Я обычная.
Это осознание для каждого окрашено собственными красками. Кто-то долго хранит это в закоулках сердца и принимает, только долго борясь, кто-то не признает, даже прожив всю жизнь, кто-то живёт с этим осознанием, словно с рождения.
Что до меня, то осознание своей обычности произошло слишком быстро. Мне оставалось только смириться.
Я обычный человек.
Возможно, когда ты уже который месяц прикован к кровати, это даже приятное осознание. По крайней мере, так было у меня. Бытовая травма сделала меня далеко не самым «продвигающимся» вперёд по жизни человеком. Зато появилось много свободного времени, которое я увлеченно тратила на новые хобби. Хотя, если быть до конца честной, прожить долго мне уже давно не было суждено.
— Как ты сегодня, солнце? — мама всегда пытается быть "бодрячком" в общении со мной.
Хотя я знаю, что первое время после того, как поставили диагноз, она не хотела верить в это.
— Никаких продвижений, как видишь, — отшучиваюсь я. За что получаю возмущенный взгляд мамы.
У меня рак лёгких в терминальной стадии. Он дал осложнение и распространился на кости. Они стали очень хрупкими и постоянно невыносимо болели.
— Что сказал врач? — живо интересуюсь я.
— Вскоре ты уже сможешь сидеть. Тогда мы заберём тебя домой, как и хотели, — уверенно отвечает мама, доставая из принесённого пакета новые ароматические свечи.
Большая вольность, которую мне дозволяли врачи и медсестры. Они зажигали их, когда приходили менять капельницы или провести обследование.
— А папа придёт?
— Нет, у него много работы, золотая. Ты же знаешь, — мама, видимо почувствовав, что я расстроилась, перевела тему, — дядя Ришат спрашивал о подарке на День рождения.
— Они всё ещё чувствуют вину? — спросила я.
— Да, всё-таки из-за их дочери ты сейчас не можешь даже сидеть, — мама сказала это с горечью и даже обидой.
— Ты же знаешь, что во многом виновато моё состояние, — попыталась я её усмирить, — Даше бы больше досталось. Ей же даже четырёх нет.
Она всё равно оставалась мрачной.
Мамина крестница попыталась залезть на стеллаж, но он опрокинулся, не желая быть лестницей. Так уж получилось, что я закрыла её от этого "современного гиганта", и мои позвонки решили, что такая шутка не по ним. Так и получилось, что я теперь прикована к кровати не только кашлем и невыносимой болью, но и невозможностью даже сесть.
Мне удалось вывести разговор в другое русло. Мама долго рассказывала о том, что мой старший брат успешно сдал сессию, а папа делает успехи по работе. Она ушла через два часа, когда я в конец утомилась.
Я знаю, что мама считает меня сильной девочкой. И все вокруг тоже считают так.
Даже я до недавнего времени так считала. Но перед невыносимой болью мы все одинаковы. Сегодня мы с мамой подали документы на «усыпление». Я не могла больше терпеть. Перед этой болезнью я совершенно беспомощна.
***
Я умирала у себя дома. Одна. Мне удалось упросить об этом врачей и родителей.
Если бы я была смелее, то прожила бы дольше.
Если бы я была сильнее, то продержалась больше.
Если бы я была здорова, мои родители были бы счастливы, а не прощались со мной вымученными улыбками.
Если бы я была смелее, то призналась бы самой себе в том, что на самом деле не хочу умирать.
Я не хочу умирать.
Я хочу прожить хоть ещё одно мгновение.
***
Вокруг тепло и склизко. Я не могу нормально двигаться, а окружают меня только крики и копошения, которые сливаются в непрерывную какофонию.
Неужели это ад?
Через некоторое время я чувствую, как меня берут, словно маленькую куклу, и сильно ударяют туда, где должна была быть спина. Мои уши прорезает собственный крик.
Я младенец.
К этому пониманию я пришла, когда мои глаза смогли, кроме цветастых пятен, видеть ещё и очертания предметов. Вокруг меня определённо было много людей. Многие из них заботливо прижимали меня к груди. Среди них я совершенно точно могла определить нежные женские руки и голос. Я думаю, что это моя мама.
Несмотря на то, какие люди брали меня на руки, они всегда приятно пахли. «Мама» пахла тянущей магнолией с тонкими нотками базилика. Очень утончённо.
Правда, когда рук не было, комнаты пахли совсем ужасным и резким запахом мыла. Поэтому мне совсем не нравилось быть одной, я кричала и всячески привлекала внимание, чтобы оказаться на руках матери.
— Она очень любит Вас, госпожа, — первая фраза, которую я смогла понять в этом мире.
Правда, я совсем скоро привыкла и уже не чувствовала резкости запаха.
