Майки
10 сентября 2020 г. в 09:39
Принцессы лучше принцев. Почему? Да потому что. Они просто лучше во всем. Они умнее, сильнее и намного красивее. А еще эффектны. Они могут носить шикарные платья, а могут не носить. У них глаза наполнены чем-то помимо любви. Они горят. А потом принцессы становятся королевами. И тогда они в сто раз лучше, чем были раньше.
И принцессы не должны ходить в школу. Они учатся у жизни, на собственных ошибках. Они изучают этот мир, а не площади непонятных фигур. Зачем вообще нужна математика? Майки и так умеет считать. И, он уверен, все принцессы умеют. Но они не изучают эту хрень целых одиннадцать лет. И вообще, у принцесс, если они чего-то не знают, есть подданные. Они непременно научат, но только когда это действительно понадобится. Майки не представлял, для чего принцессам бы пригодилась химия. Яды намешивать? Что за бред. У принцесс есть личные химики, им эти знания ни к чему. Главное, чему должны научиться принцессы — быть добрыми. Ведь в этом сила. В большом сердце. Если ты готов отдать всего себя другим людям, то ты достоин быть принцессой.
Пожалуй, к этому стремился Майки. Он хотел стать принцессой. Хотел увеличить свое сердце. Донни как-то сказал младшему брату, что это физически невозможно. Только если не при какой-то болезни сердца или сосудов. Но он не понимал, что сердце действительно может увеличиваться. Если запихивать в него все больше и больше любви, то оно растянется, как резинка, и уместит в себя столько, сколько мы сами захотим. А Майки хотел любить очень много. Хотел быть настоящей принцессой с самым растянутым сердцем. Чем он хуже тех диснеевских девчонок? Он может столько же, если не больше. И он может стать таким человеком, каким хочет стать. Майки знает это.
Жизнь — удивительная штука, Майки искренне счастлив, что кто-то додумался ее придумать. Ведь пока живешь, можешь испробовать все, что угодно. Можешь стать тем, кем захочешь. Твоя жизнь может быть самой удивительной жизнью за все время существования этого понятия и Майки стремился к этому. Он хотел жить ярко. Хотел дышать полной грудью. Хотел видеть больше, чем видит сейчас. Его взгляд разбегается, пытаясь разглядеть все вещи в комнате, но упускает много важного, потому что слишком рассеян и сосредоточен одновременно. Это удивительно. Майки любил это.
Еще Майки любил социальные сети. Вообще, если перечислять, сколько вещей в мире Майки любил, то можно никогда и не закончить этот список. Но соц сети, да, это правда здорово. Они наполнены новостями, музыкой, людьми, подборками, красотой. В них есть все, буквально. Майки мог найти все, что угодно в интернете, начиная от какого-то редкого сериала и заканчивая никому неизвестным человеком. Он хотел бы навсегда остаться жить в соц сетях. Там можно быть, кем захочешь. Майки даже мог стать принцессой. Ну разве это не удивительно?
И прямо сейчас Майки как раз залипал в телефоне, пытаясь попасть в одну ролку по Рапунцель, сидя на скамейке рядом с кабинетом директора. А что? И такое бывает. Место Рапунцель ему, конечно, не светит, такое быстро разбирают. Но он все еще мог быть тем смешным хамелеоном. Вообще, у Майки было слишком много аккаунтов и профилей, всех и не запомнить. Майки вечно в них путался. Он, вроде как, должен идти на урок через минуты две. Хотя, пофиг. Может, ему даже разрешат прогулять последние уроки по уважительной причине, конечно же. Потому что Майки ждет мучительная смерть, он предчувствовал это. Поэтому уже успел мысленно завещать все свои странички Донни, а все видео-игрушки — Рафу. Лео же достанется его безжизненный труп. Пусть делает с ним все, что захочет. Через несколько минут Майки уже будет все равно.
Наконец, дверь открывается и Майки поспешно вжимает голову в плечи, пытаясь выглядеть как можно незаметнее. Хотя, даже если бы он сейчас был в толпе школьников, то все равно выделялся. Такого яркого и живого паренька невозможно не заметить. Из кабинета выходит Лео и Майки уже готов к разносу. Но старший брат прижимает к уху телефон и вряд ли готов вести два диалога одновременно. Он кидает на Майки хмурый взгляд, заставляя поежиться, и возвращается к своему собеседнику.
— Я действительно не вижу, что в его словах я мог понять неправильно.
Лео подходит к брату и передает ему какие-то бумаги, в которых Майки все равно ничего не понимал. Что-то про оценки. Украдкой заглядывая в них, Майки делает еще более виноватый взгляд, надеясь купить Лео. Но это никогда у него не получалось.
— Нет, подожди. Ты вообще сейчас должен быть на уроке… Нет, не надо приходить.
Понятно, вновь обсуждает младшего брата с Донни. Умник, конечно же, всегда заступался за Майки и пытался ему помочь, но это не часто помогало.
— Нет, ты не будешь вести с ним воспитательные беседы, — теперь Лео в упор смотрит на младшего брата, запугивая. Майки знает эту тактику. И никогда на нее не покупается. — Тебе напомнить, кто здесь старший брат и кто здесь действительно имеет право воспитывать?
Слышится возмущение Донни и Майки искренне благодарен брату за то, что тот пытается так яро его защитить. Правда, это бесполезно. Лео слишком зол. И он до сих пор вспоминает Майки сигареты. Думая об этом, Майки всегда дуется. Как будто виноваты все вокруг, а не он.
— Я сказал — хватит! — уже рычит Лео. — С тобой я поговорю дома. Иди на урок. Сейчас же!
И Лео бросает трубку. Иногда Майки забывает, насколько грозным и беспрекословным может быть его старший брат. Это действительно заставляло испугаться того, что будет дальше. А дальше будет конец для Майки. Просто конец.
Лео хмурится и явно пытается скрыть свою злость, но у него плохо получается. Может, он бы даже не подумал о том, чтобы кричать на Майки. Лео, все же, хороший брат. Но вот Майки — не очень.
— Подумаешь — оценки, — фыркает Майки и старается как можно ярче улыбаться. Когда он волнуется, то всегда много говорит. — У Билла Гейтса, например, нет образования. Может быть, я тоже стану знаменитым и успешным без этой дурацкой школы. Конечно таким уникальным человеком нужно родиться, но никто не знает, что человек уникален, пока он не сделает что-то уникальное. Нет, я не говорю, что ты не уникален, или Донни, или Раф. Хотя, пошел Раф в жопу, я до сих пор злюсь на него…
— Не смей посылать своего старшего брата! — шипит Лео. — Тем более при мне.
Майки ежится и замолкает. Он никогда не умел вовремя остановиться, и сейчас тоже зашел дальше положенного. Теперь даже Донни его не спасет. Да, именно так — Донни все аккаунты, Рафу видео-игры, а Лео будет довольствоваться его телом. Как-то пошло прозвучало.
— Майки, тебе экзамены сдавать в этом году, — продолжал старший брат. — Неужели ты совсем не думаешь о своем будущем?
— Мои годовые оценки не повлияют на поступления, — бурчит Майки.
— В вузы. А если ты плохо сдашь экзамены? Ведь тогда придется поступать в колледж, а там смотрят на балл аттестата.
Майки лишь пожимает плечами.
— В колледжи всех берут.
— Если бы брали всех, то Раф бы уже заканчивал свой последний курс.
Майки скривился, когда Лео припомнил старшего брата. Ему не нравилось, что Лео вечно был недоволен Рафом, ставил его в плохой пример. Но что Майки мог сделать? Он самый младший, его уж точно никому в пример не поставить.
— Я не понимаю, чьей головой ты думаешь, но уж точно не своей, — продолжал Лео. — Это Донни вешает тебе лапшу на уши? Майки, он не сможет вечно решать за тебя домашку. И на экзаменах подсказать не сможет.
— Донни тут не при чем, — тихо бурчит мелкий.
— А вот мне кажется, что именно он и виноват в том, что ты так беззаботен. Он слишком многое тебе позволяет.
— Типа дышать, жить, ходить там, где хочу?
Ледяные глаза опасно блестят и Майки понимает, что сказал лишнее.
— Если тебя что-то не устраивает, то ты можешь оспорить мои решения на наших ежемесячных собраниях, — шипит Лео.
— Вы меня туда не допускаете, мне нет восемнадцати, — закатывает глаза Майки.
— Вот именно! Ты еще слишком мал, чтобы решать, что лучше для тебя.
— Брось, Донни только недавно исполнилось восемнадцать, но ты позволял ему многое еще до этого.
— Потому что Донни разумный, спокойный, хорошо учится…
— А еще он не больной на голову?
Лео хмурится и прячет взгляд. Его всегда задевала эта тема больше, чем самого Майки. Мелкому все равно, он знает, насколько он особенный, как любит повторять Донни. Но Лео это смущает. Он до сих пор тяжело принимает то, что его брат не такой, как все. Но разве Лео и сам не такой как все?
— Ты не больной, — говорит Лео и это выглядит так, как будто он пытается убедить самого себя. — Просто ты более легкомысленно относишься ко всему.
— Проще, — поправляет Майки. — Это же хорошо, что я не парюсь обо всем на свете, как ты.
— Я не парюсь, а волнуюсь о ваших жизнях и удобствах! — шипит Лео. — Я ответственный и именно это качество помогло мне поступить в универ и заканчивать его с хорошими оценками.
— Ой, ну прости, что я не такой, как ты, — фыркает Майки. — И прости, что я хочу жить своей жизнью и поступать так, как мне нравится.
— Заваливать все контрольные, терять будущее и стремится к деградации — это то, чего ты хочешь?!
— Если это полностью противоречит твоим принципам, то да!
Майки сжимает кулаки, смотрит упрямо и не хочет отступать. Он же подросток, в конце-то концов. Им движут чувства. Он хочет, чтобы все было правильно, чтобы все люди жили счастливо. Разве это так сложно? Просто делать то, что хочется. Майки хотел бы жить по собственным правилам. Хотел бы чувствовать счастье в каждом моменте жизни, а не только тогда, когда старшие братья не следят за ним. Ему хотелось верить в то, что это возможно.
Лео глубоко вздыхает, чтобы успокоиться. Иногда Майки кажется, что старшему брата нравится играть злодея в их жизнях. Портить настроение Рафу, запрещать все на свете Майки, заставлять Донни закрашивать свою кожу тоналкой. Но, если честно, то кому нравятся плохие роли? Если они не горячие, конечно. А Лео был достаточно горяч, но сейчас не об этом.
— Тебе надо подтянуть учебу и свое поведение, — успокоившись, говорит Лео. — А до тех пор, ты под домашним арестом.
— Что?!
— И никаких возражений, — хмурится старший брат.
— Но это же не честно! — все равно возражает Майки. — Ты не можешь мне запретить выходить из дома и видеться с друзьями!
— Будешь видеться с ними на переменах. Считай, что это твой стимул.
— Но…
— На этом разговор окончен. — отрезает Лео. — Мне пора в универ, а тебе — в класс. Со школы сразу домой. Я напишу Донни и проверю.
Майки дуется и уже разворачивается, чтобы вернуться в класс, когда его мягко останавливает рука Лео.
— Я делаю это для твоего же блага.
Мелкий резко выпутывается из хватки брата и даже не смотрит на него.
— Нет, тебе просто наскучило бесить Рафа и ты решил взяться за других братьев.
И, не говоря больше ни слова и не слушая Лео, Майки уходит.
Внутри него бушует огонь, но это нормально. Майки всегда растерян, возбужден, энергичен. И не всегда эти чувства можно приписать к положительным. Майки живет так, как чувствует. Но ему запрещают чувствовать. Пытаются навсегда запереть в комнате. Они сильнее Майки, у них преимущество. Они нормальные. Майки ненавидел это слово, потому что сам не являлся нормальным. Очередной псих в этом мире. Он это не выбирал, Майки просто родился чокнутым. Что же тут поделать? Все же лучше, чем не рождаться совсем и не знать этой жизни. И плевать, что старшие братья пытаются отнять желание жить, оно никуда не денется, пока Майки не сдаться. А Майки не собирается. Никогда.
На литературе тихо, все незаметное спят. Майки сидит на последней парте и совсем не хочет вступать в диалог с друзьями, которые сидят прямо перед ним. У него совсем нет настроения и он хочет лишь одного — чтобы Лео его отпустил. Просто забил на младшего братишку и не мучал больше своим воспитанием. Еще одного такого наказания Майки не выдержит.
Нет, Майки любил своего самого старшего брата. Он мог быть смешным, временами, и в детстве он часто помогал Майки чинить игрушки и решать задачки. Лео составляет дурацкие планы и правила, но делает он это с целью облегчить жизнь своей семье. Майки злится на него, но не может ненавидеть, как бы сильно Лео не причинял боль. Потому что он старается. Конечно, о болезни Майки больше всех знал Донни, но Лео тоже волновался. Он не так много знал о СДВГ, но старался. Следил за состоянием Майки, пополнял запасы его таблеток, следил за их употреблением. Иногда, когда не мог сопротивляться щенячьим глазкам, позволял Майки готовить все, что он захочет. Лео был похож скорее на родителя, чем на брата. От этих мыслей Майки передергивало, потому что родители ни за что не должны вытворять того, что позволял себе Лео.
Майки нравились их странные отношения, правда. Ему нравилось чувство защищенности, которое он испытывал, когда над ним склонялся Раф и изучал своим пристальным взглядом. Ему нравилось наблюдать за тем, как Лео коварно улыбается и слизывает сперму с его живота. Ему нравилось чувствовать вкус губ Донни, когда он не сдерживается и с особой страстью целует единственного младшего брата. Майки до беспамятства любил своих братьев и каждый день старался любить больше. Ему не хватало их в школе, на занятиях, когда он спал. Он бы хотел проводить с братьями каждое мгновение своей жизни. Но Раф вечно пропадал на работе, Лео прятался от компании младшего брата, а Донни нужен был отдых время от времени. Иногда Майки казалось, что заумный брат вообще не спит по ночам, такие огромные у него были синяки под глазами. Что же делает Донни, когда запирается каждую ночь в своей комнате в одиночестве?
— Эй.
Майки тут же забывает о своих раздумьях и поворачивается к Чарли. Друг коварно улыбается, раскрывая все свои карты. Что-то задумал. Майки всегда за любой кипиш.
— Есть идейка? — улыбается в ответ Майки. — Попытаемся улизнуть с литры?
— Чувак, это невыполнимая задача. Училка с нас глаз не сводит. Хорошо еще, что ее слух подводит.
Майки косится на преподавательницу по литературе и действительно ловит на себе пристальный взгляд. А она не промах, следит именно за самыми буйными ребятами класса.
— Намечается туса, — шепчет Чарли прямо на ухо другу. — Ты в деле?
Глазки Майки тут же загораются от предвкушения, но в следующее мгновение гаснут.
— У кого? — лишь спрашивает он.
— У Бетани. Ее предки уехали куда-то на все выходные. Почти вся школа придет.
Майки хотелось выть от несправедливости. У Бетани был шикарный, огромный дом в частном секторе. Ее родители были достаточно богаты, чтобы позволить себе такой. Если где и могли проходить лучшие тусы — то в том доме.
— Я не смогу пойти, — расстроенно бурчит Майки. — Лео меня посадил под замок. Теперь я как в тюрьме.
— Школа, тюрьма — какая разница? — фыркает Чарли. — Чувак, это будет туса года, ты не можешь ее пропустить только потому, что старший братик запретил. Он же тебе не отец.
— Поверь, отец более снисходителен ко мне.
Чарли озадаченно склоняет голову набок. Майки был достаточно глупым, он знал об этом. Но даже со своим неполноценным рассудком парень знал чуть больше, чем все его одноклассники. Донни еще с детства занимался с младшим братом, заучивал с ним новые, удивительные слова и их значения. Так что, Майки вполне мог выражаться, как очень интеллигентный британец, если хотел этого.
— Ну, так отпросись у него, — не отставал Чарли.
— Он уехал и просил его не беспокоить.
— Тогда у какого-нибудь другого старшего брата, я хз. Серьезно, Майки, это же событие года.
Майки попытался сделать так, как учил его Донни, и сосредоточить свои размышления на одной теме. Это было тяжело, мысли все время прыгали из одного угла в другой. Как неугомонные птицы, стремящиеся вырваться из клетки. Майки не позволял им улетать, пытался использовать в своих целях и думать. Идея Чарли, как оказалось, не такая уж и плохая. Лео зануда, он не отпустит брата, как бы тот не просил. Но что, если просить будет не Майки, а, например, другой брат? Более ответственный, разумный, спокойный? Если Лео не согласится сразу, то хотя бы обдумает эту ситуацию. Майки вполне мог попробовать этот способ.
На математике Майки сидит неспокойно и все время посматривает на часы. Это шестой урок, последний у его класса. А вот у Донни сегодня пять уроков. Но Майки знал, что старший брат ждет его на первом этаже, чтобы вместе пойти домой. Донни делал это не только потому, что Лео ввел это дурацкое правило. Умнику самому нравилось возвращаться домой со своим младшим братом, слушать его торопливые рассказы обо всем на свете. Поэтому Майки никогда не злился, когда Донни оставался ждать его. Он любил проводить время с Донни, а Донни — с ним. Вот и вся загадка нормальных братских отношений. Не считая поцелуев и секса. Но это ведь возрастное, правда?
Иногда Майки вспоминал о том, что Донни сейчас уже должен был учиться в универе, и чувствовал вину. Ведь это из-за него старший брат так поздно пошел в школу, хоть и был умнее многих. Просто еще в детстве Донни понимал, что не может оставить младшего брата одного, поэтому упросил отца повременить с его поступлением в школу и отправить в один год с Майки. Тогда он мог бы приглядывать за братишкой. Отец посчитал это разумным и спорить не стал. И вот, когда одному было семь, а другому только исполнилось восемь, братья пошли в школу вместе, в один класс. Правда, на следующий год Донни перевелся в другую параллель. Он не хотел мешать социальным отношениям Майки, которые тот быстро нарабатывал. Майки оказался общительным мальчиком, к которому тянулись все одноклассники. Но из-за Донни он не мог уделять друзьям много времени и часто зависал с братом. Поэтому умник оставался рядом с братом, присматривал за ним, но на расстояние. Каждому нужно пространство и Донни знал, что Майки оно нужно больше, чем некоторым.
Майки ненавидел полагаться во всем на Донни, постоянно просить у него помощи и рассчитывать на его поддержку, но по-другому не мог. Это то, как они живут с самого детства. Донни сам взял на себя обязанности старшего брата, которым и являлся. Всегда был рядом, всегда понимал и старался сделать больше, чем мог. Майки был благодарен за это, но ненавидел то, что из-за него жизнь Донни сузилась до заботы о брате. Разве что-то еще интересовало Донни в этом мире? Братья и, тем более, самый младший из них, — все, о чем волнуется Донни. Майки бы позавидовал такому качеству, если бы не знал, что оно полностью убивает личную жизнь его брата. У Донни нет друзей или девушки. Ну, или в крайнем случае, парня. Все, что у него есть — это семья. И Майки ненавидел это. Ненавидел быть чьей-то жизнью. Это намного тяжелее, чем все думают.
Звенит звонок и Майки пулей вылетает из кабинета, не обращая внимания на крики учителя вслед. Он слишком соскучился по Донни, чтобы ждать лишнюю минуту, получая разрешение покинуть класс. Он хотел увидеть брата, хотел услышать его голос. Как будто бы Майки не видел Донни полгода, честное слово. Хотя они вместе шли в школу.
Донни сидит на первом этаже и прячет какую-то книгу в сумку. Учебник, наверное. Сейчас они все готовятся к экзаменам, которые ждут одиннадцатиклассников в этом году. Майки терпеть не мог экзамены, но ничего не мог с ними поделать. Дурацкая страна с дурацкими правилами. Заметив брата, Донни ласково улыбается, и от этой улыбки Майки тут же чувствует себя лучше и спокойнее. Хотя, не так уж и спокойнее. Не сдержав своих чувств, Майки подлетает к брату и повисает у него на шее. Донни тихо смеется и обнимает Майки в ответ.
— Как же я скучал, — мурчит младший.
— Мы же сегодня уже виделись.
— Этого мало. Хочу видеть тебя как можно чаще.
Донни улыбается и сжимает младшего братишку в объятьях не так сильно, как того хочет Майки, но тоже сойдет. Умник был ласковым и нежным, но не любил перебарщивать. Зато этим постоянно занимался Майки. И он не отказывал себе в удовольствии виснуть на Донни всегда, когда того хотел. Тот все равно позволял.
— Нам пора домой, — говорит Донни и отстраняет от себя брата. — Попробуем подтянуть твою учебу.
Майки видел это. Донни переживает за него. Знает, что домашний арест лишь ухудшит и без того шаткое состояние младшего брата. Но поделать ничего не может. Донни ни за что не ослушается Лео, лишь попробует обойти его правила или немного смягчить старшего брата. По-другому умник не мог. Иногда Майки думал, что в их семье Лео любит только Донни. Потому что тот доставал всех со своими правилами, даже отца. Но это, конечно же, не правда. Даже Раф любил Лео, по-своему. И уж точно не собирался говорить об этом.
— Это невозможно, — горько улыбается Майки и хватает рюкзак брата. — Но у меня есть другой, совершенно гениальный план. Пошли!
И Майки тянет Донни за собой, к выходу, задорно смеясь. Разве его могут сломить какие-то запреты?
На улице невероятно хорошо, даже несмотря на то, что нет солнца. А Майки любил солнце. Он любил лето, которое всегда наполнено красками и жизнью. Как можно устоять перед светом? Майки всегда выбирал что-то веселое, радостное или невероятное. Он не хотел жить в грусти. Поэтому он просто не замечал туч, которые постоянно нависали над его жизнью. Игнорировал таблетки, не присоединялся к ссорам братьев. Все время улыбался и не позволял тучам разразиться ливнем. Он мог контролировать свою жизнь. Правда, мог. Поэтому не понимал, почему все остальные были уверены в обратном. Ну и что, что с отклонениями? Это не значит, то Майки не может принимать решения или вообще жить. А Майки очень любил жить. Почти так же сильно, как Раф этого не любил.
Листьев почти не осталось, только голые ветки. Это грустно, но Майки не позволяет себе поверить в это. Природа просто отдыхает, берет перерыв. У Майки никогда не было перерывов. Его жизнь летела вперед, без остановок и передышек. Он представлял, что бежит. Очень быстро и очень долго. Но что является его конечной целью? Что ж, это можно узнать только в конце. А у Майки достаточно сил, чтобы добежать до финиша.
Донни со снисходительной улыбкой наблюдает за братом. Он никогда не позволял себе быть счастливым. Майки это бесило. Поэтому он всегда старался помочь брату почувствовать жизнь.
— Смотри! — Майки хватает брата за руку и тычет пальцем в сторону проезжей части. — Какая лужина!
Лужа и правда была внушительной, а еще невероятно грязной. Но Майки зацикливал свое внимание лишь на удовольствии, которое можно получить, воспользовавшись этой лужей.
— Нет, — противится Донни и пытается удержать брата на месте. — Ты действительно хочешь замарать свои белые кроссовки?
— Зачем они мне вообще, если в них нельзя бегать по лужам?
Донни лишь закатывает глаза.
— И какое вообще великое наслаждение ты находишь в подобном?
— Секрет фирмы, — хитро улыбается Майки. — Расскажу, если поцелуешь.
Донни краснеет и нервно смотрит по сторонам, тут же отпуская руку Майки.
— Не здесь же! — шипит умник.
— А где еще? — беззаботно пожимает плечами Майки. — Да ладно тебе, не боись.
В переулке почти никого нет, только несколько проезжающих машин, но Донни все равно весь на нервах уже от одного предложения. Потому что он знает — Майки обязательно осуществит задуманное, если захочет. А умник не мог позволить себе неподобающее поведение с братом прямо на улице.
— Дома получишь, — решает пойти на компромисс старший брат.
— Все, что захочу? — игриво спрашивает Майки.
— Все, только не здесь.
Майки нравится такой расклад вещей. Хотя, он хотел бы получить кое-что определенное. И это можно обсудить и по дороге домой.
— Я могу пощадить твою психику, если ты поможешь мне кое с чем, — говорит Майки и притворяется спокойным, возобновляя движение. Иногда он умел так. Но Донни всегда мог раскусить брата.
Умник подозрительно щурит глаза и нагоняет Майки.
— И чего ты хочешь?
Донни всегда был осторожен. Позволял младшему брату намного больше, чем следовало, но все равно меньше, чем тот просил. Он был слишком умен, чтобы попадаться на обман и уловки. Поэтому Майки всегда говорил ему правду.
— Вероятно, ты уже знаешь, что наш старший братец весьма мной недоволен, поэтому решил показать это слишком жестоким способом.
— Лео посадил тебя под домашний арест, я в курсе, — кивает Донни. — Ближе к делу, а то ты уже начинаешь говорить, как истинный интеллигент.
— Это же превосходно, — улыбается Майки, но нервно. Донни прекрасно знает, что младший брат переходит на такую речь только тогда, когда правда волнуется.
Поэтому умник скептически выгибает бровь и останавливается, не собираясь идти дальше, пока Майки не раскроет все карты. Тот вздыхает и тоже останавливается.
— Предположим, я согласен на эти условия, — продолжает свой странный говор младший. — Но только с одной маленькой просьбой.
— И почему ты не обратишься с этой просьбой к Лео?
Донни всегда был слишком умен.
— Потому что он мне откажет.
Майки улыбается, но Донни не улыбается в ответ.
— Тогда я рискну тоже тебе отказать.
— Ты не можешь.
— И почему же?
— Потому что ты мой любимый брат и не можешь так со мной поступить.
Донни вздыхает и устало потирает переносицу.
— Майки, просто скажи, чего ты хочешь, и тогда уже поговорим.
— Ладно, — он улыбается еще шире, — мне надо свалить сегодня вечером из дома. Сможешь помочь мне это провернуть?
Улыбка у Майки невероятно невинная и широкая, так и ослепнуть недолго. Он всегда являлся просто лучиком счастья и веселья. Кто мог устоять перед таким?
Донни никогда не покупался на эту улыбку. Нет, конечно, он таял, как мороженое на солнце, но все равно отказывал.
— Отказано, — качает головой старший брат и направляется в сторону дома.
Улыбка слезает с лица Майки и он торопливо догоняет умника.
— Ну, пожалуйста, — упрашивает Майки. — Я сделаю все, что захочешь.
— Даже бросишь курить? — подозрительно щурится Донни.
Майки не задумывается, поспешно кивает. Не такая уж и большая потеря, на данный момент. На кону стоят события поважнее, чем испорченные легкие.
— Зачем ты вообще куришь? — во взгляде Донни заметна грусть. Майки тут же, по рефлексу, абстрагируется от нее. — Это же невероятно вредно.
— Милый, это меня успокаивает. Разве не этого ты хотел? Чтобы я был спокоен?
— Но не пичкая же себя табаком и наркотиками.
— Я не принимаю!
— Что ж, такими темпами, тебе не долго осталось.
Майки обиженно надувает губки.
— Единственные вещества, которые я принимаю, это те дурацкие таблетки. И я ведь этого даже не хочу!
— Таблетки, в отличии от сигарет, действительно помогают тебе быть спокойнее.
— Они превращают меня в овоща, Донни! — в отчаянье кричит Майки. — Из-за них я не могу нормально чувствовать. Болезнь, по крайней мере, не забирает мое собственное «я». А таблетки это делают. И Лео тоже.
— Но он просто хочет, чтобы ты улучшил свои оценки.
— Но я улучшу, правда, — клятвенно обещает Майки. — Я буду заниматься с тобой, буду стараться. Даже возьму дополнительные задания у учителей. Только помоги мне.
Больше Майки было не к кому обратиться. Донни всегда был волшебной феей в их семье. И Майки почти не сомневался в том, что брат поможет. Он слишком сильно любил Майки. Как и каждого другого брата.
Донни вздыхает и задумывается ненадолго.
— Куда ты сегодня собрался? — спрашивает умник, не принимая окончательного решения.
— Знаешь, намечается туса века.
Донни взмахивает рукой, не позволяя Майки продолжить.
— То есть, это все ради вечеринки? — спрашивает он.
Майки улыбается и кивает. Зачем скрывать? Донни же все понимает. Донни прекрасен и слишком хорош.
А вот сам умник думает, что ему вообще не стоило сегодня просыпаться. Майки может прочитать это в глазах брата. Всемирная усталость. Донни стоило побольше спать и отдыхать. Майки как-нибудь возьмется за это. Когда на нем самом не будет висеть груз проблем.
Майки думает о том, что людей читать легко. Надо просто решить, на чьей они стороне. На стороне или добра, или зла. Третьего не дано. Жизнь не состоит только из белых и черных полос, но Майки не верил в это. Человек может быть или хорошим, или плохим. Ладно, еще люди могут запутаться. Майки считал, что Лео запутался. Он хороший, правда. Но сейчас идет по плохой дорожке. Хорошие люди могли совершать плохие поступки, но от них такого не стоит ждать. Поэтому Майки всегда доверял хорошим людям. Если они подведут, то преподают урок, и им больше нельзя доверять. Все просто. Вот, например, Донни. Он всегда был хорошим человеком. В каждом поступке, с каждым человеком. Даже с Лео. Он просто не мог по-другому. Иногда Майки хотел иметь такое же большое сердце, как у брата. Но он понимал — это слишком тяжело.
Донни вздыхает и Майки понимает, что добро вновь победило. Но далось Донни слишком тяжело, в который раз.
— Ты правда так сильно хочешь попасть на эту вечеринку? — спрашивает умник, чтобы удостовериться в важности данного мероприятия.
— Событие года, Дон! Разве это не говорит само за себя?
У Майки всегда были четко выставлены приоритеты. Сначала — жизнь, потом — все остальное. Сначала получить по максимуму, а потом расплачиваться за это. Майки хотел жить. Никто не умел делать это лучше, чем он. Он хотел всего и всегда. Когда его спрашивали, то Майки, не дослушав, отвечал «да». Потому что именно так и стоит тратить свою жизнь. Особенно если ее никто никогда не воспринимал всерьез, с самого твоего рождения. Всего лишь еще один сын, всего лишь больной бедняга. Всего лишь проблема.
Майки всегда был проблемой. Он останется ей до конца своих дней. Поэтому ему уже все равно. Он просто хочет жить. Хотя бы это Майки не могут запретить.
Донни не знал чувств младшего брата, но догадывался. Смотрел на него, и читал, как наполовину открытую книгу. Ему хватало. Иногда любовь — это слишком тяжело. Ведь ты никогда не можешь ей отказать.
— Лео сегодня вечером дома, — вздыхает Донни, капитулируя. — В расписании у него нет дел, потому что отец уехал, а Раф на работе. «Семейные посиделки» перенесены на завтра. Целый день полностью в нашем распоряжении, — нервно усмехается умник. — Думаю, Лео хотел лично сегодня заняться твоими оценками. Я уверен, что смогу отвлечь его. Но только с часов восьми. Тебе придется посвятиться дома немного, чтобы он ничего не заподозрил.
Майки радостно хлопает в ладоши и даже подпрыгивает на месте.
— Да! — верещит он и крепко обнимает старшего брата. — Спасибо, Донни! Обещаю, я брошу курить, я сделаю все, что ты скажешь! Спасибо большое!
— Ладно тебе, — смущенно улыбается Донни и неловко хлопает Майки по спине.
— Ты самый лучший брат на свете!
Глаза у Майки блестят счастьем и возбуждением, но это их обычное состояние. И оно частенько являлось лишь эффектом на действия Донни. Что уж поделать, Майки любил слишком сильно. Почти всех и всегда. Ему не стоит беспокоиться о величине своего сердца. Оно достаточно большое.
Майки отлипает от брата, но не прекращает улыбаться. Донни не может противиться этому непутевому негоднику, и тоже расплывается в улыбке.
— Не думай, что я куплюсь на твои слезливые глазки в следующий раз, — наигранно строго грозит пальцем Донни.
Майки раздумывает секунду, прежде чем засмеяться.
— Купишься, — приходит к заключению он и, крепко хватая брата за руку, тащит его в сторону дома. Сегодня его ждала вечеринка века!
В прихожей Майки благоразумно снимает кроссовки, хотя обычно всегда стремится запачкать обувью пол. Сегодня лучше быть посдержанней, на несколько часов. Это того стоит. Бросив на Донни счастливый взгляд, Майки убегает на кухню, где обычно зависает после школы. Майки вечно хотел есть.
Сегодня он планировал доесть остатки курицы, нарезать себе немного салата, стырить папины пирожные и натаскать последних яблок из сада. Для первого ужина хватит, может быть. Большое количество энергии требовало большого количества белков. Донни волновался, потому что Майки ел много, но при этом оставался чертовым скелетом. Наверное, это такая особенность организма. Донни, все же, иногда уговаривал младшего брата принимать витамины, чтобы организм не начал бунтовать от такой диеты.
Но на пороге кухни Майки замирает и решает, что не настолько и голоден. Тем более, в комнате должны были остаться несколько булочек и печеньки. До вечеринки хватит. Майки готов питаться чем угодно, лишь бы не заходить на кухню. Он разворачивается и намеревается покинуть первый этаж вообще, но его останавливает окрик:
— Майки!
Парень замирает и думает, что все и так ужасно. Почему бы и нет? Поэтому он разворачивается и хмуро смотрит на Рафа.
— Чего? — бурчит он и вообще жалеет, что они с Донни вернулись домой так рано. Он-то думал, что Раф уже на работе. Хотя, умник, наверняка, знал. Конечно же! Это его гениальный план. Майки мог бы и догадаться, если бы не занял все свои мысли размышлениями о предстоящей вечеринке. Донни слишком сентиментален, чтобы не попытаться помирить своих братьев. На него даже злиться за подобное не получается.
Раф мнется, явно не знает, что сказать. Со словами у старшего брата всегда были проблемы. Поэтому он, скорее, человек дела. Работает механиком, почти не говорит с младшим братом. Смотрит с ним фильмы или играет в игры повзрослее. Но ничего не говорит. С одной стороны, это хорошо. Нельзя поругаться с тем, кто даже не дает почвы для ссор. Но и доверять такому человеку нельзя. Жизнь — да. Секреты — нет. Майки никогда не рассказывал Рафу о том, что лежит у него на сердце. Он любил брата, но позволял жить в собственном пузыре тишины. И ладно, если бы Раф совсем не разговаривал. Но Майки видел, как брат вполне нормально контактирует с Донни, и даже позволяет себе постоянные ссоры с Лео. А самому младшему брату и словечко одно жадничает. Майки все равно, правда. Он знает, что Раф его любит. Это проскальзывает в его касаниях, редких поцелуях, тихих выдохах. Майки видит это в обеспокоенном взгляде, в дрожащих руках, когда он сам вновь попадает в неприятности. Раф молчал о многих вещах, и Майки даже был благодарен за некоторые. Поэтому он не понимает, почему Раф решил заговорить в самый неподходящий момент и сдать брата с потрохами.
— Там, в холодильнике, пицца лежит, — бурчит Раф и прячет глаза. — Кейси не доел, мне отдал. А я ведь не ем такую дрянь.
Майки щурится и даже не собирается покупаться на подобное.
— Весьма паршивый способ, чтобы извиниться, — говорит он.
Видите? Никаких слов. Этот упрямец потратил свои деньги, которые откладывал на образование, на, вероятно, любимую пиццу Майки, чтобы тот только простил его. Но Майки не нужна пицца, как бы сильно он не любил этот деликатес. Ему нужны нормальные извинения.
— Знаешь, ты можешь попытаться сделать это с помощью слов, — подсказывает Майки. — Авось, не превратишься в чувствительную соплю, которой считаешь меня.
— Несешь какую-то хрень, — рычит Раф и в его глазах зажигается опасный огонек. — И вообще, разве я заслужу прощение, если всего лишь скажу парочку слов?
— Да.
Наверное, Раф просто никогда не задумывался о том, что слова работают именно так. Все свои чувства он стремился показать через действия. Но Майки — не экстрасенс. Он не может знать, если ему не говорят.
— Ты нарушил священное правило и сдал меня Лео, как последний мудак, но я тебя все равно прощу, — говорит Майки. — Если ты извинишься.
— Мои слова ничего не стоят, — злится Раф. — Тем более, за что я должен извиняться? За то, что попытался как-то решить эту проблему? Так и поступают хорошие братья — сдают младших старшим, чтобы те научили других уму разуму. Ты же никого не слушаешь, так может, послушал бы Лео.
— Я не проблемный ребенок, которому нужен папочка, чтобы принимать правильные решения, — шипит Майки. — И я точно не собираюсь становится, как ты.
— Что ж, это единственное хорошее решение, которое ты принял за последнее время.
Майки уже не чувствует, как у него дрожат руки, он просто знает об этом. Через некоторое время начнет дергаться голова, а потом будет заплетаться язык. Потом Майки заплачет и не сможет остановиться. Он знает все о своих истериках. Он знает, что только слова могут причинить ему столько боли. Наверное, поэтому Раф никогда с ним не разговаривал. Не хотел навредить больше, чем уже это делал.
— Хватит обращаться со мной, как с глупым ребенком! — кричит Майки.
— Тогда хватит вести себя так!
Слезы соленые на вкус и Майки уже сыт ими по горло. Он плакал в своей жизни слишком много для человека, который привык всегда улыбаться. Он запивал словами горечь и грусть, которые ненавидел, но так терпимее. Его не задевают действия. Любой поступок можно загладить, как неровную складку на рубашке. Но вот слова никогда не покидают Майки. Остаются с ним, привязываются, как к какому-то роману, и составляют из себя горькую историю его жизни. Когда-нибудь эта книга будет стоять на полке, в библиотеке Донни, и тот будет равнодушно изучать ее каждый раз, как захочет. Майки не хотел становится историей по чьим-то правилам. Он хотел сам писать свою жизнь. Счастливую жизнь.
Раф замечает слезы младшего брата и тут же остывает, забывает все свои слова и все свое упрямство, кидается к Майки, но тот отстраняется. Его не нужно утешать. Майки больно и только он сам может справиться с этим.
— Братец… — отчаянно зовет его Раф, но Майки лишь взмахивает дрожащими руками.
— М-можешь не извиняться, — через рыдания говорит Майки. — Я тебя все равно не прощу!
И, громко всхлипнув на весь дом, Майки бросается вверх по лестнице, забегает в свою комнату и закрывает комнату на замок. Отец до последнего противился, но все же позволил младшему сыну запирать комнату. Всем было просто плевать на то, что Майки имел право на личное пространство.
Майки лежит на кровати, крепко обхватывая руками подушку, и глушит свои рыдания в ней же. Никто не должен услышать. Придет Донни и будет тратить свое драгоценное время на него, забыв про все дела. Придет Лео и будет следить за младшим братом весь оставшийся вечер, из-за чего тот не сможет сбежать на вечеринку. Придет Раф и будет молча сидеть у комнаты Майки, заставляя его сильнее плакать. Майки не нужно было все это. Он умел справляться с болью самостоятельно.
У каждого человека есть своя голова на плечах, хотя не многие в это верят. Даже у детей. Даже у не совсем здоровых. Они сами несут ответственность за свою жизнь. Им не нужны няньки. Разве кто-то действительно хочет заполучить себе богатенького папочку, чтобы тот решал все проблемы и содержал, как какую-то шлюшку? Люди готовы отвечать за свои поступки и готовы быть самостоятельными. Всем рано или поздно приходится окунуться в этот взрослый мир. Майки хотел бы быть взрослым. Он хотел этого всю жизнь. Хотел сам управлять своей жизнью. Но братья держали его на привязи, оставляли в беззаботном детстве и не собирались позволять взрослеть. Они искренне считали, что делают этим лишь лучше для Майки. Но больше всего на свете Майки хотел, чтобы эта цепь спала. Он хотел работать, хотел сам решать. Хотел быть старшим для кого-то. Ведь он всегда был ребенком. Он никогда даже примерно не знал, какого это — быть взрослым. Но так хотел.
С болью справляется лишь воображение. Майки закрывает глаза и сжимает руки в кулаки, чтобы те дрожали поменьше. И представляет прекрасный мир. Представляет мир, где он такой же свободный, как ветер. Летит навстречу всем тем вещам, которые не позволены ему сейчас. Летит навстречу взрослой жизни. Он устроиться на работу и будет ответственен за собственные финансы. Возможно, заведет семью и отправит собственного сына в школу, чтобы тот рос и становился кем-то большим, чем просто ребенком. Майки будет сам строить свою жизнь, кирпичик за кирпичиком. Он обязательно будет. Просто немного попозже.
Мысли о будущем помогают справляться с настоящим. Майки всегда надеялся, что это не просто мечты. Когда-нибудь он станет достаточно сильным, чтобы бросить семью. Но пока он зависим от них. И не только финансово. Он любил братьев и отца слишком сильно. Возможно, если пройдет время, то цепи перестанут так натягиваться и отпустят Майки. И он сможет стать кем-то. Сейчас же он не больше, чем семейная игрушка.
В дверь стучатся и Майки поспешно стирает слезы. Кто бы это не был, он не заслуживает видеть слез Майки. Никто не заслуживает такого дерьма.
— Войдите! — говорит Майки и даже не пытается сдержать истеричные нотки в своем голосе. Пусть думают, что он вновь перевозбужден.
— Я бы вошел, если б ты сделал дубликат ключа от своей комнаты, как и обещал.
Майки морщится, когда слышит Лео, но понимает, что придется его потерпеть. Майки всегда делал в своей жизни то, что хотел. Но иногда можно жертвовать малыми желаниями, чтобы достичь большего.
— Да-да, сейчас, — Майки резко подскакивает с кровати, бросает взгляд в зеркало, замечая, что его глаза по-прежнему красные, и, наплевав на это, все же впускает старшего брата в комнату.
Тот недовольно осматривает беспорядок, но не может сравниться с той свалкой, что называется комнатой Донни, поэтому Лео не решается что-то сказать по этому поводу, хотя очень хочет. Даже Донни иногда может подавать плохой пример. Но, на самом деле, в комнате Майки не так уж и плохо. Просто он не сразу убирает вещи в шкаф и раскидывает тетрадки по столу. А так даже пыли нет. Лео может гордиться своим братом.
— Как дела? — аккуратно спрашивает Лео и присаживается на краешек кровати.
Майки фыркает и, не сдерживая своего волнения, берет в руки кубик-рубика, нервно крутя его. Донни постоянно покупает ему новые, чтобы Майки научился перенаправлять свои компульсивные действия на что-то определенное. Вроде, должно помогать. Но от этого Майки просто еще больше нервничал.
— О, прекрасно! Один мой старший брат думает, что может держать меня на привязи, как какого-то щенка, а второй считает глупым ребенком, который не может самостоятельно принимать решения.
— И только Донни идеальный, да? — невесело усмехается Лео.
Майки прекращает крутить кубик-рубика и кладет его на стол. Он все равно никогда не мог собрать эту головоломку. Как и сам, в принципе, не мог собраться.
— Он заслуживает отношения получше, знаешь, — не сдерживается Майки, говорит о том, что его волнует. — Лучше, чем получает.
Лео вздрагивает и прячет свои голубые глаза. У них был один цвет глаз, но они всегда выражали разные чувства. Даже смотрели по-разному. Абсолютно разные люди. Интересно, было ли в Лео и Майки хоть что-нибудь похожее, кроме цвета глаз? Майки придерживался мнения, что нет. И он вряд ли хотел быть, как старший брат.
— Я знаю, — вытягивает из себя Лео. — Но сейчас разговор не об этом.
— Или мы обсуждаем то, что ты слишком многое себе позволяешь по отношению к нашему брату, или ничего вообще не обсуждаем.
— Хорошо! — закипает Лео. — Не будем говорить. Я пришел просто проследить за тем, как ты учишься.
— Уже и дома мне не доверяешь?! — кричит Майки. — Я в своей комнате, могу делать все, что захочу! Захочу, буду учиться! Захочу, забью хер на школу!
— Майки… — предупреждающе рычит Лео, не обрадованный тем, что младший брат начинает ругаться.
— Захочу, повешусь на чертовой люстре, потому что никто не позволяет мне быть тем, кем я хочу быть!
Лео замирает и растерянно округляет глаза, не имея возможности поверить в происходящее.
— Майки, пожалуйста, не говори так, — просит он.
Но голубые глаза непоколебимы. Иногда эти глаза могут быть похожи не только цветом.
— Хочу и говорю.
Майки ведет себя, как взрывной подросток, вопреки тому, что хочет стать взрослым. Но он не умеет быть кем-то другим. Майки бы очень хотел, но его никто не научил.
Иногда Майки совсем не знает, кто он такой.
Лео мнется, хочет что-то сказать, но не решается. Его слова всегда сдержанны, в отличии от говора Рафа. Он всегда говорит то, что должен, а не то, что хотел бы. Наверное, поэтому он не сдерживается, когда остается с Донни наедине. Устает быть тем, чью личность позаимствовал.
— Отлично, — говорит Лео, с трудом сдерживая слезы, через силу строя суровое лицо. — Надеюсь, ты не сделаешь этого. Потому что теперь тебе запрещено выходить и из своей комнаты.
Майки кидается на брата, пытаясь его остановить, ухватиться хотя бы за футболку, но тот стремительно покидает комнату. Он слышит, как Лео закрывает дверь на ключ с другой стороны. Все таки свистнул его со стола, паршивец.
— Лео, открой! — кричит Майки, со всей силы стучась в дверь. — Ты не можешь этого сделать!
Но Лео не отвечает. Он стоит по другую сторону и прижимает руки ко рту, чтобы не издать ни звука. Чтобы сдержать свои рыдания. Чтобы заставить себя поверить в то, что это было необходимо. Он уходит подальше от комнаты Майки, чтобы не слышать брата. Лео всегда так делает. Никогда не слышит, когда с ним говорят. Не может услышать собственного брата. Разве это так тяжело?
Слишком много слез для одного дня, думает Майки, скатываясь на пол, и прижимая руки к груди. Где-то внутри очень сильно болит что-то. Что-то хрупкое и живое. Как бы Майки хотел действительно быть живым. Он всегда думал, что по-настоящему живые люди не чувствуют столько боли. Они просто не могут, они ведь живы, соответственно, счастливы. Как можно плакать от боли, когда ты счастлив?
Вот вырастит, и обязательно удалит себе слезные железы, чтобы больше никогда не плакать. Еще один план на будущее.
Телефон пиликает несколько раз, оповещая о сообщениях, и Майки совсем не хочет подниматься и смотреть, что там. Он уже почти задыхается от слез, но даже радуется этому. Отличная смерть. Но телефон все не замолкает и Майки, с трудом, встает на ноги и подходит к кровати. Это от Донни.
«Майки»
«Пожалуйста»
«Таблетки в шкафчике, на верхней полке»
«Выпей их»
«Майки, я прошу тебя»
Понятно, Донни все слышал. И, конечно же, он волнуется за младшего брата. Но прямо сейчас, Майки знал, он крутится вокруг старшего, уговаривая его поменять решение. Донни всегда так поступает. Поэтому Майки, задыхаясь от всхлипов, находит таблетки, замечая, как сильно дрожат у него руки, и запевает две штучки минералкой. Он не хотел, чтобы Донни волновался больше, чем уже волнуется. Лишь по этой причине он правда пытается привести дыхание в норму и пишет ответ все еще подрагивающими пальцами:
«Они ужасны на вкус»
Донни просматривает, но не отвечает, вероятно, действительно занятый Лео прямо сейчас. Это даже грустно. Никто никогда не может оставить Майки в покое, но он все равно чувствует себя одиноким. Особенно здесь, в этой запертой комнате. При мыслях об этом на глаза вновь наворачиваются слезы. Родной брат запер, как провинившегося щенка. За что Майки все это? Он всего лишь хотел быть счастливым. Живым. Хотел делать то, что велит ему сердце. Но все не так.
Поэтому надо действовать. Прямо сейчас, пока еще есть возможность жить.
Майки всхлипывает последний раз и вновь пишет Донни.
«Я валю из дома прямо сейчас. Ты мне поможешь?»
Ответ приходит незамедлительно, как будто Донни сидел и ждал сообщения от брата.
«Это не лучшее решение в таком состоянии»
Майки нервно усмехается.
«У меня по жизни такое состояние. Если ты мне не поможешь, я сам справлюсь»
Майки может представить, как Донни вздыхает, рвется в комнату к брату, но понимает, что не может туда попасть. Потом думает, пишет, стирает, и вновь пишет.
«Я отвлеку Лео.»
Так коротко и надежно. Майки знает, что Донни сделает все, чтобы помочь младшему брату. И от этого «все» его передергивает. Он уже почти пишет о том, что готов остаться дома, но не может пересилить себя. Он не может оставаться в этом доме, ему надо выбраться хотя бы на одну ночь. Это вопрос жизни и смерти. Поэтому Майки тяжело вздыхает и начинает собираться, закидывая в рюкзак все необходимые вещи.
«Обещай, что будешь осторожен,» — гласило еще одно сообщение от Донни.
Майки улыбается и пишет:
«Я постараюсь»
Он дожидается шагов в коридоре, которые звучали преувеличенно громко, и осторожно открывает окно. Комната Рафа и, соответственно, его окно, находятся совсем рядом, но он уже должен быть на работе, поэтому сойдет. Окно Лео почти всегда закрыто шторами, особенно когда там есть один из братьев. Майки с грустью смотрит на голубые шторы, и спускается вниз по яблоне.
Уже темнеет и Майки это только на руку. Он быстро проскальзывает до ворот и оглядывается. Дом молчит. Никакой погони. Возможно, Донни и правда идеальный брат. Дорого же стоит ему эта идеальность. Майки бы не смог. Поэтому он сейчас разворачивается и бежит дальше от этого дома и от этих проблем. Возможно, он разберется с ними позже. Возможно.
Жизнь коротка, а мир огромен. Столько всего еще есть на свете, что Майки не видел. Но он собирается. Он хочет посмотреть каждый уголок, узнать каждого человека. Хотя бы увидеть все лица. Ему на это дана вся жизнь. И он не собирается тратить ее на чистку и без того чистых ковров, как Лео. Он хочет заболеть, несколько раз, потому что полез в самое пекло, но зато остался счастлив. Он хочет гулять по темноте, как сейчас, и радоваться шелесту почти голых веток. Они пугающе завывают и скрипят, но Майки не боится. Он прожил в частном секторе всю жизнь, он привык.
Дом Бетани тоже находился в частнике, но в другой части города. До него еще надо ехать. Поэтому Майки, совершенно не стесняясь и не боясь ничего, ловит попутную машину и слезно просит какого-то мужичка подвести его. Тот хмурится, но не может отказать ребенку. По дороге он рассказывает о своих собственных детях, а Майки поражается тому, насколько удивительными и уникальными могут быть люди. Ссоры и обиды уже давно покинули его мысли, Майки хочет думать лишь о предстоящей вечеринке. Тусовка века, в конце концов.
Незнакомец высаживает Майки почти рядом с домом Бетани и желает пареньку удачи в чем-то, насчет чего тот солгал. Майки умел врать и не брезговал пользоваться этим. Хочешь жить, умей вертеться, или как там. В любом случае, цель достигнута. Пройдя через жестокие испытания, Майки все-таки добрался до шумного дома Бетани, который представлял из себя сумасшедший дом. Из него доносилась музыка и крики, во дворе уже валялось несколько пьяных ребят. Да, Майки успел к самому разгару. Парень улыбается и буквально влетает в дом.
— Король вечеринок вернулся, суки! — кричит он, привлекая внимание.
Все тут же оборачиваются и, узнав Майки, начинают радостно кричать, подтверждая слова парня. Пожалуй, Майки был известной личностью. И не только в своей школе. Несколько ребят тут же протягивают Майки стаканы с чем-то ужасным. Кажется, пиво вместе с водкой. Боже, кто додумался до такого ужаса? Но Майки молниеносно выпивает один стакан и тут же хватается за второй. Сейчас ему это нужно. Позже ему станет плохо и он, возможно, будет блевать, как те ребята на улице, но похуй. Когда Майки отдыхает на какой-нибудь вечеринке, то перестает быть младшим братом. Он просто Майки. Тот самый парень, который всегда отрывается по полной. Настоящий король вечеринок. И ему нужно поддерживать репутацию. Поэтому Майки врывается в толпу, под одобрительные возгласы.
Майки любил танцевать. Ему нравились все виды танцев. Даже этот, вечериночный, когда ты просто дергаешься и считаешь, что со стороны это выглядит не так ужасно, как кажется на первый взгляд. Но все еще хуже, чем можно представить. Пьяным подросткам нравится, поэтому все равно. Майки мгновенно отдается музыке, закрывает глаза и, на удивление, расслабляется. Для него это, конечно, не новость.
Это не первый раз, когда Майки сбегает из дома к кому-то на тусу. Он не говорит о таких мероприятиях даже Донни. Если подобрать правильное время, когда все заняты или уже спят, то можно по-тихому слинять и остаться незамеченным. И Майки убегал, уже привыкший к спуску по яблоне. Поэтому на траве часто валяется несколько плодов, а Лео всегда удивляется, почему. Майки умел быть настоящим ниндзя, когда хотел.
И ему даже не стыдно. Ну, может быть чуть-чуть, перед Донни. Но Майки предполагал, что старший брат знает о его похождениях. Но он ведь каждый раз возвращается, здоровый и живой, поэтому Донни закрывает на это глаза. Подозрительно посматривает на Майки после каждых его ночных похождений, невзначай оставляет на кухне таблетки от головы и молчит. Пожалуй, Донни единственный, кто понимает, что Майки запрещено слишком много вещей. От того он и рвется нарушать правила. Закуривает сразу же после очередной рюмки и тянется целоваться к какой-то девчонке, к какому-то парню, не важно. Главное заглушить те слезы, что он вылил накануне.
Когда Майки на вечеринке, то становится кем-то. Он не знает, кем конкретно, но ему хватает и малого.
Майки допивает пятый шот подряд и морщится, ставя рюмку на стол.
— Посмотрим, как твой Дэнни выпьет столько за один присест, — с вызовом говорит он Чарли, уже покачиваясь.
Друг усмехается и отпивает немного из своего стакана.
— Дэнни задрот, он и половину твоего рекорда не осилит.
— А какой у Майки рекорд? — с интересом спрашивает Сара.
Майки долго считает на руках, но потом показывает на одной руке один, а на второй — четыре пальца.
— Пять? — непонимающе уточняет Сара.
— По крайне мере, ты умеешь считать, — смеется Майки. — Но я показывал четырнадцать.
— Серьезно? — девушка удивленно хлопает длинными ресницами. — Вот, почему все называют тебя Королем.
— Все верно, я здесь самый крутой, — смеется Майки и выхватывает из рук Чарли стакан. — Выпьем же за это!
Кто-то из толпы, чисто по рефлексу, тоже радостно вскрикивает и опустошает свой стакан. Майки смеется и действительно чувствует себя счастливым. Голова кружится, а самого Майки немного покачивает, но он так доволен. Ничего лучше не чувствовал. Майки прикасается к стакану мокрыми губами и слышит, как кто-то зовет его.
— Майки?
Парень оборачивается и выливает немного этого ужасного пойла себе на футболку, но даже не замечает этого, расплываясь в улыбке.
— Эйприл! — кричит он и тянется обнять подругу. — Как я рад тебя видеть!
Девушка улыбается, но поспешно отстраняет Майки от себя.
— Теперь я тоже вся в алкоголе, — разочарованно тянет она.
У Майки было много друзей, это правда. Много связей, много знакомых. Но лучшей подругой он считал только Эйприл. Девушка училась в другой школе, они познакомились совершенно случайно, на каком-то дурацком конкурсе. Эйприл отличалась от всех ребят, что знал Майки. Тихая и добрая, простая, но действительно хорошая. Она зацепила Майки. Непонятно, чем, но зацепила. Они не разлей вода, постоянно созваниваются, списываются, гуляют, или зависают у Эйприл. Но только не у Майки. Он не слишком любил знакомить своих друзей со своими братьями. Не хотел смешивать два разных мира.
Эйприл не очень любила вечеринки, но ради лучшего друга приходила на каждую новую тусу. В основном, она просто следила, чтобы Майки никто не изнасиловал ненароком. Такой «сладкий мальчик», как сам себя называл Майки в выпившем состоянии, был буквально на расхват. Сам мальчик был не прочь вляпаться в неприятности и заняться случайным сексом со случайным человеком. Как будто ему не хватает дома, ага. Поэтому Эйприл и приходилось следить за другом. Но Майки не был против. Эйприл скорее не следила или указывала, а просто покровительственно наблюдала. Майки по взгляду мог определить, что какое-то действие кажется подруге слишком неуместным, и останавливался. Эйприл была его страховкой. Наверное, именно поэтому он до сих пор возвращается после таких тусовок домой в целости и сохранности.
— Ты не поверишь, какого красавчика я тебе нашел, — говорит Майки подруге, пока не забыл о новости.
Эйприл ни капли не удивлена или взволнована, она просто насмешливо выгибает одну бровь.
— Опять какой-то помоешный паренек из твоей школы?
В чем в чем, а в парнях Эйприл разбиралась. Не то, что Майки.
— Не, один прикольный дружок моего брата.
— У твоих братьев есть друзья? — по-настоящему удивляется Эйприл. — Я думала, ты один в семье такой особенный.
— Я до сих пор верю в то, что Донни, глубоко внутри, — душа компании. — хихикает Майки. — Но я говорил про Рафа.
Майки морщится, когда произносит имя брата. Эйприл замечает эти изменения.
— Знаешь, я даже его не осуждаю, — с вызовом говорит подруга. — Тебе действительно пора бросить курить.
Майки фыркает и выхватывает сигарету из рук проходящего мимо парня. Тот возмущенно оборачивается, но Майки отдает ему свой стакан, игриво касаясь незнакомой руки и подмигивая, строя глазки. Парень смущенно отводит взгляд и спешит убраться подальше.
— Да, а людям действительно пора прекратить лезть в мою жизнь, — Майки с наслаждением делает затяжку и выдыхает беловатый дымок. Хорошие сигареты. Лучше тех, что Майки курил раньше. — Каждый второй в этой стране курит, делов-то.
— Ты не каждый второй, — упрямо возражает Эйприл. — Майки, твоя жизнь, возможно, зависит от того, будешь ли ты дальше курить, или нет.
— Знаешь, моя жизнь и так дерьмо. Так что, плевать.
Когда Майки пил, то становился Королем вечеринок. Но также он становился настоящим циником и реалистом. Все, что для этого нужно — лишний бокал какой-нибудь дряни и хорошая затяжка. Зато от этого он чувствует себя лучше. Как будто снимает тяжелый груз с плеч, хотя бы на время. Майки жить не может без таких расслабляющих вечеринок. В такие моменты он забывал, что болен.
Эйприл хочет еще что-то сказать, но Майки нетерпеливо взмахивает рукой.
— Прости, мне надо отойди, — Майки мягко улыбается подруге и почти невесомо целует ее в волосы. В лицо нельзя, Эйприл не любила запах сигарет. — Я найду тебя попозже, милая.
И он уходит, оставляя подругу толпе. Она уже привыкла, ей не впервой. А вот Майки сейчас с удовольствием побыл бы один.
Туалеты и ванные на втором этаже, на удивление, всегда были свободны. То есть, да, ребята любили прийти и поблевать, но никто не задерживался надолго. Все возвращались на вечеринку. А Майки любил засиживаться там, выкуривая одну сигарету за другой, и размышляя. Незнакомая обстановка его не смущала. Скорее, даже радовала. Майки уставал от одних и тех же стен. Ему хотелось разнообразия.
Майки не любил стены. Этот парень любил столько вещей в этом мире, но ненавидел что-то такое обыденное, как стены. Майки казалось, что они лишь сдерживают человечество. Разделяют людей, заставляют их чувствовать себя одинокими. Запирают внутри зданий, без возможности выбраться на свежий воздух. Майки хотел бы жить в открытом поле и засыпать под открытым небом, любуясь звездами. Он бы представлял, что каждую ночь эти далекие светила все приближаются и приближаются к нему, стремясь обнять. Или Майки жил бы в доме со стеклянными стенами и потолком. Тогда он мог бы быть ближе к миру. Конечно, туалет и душ были бы не так удобны, но это незначительно. Все, что угодно, лишь бы не стены.
Наверное, поэтому Майки любил окна. Они дарили надежду на свободу и на то, что отсюда еще можно выбраться. Поэтому Майки любил, когда вечеринки устраивали в частных домах. В них, с большей вероятностью, находились бы окна в ванной.
В этом доме окно тоже было. Прямо над унитазом. Странное расположение, но Майки был слишком пьян, чтобы размышлять об этом. Он нашел в душевой открытую, но почти полную бутылку шампанского, и благосклонно решил, что она специально ждала его. Майки отпивает немного прямо из горла, и с удивлением понимает, что там не только шампанское. Смешивать — не самый разумный ход. Но не пить то, что получилось, — еще неразумнее. Не переводить же за зря алкоголь, в самом деле. Поэтому Майки прижимает бутылку поближе к себе и достает одной рукой пачку сигарет из кармана. Лео отобрал у него все запасы, но Майки одолжил немного у Чарли. Друг был не против. Для чего еще нужны друзья, если не помогают легким как можно скорее загнуться?
Майки грациозно, как только может в таком состоянии, забирается ногами на крышку унитаза и выдыхает дым в окно. Из него видно темное небо и красивые звезды. Вечность бы на них смотреть. Возможно, больше всего Майки любил вечеринки за то, что несмотря на большую толпу, всегда есть возможность побыть наедине со своими мыслями. Пьяные люди слишком понимающие и толерантные, чтобы побеспокоить чье-то уединение. Майки задумчиво затягивается и чувствует противных вкус на своих губ. Он уже привык к нему. Кто бы мог подумать, что такой жизнерадостный и позитивный мальчик увлекается сигаретами и алкоголем. А еще беспорядочными связями, но этого ему не позволяют. Ладно, Майки хватит и сигарет. С ними все становится лучше, спокойнее. Именно такого эффекта Майки ожидал от тех дурацких таблеток. Но долгожданное равновесие ему дарили сигареты. Иногда Майки становилось противно от самого себя. От того, кем он становится, лишь чтобы убежать от того, кем он являлся. Но жизнь и так была слишком запутана, а Майки не любил головоломки. Правда, он все равно хотел разобраться с этим сам, без чьей-то помощи.
Дверь открывается и в комнату взрывается милая парочка. Парень страстно целует девушку, придерживая ее за талию одной рукой, второй спускается на задницу. Девушка не против. Они совершенно не замечают Майки, и ему приходится немного покашлять, чтобы привлечь к себе внимание. Парочка тут же отстраняется друг от друга и удивленно смотрит на Майки.
— Комнаты чуть дальше, голубки, — с насмешкой говорит он. — Искренне желаю, чтобы они не были заняты.
Девушка смущенно смеется и уводит своего парня в коридор, но дверь не закрывает. Майки спрыгивает с унитаза, чтобы закрыть ее, когда в комнату заходит Эйприл. Она мягко улыбается другу.
— Я решила найти тебя раньше, — говорит она и подпрыгивает, садясь на стиральную машинку.
Майки усмехается и удобно устраивается в ванной, выпрямляя ноги. Он передает подруге сигарету и та, на удивление, принимает ее.
— Только один раз, — говорит Эйприл и затягивается. — Чтобы поддержать тебя, так сказать.
Майки улыбается, крайне довольный таким исходом событий.
— Просто думаю, — продолжает девушка, задумчиво рассматривая сигарету, — в чем секрет твоего жизнелюбия? Пытаюсь вычислить рецепт или типа того.
Майки тут же улыбается еще шире, но не потому, что его радует этот вопрос. А потому, что он знает ответ. Хотя бы на один вопрос в этой жизни он знал ответ.
— Все очень просто, моя дорогая подруга сердца, — задорно говорит Майки. — Хорошая порция рыданий перед завтраком, на голодный желудок, очередная ссора с любимым человеком во время завтрака, еще одна после обеда, которая тут же перерастает в безудержный плачь, и мысли о самоубийстве на конец дня. О, и, конечно же, постоянное чувство пустоты в самом сердце. Ничего сложного.
Эйприл икает и отдает сигарету Майки.
— Она тебе нужнее, — говорит девушка.
— Вот именно, — Майки все равно улыбается. — А ты еще спрашиваешь, почему я курю.
Майки отпивает из горла и тут же затягивается. Ох, его любимое сочетание.
— А вообще, что не так с этим миром? — заплетающимся голосом говорит Майки и устало трет один глаз. Пальцы уже пропахли табаком, но не страшно. — Почему люди обязательно придумывают какие-то вещества, чтобы заглушить его голос? Или даже собственный? Так противно слушать самого себя? Я вот люблю себя слушать. Хотя, ничего разумного я не выдаю.
— Это не так, — возражает Эйприл.
Майки лишь фыркает на это.
— Брехня! Я полнейший идиот. И знаешь, что самое противное? Мне даже не позволено думать подобным образом.
Майки презрительно кривится, представляя все запретные знаки, что постоянно встают на его пути.
— Мои братья считают меня идиотом, но никогда не скажут этого вслух. Еще и запрещают так говорить о себе. Полнейшая бессмыслица.
Еще один глоток. В бутылке уже почти ничего не осталось.
— Даже моя мама от меня отказалась, — горько усмехается Майки, смотря в пустоту. — Не думаю, что произносил это слово больше десяти раз в жизни.
Но, вопреки горьким словам, Майки смеется и с улыбкой смотрит на притихшую подругу.
— Как тут не любить жизнь? — Майки взмахивает руками и бутылка выскальзывает, падая на пол, но не разбиваясь. — Она ведь действительно прекрасна. Я имею в виду, жизнь. Не людей. Люди же всегда прекрасны, пока не доказывают обратного. А они всегда доказывают.
Майки вздыхает и чувствует, как у него слипаются глаза. Мысли уже давно спутались, как на уроке математике, но зато появилась приятная легкость. Парень любил такое.
— Жаль, я люблю людей, — тихо говорит он и закрывает глаза.
— Майки?
Он хотел бы откликнуться, заверить подругу, что с ним все в порядке, но не мог. Сил совсем не было. Майки думает о том, что это невероятно глупо — пить из найденной бутылки неизвестное пойло. Поступок, заслуживающий названного Короля вечеринок. Майки лишь надеется, что это не последняя его вечеринка. Потому что он действительно любил жизнь. Он хотел наслаждаться ею. Но, к сожалению, у него отбирали эту возможность.
Лежать в ванне холодно и весьма неудобно, но Майки не может пошевелиться. Он слышит, как Эйприл роется в его рюкзаке, разыскивая что-то, и слышит ее паникующий голос. Он успевает подумать о том, что почти не чувствует ветра из открытого окна, и вырубается.
Кажется, ему снилась девушка. Прекрасная девушка. Майки казалось, что эту девушку он еще встретит в будущем. Да, точно. Девушка будущего. Она олицетворяла в себе то, о чем Майки когда-либо мечтал. Свободу, независимость, взрослую жизнь. И, конечно, счастливую жизнь. Майки тянул к этой девушке руки, но та лишь смеялась и шептала «жди». Чего ждать? Майки и так ждал всю чертову жизнь. Он устал ждать. Или сейчас, или никогда. Но девушка вновь смеялась и убегала, лишь обещая вернуться. Кто знает, дождется ли Майки того дня, когда найдет ее.
Первое, что Майки почувствовал, когда очнулся — это теплые руки на своем лице. Он узнал эти руки даже с закрытыми глазами.
— Донни… — хрипит Майки и тут же кашляет. Все внутренности выворачивает наружу и Майки, ведомый родными руками, наклоняется в сторону, блюя в заботливо подставленный тазик.
— Слава Богу, Майки, — в голосе Донни слышится величайшее облегчение. — Он очнулся!
Майки не знает, кому брат сообщает эту информацию, да и не хочет думать об этом. Он все еще с трудом может разлепить глаза. Хотелось вернуться в ту мягкость будущего и заставить его наступить немного пораньше. Но, кажется, Донни вернул его. Весьма профессионально, следует отметить. Но что он вообще здесь делает?
— Майки!
Парень чувствует, как его крепко обнимают за шею, и подавляет еще один порыв блевать. Не хотелось бы марать Эйприл. Он легонько хлопает ее по спине, успокаивая.
— Я еще никуда не ухожу, — хрипит он, стараясь поддержать подругу.
Но та тут же отстраняется и Майки даже замечает, что это кто-то третий. Кто-то, кто явно не желает, чтобы Майки беспокоили так скоро после столь тяжелого пробуждения. Он, все же, берет себя в руки, и открывает глаза.
Он все еще в ванной, в доме Бетани, только теперь лежит на полу. Его прохлада приятно будоражит Майки и заставляет ежиться. Совсем рядом сидит Донни. Майки успевает заметить на его скуле темно-синий синяк и тут же вскрикивает. Он уже собирается открыть рот, чтобы что-то сказать, но Донни перебивает его, поглаживая рукой по волосам.
— Мы обсудим это позже, — обещает брат и выдает из себя натянутую улыбку.
— Может тогда хотя бы обсудим то, что занимает наши мысли прямо сейчас?
Резкий, истеричный голос заставляет Майки поморщится. О, нет. Только не это. Майки переводит взгляд в сторону и замечает стоящего рядом Лео.
Его руки дрожали. Это первое, что заметил Майки. Действительно дрожали, как у него самого, когда Майки очень сильно волновался. Голубые глаза были мокрые от слез, но сам взгляд был строгим. Как и всегда, когда Лео смотрел на Майки. Парень растерянно смотрит на Эйприл, тут же понимая, что произошло.
— Ты позвонила моим братьям? — со злостью спрашивает Майки.
— Мне пришлось, — плакала девушка. — Ты отключился, почти не дышал. Я подумала, что в той бутылке было что-то подмешано и хотела позвонить в скорую, но ребята мне запретили. Сказали, что тут всех накроют и посадят на учет. Поэтому я позвонила Донни с твоего телефона.
— Лучше бы просто позволила мне сдохнуть, — бурчит Майки и морщится, чувствуя боль в горле. Все внутри драло, как с самого жесткого похмелья в жизни. Вот только Майки до сих пор был пьян.
Он замечает я глазах Лео ярость и даже ежится от страха.
— Как ты можешь так говорить?! — шипит он. — После того, как Донни буквально вырвал тебя с того света. Ты что, действительно хочешь помереть на полу в чужом доме из-за того, что выпил дофига всякой дряни?!
— Я это не планировал, — тихо говорит Майки. — Я просто хотел немного повеселиться.
Лео зло выдыхает и переводит свой горящий взгляд на Донни.
— Видишь? — говорит он. — «Это» наш младший брат называет весельем. А ты все еще считаешь, что я ему слишком многое позволяю.
— Лео…
— Все! — отрезает старший брат. — Я не хочу ничего слышать.
Зато Майки слышит. Странную тишину. Музыки нет. И толпы почти не слышно, как будто она расходится по домам. А, может, так и есть. Не успевает Майки задать свой вопрос, как в ванную заходит весьма хмурый Раф.
— Я разогнал малолеток, — хмуро докладывает он и натыкается взглядом на Майки. Раф на мгновение замирает, а потом присаживается на пол и еле заметно улыбается. — Ну ты и напугал нас, братишка. Я уж думал, что ты все, отбросил копыта.
Донни возмущенно смотрит на брата, но Майки тоже улыбается Рафу.
— Что, ты бы плакал по мне? — хихикает он.
Раф кивает.
— Как девчонка, — говорит он и смотрит на Эйприл. — Вон та.
Лео хмурится и мягко смотрит на вероятно шокированную этим вечером Эйприл.
— Мы можем подбросить тебя до дома, — предлагает он.
— Нет, спасибо, — качает она головой и смотрит на Майки, шмыгая носом. — С тобой все будет хорошо?
Он кивает, хотя все еще чувствует себя паршиво.
— Не волнуйся, милая, я позвоню тебе завтра, — подбадривающе улыбается Майки.
— Это вряд ли, — сухо говорит Лео.
Майки передергивает от этого тона. Кажется, его ждет что-то похуже смерти. Эйприл аккуратно обнимает друга на прощание и поспешно уходит.
— Нам тоже пора, — говорит Лео и первый покидает ванную, видимо, считая ее слишком грязной для своей персоны. Майки фыркает и пытается подняться на ноги, но от слабости вновь валится на пол. Раф поспешно подхватывает брата на руки.
— Буду таскать тебя, как принцессу, — усмехается он и тоже покидает ванную, вместе со своей ношей. Крайне взволнованный Донни следует за братьями по пятам.
Майки усмехается.
— Ты не шибко похож на принца.
— Это не мешает тебе быть похожим на принцессу.
Майки хихикает и ему даже нравится это сравнение. Раф тяжело вздыхает, легко целует Майки в макушку, и покидает разгромленный дом. Майки успевает заметить одиноко сидящую на диване Бетани, которая шокировано осматривала разрушения.
Лео уже садится в машину и Майки готов поклясться, что никогда не видел ее раньше.
— Одолжил с работы, — поясняет Раф.
И тут Майки вспоминает, что Раф, вообще-то, сейчас должен быть на дежурстве.
— Прости, из-за меня ты сорвался, — пристыженно говорит Майки. — Еще и с начальством будут проблемы.
Раф позволяет себе легкую улыбку.
— Хотя тебе и не нужно извиняться, я рад, что хоть кто-то из нас умеет это делать.
И прямо сейчас Майки готов простить старшего брата за все косяки, потому что осознает, насколько неважны ему слова. Действия и правда значат гораздо больше.
Раф опускает брата на заднее сидение, где тут же оказывается Донни, а сам садится за руль. Лео занимает пассажирское сиденье рядом с водителем и подозрительно молчит. Майки не нравится эта тишина.
Донни крепко сжимает его руку и это все, благодаря чему Майки все еще держится.
Когда Лео открывает рот, Майки мечтает о том, чтобы он молчал всю жизнь.
— Ты наказан до тех пор, пока я не решу, что ты достаточно настрадался.
Майки кивает, считая, что понесет заслуженное наказание. Но Лео смотрит на него в зеркало заднего вида и это выглядит очень пугающе.
— Ты не понял, — уточняет Лео. — Это не просто наказание. Ты чуть не умер сегодня, сбежав на эту глупую вечеринку и напившись до потери сознания. Мы все пытаемся защитить тебя каждый день, а ты так пренебрежительно относишься к нашей заботе.
— Я никогда не просил вас о ней, — тихо говорит Майки, но тут же замолкает под грозным взглядом.
— Тебе запрещено вообще все, — шипит Лео. — После школы сразу домой, никакого телефона, отбой ровно в десять. Я забираю у тебя приставку и телевизор.
С этим Майки может существовать. Не жить, но хотя бы существовать.
— И Донни больше не имеет права вмешиваться в твою жизнь или учебу. Теперь этим буду заниматься я.
Майки задыхается и чувствует, как брат крепче сжимает его ладонь.
— Лео, что ты такое говоришь? — заплетается в словах Донни. — Ты не можешь запретить мне общаться с Майки, я его старший брат тоже.
— Старший брат?! И когда ты вспоминаешь об этом? После того, как твой младший брат, за которого ты несешь ответственность, сегодня чуть не поплатился своим здоровьем за твои проступки? — буквально рычит Лео. — Я всегда говорил о том, что ты слишком много позволяешь Майки, и был прав. Теперь ты сам это видишь. Хочешь продолжить в том же духе и выяснить, в каком притоне мы найдем его в следующий раз?
— Это нечестно! — кричит Майки, чувствуя, как слезы стекают по его щекам. — Донни единственный, кто понимает меня, а ты хочешь его забрать?!
— Я его никуда не забираю…
— Конечно, а что ты еще делаешь?! Закрываешь его в своей комнате и вытрахиваешь всю жизнь, оставляя раны и синяки. Как ты можешь так поступать с ним, со всеми нами?!
— Майки! — прикрикивает Лео. — Следи за своим тоном.
— Нет! Ты постоянно затыкаешь меня, говоришь, что я делаю не так. Но правда в том, что я просто живу не так! И это ваша вина!
— Майки… — шепчет Донни, но он выдергивает руку из его ладони и зло смотрит на всех братьев по очереди.
— Вы душите меня! — кричит Майки, яростно размахивая руками. — Ненавижу вас! Ненавижу!
— У него припадок, — в ужасе говорит Раф. — Донни, сделай что-нибудь!
Но Донни застывает, со слезами на глазах смотря на младшего брата. Он пытается дотянуться до Майки, прикоснуться к нему, но тот не дается, рыдает и кричит.
— Донни! — прикрикивает Лео.
И, вероятно, он сдается. Майки чувствует, как что-то больно кусает его за руку, и спускает взгляд. Иголка. Донни вколол ему успокоительное.
Майки тут же перестает кричать, но не из-за лекарства. Он неверяще смотрит на брата.
— Ты обещал, — шепчет он и чувствует, как его голова начинает клониться вниз. — Ты обещал, что никогда…
Но Майки не успевает закончить свою мысль. Он падает на сиденье и перестает чувствовать руки, а потом и ноги. Это не то забытье, что накрыло его часом ранее. Это была пустота, где нельзя было чувствовать. Глаза закрывались и Майки боялся этой темноты.
Донни плачет и отводит взгляд.
— Ты был прав, Лео, — шепчет он и его голос дрожит. - Это моя вина.
И Майки проваливается в тьму прошлого.