The Professor

Часть I

      Первый день осени в этом году выдался на редкость холодным, — Гермиона окончательно поняла это, когда вышла из экипажа, запряжённого невидимыми фестралами, рядом с хижиной Хагрида, о которых Полумна болтала всю дорогу до школы, промёрзнув от головы до пят. Содрогаясь от жгучего холода, она сильнее запахнула мантию, что ничуть не согревала её, а лишь создавала иллюзию, что гриффиндорка достаточно одета для того, чтобы вынести жуткую погоду.       Она обернулась назад, окинув взглядом двух парней и девушку, выбирающихся из кареты.       — Надо было всё-таки взять ту мантию, которую предлагала мама. Сейчас бы теплее было, — ворчливо сказал Рон, сведя вместе брови на переносице.       — Да уж, в этом году погода действительно нас порадовала, — пробормотал Гарри, повторив недавние действия Гермионы уже со своим одеянием.       Всю дорогу до хижины девушка пыталась вспомнить формулу Согревающих чар, о которых прочитала этим летом, но в голове, как назло, было туманно из-за бессонной ночи, которую она провела наедине с книгами, подготавливаясь к новому учебному году. К сожалению, Гермиона успела прочесть всего пять из девяти учебников — к слову, ведьма начала читать их всего несколько дней назад, после того как трое друзей посетили Хогсмид, — когда наступило утро и миссис Уизли позвала всех на завтрак. В голове у Гермионы пронеслась тысяча мыслей, когда перед глазами всплыла та самая строчка о чарах, которые им всем сейчас были жизненно необходимы, кроме, по всей видимости, Полумны Лавгуд, завёрнутой в бледно-розовый кардиган. Раздосадованная и раздражённая тем, что чары совершенно вылетели из её головы, чего не случалось никогда прежде, она взмахнула палочкой в несложном узоре и произнесла:       — Фоверус.       Почувствовав, наконец, блаженное тепло, она повторила недавнее действие, направив горячий поток воздуха друзьям.       — Почему ты раньше не использовала заклинание? — недовольно спросил Рон, посмотрев на Гермиону. — Ещё немного, и я умер бы от обморожения.       Девушка нахмурилась от такого укора со стороны Уизли и возмущённо ответила:       — Может быть, я хотела, чтобы ты немного помучился, чтобы, наконец, выучить хоть какие-нибудь бытовые заклинания. И кстати, Рон, можешь не волноваться за свою жизнь — температура недостаточно низкая, чтобы можно было получить банальное обморожение, не говоря уже о смерти, — вскинув подбородок, язвительным тоном сказала Грейнджер, сложив руки на груди.       — Ой, опять ты за своё, Гермиона, — он закатил глаза. — Зачем мне что-то учить, если у нас есть ты?       — Действительно, — пробормотала себе под нос Гермиона, отворачиваясь от друга, когда вспомнила о времени. Стянув рукав с запястья, Гермиона посмотрела на часы. Она оторопело наблюдала за тем, как секундная стрелка всё ближе и ближе подходила к семи, подгоняя оставшиеся минуты.       — Сейчас уже без десяти семь и нам стоит поторопиться, если мы не хотим опоздать на ужин.       — Просто замечательно, — прокомментировал Рон, медленно шагая вместе с друзьями к замку. — Интересно, что сегодня будет на ужин?       Гарри улыбнулся и спросил:       — Уже проголодался, Рон? Ты же всего полчаса назад смёл все шоколадные лягушки, которые нам дала миссис Уизли.       — Да иди ты, — обиженно сказал Рон, опередив их.       Гермиона с укором посмотрела на друга, но тот лишь рассмеялся и догнал Рона, перед этим хлопнув девушку по плечу. Грейнджер покачала головой и чуть ускорилась, не поспевая за темпом Гарри и Рона. Она шла практически нога в ногу с Луной, которая мечтательным взглядом глядела на возвышающийся перед ними замок. Гермиона никогда не понимала эту девушку, и вряд ли когда-нибудь наступит тот самый день, когда она начнёт хоть чуть-чуть понимать Полумну Лавгуд.       — А ты знала, что пост Защиты от Тёмных искусств в этом году займёт другой преподаватель?       Гермиона слегка дёрнулась, когда услышала тонкий голосок Луны, никак не ожидая, что та заговорит. Она с удивлением посмотрела на рядом идущую блондинку, которая с неприкрытым интересом разглядывала Гермиону, словно видела её впервые.       — Э-э... Нет? — смутившись, произнесла Грейнджер.       Лавгуд улыбнулась, и от этого жеста Гермионе ещё сильнее стало не по себе, потому как улыбка блондинки была совершенно неуместна, но девушка, видимо, была другого мнения, продолжая беззаботно улыбаться, словно её больше ничего не волновало на этом свете.       — А почему ты думаешь, что у нас будет новый профессор? Насколько я знаю, миссис Майерс ещё долгое время не собирается покидать Хогвартс.       — Я не думаю, Гермиона, а знаю, — Полумна сверкнула в сгущающейся над Хогвартсом ночной темноте серебристо-голубыми глазами. — Я услышала это в поезде от мимо проходящих четверокурсниц, — объяснила она, одним движением руки поправив сползающую с волнистых волос заколку в виде розовой моркови. — Кажется, он их довольно сильно взволновал, но я понимаю — не каждый день к нам в школу приходят молодые люди, готовые стать профессором в столь юном возрасте и присматривать за теми, кем были ещё несколько лет назад.       — Ты действительно веришь в сплетни четырнадцатилетних девочек? — вскинув брови, скептически спросила Грейнджер.       — Мне тоже четырнадцать, Гермиона, — Луна чуть склонила голову, взирая на неё своими огромными глазами с застывшим на лице мечтательным выражением.       Гермиона почувствовала себя не очень хорошо, когда осознала, что буквально оскорбила Лавгуд, но улыбка той ничуть не померкла, словно она и не обратила внимание на маленькую оплошность девушки. Потупив взгляд, она произнесла:       — Не знала.       — Бывает. Я вот, например, не знаю, куда делась моя вторая заколка. Странно... — медленно произнесла Луна и провела по волнистой прядке возле уха, словно ожидая, что на ней тотчас же появится потерянный аксессуар. Повертев головой из стороны в сторону, она непринуждённо сказала: — Кстати, ты заметила какой сегодня красивый вечер?       Гермиона слегка оторопела от неожиданной смены темы разговора, но сразу же собралась, чуть вскинув подбородок.       — Не думаю, что кому-то, находящемуся в здравом уме, может понравиться такая, — она развела руками в стороны, — слякоть.       Гермиона искренне не понимала, как людям может нравится такая сырость и грязь, и хотя она родилась и выросла в Лондоне — городе дождей и туманов, «довольствуясь» практически одинаковой погодой круглые годы, девушка не собиралась извиняться за свои слова, тем самым высказав свою точку зрения. Но Полумна, похоже, и не обижалась, что девушка оскорбила её уже второй раз за пять минут — блондинка спокойно шла с миролюбивым выражением лица, словно и не услышав слов Грейнджер, не боясь наступать на лужи, в то время как сама Гермиона, засунув руки в карманы, старательно обходила их, утонув в собственных мыслях.       Единственным звуком во внезапно наступившей тишине стал крик Рона, который стоял возле двустворчатых дверей и махал им:       — Эй, девочки, вы чего так сильно отстали? Сейчас уже начнётся твой любимый ужин, Гермиона, — слегка видоизменив недавние слова девушки, Уизли передразнил её, за что получил яростный взгляд от Гермионы.       — Уже идём, — сощурив глаза, прошипела Грейнджер, ничуть не волнуясь, что из-за расстояния в несколько футов Рон не услышал ни единого её слова.       За считанные секунды догнав мальчиков, они зашли в ярко освещённый факелами вестибюль; их шаги отдавались эхом по мощённому каменными плитами полу, когда они, слегка запыхавшиеся, вбежали в Большой зал. Гермиона с облегчением отметила, что пир до сих пор не начался, и ученики ещё усаживались за столы своих факультетов, бурно переговариваясь между собой. Пройдя вдоль столов, они подошли к своему, и Гермиона села на скамейку возле Невилла, когда рядом с ней опустился Рон.       — Привет, Гермиона, — поприветствовал её Невилл, добродушно улыбнувшись.       Гермиона послала ему улыбку, поздоровавшись в ответ. Через несколько минут в зал вошло множество детей в плотно запахнутых мантиях, на шеях которых аккуратно были завязаны чёрные галстуки, что свидетельствовало о предстоящем распределении на факультеты. Профессор МакГонагалл поочерёдно вызывала их, читая имена и фамилии, записанные в длинном свитке. Все четыре стола пополнялись с геометрической прогрессией, когда Распределяющая шляпа на весь зал выкрикивала факультеты вновь приходящих и уходящих детей.       — А где Снейп? — шёпотом спросил Рон.       Гарри посмотрел в сторону профессоров, нахмурив брови, когда так и не обнаружил за профессорским столом «объект» их обсуждения, и так же тихо произнёс:       — Не знаю, но я скажу тебе больше, Рон, — его нет с того момента, как мы вошли в Большой зал.       Гермиона быстро пробежалась глазами по учительскому столу, отметив отсутствие зельевара, остановившись на Флитвике, замыкающем цепочку, когда вернулась на несколько знакомых лиц назад, увидев совершенно ей незнакомое. Это был молодой человек с невероятно красивыми чертами лица и аккуратно уложенными вьющимися чёрными волосами, со скучающим видом наблюдающий за распределением. Гермиона с неприкрытым удивлением посмотрела на него, и в голове сами собой вспыхнули недавние слова Полумны о новом профессоре, когда мужчина, словно почувствовав на себе чей-то долгий взгляд, повернул голову в её сторону. От неожиданности щёки Грейнджер невольно вспыхнули, стоило ей встретиться с глазами мужчины, равнодушно осматривающего её ровно две секунды, прежде чем отвернуться. Гермиона почувствовала себя невероятно неловко, как если бы её застали за просмотром чего-то неприличного, и быстро покачала головой, сбросив с себя остатки наваждения.       К тому времени церемония распределения уже закончилась, и все юные волшебники, сидевшие сегодня на трёхногой табуретке с Волшебной шляпой на головах, счастливо вскрикивая время от времени, знакомились с остальными учащимися своих факультетов. Гермиона пробежалась глазами по гриффиндорскому столу, невольно улыбнувшись при виде счастливых ребят, и вспомнила собственное посвящение пятилетней давности, когда волшебный мир предстал перед маленькой девочкой во всей своей необыкновенной красе, одновременно страша неизвестностью, чего одиннадцатилетняя Гермиона совершенно не могла допустить. Грейнджер всегда ненавидела чего-то не знать, поэтому на первых курсах постоянно засиживалась допоздна в библиотеке Хогвартса за толстыми фолиантами, жадно читая информацию, так щедро предоставлявшуюся ей.       Взмахом руки Дамблдор призвал всех замолчать. Возбуждённые подростки, моментально притихнув, обратили всё своё внимание на директора школы, который поднялся со своего места и громко начал, оглядев присутствующих в зале сияющими глазами:       — Добрый вечер, друзья! Сразу же попрошу вас поприветствовать нового профессора зельеварения — Горация Слизнорта! — Дамблдор махнул рукой на полноватого волшебника, вставшего из-за стола, и Большой зал наполнился громкими хлопками студентов.       — Что?! — хором сказали друзья, удивлённо посмотрев друг на друга. — Зельеварения?       Рон откашлялся.       — Тогда мне тем более интересно, где Снейп.       — Дело в том, — продолжал директор, — что профессор Снейп, бывший преподаватель этого чудесного предмета — зельеварения, в этом году покинул нас, — Рон и Гарри, всё ещё удивлённые новостью, довольно ухмыльнулись, предвкушая целый год без Снейпа, — и профессор Слизнорт любезно согласился вновь вернуться в школу и заменить его.       — А, ну это всё объясняет, — парировал Гарри, скептически поджав губы.       — Ага, — кивнул Рон.       — Вам не кажется это странным? — спросила Гермиона и, чуть задержавшись взглядом на Дамблдоре, повернулась к парням.       — Что именно? — Рон подпёр голову рукой.       Гермиона нахмурилась, задумчиво прикусив нижнюю губу.       — Ну, их нападения, проф...       — Ой, не начинай, Гермиона, — перебил её Уизли, закатив глаза, когда понял, о чём она пыталась сказать. Гермиона вспыхнула и сердито покосилась на него; его взгляд буквально кричал: «Хватит параноить». — Если Снейп, наконец, решил избавить всю школу от своего присутствия, то это ещё не значит, что он решил стать одним из них.       — Рон прав, Гермиона, — Гарри почесал затылок, покосившись на Дамблдора, шепчущегося с Филчем. — Я не думаю, что стоит раздувать из мухи слона.       Гермиона глубоко вздохнула, раздражённая тем, что друзья не соизволили дослушать её опасения до конца, и продолжила слушать Дамблдора:       — ...а пост преподавателя Защиты от Тёмных искусств в этом году займёт Том Риддл. Поприветствуем!       Мужчина не спеша встал из-за стола, очаровательно улыбнувшись, после чего Большой зал взорвался бурными аплодисментами.       — Сколько ему лет? — нахмурился Рон.       Гарри растерянно посмотрел на него, после вновь переведя взгляд на молодого профессора.       — Выглядит действительно молодо, — заметил он.       Гермиона рассеянно кивнула, безмолвно соглашаясь с ним. Сложив руки на груди, она с интересом посмотрела на нового профессора.       «Должно быть, ему не больше двадцати...»       Он лениво обводил глазами студентов всех четырёх факультетов, когда задержался на Гриффиндоре, с неприкрытым отвращением пробежавшись по ученикам. Грейнджер нахмурилась от такой открытой демонстрации презрения и невольно поёжилась, почувствовав пробегающий по телу холодок, но это был всего лишь Почти Безголовый Ник, пролетевший мимо их стола, перед этим поприветствовав студентов, и взмывший к потолку.       — Погодите, а что с миссис Майерс? — тихо спросил Гарри, чуть склонившись к друзьям, когда Дамблдор продолжил свою речь.       — Дамблдор сказал, что она ушла в отставку, — пожал плечами Невилл. — Вы не слушали его?       Гарри и Рон недоверчиво покосились на него, проигнорировав заданный им вопрос.       — Ты видел её? Старуха готова горы свернуть, хотя ненамного младше Дамблдора...       — Рон! — воскликнула девушка, возмущённая грубостью друга в сторону своего любимого — к сожалению, уже бывшего — преподавателя.       — ...и я сомневаюсь, что она ушла бы в ближайшие несколько лет из Хогвартса, — закончил Рон.       — А по-моему, — вмешался Симус, — год начался просто отлично.       Гарри улыбнулся.       — Потому что больше не придётся писать доклады по ЗОТИ после каждого урока?       — И это тоже.       — Это не так уж и сложно, Гарри.       — Если ты — заучка, то да, — издевательским тоном пропел Рон, ткнув её локтём в бок.       Гермиона дёрнулась, как от удара током, и прошипела:       — Больно ты весёлый сегодня, Рональд.       Парень лишь пожал плечами и отвернулся от неё. Яростно потирая чуть покалывающий от недавнего столкновения с острым локтём бок, Гермиона полностью погрузилась в монолог Альбуса Дамблдора, объясняющего первокурсникам всё, что она уже знала наизусть, игнорируя перешёптывающихся Гарри и Рона.       Когда речь закончилась, одним взмахом руки Дамблдора на столах появилась куча еды, на которую Грейнджер посмотрела совершенно без аппетита. Она взяла золотой кубок, до краёв наполненный её любимым тыквенным соком, и начала медленно пить, тщательно смакуя сладкий, чуть приторный вкус.       — Бофе, как вкуфно, — сказал Рон с набитым ртом, обратив на себя внимание не только Гарри и Гермионы, но и нескольких других учеников с Гриффиндора, посмотревших на него с отвращением, явно написанном на их лицах. Прожевав, он добавил, потянувшись за куриной ножкой: — До этой минуты я и не знал, как сильно голоден.       Встретившись взглядом с Гарри, Гермиона закатила глаза, сжав губы в линию. Сколько бы она не говорила ему, Рон так до сих пор не запомнил простейших правил поведения за столом. На её жесты Гарри ответил лёгкой улыбкой, спросив у Рона:       — Значит, я был прав?       Рон застонал.       — Отвали, Гарри Поттер.       На этот раз улыбнулась уже Грейнджер, наблюдая за своими друзьями.       Остаток ужина проходил в привычной для Гермионы атмосфере уюта и чего-то родного, без чего она точно не смогла бы существовать; каждый раз, приходя в Большой зал на очередной приём пищи, девушка ощущала себя так, словно была дома на семейном ужине, где она чувствовала себя нужной и любимой, частью чего-то большего, что давало чувство полной безопасности где-то глубоко внутри.       Гарри и Рон увлечённо спорили о предстоящей через несколько недель игре в квиддич, через каждую реплику яростно перебивая друг друга, в то время как Гермиона наслаждалась вкусным ужином, пусть и в маленьком объёме из-за отсутствия аппетита, и интересным разговором с Невиллом о Цапени. Оказывается, парень решил серьёзно заняться изучением Травологии, что никак не могло не обрадовать Гермиону, и они весь вечер проболтали о растениях, которые им предстояло изучить только в этом году.       Гарри открыл рот, чтобы что-то сказать раскрасневшемуся из-за длительного спора Рону, но его прервал Дамблдор:       — А теперь, когда вы все плотно и вкусно поужинали, я предлагаю вам отправиться в башни своих факультетов и набраться сил для нового учебного дня, который начнётся уже завтра, — он тепло улыбнулся и посмотрел на студентов через очки-половинки. — Доброй всем ночи!       Бурные разговоры возобновились, создавая в зале невыносимый шум; с грохотом начали отодвигаться скамьи, и сотни студентов поплелись к выходу из Большого зала.       — Удачи, Гермиона, — сказал Гарри, попутно вытирая губы белоснежной салфеткой.       — Спасибо, Гарри, — уголки губ старосты невольно приподнялись вверх, несмотря на сильную усталость.       — О чём вы? Ты куда-то идёшь, Гермиона? — спросил Рон с кубком у рта, наполненным тыквенным соком, от чего звук его голоса получился слегка приглушённым.       Гермиона поджала губы и посмотрела на Рона, который вопросительно вскинул брови, ожидая её ответа. Закатив глаза, она обвела указательным пальцем значок старосты с большой буквой «С» в центре, прикреплённый на мантию поверх гриффиндорского льва, которым невероятно гордилась.       Гермиона с благоговением вспомнила тот день перед пятым курсом, когда в Нору, где она жила последние дни каникул, пришли письма из Хогвартса, и в одном из них, которое было предназначено для неё, она обнаружила значок старосты вместе с прилагающимся к нему письмом от Макгонагалл. Гермиона тогда была вне себя от радости, ведь она, наконец, получила то, о чём мечтала долгие годы, всё это время с толикой зависти смотря на значок Перси, который постоянно кичился им, но, тем не менее, ценил. И в ту же минуту она узнала, что помимо неё старостой Гриффиндора, только теперь уже мальчиков, назначили Рона, когда Гарри увидел у него точно такой же значок, что и у подруги.       Правда, как бы он ни гордился своей должностью, когда ужин в Большом зале закончился, Рон сразу же спихнул новую обязанность Гермионе — отводить первокурсников в их спальни, незаметно для друзей исчезнув из зала, стоило Дамблдору напомнить о блаженном сне и кроватях. Конечно, тогда её это довольно сильно обидело, и девушка не разговаривала с другом практически неделю.       И сейчас всё повторяется, только теперь она не обижена на Рона, а зла — сильнее всего её распалило не то, что он забыл о том инциденте, а то, что Рон, конечно же, так и не вспомнил об их обязанностях.       — А, — протянул он, задумчиво склонив голову, и повертел большим и указательным пальцами свой значок, словно только сейчас вспомнив о его наличии, — тогда иди, удачи.       Гермиона вспыхнула, залившись яростным румянцем. До боли стиснув руки в кулаки, что аж ногти впились в тонкую кожу ладоней, оставляя на внутренней стороне кровавые «полумесяцы», она жёстко отчеканила, смотря другу прямо в глаза:       — Спасибо, Рональд, но в твоей удаче я не нуждаюсь.       Она заметила, как волшебник сник и повернулся к Гарри, словно ища поддержки.       — Чего это она? — тихо пробормотал он, вертя в руке золотой кубок, и свёл брови к переносице.       — Не бери в голову, Рон, — Гарри поправил сползающие очки в круглой оправе и, слегка покачав головой, послал Гермионе небольшую улыбку, будто извиняясь за давно уже привычное поведение друга.       Гермиона, устало вздохнув, встала из-за стола и быстро оглядела толпу на наличие первокурсников в забавных чёрных шляпах, больше похожих на колпаки. Не найдя таковых, она почувствовала невероятное облегчение и выкрикнула:       — Первокурсники с Гриффиндора, следуйте все за мной!       «Чёрные колпачки», молниеносно отреагировав на слова старосты их факультета, вскочили со своих мест, двинувшись следом за Грейнджер. Они прошли мимо столов, за которыми ещё сидели старшекурсники, и, выйдя из Большого зала, начали подниматься вверх по каменной лестнице, ведущей к гостиной Гриффиндора, на седьмой этаж. Дети с изумлением осматривались, вертя головами по сторонам, в то время как картины доброжелательно приветствовали их, передвигаясь вслед за юными волшебниками.       — Будьте осторожнее — лестницы имеют свойство менять направление в самый неожиданный и неподходящий для вас момент, — строго предупредила первокурсников Гермиона и остановилась перед входом в гостиную Гриффиндора. — Вот мы и пришли, — она махнула в сторону портрета Полной Дамы, за которым скрывался проход.       — Милочка, где твои манеры? — возмущённо выдохнула Полная Дама и недовольно пробурчала, не получив от Гермионы извинений: — Пароль?       — Мимбулус мимблетония, — громко, насколько это было возможно, чтобы все гриффиндорцы услышали, произнесла Грейнджер. Портрет открылся, впуская внутрь родной гостиной новоприбывших волшебников. — Идите все за мной.       Когда все дети зашли в гостиную, заинтересованно осматривая её, Гермиона остановилась между лестницами, ведущими в спальню мальчиков и девочек, и громко сказала:       — Добро пожаловать в гостиную Гриффиндора! — она улыбнулась и продолжила: — Эта лестница, — девушка махнула рукой в сторону женского общежития, — спальня девочек, а эта, — взмах в противоположную сторону, — мальчиков. Ваши вещи уже доставлены в комнаты, и я желаю вам хорошенько отдохнуть перед завтрашним, безусловно, сложным днём. Спокойной ночи!       Уже поднимаясь по лестнице вслед за возбуждённо болтающими девочками-первокурсницами, Гермиона не могла думать ни о чём, кроме своей кровати, больше не сдерживая частые зевки. Ещё после слов Дамблдора она невольно задумалась о сне, и эта мысль её одинаково и порадовала, и расстроила, и сморила. Отворив дверь, девушка чуть не застонала, не увидев перед собой ничего, помимо кромешной темноты, что означало одно — её соседки уже давно спят, в то время как сама Гермиона изо всех сил пытается не свалиться с ног от усталости.       Едва она коснулась головой подушки, то сразу же уснула, уплывая в сладкое царство Морфея и видя перед собой только чёрные с белым круги, уж очень сильно похожие на чьи-то глаза, при взгляде на которые бесконтрольно начинает засасывать в пучину ярких и абстрактных сновидений.