Датапад: Доступные записи

      Честь против чести или смерть против смерти.       Выбор невелик; всё же почетней было бы уйти в бою, проиграв джедаю, нежели быть казненным за неповиновение ситху и позор нарушения долга.       - Даже учитывая твой статус и ранг, ты остаешься рабом ситхов, - покачал головой рыцарь-джедай.       - Быть хорошим слугой не значит быть рабом, - ответил Наблюдатель, не торопясь поднимать бластер. Поединок обещал длиться до первой ошибки, и – он знал это с самого первого дня своей службы в разведке – ошибки всегда смертельны.       Наблюдатель-1 посмотрел на своего убийцу и добавил:       - Мне казалось, джедай это поймёт.       А потом был поединок.       И ему была дарована жизнь.       Под самым несуразным и нелепым предлогом, что мог только выдумать джедай; вероятно, его совесть не позволяла ему отпустить противника просто так, без условий и требований, без выгоды для Республики. Джедаи служат Республике, ведь так?       Защищают её.       Наблюдатель-1 защищает Империю. Джедай защищает Республику. Им необязательно убивать друг друга. И всё же, отстраненно и спокойно заметил агент в своих мыслях, его смерть джедаю выгодна с любой позиции.       Вероятно, всё же есть что-то в Кодексе Ордена – что-то нечеловеческое, несвойственное прочим защитникам идеалов. Как и в Кодексе ситхов есть нечеловеческое и несвойственное не-ситхам.       Наблюдатель-1 успел выдохнуть с облегчением, когда джедай не стал спрашивать, нужна ли ему помощь. Это было бы слишком – слишком унизительно для него и слишком непатриотично для джедая. Впрочем, это джедаи. Чувствительные к Силе мыслят иными категориями. Они безумны по обе стороны баррикад.       Он знал, что успеет написать фальшивое сообщение о том, что принял предложение стать перебежчиком – за то время, что будет длиться прыжок до Дромунда. Запись будет отправлена автоматически несколько недель спустя; его участие для этого необязательно. Долги должны быть выплачены, все до единого – в том числе и долги врагам.       И последним его долгом будет смертная казнь за некомпетентность.       Наблюдатель-1 надеялся, что ему будет дано время и право пройти дебрифинг. Он хотел принести извинения за то, что его служба Империи оказалась недостаточно качественной – из-за одного промаха, из-за одного неудачно подобранного времени для голотрансляции оперативный отдел теряет сотрудника, теряет ценное оружие и верного агента. В этом некого винить, кроме того, кто допустил ошибку.       Извинения, твёрдо знал Наблюдатель-1, не были предназначены ситху.       В Цитадели его не ждали – ни слуги ситхов, ни расстрельная команда. Это давало надежду на то, что у него ещё есть время для дебрифинга.       Охранные системы штаба, считывающие генетический код и идентификационные данные с имплантов, пропустили его без малейшей задержки к внутренним помещениям – туда, где велась основная работа. Туда, где сам Наблюдатель-1 стоял не одни сутки подряд, непрерывно следя за перемещениями и действиями агентов или динамичными схемами операций.       Здесь он был в безопасности. Здесь он был защищён и от ситхов, и от джедаев – защищён как охранными системами и уникальными правами разведки, но и особой аурой контроля, преобладающей в этом месте. Здесь казалось, что всё всегда идёт по плану; если же случалось невозможное и план срывался, немедленно создавались новые стратегии, учитывающие предыдущие ошибки и возможные уязвимости, и претворялись в жизнь.       Но Империю нельзя защитить только лишь безопасной, пусть и изматывающей, работой в штабе. Он знал это. Они все это знают.       Наблюдатель-1 бесшумно подошёл к человеку, чья власть, влияние, репутация и профессионализм защищали оперативный отдел надежнее всего остального. В нём одном был сконцентрирован контроль, пронизывающий тысячи звездных секторов наряду с центральным штабом.       Хранитель всегда стоял на своём посту.       - Наблюдатель-1, - резко поприветствовал его глава оперативного отдела, поворачиваясь к нему. Ледяной взгляд прошёлся по нему за долю секунды, мгновенно выявив каждую уязвимость и несовершенство, и вернулся обратно – встретить взгляд самого Наблюдателя. – У нас почти нет времени. Пройдите в мой кабинет.       Голос Хранителя звенел тем собранным напряжением, которое свойственно электрическим разрядам на виброножах разведчиков: точным и смертоносным. Агент молча склонил голову, сочтя уместным не возражать и не задавать преждевременных вопросов.       Процедура, которую первым делом провёл Хранитель в собственном кабинете, была знакома Наблюдателю – и он был бы счастлив о ней не знать, поскольку она значила, что даже здесь, в святая святых разведки, Хранитель сомневается в надежности их защиты. Код, который вводил Хранитель, был первичен – он отключал все системы наблюдения в кабинете без фиксирования действия в логах системы. Это шло в обход всех правил, но никто, даже Аналитик, не посмел бы предъявить Хранителю обвинение в нарушении и возможной измене.       Это было: 1) немыслимо, 2) невозможно. Наблюдатель-1 принимал это просто как данность.       - Я получил ваш отчёт одновременно с тем, как ваш корабль вышел из гиперпрыжка у орбиты Дромунд Кааса. Несомненно, он требует тщательной проверки, поскольку подобное стечение обстоятельств более чем необычно; вы также будете подвергнуты проверкам у Аналитиков из соображений безопасности. Тем не менее, у меня есть причины верить вашим словам, и куда важнее сейчас то, что Дарт Анграл, вне всяких сомнений, потребует вашей немедленной казни.       Наблюдатель-1 с достоинством кивнул.       - Я знал это, когда возвращался, сэр. Я готов принять последствия своей ошибки.       - Ваша ошибка не стоит такой цены, Наблюдатель, - отрезал Хранитель. – Ваше задание выполнено, запись допроса Насана Годеры была получена нами и Дартом Ангралом, что касается прямого поединка с рыцарем-джедаем – да, вы не справились. Это неудивительно: ваши навыки ближнего боя явно нуждаются в совершенствовании, чем вы пренебрегали последние шесть лет. И всё же, при том, что вы не сумели убить джедая, вы выполнили основное задание. Вы должны были ответить Дарту Ангралу, что не можете принять не подтвержденный разведкой приказ.       - Это поставило бы под удар разведку и лично вас, а также привело бы в ярость самого лорда, - непоколебимо возразил Наблюдатель. – Более того, я не мог позволить себе подобный поступок. Правила чести и долга обязывали меня повиноваться приказу. Я уверен, вы понимаете меня, Хранитель.       Он видел – понимает. И видел, что это понимание откликается отчаянием – так не должно быть, говорят глаза Хранителя. Никогда. Достаточно агентов погибает в поле, достаточно агентов исчезает навсегда в ситхских «базах влияния», недопустимо терять старших оперативников из-за несдерживаемых амбиций ситха.       Но никто из них не смеет сказать этого вслух.       Поэтому внимательному взгляду агента, построенному на богатом опыте Наблюдателя, остаётся только зацепиться за чуть более глубокий, нежели обычно, вдох-выдох Хранителя.       - Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы защитить вас, - спокойно и уверенно, как полагается профессиональному сотруднику имперской разведки (или – как всегда), говорит Хранитель. – Я не могу гарантировать вам жизнь, агент. Но вы выполнили свой долг с честью, и я надеюсь, Дарт Анграл будет достаточно благоразумен, чтобы разделить мою точку зрения.       Наблюдатель-1 работал в разведке двадцать лет. С ситхами – в том числе. Он знал, когда страх ползёт по позвоночнику в разум, завладевая каждой клеткой тела – это проявление силы ситха. Он знал, как можно ей противостоять. Он умел контролировать страх – и теперь, спустя двадцать лет, не боялся ни пыток, ни смерти.       Но от формулировок Хранителя, всегда безукоризненно корректных, ему становилось не по себе.       Наблюдатель-1 не знал, какой властью на самом деле обладает глава оперативного отдела, прежде бывший полевым агентом. Не знал – и подозревал, что его догадки в любом случае окажутся неверны.       Но он абсолютно уверен в том, что становиться врагом этого человека – ошибка более смертельная, чем неудачный блок в поединке с джедаем.       А ещё он абсолютно уверен, что Хранитель не лжёт ему, не ищет ложной надежды. Агенты защищают Империю. Хранитель защищает Империю и её/своих агентов. Ошеломляюще прекрасная в своём достоинстве и изяществе истина.       Хранитель позволяет себе сменить официальную позу, сделать несколько шагов по кабинету. Наблюдатель остаётся неподвижен, только – наблюдает, за каждым движением, за острым взглядом, задумчиво скользящим по пустоте. Вылавливает из динамики микрожестов детали значений и складывает воедино.       Что-то тревожит Хранителя; нет, тревожит – неверное слово; есть какой-то вопрос, который не позволяет ему отпустить Наблюдателя в центральный штаб к коллегам, какая-то непроясненная проблема, которую он хочет разрешить. Агент ждёт.       - Но скажите мне, агент, - неожиданно говорит глава оперативного отдела, всё так же задумчиво глядя куда-то мимо него, - последуете ли вы моему приказу, если таковым будет являться указание пренебречь правилами имперской чести в ситуации, подобной случившейся на Тарисе?       Наблюдатель-1 отвечает, как его учили – не лгать Хранителю:       - Нет.       И он готов нести ответственность за свой выбор. Открытое признание неподчинения приказу – этого достаточно, чтобы счесть это серьезным нарушением. Или преступлением.       Но Хранитель понимает.       - Даже если ваше решение повлечет за собой вашу гибель?       Наблюдатель остаётся спокоен.       - Я приносил присягу агента разведки, сэр, и я готов пожертвовать всем во имя своего долга. Но моя жизнь значит меньше, чем долг, и меньше, чем честь.       Хранитель молчит, но Наблюдатель видит – недоволен. И ничего не может сделать, и от этого чувство неправильности, чувство необходимости действия усиливается.       Они долго работали вместе. Двадцать лет. Стаж Хранителя ещё больше – Наблюдатель-1 не знает, сколько лет отдал разведке глава оперативного отдела, но этот срок больше, чем его собственный.       Двадцать лет прекрасной совместной работы. Наблюдателю доводилось курировать операции некогда Сайфера, доводилось бывать с ним в поле. Позже Сайфер стал Хранителем, и Наблюдатель-1 доверил ему свои собственные операции. Хранитель не подвёл его ни разу. Всё, что делал этот человек, выполнялось почти совершенно, и для старшего агента было честью и удовольствием работать с ним.       Двадцать лет. Достаточный срок, чтобы выстроить цепочку связи доверия – особого доверия, доверия имперских разведчиков, не убирающих руки с бластера и не прекращающих слежки за всем окружающим миром, однако при этом поддерживающих друг друга и чуть более искренних, чем обычно. Готовых повернуться спиной и ожидать не выстрела, но защиты.       В этот раз не в силах Хранителя предоставить ему эту защиту. По воле Наблюдателя так случилось, и он не сожалеет о своём выборе.       - Я надеюсь, вам не придётся расплатиться за непреклонность своих принципов, агент, - наконец говорит Хранитель – и его голос сейчас кажется чуть менее лишенным эмоциональности, чем обычно. – Но вы можете обнаружить однажды, что идеалы, за которые вы готовы отдать жизнь, в действительности мало соответствуют представлениям о них... и, возможно, не оправдывают ценности, которую им назначали.       Когда-то, когда-то давно, у них состоялся схожий разговор. Но Хранитель был неизменно осторожен и деликатен в таких вопросах; это создавало сложности с распознаванием его истинных убеждений.       Наблюдатель-1 с уважением склонил голову.       - Я благодарю вас за предупреждение, сэр. Я осведомлен о подобной опасности. И всё же в моём представлении идеалы остаются истинными вне зависимости от их воплощения. К моему великому сожалению, даже касательно сотрудников столь строгой организации, как имперская разведка, следование долгу и кодексу не всегда является подобающим.       Он тоже умел формулировать предложения неоднозначно. Разумеется, такое он позволял себе только тогда, когда был уверен, что собеседник способен распознать подтекст. В отношении Хранителя он даже не сомневался в этом: бывший агент мог выдумывать и решать ребусы куда сложнее прямо в процессе беседы, не тратя на это сил и времени.       Хранитель чуть нахмурился. Один из подтекстов, вложенных в последнюю фразу Наблюдателя, мог являться косвенным обвинением Хранителя в недостаточно качественном управлении оперативным отделом. Разумеется, Наблюдатель не собирался оскорблять его подобным образом, но случаи недостойного поведения агентов действительно случались. И случались порой не безобидным и безопасным образом.       Таких агентов Хранитель ликвидировал очень быстро.       - К великому сожалению, - эхом повторил он, прежде чем вновь принять уже ставшую излюбленно-привычно-родной официальную позу и заложить руки за спину. – Мне нечего больше сказать вам по поводу данной ситуации, агент, до тех пор, пока я не получу возможность аудиенции у Дарта Анграла. В случае, если мне удастся разубедить его в необходимости вашей казни, вам будет выделено назначение вне Дромунда, на одной из периферийных планет, до тех пор, пока разногласия между разведкой и лордом Ангралом не утихнут.       Наблюдатель коротко поклонился.       - Благодарю вас, сэр. Я не ожидал подобного, когда возвращался.       Взгляд Хранителя напоминал прицел снайперской винтовки.       - Вам стоило. Разведка не может позволить себе терять опытных и эффективных агентов, и вы прекрасно осведомлены об этом. Я также настаиваю на том, чтобы вы оставались в штабе, пока это возможно – за его пределами ваша безопасность под вопросом. Свободны, Наблюдатель.       Отсалютовав почти автоматически, Наблюдатель покинул кабинет. И каждый шаг удваивал его сомнения в том, на какие меры готов пойти руководитель оперативного отдела, чтобы сохранить эффективность разведки и жизни её сотрудников.       На пренебрежение основному принципу Империи – подчинению ситхам, например?       Или – на открытую конфронтацию с ситхом?       Или, возможно, он уже перешагнул эти рубежи?..       Вопрос был решен в течение суток. У Дарта Анграла всегда находилось время для неоконченной мести.       Наблюдатель-1 получил звонок на голокомм в начале четвертого утра по времени Каас Сити. И первым, что насторожило его – заставило замереть в ледяном напряжении – было то, что вызов был не голографический, а исключительно голосовой.       Это могло значить две вещи: Хранитель находится в обстановке, которую не стоит видеть Наблюдателю-1, либо Хранитель находится в состоянии, которое не стоит видеть Наблюдателю-1.       Плата за спор с ситхом всегда, неизменно, велика даже для самых влиятельных людей Империи.       - Наблюдатель-1 на связи.       - Говорит Хранитель. Ваши разногласия с Дартом Ангралом улажены, и этот вопрос не будет более подниматься при соблюдении определенных условий, на которые я счел целесообразным согласиться. К сожалению, я не могу в данный момент провести брифинг и выдать вам новое назначение, но это будет выполнено в ближайшее время. Тем не менее, я прошу вас не терять бдительности и сохранять осторожность.       Хранитель говорил торопливо, отрывисто, резче и выше обычного – Наблюдатель мог различать тембры вибрации двигателей звездолета и делать выводы на этой основе; человеческий голос не был для него загадкой.       Но то, что он слышал, заставило что-то внутри сжаться в напряжении ещё сильнее.       На какой компромисс пошёл Хранитель, чтобы сохранить ему жизнь; почему отключена голосвязь; почему его голос звучит так, словно...       - Сэр, я приношу извинения за свою настойчивость, но я обязан спросить – с вами всё в порядке?       Голос Наблюдателя-1 всегда был тих и спокоен, и сейчас контраст ударил не хуже оружейной отдачи. Даже несмотря на то, что подобный вопрос являлся не просто корректным, он был необходим в разговоре с человеком, вернувшимся с аудиенции у ситха.       - Не беспокойтесь, агент, - Хранитель всегда был упрям, как голодная кат-гончая. – Если мои наблюдения и предположения верны, Дарт Анграл в настоящее время куда больше интересуется упущенным вами джедаем, нежели вами или мной.       Наблюдатель-1 не помнил за собой привычки строить спасительные иллюзии.       - Он должен быть в ярости из-за моей некомпетентности.       - Он был, - кратко ответил голокомм голосом Хранителя. – Прошу извинить меня, Наблюдатель; продолжим разговор позже. Конец связи.       Периферийные планеты. Наблюдатель-1 знал, как покидают службу агенты, заслужившие право на достойный уход: они получают сумму денег, которой хватило бы на целую жизнь безбедного существования, получают фальшивую личность, порой – фальшивую внешность, получают назначение на далекие, мало затронутые конфликтом Республики и Империи планеты, где имеют право дожить свой век так, как пожелают. В разумных пределах, разумеется. За недействующими оперативниками ведётся столь же строгая слежка, как и за действующими.       Уходите на Макеб. Уходите на Рилот. Уходите на Риши. Вас обучали отрываться от преследователей, обучали растворяться в любой незнакомой местности и любом обществе. Удачи.       Ему было рано уходить. Ему было рано уходить, но он не осмелился сказать это в лицо Хранителю с непреклонным голубым холодом в глазах и суженными от анальгетиков зрачками, не теперь, когда за его жизнь было отдано нечто достаточно ценное, чтобы беречь её вдвойне.       Но он по-прежнему иногда забывал, что стоять в этом кабинете – всё равно что быть окруженным зеркалами. Зеркала видят всё.       Хранитель тоже.       Его окликают перед тем, как его пальцы касаются панели, отпирающей дверь в кабинет.       - Как я уже упоминал, - говорит Хранитель собранно и спокойно, - разведка не может позволить себе терять опытных и эффективных сотрудников. Я не знаю, сколько продлится срок вашего вынужденного бездействия, но считаю нужным напомнить: наступит время, когда ваш позывной снова переместится в список активных агентов. Прошу вас позаботиться о том, чтобы это произошло не в результате переназначения номеров.       И тогда Наблюдатель-1 салютует второй раз и уходит.       Он будет ждать.