…— Я… Тоже люблю тебя. — Вару вытирает свои слезы с щёк, снимает очки и прижимается к груди лидера, его лидера, вдыхая запах дезодоранта и пота. Немного улыбается, вновь пустив слёзы в свитер Пика. От мужчины пахло неприятно, но портить такой момент своим ядовитым стёбом не хотелось. Валет хотел чувствовать эту
любовь и
заботу, хотя бы ближайший час, наслаждаться ей и улыбаться яркой и доброй, счастливой улыбкой. Он любил Пика своей любовью, пусть она и отличается понятиями. Кудрявый мог оскорблять Короля, делать ему гадости, но он никогда бы не пожелал худшего в будущем, в настоящей жизни. Ведь терять такого сильного и крепкого не только телом, но и духом, характером и взглядом своих ярко-красных глаз не хотелось.
Любить по-настоящему могут только червовые, только они могут проявлять нежность и доброту в одном флаконе, выливая на тебя всю свою любовь, желая получить в ответ, хотя бы немного, заветных тёплых чувств. Тёмные масти желают свободы, но добиваются её разными путями. Пик захотел свободу — он получил её и в добавок освободил своих братьев. Пусть таковыми они не считались в карточном мире (не было понятия семьи), но старались, хоть как-то, помочь друг другу. И это получалось до некоторых времён, ведь в конечном итоге чуть-ли не началась война не на жизнь, а на смерть. Тогда Создатель понял, что оставлять клонов одних в ограниченном пространстве будет не очень разумным решением, разрешил им жить в мире людей. Что же, все обрадовались, и жизнь заметно стала лучше.
**Сейчас будет бечено :D**
— Хей! Принц Ромео! — радостно восклицает Феля, подбегая к сидящему под деревом мечтателю. Давно Валет не был таким счастливым, да ещё и чем-то побуждённым на какие-либо активные действия, ведь в последнее время то и делает, что увлекается чтением до 11 ночи. Так как книг в доме немного, тот пользуется интернетом, от чего зрение катится медленно вниз. — Может, мы поиграем во что-нибудь? Мы так давно не проводили время вместе, что я уже соскучился по твоему прекрасному голосу! — добряк забирает из руки Ромы гелевую ручку, убирая её себе за ухо и тут же отходя на небольшое расстояние от мужчины. Король только поднимает заинтересованный взгляд на Феликса. А почему бы, собственно, и нет? Роман не получается написать из-за израсходованной фантазии на вчерашние стихи. А стоило Феликсу забрать у него ручку, как настроение моментально начало подниматься. Давно они не проводили время вместе, это было чистой правдой.
— Ну давай! Если я тебя поймаю — съем! Советую быстрее уносить ноги! — радостный Король подрывается с места, Валет быстро разворачивается и убегает вперёд, куда только глаза глядят, боясь быть «съеденным». Чистый и весёлый смех доносится спереди, сзади бежит Рома, крича о том, что вот-вот догонит и, чёрт! Феликс загнан в угол! По собственной ошибке! Он понимал, что разворачиваться и бежать обратно смысла нет, поэтому лишь прижался к стене спиной, глубоко дыша и всё также улыбаясь.
Принц Ромео же с широкой улыбкой прижался к своей кровинушке вплотную, уткнувшись носом тому в шею. Вдохнув приятный аромат вишни, обвивает талию младшего. Всё это казалось мальчику детской игрой, приятным весельем, он даже не попытался понять подтекста в действиях Ромы.
— Ха-ха-х… Ромео! Что ты делаешь? — всё также невинно улыбаясь, спрашивает Феля, обнимая старшего за шею, прижимаясь в ответ ближе к нему. Ответа не послышалось, только шумный выдох и после вдох, от которого по телу Валета пробежалась волна приятного удовольствия и уйма мурашек. Как-никак, такие чувства он испытывал впервые, и они ему понравились. Что же, Феликс был ещё мал, чтобы знать, что такое любовные отношения, прелюдия и прочее, связанное с этим понятием, как чувства и эмоции между парой. — М… Мх… — веки младшего опускаются, он гладит Короля по голове, прижимает ближе к себе и как бы намекает, чтобы это продолжили. Слишком возбуждает, слишком приятно и слишком сильно нравится Феле ощущать эти ловкие поглаживания его талии родными руками.
Король Ромео же совсем не понимал, что он делает, что попросту совращает своего милого и любимого Валета. Он так давно не ощущал тепла горячей шеи, тонкости талии и упругости бёдер и ягодиц. Он так хотел коснуться последнего… Но не может, из принципа не может. Только нежные поглаживания и громкое дыхание — всё, что он может добиться от Феликса. А Короля так манили его сладкие на вид губы, так хотел попробовать их своими на вкус, о Боже! Младший негромко мычит, покрываясь густым румянцем, крепко сжимая свои ноги и плечи седьмого руками. Как-никак, а ожидать горячего поцелуя от своего Принца он хотел в последнюю очередь. Но это ему не показалось противным, наоборот, Феля чуть приоткрывает рот и млеет, чуть оседая на землю из-за слабости в ногах. Семёрка только крепко подхватывает Валета за бёдра, прижимаясь теснее тому между ног, слегка потираясь.
— Вха… Ч-что… Это было? — тихо шепчет Феликс, пытаясь отдышаться после затяжного и мокрого поцелуя, прикрыв рот ладонью от стеснения. Следом он ёрзает, смотря вниз с боку, незаметно кусая губу и прижимаясь к Королю сильнее. Быть на приличной высоте от земли, когда сам Ромео был почти 180 см — страшно. Пусть здесь и не так высоко, но он боялся свалиться вниз.
Ромео опускает младшего на землю, утыкаясь лбом в стену дома, шипя. О, как же ему было стыдно за то, что сейчас сделал!
— Извини, я не знаю. — быстро говорит Ромео, взглянув вниз на клона, — У меня давно не было интимной близости, вот я и вскипел. Мг, тебе лучше не стоит подходить ко мне несколько дней, мне стоит остыть. Прости ещё раз. — Король разворачивается и уходит, оставив в недоумениях младшего одного. Феликс опускает взгляд вниз, краснея ещё сильнее и мало чего понимая из слов мужчины. Каша в голове, эмоций уйма, он так сильно хочет разузнать обо всём, что нужно знать только взрослым. И да, к Ромео он решил не подходить.
***
Прошло несколько дней
***
Пиковому Валету нездоровится: с утра у него была высокая температура, живот скручивало от невыносимой боли. Отравился чем-то, ибо заболеть он не мог никак, как и все клоны, в общем. А что он ел, чем мог отравиться? Съел только немного горькую на вкус зелёную петрушку с огурцами и помидорами. Первое, причём, он никогда не пробовал. От этой мысли у младшего поднимается неприятный ком к глотке, но тот его сдерживает, плотно сжав шею и рот руками.
Куромаку сейчас живёт отдельно, Зонтик вернулся в свою комнату, безумно скучая по Пиковым и их доброте. Никогда он не ощущал такого счастья и любви в свою сторону, вроде, он начал жить счастливее, но вот он вновь сидит на своей мягкой кровати. Постельное белье здесь чистое, всё прибрано и довольно спокойно. Но безумно неприятно, ведь воспоминания накатывают и накатывают, слёзы стекают по розовеньким щёчкам. На этой кровати его насиловали и избивали от ревности к другим клонам. Это было глупо со стороны Зонтика, ведь тот был молод телом и душой, он хотел нежности, а Куро и слышать не хотел о том, что Валет не получает всего того, что могут дать ему другие и что не может дать он. Мысли прерываются, стоило услышать быстрый и громкий топот, резко хлопающую дверь.
«Что там такое случилось?» — Зонтик утирает свои слёзы рукавом свитера, поднимается и выглядывает из-за двери. Непонятные звуки слышались в ванной комнате для валетов. Странно, кто там может быть? Трефовый прикрывает дверь в свою комнату, быстрыми шагами идя к назначенному месту. Сначала стучит пару раз кулаком по двери, после спрашивает, всё ли там в порядке. Услышать голос Пикового Валета было странно. «Ему плохо?»
— А м-можно я з-зайду? — спрашивает голубоглазый, зажмурившись и прижав ухо к двери, чтобы слышать слова Вару получше. Он лишь просит позвать Пика, ведь Зонт ему никак не поможет в его ситуации, выдавив в конце просьбы тихое «пожалуйста».
Пик пришел в течение пяти минут, которые для Вару показались как несколько веков. Глотка болела, с носа текли сопли, по губам стекала слюна и ещё противная и горькая жидкость, которую так активно сплёвывал зелёноглазый. Противный желудочный сок.
— Зонтик, можешь уходить. — говорит мужчина, присев, начиная держать Валета за его кудрявые и зелёные космы, чтобы тот случаем и не попортил их. Вару точно в этот момент вырывает, обхватывает ободок унитаза и надрывно плачет, скулит и льёт слёзы, которые ему никак не помогут в этой ситуации. Было стыдно находиться в таком положении рядом с Королём, но что поделать?
— Блять, и где ты так успел нахуяриться? Ты пил что-то? — Вару опускает руку вниз и бьёт ладонью по бедру восьмёрки, отрицательно махая головой. Он никогда не пил, и пить не собирается. А тот коньяк ему нужен был совсем для других целей, только его нагло отобрали. — Ну, и чем же ты мог отравиться, если ничего толком и не ел?
— Н-не знаю… — подаёт голос парень, чуть приподнявшись и протянув руку к стакану с водой. Споласкивает рот, сидит ещё немного до тех пор, пока не понимает, что ему стало немного легче и блевать не тянет. Нечего выблёвывать. После встает с кафеля, Пик отходит, но заметив, как Вару скорчился от боли в желудке и чуть ли не падает на пол обратно, хватает за руку и за бок, придерживая. — Больно… Не сжимай так сильно. — просит Валет, взглянув на Пика и грустно улыбнувшись. Подходит к раковине, наклоняется и моет лицо, ещё раз полоскает рот, вытирается и утыкается носом в грудь Королю. Ходить сил не было, говорить тоже, руки дрожали от голодовки, как и ноги, всё болело: голова, живот, бёдра и грудь.
— Тошнотик ты, Вару. — говорит Пик, беря очки Валета и одевая их на нос нижнему. Тот только фыркает, прося ему помочь дойти до кухни. Но Пик не Пик, если он не поможет. Чуть наклоняется, берёт своё луковое горе на руки, от чего Вару заметно задрожал. «Не таким же образом, отпусти.» Говорить, как выше сказано, сил не было, а спорить с такой горой и подавно. Потому пятёрка только прикрывает глаза, кладя голову к себе на плечо и немного опираясь виском о грудь старшего. Сердце того стучало, выбивая бешеный ритм.
«Волнуется?»
