотки, говорившие на знакомом, но непонятном языке. Сюзанна с радостью бы отправилась спать, но сперва стоило дождаться появления поверенного. А пока суд да дело, она принялась вычитывать очередную главу. Буквы складывались в слова, но смысл словно ускользал от хозяйки дома. В какой-то момент ей это надоело: она решила прерваться и выйти в беседку, где планировала дождаться Штофманна. Спуск по лестнице был прерван, когда к ней навстречу начал подниматься давешний слуга. Он явно тяжело дышал, словно бежал к владелице дома. — Фрау... Кроппар... вам письмо. Просили передать как можно скорее, — он протягивал запечатанное письмо, хватаясь за сердце. — Что-то произошло? — Кроппар взяла письмо и требовательно уставилась на мужчину. — Нет. Просто приказали доставить максимально быстро... — Дворецкий выдохнул и направился вниз. Услужливость и стремление выполнять свою работу как можно быстрее однажды сведут его в могилу. Не те годы, чтобы бегать по лестницам. Добравшись до беседки, молодая оккультистка наконец вскрыла письмо и принялась читать его. Уже с первых строчек она изрядно напряглась. Дорогая моя, я рада приветствовать вас на вашем языке. Я известна в наших общих кругах как Сказительница. И я прекрасно знаю, что вы ищете. Должна признать, что удивлена тем, что вы нашли этот манускрипт, иначе и не сказать. Тем не менее, какую бы сильную научную ревность я не испытывала и как сильно не хотела единолично разрешить загадку «Восточного свода...», мне противна сама мысль о том, чтобы силой отобрать у вас данный трактат. С моей стороны будет куда разумнее предложить вам сотрудничество. Вы же ищете специалистов по черному арабскому? Я предлагаю свои услуги. Взамен, я попрошу у вас две вещи. Первая — прекратить поиски иных сторонников. Сами понимаете, чем больше людей знает о манускрипте, тем больше будет проблем впоследствии. Второе... к тому моменту, когда мы с вами найдем искомое место, мы должны сотрудничать максимально тесно. Я не позволю вам в одиночку раскрыть тайны культа. Надеюсь, что вы легко примете мое предложение. В качестве согласия... пожалуй, просто прекратите поиски иных сторонников. Нет причин заставлять гибнуть иных людей. Не сочтите за угрозу, но я буду пристально следить за вашими успехами. С безграничным уважением, Сказительница. P.S.: Когда прибудет ваш поверенный, попросите его проверить шкатулку под сиденьем кучера. Там будет то, что вам нужно для перевода. Сюзанна, дочитав письмо, тяжело выдохнула и потерла виски. Судя по всему, она была под колпаком. Но оставалось непонятно: была ли Сказительница ее основной конкуренткой, ответственной за пропажу специалистов, или же она была третьей стороной, обладающей исчерпывающей информацией как о ней, так и о ее противниках. Нервы начинали трепетать, так что фрау Кроппар не видела иного пути, кроме как перевести саму себя в режим максимальной готовности. Где-то наверху в сейфе, рядом с манускриптом, лежал револьвер. Отнюдь не дамский. — Пришло время научиться стрелять, — произнесла она себе под нос и выдохнула. Цепь произошедших событий ее пугала. Грузная фигура прижимала к груди плащ, нервно вздрагивая, когда раздавался очередной выстрел: как сообщили слуги на входе в поместье, фрау получила недавно письмо и принялась стрелять по тарелкам. Судя по их нервным перешептываниям, стреляла она уже достаточно давно, причем с переменным успехом. Завидев фигуру в верховом наряде, что стояла и неловко наводила оружие на очередную тарелку, крепко вцепившись обеими руками в рукоятку, Штофманн положил руку на сердце и медленно выдохнул, сминая пальцами рубашку и небольшой амулет под нею. Он не был военным, а оружием владел лишь на уровне азов, и все же прекрасно понимал, что оружие в дамских руках выглядело излишне грозно. И то, какой силы был толчок после очередного выстрела, в очередной раз показало, что фрау была сторонницей учиться прямо в бою, а не подготавливаться. — Фрау Кроппар! — окликнул ее мужчина, приветственно помахав рукой в перчатке. Увидев, каким был пристальным взгляд его начальницы, он чуть замедлил шаг, шмыгая носом. — Я вернулся с новостями от господина Крейцманна. — Я уже в курсе. — Отложив револьвер на столик, она мягко опустилась на один из деревянных стульев, что были выставлены на улицу. Множество осколков от тарелок белели в траве, а позади этого поля боя виднелась выщербленная стена. Судя по числу попаданий, эта тренировка длилась по меньшей мере час. Да и то, как морщилась Сюзанна, массируя запястья, подталкивало к этой мысли. — Расскажи мне все. — Я расскажу, но хотелось бы знать, с чем связана такая перемена? — Ганс сел на стул. Попытавшись положить плащ на столик, он столкнулся с неприятным препятствием: разложенные по столу патроны явно полетели бы на землю, когда он станет забирать свою одежду. — Я думаю, что это очевидно, друг мой. Второе состояние на всю Европу по размерам, крупные заводы, рано или поздно в мой дом придут эти несчастные, что не могут честным трудом заработать. Или люди конкурентов… торговых конкурентов. — Взгляд брюнетки медленно прошелся по осколкам, но ее явно интересовали не они. Выстукивая пальцами ритм по колену, она явно ждала, когда поверенный начнет говорить. — Разумно, фрау Кроппар. Что ж, насчет господина Крейцманна. Дом был сожжен — к моему прибытию, увы, от дома оставались догорающие руины. При мне выносили тела, должен признать, зрелище ужасное… да. Крейцманна я среди них не заметил. Вы же помните, у него не было правой ноги? Всех, кого выносили, пришлось осмотреть, благо, люди все еще ценят валюту. Я даю вам слово, что если он там погиб, то не иначе после того, как научился отращивать ноги. — Ганс потянулся во внутренний карман жилетки, вызвав у начальницы нервный рывок рукой к пистолету. Неуклюжее, неотработанное до автоматизма движение привлекло его внимание, отчего тот замер, с приоткрытым от удивления ртом. — У вас все хорошо, фрау Кроппар? — Нет, Ганс. Нет. И ты, думаю, понимаешь почему. — Потерев переносицу, женщина откинулась на спинку стула, тяжело выдыхая. — Мне нужно понять, кто и зачем пытается мне помешать. Два человека, чья помощь мне была катастрофически нужна и были сами заинтересованы в таком опыте, пропадают, стоит тебе отправиться к ним. Ты видишь странную закономерность? — Фрау Кроппар, вы хотите меня обвинить в том, что я… обвинить меня? — Лицо мужчины побледнело, а спустя несколько секунд начало медленно наливаться кровью. Тяжелое дыхание, растерянный вид и втянутая в плечи голова — несмотря на то, что человек его габаритов мог бы с легкостью отправить Кроппар в госпиталь, он боялся ее. — Снова нет, Ганс. Мне кажется, что против нас кто-то действует. Но я не считаю, что именно ты виноват в том, что происходит, — женщина не смотрела ему в глаза, разглядывая один из осколков, что живописно торчал из травы, ловя на себе отблеск солнца. — Просто все очень странно выходит. Я не хочу становиться подобной той мелочи, что вьется вокруг харизматичных лидеров, и кричать во весь голос, что нечто инородное призвано и сверхъестественным путем узнает про каждый наш шаг. Но, возможно, придется. У меня для тебя просьба, купи себе оружие, научись им владеть и… ты еще носишь с собой «Монумент Феодосия»? — Разумеется. Если уж полагаться на подобные вещи, то только на те, что хотя бы немного работают. — Мужчина суетливо полез за пазуху: пальцы его еще подрагивали, показывая, что он не до конца успокоился после выдуманного им самим обвинения. Вытащив наружу небольшую колбу с намертво запаянным горлышком, он потряс ей в воздухе, показывая туго скрученный лист бумаги. — Это хорошо. Постарайся его не оставлять нигде, а лучше — носи на шее. Может быть, повезет, и он окажется еще эффективнее, чем кажется. — Фрау Кроппар почесала кончик носа, явно размышляя о том, насколько мало оказалось доступно оккультистам за долгие годы познания того, что таится за завесой. И то, что использованный ее поверенным текст пока что — самое сильное из того, что могла дать темная наука. Несмотря на тот факт, что сам Феодосий считал это не своим лучшим творением, а всего лишь жалкой работой ученика, о чем неоднократно заявлял в своих мемуарах. К сожалению, оных мемуаров осталось гораздо больше, чем поистине важный трудов. — Я думаю, что мы можем прерваться. Я скажу слугам, тебе подготовят постель. Через некоторое время приходи на ужин, мне надо поговорить на отвлеченные темы. — Конечно, фрау Кроппар. Благодарю за предложение. — Мужчина встал и направился ко входу в дом, прихватив с собой плащ, спустя минуту исчезнув из виду. Хозяйка поместья осталась в одиночестве со своими мыслями. Но в какой-то момент она встала: необходимо было проверить, есть ли под сиденьем кучера та самая шкатулка. Хоть в записке говорилось о том, что проверить должен поверенный, она не разделяла надежды, что недавно высказала Штофманну: очень тяжело избавиться от опасений и подозрений, получив одно-единственное письмо. Встав со стула, она задумчиво посмотрела на револьвер. Руки все еще болели от отдачи, в носу щипало от запаха пороха, а уши до сих пор были словно забиты ватой. И все же, лучше было держать оружие при себе — кто знает, что ее ждет в родном поместье, если она приковала излишнее внимание к своей персоне неизвестного ей игрока.