***
Очако нервно теребила края свитера и прокручивала в голове план. Первую его часть она выполнила, вот уже полчаса карауля Шото в общей гостиной Гриффиндора и ожидая, пока тот выйдет из спальни мальчиков. А вот, вторая часть плана что-то пока не придумывалась. И хоть в общих чертах она и понимала, что нужно сделать, но как это провернуть, не вызвав подозрений, всё ещё никак не могла сообразить. А ведь от этого зависело очень многое. Если она не выманит Шото на улицу, чтобы тот случайно ни с кем не пересёкся, то Изуку не сможет искать тайник в спальне, в которой когда-то жил Симус Финниган. Так что на ней лежала ответственная задача. Меряя шагами гостиную, она поглядывала на лестницу, ведущую к спальням мальчиков. И вот, наконец-то заметила там Шото. Завернувшись в школьную мантию, он смотрел прямо, будто поверх её головы, и хмуро оглядывал всех, кто был в помещении. — А где Изуку? — спустившись, без лишних приветствий спросил он. — Он… — начала Очако, но тут же запнулась, вспоминая свою легенду. — Он в библиотеке. Проверяет моё задание по древним рунам. Там что-то не сходится, а я не могу понять что. Голова уже просто взрывается, — протараторила она и нервно хихикнула. — Ясно, — ответил он и направился к выходу. Очако запаниковала. Кажется, сейчас она провалит с треском своё задание, так и не начав его основную часть. Нужно было срочно что-то предпринять. — Шото! — окликнула она его и порывисто ухватила за рукав мантии. — Можно тебя кое о чём попросить? — О чём? — удивлённо вскинув бровь, спросил он. — Ты не мог бы прогуляться со мной…во двор? — Зачем? — его брови взметнулись ещё выше и затерялись за длинной двуцветной чёлкой. — Ну… это… мне нужно с тобой кое-что обсудить. Шото внимательно на неё посмотрел, отчего она тут же покраснела и отвела взгляд. О, Мерлин, как же это всё сложно! Даже отвлекать профессора Каяму год назад было куда проще, чем водить за нос Шото сейчас. Его пронзительный взгляд, казалось, проникал в самую душу и вот-вот способен был заставить Очако выдать всю правду. — Ладно, — спокойно согласился он, пожав плечами. — Шарф только возьму. Выдохнув с облегчением, Очако проводила Шото взглядом и вернулась к продумыванию второй части плана. Но не успела она обрадоваться минутной передышке, как Шото уже снова стоял рядом, заматывая шарф вокруг шеи. И почему мгновения летят так быстро, когда важна каждая секунда? На улицу они шли в полном молчании. Очако всё ещё не знала, что ей делать. Внутри себя она кричала и паниковала, представляя, будто пламя охватило её голову, и ничто, кроме отличной идеи, не могло его потушить. Но идеи не было. И что же в таком случае ей спросить у Шото? Что с ним обсудить, чтобы вся эта ситуация не выглядела топорным отвлечением внимания? По пути им встречались студенты, спешащие с занятий в свои гостиные выполнять домашние задания, и ворчащие по этому поводу портреты. Почему-то каждое изображение древних магов считало своим долгом сказать, что раньше дети себя так не вели, что в былые времена все всегда останавливались, чтобы спросить совета у повидавших столько всего людей, а не пробегали мимо, пренебрегая великой мудростью. Почему-то все эти мелочи так отвлекали Очако, что ей постоянно приходилось одёргивать себя и возвращаться мыслями к своему провальному плану. Так о чём же она хотела поговорить с Шото, что даже пришлось звать его на улицу подальше от чужих ушей? Быть может, об Изуку? Но о чём именно? Зачарованные лестницы, как назло, упрямо и без задержек несли Шото и Очако вниз — прямиком к галерее, ведущей к выходу во внутренний дворик. Будто чувствовали, что важна была каждая минута, и с особой жестокостью отбирали всё, что могли. Проклятая древняя магия. Жаль, что директор Незу так ещё ничего и не сделал с этими лестницами! Холодное зимнее солнце совсем не грело, но отражалось от снега так сильно, что Очако тут же сощурилась, стоило только выйти из тени замка. Во внутреннем дворике было пусто и тихо — видимо, и сегодня все студенты сидели либо в библиотеке, либо в гостиных своих факультетов. Удивительно, как сильно изменилась учебная жизнь в Хогвартсе после прошлогодних событий. Теперь преподаватели контролировали практически каждый шаг учеников тем, что попросту не оставляли им свободного от заданий времени. Даже профессор Тошинори следил за всеми квиддичными тренировками и не подпускал никого к инвентарю без письменного разрешения директора. Остановившись у занесённого снегом фонтана, Очако сцепила руки в замок и уставилась себе под ноги. Перекатившись с носка на пятку, она ждала, когда Шото сам задаст ей наводящий вопрос, ведь соврать в ответ показалось ей куда проще, чем начать разговор со лжи самостоятельно. Но Шото почему-то молчал. Встав рядом, он сложил руки на груди в своей привычной манере и застучал носком ботинка по снегу. — Так и будешь молчать? — в итоге не выдержал он. — Ну, я… я не знаю, с чего начать. — Начни с начала. — Эм-м-м, ну, в общем, я… — Давай, помогу. Твой вопрос связан с Изуку? Очако осторожно подняла взгляд и посмотрела на Шото. На его лице не было ни тени подозрения или недоверия, поэтому она закивала, подтверждая его предположение. — Что-то связанное с вашей годовщиной? — Какой…а. Да, с этим, — с облегчением выдохнула она, ухватившись за тонкую ниточку правдоподобной лжи. Тем более она, и правда, пока не знала, что делать с приближающейся памятной датой. — Не знаешь, что подарить? — Да, — согласно кивнула она и потрепала край своего шарфа. — Это так сложно. Не знаю, чем его можно удивить. — Ну, у меня есть один вариант, — ухмыльнувшись, сказал он. В его глазах загорелся озорной огонёк, но тут же погас. — Но, боюсь, вы оба ещё не доросли до него. — Это ты о чём?! — возмущённо воскликнула она, на секунду даже позабыв, зачем она здесь. — До чего это мы не доросли? Осознание настигло её неожиданно, ударив прямо в лоб жгучим стыдом и смущением. Щёки моментально загорелись, вспыхнув огнём, а дыхание перехватило. Открывая и закрывая рот, она стояла, не в силах сформулировать хоть какую-то связную мысль. — А, — в итоге выдохнула она. — А. Шото широко улыбнулся, а затем и вовсе рассмеялся. Похоже, сегодня он пребывал в отличном расположении духа, что, с одной стороны, радовало Очако, а с другой, она хотела бросить в него непростительное. Похлопав её по плечу, он поднял ладони в примирительном жесте и сказал: — Подари ему что-то зачарованное и не говори, как это работает. Он будет в восторге, когда разгадает очередной «секрет магии». Неловкость немного рассеялась и Очако улыбнулась. — Да, ты прав. Такому подарку он обрадуется сильно. — Ну, что, теперь можем возвращаться в замок? Очако глянула на часы — ещё слишком рано. Изуку наверняка только-только забрался в нужную спальню и теперь простукивает каждый камень в стене и каждую половицу. А зная то, как сильно мог увлечься её парень, она понимала, что тот, если ничего не найдет там, пойдёт обыскивать каждый дюйм башни Гриффиндора. И если за этим занятием его застанет Шото… — Нет! — резко воскликнула она, а потом, осознав, как странно это выглядело, выпалила: — У вас же с Кьёкой тоже годовщина скоро. Давай, я помогу тебе придумать что-то для неё. Шото задумался на мгновение, а затем пожал плечами. — Думаю, это не будет лишним. Кьёка всё равно до шести на тренировке. — Отлично, — с облегчением живо закивала головой Очако. Схватив Шото за рукав, она настойчиво потащила его прочь от замка. — Пойдём к Чёрному озеру. Кажется, я видела там что-то подходящее.***
И вот какого Мерлина он должен проводить вечер пятницы с чёртовым Деку? Если бы не Кьёка, пригрозившая настучать матери о том, что он «саботирует важные социальные контакты», ноги бы его не было в этом пыльном подземелье. А так теперь приходилось торчать в этой сырости, лишь бы не выслушивать очередной вопиллер от внезапно ставшей заботливой Мицуки. Ещё наверняка пришло бы и письмо от Тодороки-старшего. О последнем думать вообще не хотелось, поэтому Кацуки отогнал мысль о биологическом отце куда подальше и направил всё своё раздражение на выступающий в стене камень. Вроде в той схеме из тайника, который нашёл Деку в бывшей спальне Финнигана, значился именно он, а, значит, если надавить чуть сильнее, то откроется ниша с запасами этого чокнутого гриффиндорца. Заскрежетали камни, разъезжаясь в стороны, и Кацуки увидел в открывшемся углублении стеклянный прозрачный коробок размером с ладонь. В нём находилось что-то завёрнутое то ли в фольгу, то ли в пергамент — в слабом мерцании «люмуса» сложно было разглядеть, что именно стало упаковкой для взрывной смеси. Засунув свою находку в карман мантии, Кацуки снова нажал на камень, чтобы тайник закрылся, и направился к месту общего сбора — Выручай-комнате. Мысль о том, что хоть там можно будет согреться и не страдать от пробирающей до костей сырости, придала ему немного мотивации не послать всё к Мерлину. Чёртов Деку. Снова провёл его — Кацуки, — заставив искать плюсы даже в такой идиотской ситуации! Если бы не Тодороки с его проклятым днём рождения, то грелся бы он сейчас у камина в гостиной Слизерина и… А что бы он, собственно, делал? Скучал бы в компании учебника по травологии? Или, может, писал бы трёхфутовое эссе по прорицаниям? Или, чего лучше, смотрел бы, как Денки и Эйджиро играют в волшебные шахматы? Дурацкие шахматы. Раздражённо пнув кусок каменной кладки, попавшийся под ноги в очередном коридоре, Кацуки фыркнул. И ничего он не злился, что друзья не предлагали ему сыграть с ними. Он сам им сказал, что ни за что и никогда не будет двигать эти совершенно идиотские фигурки по такой же идиотской двуцветной доске. Он даже распылил пару пешек, чтобы доказать это. Поэтому сейчас он совершенно не злился. Просто его раздражало, что они не догадались сами, что всё это он сделал тогда под действием проклятья, лежавшего на палочке. Могли бы и сами уже понять, что он это не со зла. А, вообще, виноват был тот, кто придумал шахматы. Почему эта игра — на двоих? Почему не, хотя бы, на троих? Или четверых? Вон, даже маглы смогли придумать настольные игры с огромным игровым полем и кучей фигурок. И все эти карточные игры с забавными правилами и изображениями на картах, в которые было так весело играть на дне рождении Деку. Чёртов Деку. Поднимаясь вот уже по второй лестнице, Кацуки был готов взвыть от раздражения. Совершенно непозволительные мысли крутились в его голове. Просто возмутительные. Например о том, что вот прямо сейчас он не ненавидит Деку и с отвратительным теплом в груди вспоминает ту проклятую вечеринку в доме Мидории. А что дальше? Простит его за то, что Очако выбрала его, и они станут друзьями? Вот, уж нет. Бакуго на то и Бакуго, чтобы до последнего стоять на своих убеждениях. Никто его не заставит измениться. Противный голосок в глубине сознания тут же заверещал про мать и Кьёку, которая держала его в своей крепкой дружеской хватке с прошлой весны, заставляя «социализироваться», как она это называла. Но он не сдастся. Нет. И то, что он с, возможно, некоторым нетерпением ждёт воскресной вечеринки для Шото, ещё ничего не значило. Дверь в Выручай-комнату была приоткрыта, видимо, специально для него, поэтому, поддев её носком ботинка, он оттолкнул её и вошёл внутрь. А там, за большим круглым столом, как тогда — год назад, — сидел Изуку, а вокруг него столпились Очако, Денки и Эйджиро. Перед ними лежала раскрытая книга, а рядом с ней стояли пустые стеклянные коробки, как та, что лежала сейчас у Кацуки в кармане, и их содержимое высилось горками на то ли на фольге, то ли на пергаменте. Сам же Изуку, высунув кончик языка, старательно счищал головки с длинных каминных спичек. — Вы чё тут делаете? — спросил Кацуки, за грубостью пытаясь скрыть нешуточный интерес. Рука Изуку дрогнула, и перочинный нож срезал половину спички. — Кацуки! — воскликнул Денки, схватившись за сердце. — Ты нас напугал, — добавил Эйджиро и покачал головой. — Нельзя же так врываться. Кацуки решил промолчать, проявив чудеса самообладания и великодушия. Достав свою находку из кармана, он поставил её на стол рядом с остальными ингредиентами будущего фейерверка. При виде коробки Изуку оживился, глаза его загорелись, но он, будто мысленно одёрнув себя, вернулся к порче спичек. — В этой смеси содержится бертолетова соль, — не отрываясь от своего занятия, сказал он. — Она образует сильно горящие смеси и содействует образованию яркого и чистого пламени цветных огней, что очень важно для фейерверка. В запасах Симуса Финнигана её совсем не осталось, поэтому нам нужно добыть её самостоятельно. И единственный способ сделать это в Хогвартсе — использовать спички. — Так я же коробку принёс, — не понял Кацуки. — Посмотри там. — Там селитра, — уверенно заявил Деку, даже не взглянув коробку. — Так было указано в карте тайников, а я склонен доверять этой карте. Кацуки фыркнул. Один чокнутый гриффиндорец доверяет другому чокнутому гриффиндорцу. Умора. — А что в остальных? — не удержавшись, спросил он. Но вместо Деку ответила Очако. — Здесь уголь, здесь порох, вот здесь сера, а в этой коробке металлическая стружка. Не хватает ещё древесной стружки, но мы сделаем её чуть позже из остатков спичек. — Улёт, — восторженно пробормотал Денки и переглянулся с Эйджиро. — Ты должен нас всему этому научить, Изуку. — Обязательно, — кивнул он. Услышав такой ответ, Кацуки чуть не послал невербальный подзатыльник этому тупице. Он вообще понимал, кого собирался учить изготовлять взрывоопасную смесь? Но не успел он хоть что-то сказать, как Деку воскликнул: — Готово! Теперь нужно отделить бертолетову соль от остальных веществ и можно будет делать фейерверк. — И как это сделать? — поинтересовалась Очако, заглядывая Изуку за плечо. — Можно было бы растворить этот порошок в воде, а потом несколько раз отцеживать его, потеряв при этом достаточно много соли, но, — Изуку сделал многозначительную паузу. — Мы — маги, поэтому с помощью заклинания я сделаю это быстро и просто. — Вау, — синхронно выдохнули Каминари и Киришима. Кацуки невольно открыл рот от удивления, но тут же его захлопнул, сделав невозмутимое выражение лица. — А как же «давайте сделаем магловский фейерверк»? — в итоге съязвил он. Деку, похоже, сарказма не понял, поэтому тут же серьёзно ответил: — Здесь главное — технология и состав, а не способы приготовления. Кардинально важное различие между магловским и магическим салютом в том, что один — полностью рукотворное творение, использующее основы химии, а второе — продукт воображения мага, создающего соответствующее заклятье. Так, что если мы используем магию для сбора составляющих фейрверка, это никак не повлияет на конечный результат, ведь он будет полностью зависеть от того, в каком порядке и что мы добавим. Ответить на это Кацуки было нечем, поэтому он шумно отодвинул стул — чуть ближе ко всем, чем собирался изначально, — и сел на него. Сложив руки на груди, он принялся наблюдать за действиями Деку. А тот, размахивая палочкой направо и налево, собирал из плотного картона трубки, затем размещал их вертикально на такой же картонной основе, а после добавлял в каждую порошки в известном лишь одному ему порядке. Вскоре поверх них легла картонная крышка, а весь короб облепила цветная фольга. — Готово, — с раздражающе довольным видом сказал Деку и широко улыбнулся. — Осталось только дождаться ночи с субботы на воскресенье, чтобы мы могли оценить всю красоту этого фейерверка. — Ночи? — удивилась Очако. — Ну да, — ответил ей Изуку. — Лучше всего салют видно ночью. Когда он взрывается, то на чёрном небосводе появляются яркие вспышки, которые при свете дня уже не будут такими эффектными. — Ты сказал «взрываются»? — что-то показалось Кацуки в этом странным. — Угу. Внутри же порох. Он взрывается. — И как громко он это делает? — кажется, нащупав нужную нить, продолжил задавать наводящие вопросы Бакуго. — Эм-м-м, — задумчиво протянул Деку. — Достаточно громко. Очако охнула. — Мы так весь замок перебудим! — воскликнула она. Деку округлил глаза, а затем стукнул себя по лбу. Ну, наконец-то, до него дошло. — Наложим заглушающие чары, — внезапно предложил Эйджиро. — Делов-то. Не отменять же теперь фейерверк. — А ведь точно! — радостно согласился с ним Деку и тут же наложил заклятье на коробку с салютом. — Вот теперь всё будет идеально.***
С самого утра все вокруг вели себя как-то странно. Изуку постоянно оглядывался на Очако, Кьёка очень настойчиво его избегала, а Кацуки сверлил недобрым взглядом, и это несмотря на то, что Денки и Эйджиро улыбались во весь рот, не переставая. К концу дня Шото уже жалел, что не поставил все точки над «и» ещё за завтраком, ведь терпеть весь этот неумелый театр уже попросту становилось невозможным. Поэтому, когда после ужина Кьёка остановила его и сказала, что будет ждать его в полночь на крыше Астрономической башне, он уже даже не знал, что и думать обо всём этом. Хотя, конечно, у него закрадывалось подозрение, что всё это могло быть как-то связано с его завтрашним днём рождения. Но почему же тогда странности начались сегодня, а не завтра с утра? И почему именно Астрономическая башня? Да, и вообще, вряд ли хоть кто-то кроме Изуку и Кьёки знал и помнил, что у него завтра день рождения. Он ведь никогда его не отмечал, да и с детства уже привык не получать никаких поздравлений и подарков. Так уж вышло, что поделать. Ох, и удивился же тогда Изуку, когда Шото рассказал ему об этом на третьем курсе. С тех пор каждый год одиннадцатого января после подъёма Тодороки всегда ждал небольшой сюрприз. Интересно, что же друг подарит ему в этот раз? Оставшиеся часы до полуночи Шото провёл в раздумьях в гостиной Гриффиндора, где почему-то не оказалось Изуку и Очако. Странно, конечно, но он не удивится, если узнает, что они просто засиделись в библиотеке, выполняя домашнее задание. В итоге, так и не дождавшись друзей, чтобы сказать им, куда пойдёт, без четверти двенадцать он направился на Астрономическую башню. Передвигаясь по тёмным коридорам замка тихо и незаметно, чтобы не наткнуться на патрулирующих старост, он добрался до двери, ведущей на смотровую площадку. Уже положив ладонь на ручку, он замер, расслышав по ту сторону голоса. Кажется, кроме Кьёки там были ещё Изуку и Кацуки, а раз были они, значит, наверняка ещё и Очако с Эйджиро и Денки. Что ж, похоже, секрет их странного сегодняшнего поведения сейчас раскроется. Решив больше не тянуть, Шото повернул ручку и толкнул дверь. Перед ним открылась интересная картина. В центре площадки вокруг какой-то маленькой коробочки столпилась вся компания, яростно что-то обсуждая. Кацуки, размахивая руками, указывал на соседние башни, а Изуку в ответ, наоборот, тыкал пальцем в небо и что-то, не останавливаясь, рассказывал. Кьёка же безуспешно пыталась заставить обоих замолчать. Шото усмехнулся. Кажется, нужно было постучаться, прежде чем выходить сюда. За всем этим можно было бы наблюдать ещё очень долго, но холодный ветер всё настойчивей забирался под утеплённую мантию, и заставлял ёжиться от неприятной дрожи по телу. — Кхм, — решив не ждать обморожения, привлёк к себе внимание Шото. Все как один повернулись и замерли, будто чего-то ожидая. Выражения их лиц в этот миг были настолько бесценными, что он даже пожалел, что не прихватил с собой колдопарат. — Сюрприз! — первой воскликнула Очако, а затем все подхватили её. Кто-то взорвал хлопушку, и в его сторону полетели разноцветные конфетти. На душе стало так неожиданно приятно, что Шото даже не знал, что делать с этим чувством. Оно грело изнутри и, кажется, заставляло улыбаться. В горле как-то странно запершило, и он сглотнул. — Уже вижу, что сюрприз, — всё же сказал он и направился прямиком к Кьёке. — Ты поэтому весь день от меня бегала? Она виновато кивнула и посмотрела на него так нежно своими огромными красивыми глазами, что он тут же сдался, совершенно забыв, что хотел сказать ещё. — Но этот сюрприз того стоил, — гордо сказала она и улыбнулась. — И что же это? — кивнув на коробку, спросил он. — Настоящий… — тут же воскликнул Денки. — Магловский… — продолжил за ним Эйджиро. — Фейерверк! — громогласно завершили они, и из их палочек посыпались снопы искр. — Ух, ты, — Шото даже присвистнул от удивления. — Где вы его достали? — Я сделал, — с гордостью сказал Изуку, но затем быстро исправился. — Мы все вместе его сделали. Потом обязательно расскажем как. — Угу, — кивнула Кьёка. — А сейчас давай запустим его! Она взяла Шото за руку и повела обратно к двери. За ними последовали все остальные. И в этот миг почему-то какое-то совершенно необъяснимое и до этого никогда не посещавшее его чувство окутало его с ног до головы, будто самое тёплое и мягкое одеяло. Оно дарило такую лёгкость и столько уверенности, что места им уже совсем не хватало в его израненном плохими воспоминаниями теле. Но это чувство не просто грело. Оно будто бы исцеляло все эти шрамы, оставленные годами безразличия от самых, казалось бы, близких людей. — С днём рождения, Шото! — воскликнул Изуку и запустил заклятьем в коробку. Пару секунд ничего не происходило, но затем одна за другой в небо полетели яркие вспышки, будто внезапно начался звездопад только в обратно порядке. Каждая из этих вспышек разрывалась на небосводе цветным снопом искр, похожим на настоящий фонтан. Розовые жёлтые, зелёные, будто огромные бутоны цветов, они расцветали, создавая магию без магии. Шото потерял дар речи. И, похоже, не только он. Все — и даже Изуку — завороженно наблюдали за тем, что происходило в воздухе. — Спасибо, — хрипло прошептал Шото, но в ночной тиши каждый на площадке услышал его голос. — Спасибо вам за этот чудесный подарок. Кьёка крепче сжала его ладонь в своей и прижалась к его плечу. — Это ещё не всё, — тихо сказала она. — Праздник только начинается.