Мутные воды

      Узнать о Лань Сюин было не так уж и сложно. Вэй Ин вовсю пользовался наличием духовных сил и потенциалом тела к формированию золотого ядра. Бесшумно передвигаясь по территории Облачных Глубин, он постепенно собирал все больше слухов, которые на самом деле больше запутали его, чем что-то прояснили.       Мешало еще и то, что в Облачных Глубинах было запрещено обсуждать человека за его спиной.       Высказывались или только самые смелые, или же самые глупые. Чаще говорили нейтральные или же хвалебные речи. Лань Сюин была прилежной адепткой во времена своего учения здесь и проявила себя неплохой целительницей в войне против Вэней, поэтому, ценя ее вклад, ей и предложили стать супругой второго нефрита. При этом почему-то никто ни разу не упоминал Лань Чжаня. Не говорилось ни о том, как внезапны оказались его чувства, ни о том, что это было ожидаемо. Ограничивались слишком кратким «ему повезло», а в дальнейших беседах словно бы и вовсе забывали про супруга Сюин.       В ордене явно любили эту красивую и талантливую девушку. Оттого ее мотивы становились еще более мутными. Вэй Ин не понимал и признавал это с полным отчаянием — прямо не спросить, а по слухам правды не найти, только зацепки к ней.       Самым простым выходом было пойти прямо к Лань Чжаню, припасть к его ногам и искренне клясться, что он не желал плохого и Лань Сюин сама зачем-то решилась лишить себя жизни. Вот только тогда он никогда не узнает причин и снова будет развоплощен. А возвращаться прямо сейчас в бездну не хотелось.       Прохладный ветерок пробежался по плечам, и Вэй Ин слегка съежился.       Он обещал себе, что как только узнает правду, то покается перед Лань Чжанем. Не сумеет он обманывать друга, который таким взглядом смотрит на супругу, который все еще уверен, что она рядом.       Возвращаться в покои не хотелось. Частично Вэй Ин тревожился, что может пересечься в них с супругом. Даже мимолетное проявление нежности разбило бы его на мелкие осколки, поэтому он не брался рисковать. Окинул взглядом территорию Облачных Глубин и вспомнил про самое уединенное место, где его вряд ли бы кто побеспокоил. Адепты ценили чужой покой и не прервали бы медитации.       Нотка ностальгии проскочила в его мыслях. Это место почти не поменялось, его восстановили так точно похожим на прошлое, что казалось, словно и не выходил он с юного возраста и учитель вот-вот вызовет его для наказания.       Мысли захватили его сознание и невнимательность едва не погубила его. Вэй Ин почувствовал как коснулся чего-то мягкого ногой и замер на полушаге, медленно опуская взгляд — кролик настороженно принюхивался, поглядывая глазами-бусинками.       Страшно было спугнуть его, но Вэй Ин тем не менее не сумел просто наблюдать за ним, поэтому присел, подбирая полы одежд, и осторожно протянул руки к кролику, стараясь делать это постепенно, доказывая свою не опасность. Зверек принюхался еще раз. Немного приблизился — и дал взять себя на руки. Кролик оказался на редкость домашним. Он завозился на руках, и Вэй Ину пришлось покрепче перехватить его, чтобы тот не вывалился.       — Осторожнее, дурашка.       Зверек взглянул на него умными глазами.       Но у Вэй Ина при себе не было ничего съестного. Поэтому он растянул губы в улыбке, словно стараясь сгладить этот досадный факт.       — У меня сейчас ничего нет, но я что-то принесу в следующий раз.       Кролик посидел на месте, а потом завозил лапками — Вэй Ин опустил его и счел это за молчаливое согласие. Малыш понесся вперед. С большим удивлением Вэй Ин заметил вдали еще кроликов. Они спокойно, как полноправные хозяева, передвигались по поляне и, кажется, совершенно не переживали из-за его приближения.       Разве в Облачных Глубинах раньше были кролики?       Таким вопросом задался Вэй Ин, осторожно ступая среди снующих туда-сюда зверьков, которые явно ожидали угощений, а не получив их, цеплялись за полы его одежд.       Смешок получился приглушенным и немного нервным. Настроение не могло не подняться среди пушистых милых зверьков, но Вэй Ин понимал, что это не его место — он занял место красавицы Сюин, которая должна бы была приходить и кормить кроликов и выглядеть при этом радостной, а потом ловить любящий взгляд своего супруга… Сердце закололо при мысли, что обстоятельства вынуждали его снова занять место злодея. Когда правда вскроется, его объявят злоумышленником и явно назовут малышку Сюин его темной последовательницей.       Разве заслужили они после кровопролитной войны еще и такого несчастья?       Лань Чжань всегда был правильным и хорошим, Сюин спасала жизни. Разве они не должны были быть просто счастливы друг с другом?       Вэй Ин покачал головой, отбрасывая сожаления — они не помогут ему докопаться до правды. Лучше очистить разум от лишних мыслей и постараться найти ответ, чтобы суметь предоставить ответы и Лань Чжаню позже.       Плакучая ива росла у источника. Вэй Ин присел под нее, прячась в тени веток, и тем самым позволяя кроликам окружить себя и начать исследовать одежду и ноги. Они без страха лезли и прохаживались по нему, словно это было самым привычным делом для них. Возможно, он был недалек от правды и они искренне любили Лань Сюин…       Вэй Ин вскинул тоскливый взгляд и пересекся с чужим — Лань Чжань смотрел ласково и влюбленно.       Сердце вновь заныло. Он вернулся из небытия, его разбитая душа собралась воедино, лишь чтобы еще раз принести Лань Чжаню невыносимую боль. Они никогда не были хорошими друзьями, Вэй Ин дерзил, доставлял кучу хлопот и он, что бы там ни делал, всегда понимал, что не вызывает у Лань Чжаня и капли теплых чувств. Поэтому теперь наблюдать за таким ласковым взором было невыносимо. Он сам в своем настоящем теле вряд ли бы когда-либо смог удостоиться такого же взгляда и такой же любви. Слезы непроизвольно наворачивались на глаза. Вэй Ин не знал, было ли повинно в этом сердце, которое так рвалось к старому другу, или же женское тело, чувствительное и совершенно чужое. Ему все еще некомфортно было ощущать пустоту между ног, чувствовать влагу и понимать, что теперь это его обыденность. Вес груди пусть и не был ощутим, тоже доставлял немного хлопот при ходьбе, даже утянутая в кучу слоев ткани, грудь колыхалась и подскакивала при особо активных движениях. Вэй Ин давил смущение и очень хотел верить, что щеки его не все время подобны ярким кленовым листьям.       Сейчас он наверняка представлял из себя одну из самых захватывающих дух картин мира: прекрасная заклинательница под ветвями ивы в окружении кроликов, с влажным взглядом и покрасневшими щеками. Не знай он себя, тоже подумал бы, что красавица просто смущена пристальным вниманием мужа, но Вэй Ин просто испытывал дискомфорт из-за чужого тела, которого ему было даже касаться постыдно — это же супруга Лань Чжаня! — и рыдать хотел из-за того, что вновь вынужден терпеть муки выбора.       Каждое мгновение проведенное на земле, все больше склоняло его к выводу, что зря он затеял эту игру и лучше бы сразу же все рассказал.       Однако теперь зависть по отношению к прекрасной Лань Сюин топила его в себе словно черные мутные воды. Ему желалось быть на ее месте, ловить эти ласковые взгляды именно по отношению к себе и таять от них, зная, что он имеет на это полное право. Сейчас же лживость происходящего не оставляла его ни на миг. Это не ему предназначены взгляды, это не его тело, не его судьба и не его счастье. Он просто заблудшая душа, которая скоро вновь вернется на круг перерождения или же падет в темную бездну отбывать наказание за свою дерзость при жизни.       Иногда бездна звала его отзвуками тишины, всплеском воды и звоном стекла. Она словно выглядывала из-за завесы, улыбалась и обещала, что они еще встретятся.       Вэй Ин никогда не хотел умирать.       Ему хотелось жить, смеяться, подшучивать над Лань Чжанем, поддерживать Цзян Чэна и нежно сюсюкать над ребенком шицзе. А теперь у него не было ничего. Даже тела своего не было. При нем только его черная удача, что ведет к трупам и несчастью.       Взгляд Лань Чжаня резал его без оружия.       Он наблюдал, как тот приближается, как неспешно вышагивает среди зверьков, что не разбегались, а наоборот липли к ногам заклинателя, и ощущал, как в груди болит все сильнее. Острая сильная боль. Боль разбитого сердца. И как раньше он не понимал этих чувств? Если бы он хоть на миг раньше задумался об этом, нашел бы он иной путь? Сумел бы спасти хоть кого-то?       Лань Чжань замер рядом с ним надежной мягкой скалой.       Его рука, которую он опустил Вэй Ину на плечо, ощущалась невероятно горячей и тяжелой. Как вес молчания, которое Вэй Ин нес на себе. Ему хотелось закричать от переполнявших его голову мыслей, но он молчал, и понимал, что, возможно, ведет себя ненормально, не так, как Лань Чжань ожидал, и это немного пугало. Если его раскроют сейчас, убьют ли его на месте или дадут сказать несколько последних слов? Будет ли Лань Ванцзи проклинать его всю свою жизнь?       Если так, то лучше Вэй Ин сам себя проткнет мечом сейчас же, чтобы не видеть в его глазах ни презрения, ни боли!       Однако куда бы его ни вели невеселые мысли, он не сумел бы так просто совершить этого. Он бы не оставил Лань Чжаня без объяснений — сказал бы всю правду как на духу, а потом и убил бы себя сам, чтобы не знать боли от полного ненависти взгляда! Но пока он только размышлял о поступке малышки Сюин, о том, как легко она перечеркнула свою жизнь и отдала тело духу, которого величали ужасно свирепым и кровожадным. Разве на такое толкает не отчаяние, не кислая, как недоспевшая слива, обида, не жгучая, подобная перцу, ненависть?       Но тело ее не хранило ни одного свежего пореза, не имело ни надписей, ни витков чернилами, только бледная кожа, не тронутая ничем, гладкая и здоровая. А Вэй Ин не знал таких призывов, которые оставили бы тело нетронутым и не потребовали бы от духа ответной услуги. А он, как Старейшина Илина, Последователь темного пути многое об этом знал, и даже лично делал записи обо всем, что удавалось изучить. И подобного в темных книгах не хранилось. А ведь если бы подобное существовало, его бы явно мгновенно взяли на вооружение, ведь призыв, не оставляющий следов, был очень хорошим способом сразу же скрыть следы преступления. Подобное от глаз Вэй Ина не скрылось бы.       Лань Чжань снова осторожно коснулся плеча, его пальцы полные силы казались невесомыми, подобными тончайшей вуали. Вэй Ин обернулся, поймал взгляд почти прозрачных, удивительно светлых глаз, и слегка склонил голову, покорный чужой воле. Была ли супруга Лань Чжаня нежной и кроткой? Или возможно имела немного горячий нрав, просто пыталась соответствовать всем правилам Облачных Глубин? Он не знал, он о ней слышал только из слухов, она была для него образом, сотканным из разных слов и обрывков воспоминаний других людей.       Лань Чжань подал руку, и Вэй Ин ухватился за нее раньше, чем как следует обдумал свое действие. Ведь именно такие жесты и свойственны супружеской паре, разве нет? Ласковые, немного интимные, согласованные, будто они две части одного целого, но на деле две полностью сформированные личности, сумевшие не просто ужиться, а достичь невероятной гармонии и в мыслях, и в действиях.       Следуя вслед за Лань Чжанем, ощущая тепло его крепкой ладони, подстраиваясь под его размашистый, но соответствующий всем правилам шаг, Вэй Ин ощущал себя… счастливым. Резко ударило ностальгией, почти сбивая с ног. Лань Чжань удержал его, заглянул в глаза, принял сбивчивые бормотания: «Я в порядке», — и продолжил путь, замедлившись. На глазах выступили слезы. Он никогда не замечал, что Лань Ванцзи такой чуткий, не хотел замечать. А теперь все осознания обрушились на него, как поток стремительной реки, и он задумывался, а могло ли все быть иначе? Пошла бы история по-другому, если бы тогда он согласился уйти с Лань Чжанем?..       Вэй Ин смахнул слезы. Этого ему теперь никогда не узнать.

***

      Они вернулись в покои. Вэй Ин покрутил головой по сторонам и с неким опасением отступил от «супруга». Солнце медленно шло к горизонту, оповещая о скором начале ночи, а правила Облачных Глубин были так строги, что заставляли отходить ко сну своих обитателей никак иначе, как в девять часов вечера. Хотелось спросить, зачем они здесь, но вряд ли бы Сюин стала такое спрашивать — она, наверняка бы, знала.       Опасения маленькими змейками прокрались в сердце.       Это же не должен быть супружеский долг, не так ли? Вэй Ин, если это так, сознается во всех преступлениях, мысленных и нет, лишь бы избежать чего-то подобного. Он к телу еще не привык, и совсем не собирался привыкать к чему-то другому! Лучше казнь на рассвете, чем подобное действие с Лань Чжанем, который бы еще и не знал, что возлежит только с телом супруги, но не с ее душой.       Щеки опалило жаром. Вэй Усянь спрятал взгляд, низко склонив голову, и сильно возжелал, чтобы Лань Чжань сказал, хоть что-нибудь. И он заговорил. Вначале, правда, зарылся в ящички, извлекая нечто тонкое и длинное, белое, как и их траурные одежды. Лишь присмотревшись, получилось понять, что это флейта! Неужели Сюин умела играть на ней? Какая хвала и спасение! Даже если бы ему пришлось сыграть, он смог бы списать умения на навыки самой девушки и остаться не раскрытым! Это знание он захоронил глубоко в мыслях, чтобы использовать, если придется, а сам же уставился на Лань Чжаня с немым вопросом.       Тот протянул флейту и кратко сказал:       — Сыграй.       Погодя Вэй Ин принял инструмент, мельком осмотрел, видя, что он создан явно мастерами. Возможно, у супругов была традиция? К сожалению, Вэй Усянь и малейшего понятия не имел, какие мелодии обычно играла девушка, поэтому помедлил, вспоминая хотя бы один мотив, который не ассоциировался бы с ним. Это должно было быть что-то нежное, что-то успокаивающее…       Мелодия пришла сама. Далекая, будто бы почти забытая, он так и не смог вспомнить, где же слышал ее. Он заиграл, не глядя на Лань Чжаня. Мелодия вела его, заставляя вложить всего себя в нее, будто извиняясь, искренне раскаиваясь, что он занял чужое место. Вэй Ин играл, и не смел глаз поднять.       Почему же он так не любим судьбой? За что так проклят ей, что нигде ему нет покоя, даже на том свете, даже в самой темной бездне. Везде при жизни он со временем был, словно прокаженным, нес несчастья одним своим существованием. Заслуживал ли он теперь чего-то большего, чего-то иного, как презрения и ненависти? Если бы он мог что-то исправить, он бы исправил. Но однако же бы бросился в полымя, заступился бы за остатки клана Вэнь, не позволил бы убивать невиновных, даже если бы снова все пошло пеплом и он бы сам погиб.       Наверное, на роду у него было написано страдать.       Вэй Ин отнял флейту от губ, делая осторожный выдох. Руки его дрожали, но он нашел в себе силы поднять взгляд на Лань Чжаня. Вдох застрял где-то в груди, стоило ему поднять голову — в глазах Лань Ванцзи стояли слезы! Они катились по щекам, еще больше придавая его коже мраморный вид, срывались с подбородка, очерчивая шею или же падая вниз.       Сердце упало.       Он сделал что-то не так?.. Это была не та мелодия, и Лань Чжань обо всем догадался и оплакивал слишком рано почившую супругу? Так почему тогда в его глазах нет ненависти, а только все та же всеохватывающая любовь и нежность? Вэй Ину захотелось удушить себя на месте. Именно он стал причиной слез этого всегда сильного мужчины! Как же он умудрился одной мелодией ранить его сердце и при этом вызвать такую любовь?       Ему захотелось зашептать успокаивающий бред, возможно, прикоснуться, но Вэй Ин смог лишь раскрыть рот, но не проговорить и слова. Все они казались неправильными и фальшивыми. Он отступил. Может стоит сбежать?..       Но решения принять не успел, Лань Чжань сократил расстояние между ними, обхватил его руками и крепко прижал к себе. Вэй Ин оказался застигнут врасплох, вдыхая хорошо знакомый запах сандалового дерева. Тепло чужого тела прогревало его промерзшую в бездне душу, чужие руки были так ласковы с ним! И ему совсем не хотелось отстраняться ни на миг. Он прильнул ближе. Только на один миг, лишь на чуточку, ведь раз обнимает, не догадывается, значит, все еще считает его за супругу, и может ли он сейчас ответить ему грубостью? Вэй Ин замер в объятиях и вздохнул полной грудью.       Сильнее всего на свете он хотел навсегда остаться в этих объятиях.