Last Place That Love Lives

Ничто не может усмирить тот голод, то желание, искрящееся всеми оттенками красновато-багряной тьмы, которое волнами поднимается в ней, когда Арес откусывает яблоко, задевая подрагивающие пальцы Зены горячими губами. Сила возвращается к нему так быстро и стремительно, во всем своем неистовом великолепии, что невозможно не признаться самой себе: она скучала по этому. По тому, как перекатываются напряженные мышцы под золотистой кожей, когда молнии разрушительной мощи вырываются из ладоней Ареса, и даже абрис его челюсти, скулы, кажется, на секунду заостряются: проведешь пальцами и почувствуешь, как их обагряет кровь. Зена прикрывает глаза, глубоко и жадно вдыхает аромат его дыхания, такой же сладкий, как и сочная мякоть яблока, дарящего бессмертие. Она чувствует его взгляд. Арес снимает с нее броню, слой за слоем, чтобы черными глазами заглянуть прямо в жадную душу, полную потаенный желаний, которые заставляют прерывистый вдох вырваться из груди и повиснуть фиолетовым облаком между ними. Она знает, что он предложит ей, как будет играть на ее темной стороне, какими словами будет призывать Разрушительницу Наций проснуться от излишне долго сна и взять то, что ее по праву рождения. — Откуси, оно вкусное, — голос Ареса слишком близко, дыхание обжигает, и Зена делает ошибку. Еще раз, опять, снова. Она смотрит в его глаза и видит собственное отражение в темной поверхности зрачка. Собственное желание бьет ее наотмашь, заставляет едва уловимо податься навстречу, жадно желая еще раз ощутить обжигающую волну страсти бога Войны. Отказаться от силы сложно. Отказаться от связи, которая сжигает, оставляя лишь пепел от этого бренного мира, чтобы потом возродить его заново — еще сложнее. Но всегда есть единственное «но», которое заставляет Зену вздрогнуть и произнести горькие слова, оставляющие на языке лишь ощущение вязи. — Мне бы не хотелось, чтобы ты оставался на Олимпе один, — шепчет она, и Арес уже знает её ответ. Скалит зубы в защитной жесткой ухмылке, едва заметной кивая, снова понимая ее лучше, чем кто бы то ни было. — Афродита составит тебе компанию. Лишь с запозданием, когда вокруг богини Любви начинает кружиться розовой-золотистый водоворот мощи, Зена чувствует, как в груди что-то тянет, колет и ноет, и поэтому смотреть в глаза Аресу становится еще труднее. — Ты сделала правильный выбор, — саркастически отмечает он, не в силах скрыть разочарования. — Снова. — Не благодаря тебе, — ядовито выплевывает Зена, желая вырвать собственное ноющее сердце из груди и сжечь. — Почему же? — ладонь Ареса скользит по ее запястью, и невозможно не почувствовать ярость в этом невесомом движении. — Ты смотрела на меня и видела все то, от чего так долго бежишь: свою великолепную тьму. Зена замирает, ощущая лишь, как разрозненная мозаика ее души складывается в единое целое, подвластная его уверенным пальцам и вековой мудрости, но ни слов ни достойного ответа на очередное отрицание не находится. — Пока будешь отрицать это, ты будешь совершать ошибки, а душа твоя не найдет покоя, — губы Ареса опаляют мочку ее уха. — Ты думаешь, что можно просто так забыть о том, что ярость и любовь идут рука об руку? Они связаны, Зена. Они — единое целое. Прямо как мы с тобой. Холод ледяной, непреодолимой преграды, что встала между ними много лет назад, обрушивается на Зену, и ей остается лишь сжать губы в тонкую линию и вырваться из горячего кольца его рук, слепо направляясь туда, где она сможет быть свободна от него. — Можешь убегать сколько хочешь, Зена, — насмешливый голос Ареса от чего-то вызывает у нее кривую улыбку, больше похожую на шрам. — Я всегда найду тебя. Но, что еще более важно, — невольно ее шаг замедляется, а сердце бешено колотится в ожидании его слов, — ты всегда найдешь меня. Она точно понимает, в какой момент Арес исчезает: холод ползет по позвоночнику, а в душе растет тянущая пустота. Эта связь не может быть оборвана, не может просто исчезнуть и испариться, кануть в Лету, сгореть в пучинах Тартара. Законы мира предполагают хрупкое равновесие чаш весов, и у каждого слова, понятия есть своя противоположность, являющаяся одновременно его неизменной половиной. Так повелели Боги, так распорядились Пряхи. Зена знает, понимает, чувствует, что когда-нибудь та самая непреодолимая стена между ней и Аресом будет стерта с лица земли, исчезнет из ее памяти благодаря древними законами мироздания. И тогда придет пламя, в котором они оба сгорят.