Мутные воды

      Смерть для него была небытием. И хотелось бы вспомнить, что существовало до нее, но память походила на разбитую мозаику, и сколько бы он ни смотрел на нее, пытаясь понять, как собрать, не мог. Она сыпалась еще больше, ранила его, но не оставляла надежды на то, что однажды сложится в единое целое. Иногда Вэй Ин не мог даже собрать свое имя воедино. Иногда он считал, что является просто Ином, иногда, что он просто Вэй. Временами они причудливо сплетались, и он превращался в чудного Вина. А через время он вспоминал, что он Вэй Ин и тогда какие-то осколки щедро сыпались в ладони и он мог просматривать свою жизнь.       Чаще, конечно, попадалась смерть. Она пугала его, пробирала до последних частичек разбитой души, и он выбрасывал осколки, как напуганный их остротой ребенок, и сбегал в самый дальний темный уголок небытия. Но долго находиться там не мог. Любопытство, порождаемое забытьем, влекло его обратно. Бывали моменты, когда он вспоминал смерть до конца, позволяя чувствам последнего вдоха заполнить его до самых краев. Страх, отчаяние и желание быть спасенным затапливали его как весенняя река, вышедшая из берегов. Однако чувства остывали.       Тогда Вэй Ин считал, что все правильно. Все случилось именно так, как и должно было произойти. За все свои ошибки он должен быть наказан, и время в небытие он нес тяжелым грузом вины.       Иногда он забывал, кем был, иногда забывал только большую часть жизни и вину. Тогда он смотрел на осколки и размышлял, как и почему оказался в таком темном и пугающем месте. Добровольно он никогда не покинул бы Пристань Лотоса и не оставил брата и сестру. Подозревая гнусный замысел, он крутился вокруг осколков и желал скорее оказаться рядом с ними. Вдруг он им нужен! А потом осколки блекли и исчезали, как и его память.       Иногда ему виделись Облачные Глубины. Легкий туман по утрам и свежесть воздуха, ранние подъемы и тишина, поддерживаемая всеми адептами. Вэй Ин почему-то скучал по этому. Хотелось и завопить, конечно, во все горло, чтобы разорвать тишину подобную траурной, но первым чувством всегда была печаль, будто он оставил что-то очень важное там.       В один из дней, а может и часов небытия, все же время в нем шло странно и Вэй Ин не мог его отсчитывать, все осколки сложились перед ним в целую картину. Не смея прикоснуться к ним, он впитывал свою же память и ужасался. Его мутило от последних мигов жизни. Осознание того, где именно и почему он находится, ударило с невероятной силой. Мертв! Он мертв! И это не изменить и больше никак не исправить ошибок. Слез не было только потому, что у него больше не было физического воплощения. Задуматься, как осколки стали одним целым, он не успел, они засияли, как первые лучи солнца, и ослепили его, а когда он смог видеть, то небытия больше не было.       Он раскрыл глаза.       Мир показался слишком ярким. Вначале Вэй Ин прикрыл глаза рукой, потому что только так он мог полностью спастись от едких лучей, потом осторожно убрал ее и начал привыкать к свету. Произошло это даже быстрее, чем он думал.       Понимание того, что у него есть глаза и руки, пришло позже. Вэй Ин чувствовал себя ребенком, который активно познавал весь окружающий мир. Он ощупал себя, у него теперь было тело, отметил какую-то чересчур мягкую грудь, но не заострил на ней внимание. Небытия нет. Он жив. Снова. Однако такое бывало чаще в сказках, где возлюбленные потом воссоединялись на небесах, а жизнь его сказкой не была, поэтому верить раньше времени в чудеса не хотелось.       Был способ вернуть мертвого и ничего хорошего он не нес.       Тело было живое. На нем отсутствовали порезы на руках и ногах. Вэй Ин нахмурился, они могли быть скрыты одеждой. Тогда он нашел зеркало в углу комнаты и направился к нему нетвердым шагом. Он еще не привык к новому телу и пошатывался, с трудом удерживая равновесие, но продолжал идти, чтобы знать, к чему готовиться. Он распахнул ханьфу и обомлел. У него грудь. Настоящая женская грудь, мягкая, по-нежному округлая с аккуратными коричневатыми сосками. Тело вдруг отказалось ему подчиняться. Он стоял и смотрел на себя в зеркало, отказываясь верить, что грудь отныне принадлежит ему.       Осторожно коснулся ее, впитывая тепло и мягкость. Сжал, ощущая, как искорка возбуждения зарождается внизу живота. Теперь не мог оторвать взгляда и по этой причине. Зеркало делало изучение нового тела по ощущениям более острым, он видел, как сжимает в тонких пальцах сосок, чувствовал, как становится томно между ног, и тогда скользнул взглядом ниже, к лобку. Сдержать порыв не удалось. Пальцы пытливо скользнули между, раздвинули губы и ощутили влагу. Вэй Ин сдержал стон.       Он был в новом теле не больше пяти минут, а его возбуждение уже вспыхнуло пожаром.       Он с трудом оторвал ладони от тела, заставил смотреть не больше нужного, не оскверняя чести девушки, в чьем теле оказался. Однако порезов на теле не было. Тело было не тронуто и идеально, кожа — чистый нефрит, сожми сильнее и на ней расцветут цветы боли.       Значит, он призван не отомстить? Но разве так бывало? Призыв никогда не совершался с благими намерениями. Цена за него была велика, и отдавали ее только те, кто были поистине одержимы своей целью. Не зря же подобное запрещалось. Но как-то же он оказался в этом теле, девушка смогла обойти все запреты и призвать его, известного как Старейшина Илина. Если она желала отомстить, ей следовало дать ему задание и связать клятвой, что не позволила бы избежать этого. Неопытная?       Вэй Ин прислушался к себе. Энергию ощутил сразу же, но она была такой непривычной, такой… чужеродной?.. Все же ему не приходилось спрашивать заклинательниц как ощущается энергия, но, наверное, они просто делали это по-разному, привыкнув к мужской, он теперь чувствовал себя не комфортно с женской.       Девушка была заклинательницей. Не сказать, что сильной, золотого ядра не было, но, возможно, она была целительницей? Предположение ударило по нему сильно. Вспомнилась сильная и упрямая Вэнь Цин и ее целительное искусство, приводившее в восторг. Никто не мог сравниться с ней в нем. И для Вэй Ина таких больше не будет. В его памяти она останется самой гениальной и прекрасной. Он запахнул на себе одежды. Следовало узнать, где именно он находится.       Едва Вэй Ин покинул покои, солнце заслепило ему глаза. Он постоял, привыкая к свету, а потом смело шагнул вперед. А потом каждый шаг давался с большим трудом, потому что он быстро узнал постройки, потому что стена вдалеке была до боли знакомой. Облачные Глубины стали важной частью его жизни. А теперь воспоминания ранили.       Стало намного тревожнее, он не помнил этой девушки в их клане. Он не понимал, кто она и по какой причине находилась здесь. Ему ни в коем случае не стоит признаваться, кто он, иначе его растерзают еще более жестоко, чем мертвецы. Вэй Ин шел расправив плечи и держа спину прямой, как и следовало девушке, что находилась здесь на полностью законных основаниях. А потом его остановил кто-то из слуг, склонился в невероятно низком поклоне и уважительно заговорил:       — Госпожа, ваш супруг уже ожидает вас. — Он кивнул ей, предлагая следовать за ним, и Вэй Ин шагнул, не смея отвергнуть это. Проклятия готовы были слететь с его губ.       Призвавшая его была связана с кем-то брачными узами и отдала свою жизнь, исполнив запрещенный ритуал, при этом не требуя мести. И теперь ему следовало делать вид, будто ничего не изменилось. Сердце похолодело. Его супругом мог оказаться кто угодно. Возможно, легче будет сбежать. Или даже сказать правду, он не сможет жить с мужчиной как женщина.       В грудной клетке разливалось ледяное озеро отчаяния. Вэй Ин готовился войти, низко склониться перед неизвестным мужчиной и признаться в преступлении его супруги. Иначе придется жить с ним. Делать вид, что ничего не менялось, привыкать к женскому телу и роли жены.       Дыхание сперло, Вэй Ин пытался восстановить его, задышать спокойно, но грудь сдавило. Перед ним раскрыли двери, он вошел, стараясь идти как можно плавнее, не вызывая подозрений раньше нужного. Лань Чжань поднял на него взгляд, слегка кивнул и совсем немногословно сказал:       — Лань Сюин.       На этом его приветствие и закончилось.       Вэй Ин замер. Супруг этой девушки Лань Чжань?.. Его сердце оборвалось, упав в осколки воспоминаний. Сожаления затопили его, начали топить в озере отчаяния, которое собиралось внутри него. Почему же она решила оборвать свою жизнь?.. Разве не мил ей был Лань Чжань? Он не мог в это поверить. Ведь лучше мужа, чем Лань Чжань найти было сложно, он был внимателен, мягок к близким и немногословен. Последнее многие не отнесли бы к добродетели, но Вэй Ин качество считал хорошим, возможно, он произносил не так много слов, но всегда по делу. А Сюин ушла так легко. Хотела ли она отомстить? Было ли ей плохо жить здесь? Вопросы сыпались и сыпались, голова начинала болеть.       Лань Чжань вновь обратил к нему взгляд. «Слишком долго молчу», — осознал Вэй Ин. Пару мгновений он размышлял, как ему правильно обратиться к нему, но раз супруга…       — Доброе утро, Лань Чжань.       Лань Чжань вновь взглянул на него. Задержал долгий, нечитаемый взгляд, пожелал приятного аппетита и молча приступил к трапезе. Вэй Ин выдохнул. Разве может он сказать ему жестокую правду?.. Обычно он бы возмутился, почему просто рис и пусть принесут специи, но сейчас сердце овеянное тревогами, заставило его даже перестать чувствовать вкус еды. Он ел молча.       Что же делать? Он осторожно посматривал на Лань Чжаня. Сказать правду или же создать иллюзию счастливой жизни? Хотя к чему размышления, он и так знал, что не сможет обманывать его, но делать больно правдой не желал; его собственное сердце разрывалось от одной мысли об этом. Единственная поправка, к которой он решил прибегнуть — это повременить, все же супруга Лань Чжаня не могла провести ритуал ошибочно. Только намеренно. Но как же она сделала это? Ни круга, ни свечей, ни порезов на теле — разве подобное возможно?       Вэй Ин отложил палочки. Вежливо поклонился и откланялся, как следует хорошей супруге. Взгляда Лань Чжаня, которым он провожал его до самого выхода, он не заметил. Вэй Ин осторожно шагал по дорожке. Полы одежд неприятно попадали под ноги, и он старался не упасть, аккуратно приподнимая их, но делать это приходилось величественно и достойно. А когда отдалился достаточно от чужих глаз, то едва не побежал. Как же такое могло с ним случиться? Никто и никогда не должен был призвать его душу. Так зачем? Зачем малышка Сюин сделала такое, имея мужа? Разве что-то не устраивало ее?       Вэй Ин остановился, стараясь дышать не так тяжело. Он выпрямился, выдохнув.       Он расскажет Лань Чжаню правду, как только узнает мотивы малышки Сюин. Ритуал все еще может нести опасные последствия, и он должен убедиться, что ничего не навредит его другу, а потом можно и на казнь.       Даже она лучше, чем отравлять сердце влюбленного человека ложью.       А влюбленный взгляд Вэй Ин после стольких лет забытья не мог перепутать ни с чем, а именно так смотрел на него Лань Чжань.