California Dreamin'

Раскаленная трасса не давала разгоняться больше ста километров в час. Воздух плавился, а вместе с ним расплывались очертания холмов вдалеке. В первое время Роджеру казалось, что во всем виновато его плохое зрение, но со временем он стал находить в этом свою прелесть и наслаждаться. Как сейчас. Вдавив педаль газа на полную, он поправил солнечные очки и подкрутил громкость. «Мамы и папы»* вновь беззаботно пели о калифорнийских мечтах, Тейлор едва заметно улыбнулся и посмотрел в зеркала заднего вида. Дорога была совершенно пустой. Где-то внутри стремительно росло ощущение свободы. Он не понимал, откуда это взялось, но точно знал: закончится песня – и все вернется на круги своя. Всего несколько глотков свежего воздуха, но терять их совсем не хотелось. Именно в такие моменты Роджеру казалось, что он наконец-то избавлен от всех тех переживаний, которые преследовали его вот уже три года. Те самые три года, в которые он старался выстроить свою хрупкую стену. - California dreamin' on such a winter's day!* – он вдруг громко пропел строчку из песни, перекрывая собственные размышления, ведь они не могли довести до чего-то хорошего. Никогда не могли. – Черт, чтоб тебя… Ударив по рулю, доктор Тейлор все же сбавил скорость и через пару минут съехал с дороги, останавливаясь и тут же выскакивая из машины. Солнце сегодня палило нещадно, впрочем, с открытым верхом автомобиля почувствовать это было проще простого. Однако курить хотелось больше, чем жить, поэтому Роджер щелкнул зажигалкой и только сейчас осмотрелся по сторонам. Вдалеке уже возвышались «Золотые ворота», а значит, он находился где-то на границе Сан-Франциско. Отлично, выходной день совпал с желанием отключиться от всех, забыть про частные вызовы, с облегчением сообщить помощнице, что до утра понедельника его в городе точно не будет, и отправиться… неважно куда. Мнимая цель, конечно, существовала: в соседнем тихом Сосалито жила одна приятная особа, которая пару лет назад впервые посетила доктора Тейлора. А потом во второй раз. И даже в третий, только вот более тщательный осмотр продолжился у него дома. Роджер никогда не врал ей, а она слишком тонко чувствовала его постоянно меняющееся состояние. И никогда не ждала чего-то большего. Дебби с самого начала оправдывала надменность в своем взгляде. Она была спокойной и даже немного холодной, но очень быстро позволила опустошенному Тейлору приблизиться к ней. Пригрела, поняла и приняла его с огромной дырой в сердце. Он много раз спрашивал себя: почему нельзя с ней? С такой, как она? Хоть с кем-то! Но простой ответ находился сам собой… Роджер вновь натыкался взглядом на зажигалку и падал обратно в свою пропасть – темную, непроглядную мглу, из которой не было выхода. Он по-прежнему терялся и порой не знал, как жить дальше. Просыпаясь по утрам, он привычным движением вскидывал руку с часами, щурился и сообщал точное время. В пустоту. Когда-то так именно Он выучил Тейлора просыпаться без будильника. Вечно пунктуальный, перфекционист до мозга костей. Застилал постель в восемь и не минутой позже. Нельзя, потому что расслабится. Нельзя, потому что потеряет цель, ради которой поднимался с кровати. И еще много-много нельзя. Покрутив недокуренную сигарету между пальцев, Роджер выбросил ее прямо под ноги. Вместо долгожданного облегчения к горлу подступила тошнота. Не стоило ни на миг позволять себе такую вольность – воспоминания. Еще ни разу с тех пор они не приносили ничего, кроме тупой боли. Черт знает, где она начиналась и где заканчивалась, ею будто окутывало с ног до головы и кончиков пальцев. Решив не добивать себя, Тейлор все же сдвинулся с места, в телефонной будке набрал номер любовницы и сообщил, что совсем скоро будет у нее. Он сам не знал, зачем делает это до сих пор. Странно, но связь с Дебби сейчас напоминала груз, от которого следовало избавиться сразу после хорошей поездки, а не тащить за собой во все остальные. Да, их первые встречи даже давали мимолетную надежду на продолжение, на ту жизнь, которой Рождер лишился, которую у него отобрали так цинично и неожиданно. Но построить еще одну стену, аккуратно выложить, выровнять и придать форму он бы уже не смог никогда. А что, если и ее придется сломать? Именно тогда, в период своих метаний между Дебби и тягостными воспоминаниями доктор Тейлор узнал, что он не единственный, кто любит британскую холодность своей леди. Но продолжал возвращаться к ней. Потому что хоть на пару часов чувствовал себя поистине нужным, таким, который может укрыть в объятиях и услышать в ответ, что он прекрасный и понимающий. - Деб, захвати мне пару бутылок пива, я побуду в машине, - крикнул он брюнетке, направившейся в ближайший магазинчик, и с усмешкой принял ответ – секундный не совсем приличный жест. Он поймал женщину на одной из центральных улиц небольшого городка, и салон автомобиля успел впитать в себя её терпкий запах парфюма. Миниатюрная, с изящно перекинутым через плечо шарфиком, она больше походила на француженку, но никак не на британку. Даже в ее акценте было что-то от Эдит Пиаф, не хватало, наверное, лишь любви к шансону и лягушкам. А еще она не знала про группу. И про то, что барабанная установка у Роджера все же была. Она вообще мало что знала, но никогда не пыталась тянуть из него ответы или просить показать темную сторону. Сам же доктор Тейлор не готов был делиться, рассказывать и переживать так же, как и тогда. Ему нравилось быть не «вон тем пареньком» из набирающей тогда популярность группы, а тем, кто уже смог добиться в жизни чего-то самостоятельно. И неважно, через что ему пришлось пройти. Роджер вдруг почувствовал себя по-настоящему взрослым. Это осознание внезапно опустилось на его плечи, он усмехнулся и покачал головой, немного нервно покручивая в руках пачку сигарет, с которыми сегодня разговор явно не складывался. Дебби терпеть не могла, когда он курил за рулем, и мужчина послушно забросил эту привычку. Но сейчас-то можно было? Хотя бы одну? Его ждал прекрасный вечер, красивая женщина, вино, которое она обязательно должна была купить вместо пива, и, пожалуй, хороший секс. Идеальный выходной выглядел в голубых глазах Тейлора именно так. Он лукаво улыбнулся своему отражению в зеркале заднего вида и взял зажигалку Дебби, чтобы прикурить. Никогда еще его любовница не возвращалась из магазина слишком рано, а это значит, у него было еще пятнадцать или двадцать спокойных минут перед тем, как она заполнит собой все пространство вокруг. Нет, Роджер не был против, но порой предвкушение оказывалось еще более приятным. Откинувшись на водительском сидении, он взъерошил светлые волосы и, прищурившись от отражения солнца на огромном рекламном щите, довольно затянулся. Новые Мальборо стоили своих денег, а Тейлор в очередной раз решил, что плевал он на желание бросить курить. Поморщившись от все еще светящих в глаза лучей, он все же поднялся на ноги и прыжком выбрался из машины. Обожал так делать, когда никто не видит, благо на парковке стояла еще всего пара машин. Мельком взглянув на щит, блондин с улыбкой поднес сигарету к губам, но в одно мгновение замер и даже не заметил, как пепел оказался на его ботинке. Огромными буквами реклама кричала о том, что совсем скоро состоятся новые гастроли известнейшей рок-группы под названием «Queen». Организаторы призывали купить билеты в одном из городов североамериканского тура и сделать это как можно скорее. Конечно, первым в этом списке значился Нью-Йорк, а сразу после него – Сан-Франциско. Роджер даже не стал вчитываться дальше, он увидел то, что ему было нужно. Земля, кажется, ушла из-под ног. У него закружилась голова, но оторваться от удачной фотографии четырех участников было уже нельзя. До последнего он избегал смотреть в левый угол и только сейчас понял, как скучал по Фреду и Джону. Их ударник интересовал меньше всего, а вот… Брайан Мэй, как гласил автограф в самом низу, совсем не изменился. Самообладание Тейлора порвалось слишком быстро, он уже не видел остальных и не знал, что делать дальше. Улыбка, всегда спокойная, почти умиротворенная, и теплый взгляд – это то, что когда-то задело мальчишку, пришедшего по дурацкому объявлению в колледж. Это то, что по-прежнему было с гитаристом. Его изящные пальцы неизменно бережно обнимали Рэд Спешиал, почти так же он обнимал Роджера по ночам и шептал о том, что к гитаре ревновать вовсе необязательно. Вместо ответа Тейлор ворчал под нос что-нибудь обидное, но засыпал слишком быстро, чтобы продолжить перепалку. - Ох, блядь, - единственное, что вырвалось, когда доктор Тейлор заметил на левой руке Мэя обручальное кольцо. Он судорожно выдохнул, выбросил теперь уже сильно мешающую сигарету и сел прямо перед машиной, спрятав лицо в ладонях. От чего-то стало страшно. Может быть, потому что в душе он до последнего надеялся на счастливый финал? Ждал, что Брайан сам прилетит в Штаты и предложит снова быть вместе? Храбрился и не позволял даже самому себе посеять в душе сомнения. Иногда даже начинал верить в то, что его жизнь изменилась, что больше нет никакой зависимости, никакой обиды. Ничего, кроме приятных и светлых воспоминаний. Но не было и их, потому что Роджер не вспоминал Брайана по имени, боялся. Это было слишком уж личным, интимным. Именно его имя он шептал, когда до оргазма оставались считанные секунды, и на плечах Мэя расцветали яркие красные полосы от коротких ногтей. Именно так называл его Тейлор, когда гитарист предложил жить вместе. Все с той же скромной улыбкой. Ботаник. Оторвав руки от лица, он рассеянно огляделся в поисках Дебби, но та, скорее всего, встретила какую-нибудь знакомую в магазине и помнила о любовнике лишь отдаленно. А у него было слишком мало времени, чтобы медлить. Концерт должен был пройти всего-то через пару недель. Похлопав себя по карманам, Роджер убедился в наличии мелочи для телефона-автомата и, мало понимая, что делает, ринулся на поиски. - Миранда! Да. Да, черт это я. У меня нет времени на все это, послушай меня. Послушай! – рявкнул он в трубку, чтобы усмирить пыл своей помощницы, попытавшейся вылить на него все события этой субботы. – Они все подождут. Мне нужны билеты. Нет, один билет. На концерт «Queen». Нет, не спрашивай меня ни о чем и не заботься о деньгах, я все возмещу, как только буду в городе. Просто сделай это! Бросив трубку первым, Тейлор уперся лбом прямо в телефонный аппарат. Его губы дрожали, а рука все еще сжимала трубку с длинным проводом до боли в костяшках. Он знал, что не должен был появляться на концерте, однако стена разрушалась и почти не подлежала восстановлению. Трех лет попросту не хватило. Ему не хватило бы и целой жизни, но лишь теперь Роджер смог признаться в этом.